От авторов
В тексте есть: любовь и страсть, романтика, сумасшедшие и беспринципные герои, морское приключение
Любовь и магия
Как пират пытался выжить
Как героиня пыталась одеться
Однотомник и счастливый конец!
Глава 1. Ария
Море тихонько играет лазоревыми отблесками, бьется о борт корабля, прыгает солеными брызгами в протянутую ладонь. Я вдыхаю полной грудью и, откидывая со лба прилипший локон, всматриваюсь вдаль. Северный ветер скользит по щекам и нагоняет странный трепет.
– Ты вооружена, Ария? – неожиданно резко говорит отец и все так же неотрывно смотрит на горизонт.
Я непонимающе приподнимаю бровь и пытаюсь словить его взгляд.
– Всегда, – кладу руку на пояс и нащупываю рукоять кинжала.
– Мы в этих водах не одни.
Кольдэ Вельди кажется статуей, что попала на борт по ошибке. Отец смотрит вперед устало, а в глубине его зрачков плещется другое море. Темнее и глубже того, что бьется за бортом. Рыжие волосы, стянутые на затылке в тугой хвост, давно посеребрила седина. Сухощавый и прямой, как жердь.
Я протягиваю руку и сжимаю его пальцы. Мягко поглаживаю ладонь, надеясь принести папе хотя бы крупицу былого покоя и смотрю с ним в одну сторону.
Морская бесконечность на мили вокруг, ни одного кусочка суши. Так и должно быть: до ближайшего порта еще три дня хода. Прижимаю руку к груди, а сердце бьется в ладонь, как испуганная пичужка. Знаю, что на суше меня ждет!
Отец немолод, давно пора его большое сокровище передать кому-то другому, но все не складывалось. Он его от моего деда получил в семнадцать! Клятву дал, кровь пролил, связав себя навеки вечные с проклятой картой. Страшно брать на себя такой груз. Неспокойно на душе, и тело не слушается, будто меня связывают по рукам и ногам.
Мне же уже двадцать два стукнуло. Папа тянул, ждал подходящего момента, но откладывать дальше некуда: он сдал за последний год. Долг перед богиней, накручивая жилы на костлявый палец, стискивает мое сердце невидимыми когтями. Пора забрать это бремя у отца. Я давно готова.
Над головой скрипят балки и шуршат паруса. Нос щекочет запах соли и свежего северного ветра. Новый порыв дергает край простой рубахи, что обнимает меня прохладными объятиями.
Северные ветра – знак тревоги и дурных вестей. Морщусь и смотрю на отца. Мне неспокойно, даже больно в груди от тревоги.
Замираю, поймав взглядом черную точку на горизонте.
Она растет, расплывается. Стремительно несется вперед, разрезает воду чернильной иглой-кинжалом. Я щурюсь, пытаюсь рассмотреть и отскакиваю назад, будто под ногами свернулся клубок ядовитых змей.
Корабль. Угольно-черный, блестящий от морской влаги.
Корабль, что плывет против ветра без парусов.
Скорость шокирует, не оторвемся! Наше корыто успевает развернуться правым бортом, когда черная тень на волнах становится четкой, как гравюра в моей каюте. Нос вражеского корабля рассекает волны, будто нож масло. Я цепляюсь холодными пальцами в пояс, нащупываю кожаный чехол, веду вдоль завитков и тисненных листиков. Пора достать оружие, но я медлю.
Вдруг оторвемся, вдруг поможет нам Великая Ишис.
Но когда папа спешит на мостик и отдает команды морякам сиплым ослабевшим голосом, я понимаю, что время настало.
Металл кинжала приятно ложится в ладонь. Только бы отцу не стало хуже, а постоять за себя я всегда сумею.
Тросы трепыхаются, гудят и натягиваются над головой. Крики чаек, что поселились на мачте, замолкают, и от критического крена корабля птицы срываются прочь. Как крысы бегут с тонущего судна. Не приведи Ишис! Ветер играет на руку противнику, кружит и рвет плотную ткань парусов, замедляя наш ход.
«Искра» кричит надписью борт чужого корабля, когда тот делает вираж и осыпает холодными брызгами нашу старушку «Черную ласточку». Осадка у врага слабая, кажется, что он вот-вот воспарит над водой. Я вижу черные провалы в броне, и внутри все холодеет.
Боевой!
