Тебе ещё повезёт!
Если лопнет струна на гитаре твоей,
Доиграй и допой до конца!
Если вымок от пота и боль до костей,
Улыбнись и вспомни Творца!
Если думаешь: жизнь пошла под откос,
Не робей – это лишь поворот!
Ты успеешь ответить на главный вопрос,
И тебе ещё повезёт!
Такой же, как все…
Такой же, как все.
Только хромой
Или в коляске,
Или слепой,
С сердцем больным
Иль рукою дрожащей,
Или немой,
Или лежачий.
Пусть инвалид —
Но душа-то ЗДОРОВА!
И она говорит
Снова и снова
О добре, красоте,
О любви и о вере,
О том, что ЖИВА
В измученном теле.
Шишов Александр Петрович
Родился 19 апреля 1957 года в Приморском крае.
В 1987 году переехал жить в Магаданскую область, посёлок Ола.
До выхода на пенсию занимался сельским хозяйством и педагогической деятельностью. Автор – активный рыбак и охотник, очень любит природу северного края. Стихи начал писать ещё в Приморье. Толчком для написания самого первого послужило трагическое событие – гибель отца. С тех пор он пишет не только стихи, но и прозу.
Большинство стихотворений повествуют о жизненном опыте самого Александра, человека, научившегося видеть и ценить красоту в жизни во всех её проявлениях – от величественной природы и всего, что ею создано, до человеческих отношений, проявленных в высоких чувствах любви, дружбы и взаимоуважения.
Его стихи, как завет для каждого – постараться наполнить смыслом каждый день и прожить жизнь, осознавая значимость любого прожитого мгновения.
Публиковался в сборниках «Жизнь прекрасна» и «Прекрасный северный мой край».
В настоящее время проживает в п. Ола.
Магадан
Магадан, ты – столица колымского края,
Ты – город, который судьбою нам дан.
Ты снишься всем тем, кто тебя покидая,
Не может расстаться с тобой, Магадан.
Стои́шь как форт-пост ты у края земли,
Один ты из первых встречаешь рассветы.
К причалам твоим пристают корабли,
А в недрах есть золото, нефть, самоцветы.
И нет драгоценней колымских людей,
Всех тех, кто зовётся у нас – колымчане.
Нигде на земле не найти их родней,
Они проживают и здесь, в Магадане.
Ни климат не старит тебя, ни года́,
С годами становишься только моложе.
А помнишь то время и те холода,
Когда для людей ты намного был строже?
Всё в прошлое кануло: боль и позор,
То время, когда ты был ЗЭКовским станом.
В то время ты был для людей – приговор,
И власти пугали страну Магаданом.
Сейчас ты красавец на Дальнем Востоке,
Красуется в центре твоём Божий храм,
По улицам мчатся машины в потоке
И ты с каждым годом приветливей к нам.
Всю жизнь ты нам светишь в мороз и туман,
Не только огнями домов и причалов.
Согретый сердцами людей Магадан,
Российской восточной землицы начало.
31.10.2007 г.
На могиле отца
Сегодня я был на могиле отца,
Там птицы поют, зеленеет трава.
Рассветы там каждое утро встают,
Туда очень близкие люди идут.
Идут, чтобы вспомнить былые деньки,
Когда вместе жили и вместе росли.
И я, отдавая почесть свою,
Пришёл посидеть на могилку твою.
Ты про́жил немного, любимый отец,
Как трудно поверить, что жизни конец.
Друзья, приходя, повторяют наказ:
«Ну, что ж, Николаевич, жди теперь нас».
Ты смелым был, сильным, учил ты всегда:
«Не бойся, сынок, никого никогда.
Будь честным, ни в чём не желай людям зла
И люди желать тебе будут добра».
Природу любить приучал ты меня,
Всегда повторял до последнего дня:
«Вот кончишь учиться, приедешь ко мне,
Пойдём с тобой в лес, посидим в тишине,
Посмотрим, как дышит весною земля,
Проснувшись от зимнего долгого сна».