Через ускользающий сквозь пальцы миг гремит и оглушает залп. Наше судно содрогается, крики спиралью врезаются в уши. Бегу, цепляясь за канаты, к папе, но меня от толчка выбрасывает на корму. И я застываю, лежа на спине, когда над головой пролетает черный корабль. Он срезает серебряным лезвием киля наши паруса и мачту, будто сабля рассекает тонкую нить.
Бросаюсь в сторону, но удар в спину выбивает дыхание и подкашивает ноги. Лечу, не в силах удержаться, а перед глазами расплывается кровавая пелена. Раскаленная стрела боли вгрызается в мускулы. Чуть поворачиваю голову и едва не кричу от вида острой щепки, что впилась в плечо. Рубаха мокнет от крови, тяжелеет, и даже такой незначительный груз тянет вниз. Кто-то кричит над головой, чьи-то руки подхватывают и отталкивают в сторону, а палуба кренится под ногами, вздрагивает и трещит, будто кто-то невидимый наносит удары гигантским топором. Рядом воздух рассекает протяжный надрывный вой, и прямо передо мной вырастает Бикуль. Древесный кот поднимает крепкие лианы, бьет ими по бокам, заслоняет меня и рычит на угольную черноту, что набирает скорость и мчит вперед. Готовится таранить корабль. Воздух колким инеем врывается в легкие, обрывает крик, и тот умирает на губах, так и не достигнув отца.
Он стоит у правого борта и раздает указания, его крики похожи на отрывистый рык хищника. Дэлим, заместитель капитана, сталкивается с отцом, чуть не сбив с ног, и отец на мгновение замолкает, тонкие губы кривятся в болезненной гримасе, а рука тянется к груди.
– Вставай! – я натурально рычу, рвусь вперед на негнущихся ногах, но не успеваю.
Треск и грохот обрушивается на голову, когда чернота врезается в изувеченное тело «Черной ласточки», а через секунду мир наполняется улюлюканьем и воинственным кличем врагов.
Сквозь шум и темноту проступают слова. Четкие, звенящие и хлесткие. Вражеские.
– Покинуть корабль! – триумфально вопит мужлан над ухом, и меня заваливает назад от нового толчка. – Поднимайся, красотуля!
Тяжелые сильные руки сдавливают плечи, тянут меня вверх и, не замечая рану, толкают немного вперед и заставляют идти по раскуроченной палубе. От резкой боли муть перед глазами становится плотной и осязаемой, хоть саблей руби. Пальцы правой руки немеют, и я осознаю, что все еще сжимаю папин кинжал. Бью наотмашь назад, не глядя. Враг шипит проклятия и стискивает сильно мою талию, выдавливая остатки воздуха и чуть не ломая ребра.
– Веди себя прилично или скину в море, – хрипотца чужого голоса заставляет вздрогнуть. Слезы ползут по щекам, а боль и ненавистные объятия обездвиживают.
Дергаясь, я почти скулю от невозможности сделать вдох. Холодно и зябко. Чужие руки кажутся ледяными оковами, пальцы впиваются в кожу, проникают под нее стылыми иглами. Ищу взглядом отца, обшариваю корабль. Он вот-вот испустит дух. Еще чуть-чуть, и конец – израненное тело пойдет ко дну и останется там на веки-вечные.
Где же ты?!
– Папа… – вместо крика из горла вырывается сдавленный хрип, а враг усмехается криво и тащит вперед. Не обращает внимания на то, что я едва переставляю ноги, почти несет, не ощущая мой вес.
В глаза бросается лежащее среди обломков тело.
Мир раздваивается, трескается точно по линии горизонта, осыпает трухой под ноги, и только бледное лицо отца, окровавленное, облепленное пеной рыжих волос, остается пульсирующим маяком в поглощающей меня тьме. Я набираю полную грудь воздуха и кричу из последних сил, бьюсь и вырываюсь. На секунду перед глазами мелькает лицо врага, и я, отклоняясь, резко подаюсь вперед и впечатываю лоб в искривленные усмешкой губы. Слышу брань и внутренне содрогаюсь от темного удовлетворения.
Еще один рывок: рубашка трещит по швам, но я не собираюсь сдаваться, мечусь, как в последний раз. Не схватите! Вам меня не поймать! Воспользовавшись замешательством врага выскальзываю из чужих лап и бросаюсь к отцу. Мир плывет и размазывается от набежавших слез.
Казалось бы, вот он, только руку протянуть, но тупая боль прошивает затылок, и свет меркнет.
Глава 2. Энзарио
Оголенные локти жадно лижут языки пламени. Корабль пыхтит, скрипит и стонет.