Бывало, придут мужики с просьбой в дом,
Всегда им поможешь, расскажешь ладом.
И гордость была у меня за отца,
Что пользу он всем приносил до конца.
Теперь ты лежишь здесь в могиле сырой,
Но память твоя будет вечно со мной.
Наполнив стакан, поминая любя,
Я эти сто грамм пью, отец, за тебя.
10.02.1980 г.
На берегу Охотского моря
В тысячный раз стою́ опять на берегу,
Мой слух пронизан вновь морским прибоем
И взгляд свой долго оторвать я не могу,
Любуясь северным, седым Охотским морем.
В лицо порывистый мне дует мокрый ветер,
Сверху свинцовый опускается туман
И где-то там, у горизонта на просвете,
Я вижу чаек, вдаль летящий караван.
Пропитан воздух дымом и ухой,
Морской капустой с запахами йода.
Нам очень редко выпадает здесь, порой,
Для отдыха хорошая погода.
Вершины гор заснеженных в тумане
Вдали белеют, словно парусник плывёт.
Они скрываются всегда при урагане,
Который часто нам циклон преподнесёт.
Обрывистые скалы над водой
Нависли, словно чудища морские.
Они омытые то ветром, то волной,
И сотни лет назад были такие.
Холодные, серые волны вдали
Шумят, меж собою споря,
А где-то вдали бороздят корабли
Просторы Охотского моря.
27.05.2010 г.
Измена
По безлюдной зимней улице холодной,
В поисках ночлега и еды,
Плёлся пёс, весь подранный, голодный,
Оставляя красные следы.
Скоро ровно год, как был он брошен
Тем, кто улетел на «материк»,
При котором сыт был и ухожен,
И ложился спать на половик.
А теперь ни дома нет, ни крыши,
Он познал и голод, и мороз.
А ночует там, где бродят крысы
И кусают иногда его за нос.
Часто вспоминает как годами
Он квартиру честно охранял
И хозяина весёлыми глазами,
Чуть виляя хвостиком, встречал.
Как любил он, выбежав из дома,
Брошенную палочку искать.
В клочья мог порвать любого,
Кто пытался на хозяина рычать.
И казалось ни конца, ни края
Дружбе той не будет никогда,
Но видать судьба собачья злая,
Разлучила его с другом навсегда.
До сих пор пёс не поймёт, за что же
Вынес друг ему свой приговор,
По которому он должен быть ничтожен
И бежать по жизни словно вор.
Нам бывает больно и обидно
Видеть подлость и предательство друзей,
Но бог с ними, пусть им будет стыдно
И проклятья в след летят от всех людей.
15.11.1995 г.
Бродяга
Далеко на Севере далёком,
Где пурга людей сбивает с ног,
Возле речки, в домике убогом
Живёт бродяга, оттянувший срок.
Часто тот бродяга выпивает,
Прожигая жизнь свою, судьбу.
Так напьётся иногда, бывает,
Что попасть не может он в избу.
Когда пьёт, тогда он вспоминает
Как ни за что попал на Колыму.
В памяти вдруг сразу оживает
Тот конвой, что вёл его в тюрьму,
Тех этапов долгие скитанья,
Где нередко смерти был приход,
И тех дней мучительных страданья,
Когда в Ванино грузился пароход.
Как сжимал их в цепкие объятья
Солнечный далёкий Магадан,
А они, обнявшись словно братья,
Выносили умерших от ран.
Как в тайге потом вели дорогу
По костям замученных друзей.
Многие отдали душу Богу
И лежат под грудами камней.
Но он выжил, вышел на свободу
И свободе долго был не рад,
Долго снилось, будто на работу
Вновь шагает под конвой солдат.
А потом жить стало ещё хуже,
Вроде на свободе, вроде нет.
После зоны никому он стал не нужен,
Всюду перед ним один запрет.
Ни родных, ни близких, ни знакомых
Не осталось в жизни у него.
Он себе друзей завёл бы новых,
Но мешало прошлое его.
Он не мог найти себе работу,
Завести нормальную семью.
Власти вынуждали сделать что-то,
Чтобы снова посадили на скамью.
Но и это по плечу бродяге,
Никого не стал он убивать.
Оставалось просто бедолаге
От людей подальше убежать.
У реки он поселился срочно,
Там живёт с тех пор, не зная бед.
И одно теперь он знает точно:
В обществе любом свободы нет!
04.04.1996 г.
Перелёт
Повинуясь законам природы,
Много дней и ночей подряд,
По весне гуси разной породы
В край суровый на Север летят.
Что их манит туда, не знаем,
Только глядя на их полёт,
Так печально порой вздыхаем,
Что аж сердце в груди замрёт.
Между скал, вдоль полей пролетая,
Сквозь охотничьих ружей стрельбу,
Много серых теряет стая,
Разделив их печаль и судьбу.
Да, не все доберутся птицы,
Чтоб продлить своих предков род,
Чтоб птенцы их могли научиться
Прилетать сюда каждый год.
Вот и мы порой вспоминаем,
Как однажды, взмахнув крылом,
Повзрослев, с тоской покидали
Близкий сердцу родительский дом.
И все, также как эти птицы,
Мы спешим в туманную даль,
Чтобы снова домой возвратиться,
Когда станет самих себя жаль.
Видно, люди, мы птицы тоже,
Но зачем нам куда-то лететь,
Неужели так жить не можем,
Чтоб на родине помереть?
Повинуясь, зову предков,
Много лет уже подряд,
В край родной, где сад с беседкой,
Люди с Севера летят.
20.05.1996 г.
Рейс на Сусуман
Под колёсами дороги полотно,
Убегая вдаль, скрывается в туман.
Мокрый снег стучит слегка в окно,
Снова выдался мне рейс на Сусуман.
У меня в салоне музыка, тепло,
Мой автобус как с цепи сорвался,
Два часа от Магадана не прошло,
А за спиною Карамкен уже остался.
За окном морозно и темно,
Пассажиры тихо в креслах засыпают
И, сквозь запотевшее окно,
Кто не спит, дорогу наблюдают.
По обочинам доро́ги здесь стоя́т
Памятники шоферам и нас встречают,
Словно души павших тех ребят
Нам, водителям, заснуть в пути мешают.
А ведь эту трассу Колымы
Человеческие кости выстилают.
Сколько ЗЭКов здесь легло, не знаем мы,
Даже ангелы им счёт не точно знают.
В Ларюковой остановка, и теперь
Входим мы в столовую как в рай.
Очень вкусно здесь готовят, мне поверь,
Ну, а вид с наружи, будто бы сарай.
Едем дальше, вдруг автобус заюлил,
Пассажиры, слышу, в креслах голосят.
Что за чёрт, опять баллон пробил,
А за окном мороз под пятьдесят.
Здесь ничто не ценится как то,
Что зовётся дружбой шоферско́й,
Не измерить и деньгами здесь всё то,
Что поможет в ситуации любой.
Вот и Бурхалинский перевал,
Вновь рука застыла на сигнале…
Друг один здесь жизнь свою прервал,
В пропасть, улетев на самосвале.
Ну вот, я вижу Сусуманские огни.
Здравствуй, Сусуман! Ну, слава Богу!
Ещё долго я не буду видеть сны.
Пойду друга навещу, завтра в дорогу.
Утром я уставший, но весёлый,
Еду в рейс обратно в Магадан.
Друг мой ЛАЗ на трассе закалённый,
Сквозь морозный пробивается туман.
Снова шестьсот вёрст крутить баранку,
И не спать часов шестнадцать мне,
Чтобы скоро снова спозаранку
Выйти в новый рейс по Колыме.
Им при жизни я бы памятники ставил,
Тем, кто в летнюю жару и по зиме
Трассу Колымы собой прославил,
Тем, кто в рейсах много лет по Колыме.
25.05.2006 г.