Я ехидно улыбаюсь и бросаюсь на капитана. Ржавого, как лисий хвост. Он взмахивает рукой и начинает падать назад. Меня охватывает ужас, еще загнется раньше времени или в море рухнет! Подлетаю ближе, вцепляюсь мужику в грудки и трясу.
– Ты знаешь, что мне нужно!
Он закатывает глаза и оседает. Цвет его лица меняется с бледного на зеленоватый. Отравился? Или отравили?
– Ария… – хрипит капитан. – А… – и, разжимая пальцы, кладет в мою ладонь то, что я искал столько долгих лет. Драгоценность висит на золотой цепочке на его сморщенной шее. Срываю украшение и быстро прячу за пазуху. Некогда медлить, корабль стремительно погружается под воду, и скоро море поглотит нас.
Капитан испускает последний вздох и, тяжело падая под ноги, слегка задевает мой кинжал. Даже обидно, что старик отдал награду без боя. Я разочарован и зол. Идиот помер раньше времени и не сказал, что нужно делать. Мерзкая подводная тварь!
Бросаю пожилого моряка и выпрыгиваю на деревянный борт, потому что корабль заходится в предсмертной судороге, точно капитан несколько секунд назад. Сапоги скользят по доскам, но я крепко держусь за остатки канатов и балансирую.
Одни моряки, отстаивая честь и свободу капитана, умирают от свиста серебряных стрел. Я выпускаю их из любимого лука из кости Овва. Другие трусливо спасают свою шкуру и плюхаются в море подальше от острых клинков моей команды. Я не сентиментальный. Мне плевать. И пришел с конкретной целью. Она теперь лежит под рубахой и греет сердце. Или душу, если она у меня еще осталась.
Одно волнует: знаю, что подарочек с секретом, и один неверный шаг может стоить жизни. Смешно! Стоить жизни – можно, как мантру повторять, пока тошно не станет.
Прежде чем перебраться на “Искру” замечаю на палубе оранжевое пятно. Оно притягивает взгляд. Ну вот, вечно у меня так!
Рычу и, разворачиваясь, перескакиваю через доски и командую своим:
– Покинуть корабль!
Издали кажется, что в обломках досок мечется ребенок. Крошечная девочка в просторной рубахе и узких брюках. Она пытается удержаться на ногах, но от нового крена корабля неуклюже падает на бок и вцепляется в оборванные тросы.
Подбираюсь ближе. Не ребенок вовсе. Девка. Красноволосая, словно на нее ковш с плавленным металлом перевернули. Попка упругая, бедра налитые, сочные, будто сама Богиня Ишис спустилась с небес.
Рыжая падает, взмахивая худой рукой.
– Поднимайся, красотуля, – перехватываю ее за талию, а она с разворота рассекает мне щеку острым клинком.
– Пираний косяк! – ругаюсь сквозь зубы и прижимаю ее к животу. Хрупкая, тонкая, боюсь, что сломаю грубыми ручищами. – Веди себя прилично, или скину в море, – неосознанно втягиваю носом воздух и чувствую приятный запах ее волос.
Немного приторный, но знакомый. Родной и давно-давно забытый. Пока вспоминаю название цветка с таким ароматом, девушка, как рыба игла в сети, начинает вертеться и царапаться. Меня это смешит: настоящий малек в ладошке трепыхается. А она с размаху лбом, как выбьет из меня улыбку. Подловила, фурия!
Я, опешив, отпускаю тиски. Борьба неравная, но она чудом выскальзывает из моих рук и мчится-плетется по разрушенной палубе.
– Папа… – обезумев, кричит и падает на колени перед капитаном.
Папа? А это интересно. И весьма удачно!
Чтобы не ерепенилась, осторожно нажимаю на нужную точку на затылке. Рыжая бунтовщица затихает, обвиснув на моих руках. Секунду путаюсь влажными пальцами в ее кроваво-красных волосах, затем подпрыгиваю и, перехватив крепкий канат, вместе с девушкой перелетаю с тонущего корабля на “Искру”.
Команда беснуется. Все еще свеж запах крови и вспененной морской воды. Да проклянут нас боги, но сегодня охота была удачной. Внутри все кипит и стягивается от подступающего безумия. Внутренности скручиваются в тугие узлы, а по венам бежит кипящая кровь.
В груди вспыхивает огонек умирающей надежды, потому что за пазухой я держу величайшее из сокровищ. И у меня в руках безвольной куколкой болтается ключ. Невероятная, немыслимая удача!
Разумеется, добровольно девка не поможет. Юркая рыбешка будет биться в сетях день за днем, но рано или поздно устанет. И я переломлю ее. Вырву помощь силой, если потребуется.
Замечаю жадные взгляды команды, но никто не посмеет девку и пальцем тронуть. Добыча по праву принадлежит тому, кто взял ее первым. Кривлю губы в усмешке, и моряки торопливо возвращаются к своим делам.
Мой взгляд был предельно красноречив.
Я взял ее первым. Так что, подберите челюсти.
Спускаюсь в трюм и без особых церемоний бросаю девку на пол.
Невольно касаюсь своей измазанной кровью щеки и не нахожу там ни единого следа недавнего удара. Все затянулось, как на морском псе. А ведь попытка была хороша! Хлесткая, быстрая. Чуть-чуть и попала бы в глаз. Не испугалась ведь, не обмякла. Рвалась, как демоница!
Чуть наклоняюсь и втягиваю носом воздух. Запах от пленницы настолько знакомый, что сводит скулы, но задумываться нет времени. Пора менять курс.
Дочка капитана протяжно стонет, когда я отворачиваюсь, чтобы уйти. Тонкий сиплый голосок скользит по плечам и будто встряет между лопаток занозой. Простая девка заставляет меня замереть на выходе. Морской демон забери меня!
Скрипя зубами, возвращаюсь. Рыжая бестия ранена, глубоко, твари морские. Щепка, толщиной с рукоять ножа, торчит из угловатого плеча и напоминает цветок фуксии. Темная кровь заливает тонкую белоснежную рубаху. Ткань разодралась до пояса и приоткрыла молочную грудь.
Увожу взгляд, стискивая кулаки. Этого только не хватало!
Изголодавшийся мужик и баба на одном корабле – это плохо, мрак, как плохо.
Девушка со стоном поворачивается, вижу, как дорожки крови огибают крошечные соски и ползут ей на живот. И что делать?
Стою, как примороженный медузой баран. Она нужна мне живой, это однозначно. В сторону голод, взять себя в руки и просто представить, что она – сломанная кукла. Исправлю и забуду, как страшный сон. Да только в плотных штанах становится тесно, а кровь бесится в венах, будто буран в Загубленном море: слишком давно я один, слишком долго на корабле, вдали от плотских утех.
Оставляю ее одну, всего на несколько минут. Добираюсь до личной каюты и возвращаюсь назад с пузатой зеленой бутылкой и несколькими мотками чистой ткани. Девка лежит, не шевелится. Дышит тяжело и надрывно. Пухлые губы чуть приоткрыты, отчего я тяжело сглатываю и поспешно отворачиваюсь, как сопливый смущенный подросток. Чувствую себя мальчишкой, будто мне снова пятнадцать. Злюсь еще больше и твердо решаю, что тут девке самое место. С глаз долой, как говорится. Нечего такой крошке разгуливать по палубе. Право первенства нерушимо, но кто знает, какие демоны пробудятся в штанах людей, стоит только краем глаза зацепить округлую белоснежную грудь. Трюм хотя бы запереть можно.
– И ключ выбросить в море, – недовольно ворчу, но никак не могу оторвать глаз от белокожей фурии.
Волосы – красный шелк. Спутались совсем, пропитались солью и отяжелели. Тонкие пальчики сжимаются и разжимаются, будто девчонка пытается кого-то схватить в болезненном горячечном сне.
Откупориваю бутылку, и в нос шибет запах спиртовой настойки. Лучше, чем ничего. Устраиваю девку так, чтобы получить доступ к ране, одной рукой поддерживаю голову, а второй кромсаю рубашку и, избавившись от последнего лишнего лоскута, изумленно качаю головой.
Ее должно было уложить на месте, но нет. Откуда только силенки взялись?
Вырываю щепку безжалостно, и из горла фурии рвется хриплый крик. Чувствую влагу на руке, девка тихо всхлипывает и скулит. Плачет.
– Больно… – шепот едва слышно, а я промываю рану настойкой и рычу, когда острые зубки впиваются в ладонь. Сильно, до крови.
Переворачиваю девку, чтобы перевязать, и напарываюсь на взгляд синих, как на кинжал, глаз. В зрачках смятение и ненависть, радужки темнеют от гнева, да сил нет, чтобы дать отпор. Ее губы приоткрываются и из горла вылетает, будто снаряд, одно лишь слово: