Когда-то на пирсе озера Ногон-нур разыгралось одно мерзкое действо, зачинщиками которого были сынки и чиновников, и олигархов, что противным образом решили примериться к посторонним девушкам. Но неожиданно для всех и решил заступиться за них, за этих девушек один подросток, ещё мальчонка. И был сразу же повержен одним приёмом, таким ударом ноги в грудь, что перелетел, перевернулся через перила пирса и упал, в брызгах плюхнулся в воду по колено у берега. Попробовал подняться и зашатался, и опять обвалился в воду. И тогда она, движимая возмущением к так названной «золотой» молодёжи, но полная сочувствием к этому подростку, на которого снизошла такая высота полёта души, что она даже прониклась восхищением к этому, однако, тщедушному подростку, что в тот момент и потерпел поражение. И вот сейчас в этот миг озарением память и выдернула из кладовой тот случай, и потому она узнаёт в этом юноше того самого подростка, что слезами на глазах от беспомощности, от бессилия полоскался по той воде по колено. Тогда она помогла ему выбраться на берег. И после того случая не раз вспоминала его, пусть потерпевшего поражение, но мальчонки духом и взлетевшего до тех вершин, где всегда и есть полёт благородства. Прошло с той поры два года. Но какое изменение…?! Она в этот данный миг узнала его, и восхитилась в таком экстазе изумления, что стало для юноши светлым бликом искренности неведомой.
7
С ним что-то происходит? И это изменение становится заметным и заметным для него, и пока только для него. Дома лишь подметили однажды, что он за лето после школы как-то поздоровел, покрепчал и только. А в университете кто знал его раньше? Из всего класса он один на этом факультете, тогда как остальные или в других факультетах, или в других институтах, да к тому же в других городах.
Ещё тогда после того занятия в бассейне, когда он одним своим появлением вызвал лёгкий переполох, дома пришлось в своей комнате, затем в прихожей перед зеркалом, когда никого не было, пристально всмотреться в себя самого. Да, перемена есть, притом ощутимая. Его тело с кожей свежести упругой готово хоть с утра до самого позднего вечера разгружать и разгружать вагоны с углём без всяких перекуров. Конечно, ему никогда не приходилось разгружать вагон с углём, но он представил так, ибо знал, что такое физическая работа. Летом в деревне у родственников не раз бывал на сенокосе, и притом деревенские весьма похвально отзывались о его работе. Потому и представил вот так.
Во время такого разглядывания заметил ещё одну, однако, немаловажную деталь – куда-то исчез шрам. Просто исчез. То это был тот шрам на подошве стопы, что остался после того случая, когда несколько лет назад нечаянно наступил на косу, оставленную ещё одним таким городским лежать на скошенных травах, лежать не по правилам. Всегда косу, когда оставляют в лежачем положении, то острым лезвием вниз и всегда прикрыть маленькой охапкой сены саму железную косу. Тогда резануло, так резануло. С трудом остановили кровь. Вот так и остался шрам напоминанием о той неосторожности на покосе. Но в те минуты разглядывания шрам, что выделялся отчётливо, он не увидел. Но ведь был же. И куда подевался? Сияющая свежей гладью кожи, блистающая пятка и всего лишь.
Тогда в те минуты как то пришла на ум вот такая проверка себя переменившегося. Взял аккуратно бритву и легонько провёл по ребру ладони. Чуть брызнула кровь, потекла от пореза. Потекла и прекратилась. И стала запекаться на глазах, тогда смыл запёкшееся пятно и посмотрел на след пореза, который, как показалось, слегка трансформировался. Стоило немного подождать. И вот след через какие-то минуты просто напросто исчезал и стёрся насовсем, не оставив ничего после себя. И снова гладкость здоровой кожи. И снова стоило осмотреть себя со стороны в зеркало, в котором виден контур настоящего атлета, в чьём теле так и заполыхала пожаром буйным, что ни на есть, высокая функциональность организма, что так ценится в спорте высших достижений. И он понимает, что идёт это оттуда, из того памятью утерянного времени с 30 на 31 августа, что сплошь укрыта такой таинственностью, которую дано ль познать когда-нибудь.
Да, он чувствует в себе силу, нарастающую силу…
На следующий день пришёл в университет и сразу почувствовал на себе взгляды многих, взгляды с восхищением, взгляды с завистью. И если восхищение могло источаться от девичьих взоров, то от некоторых юношей могло проявиться вот это самое мерзкое чувство, как зависть. Да, он почувствовал на себе славу. Да, девушки из его группы уже поговаривали о заметке в газете. О, газета! Вот этого-то он действительно не хотел порывом искренним. Уж чего, чего, но не этого. На следующий день лекции для всего не намечалось, не было по расписанию. Потому он не увидел её хотя бы издалека. А каков был бы её взгляд?
Всё глубже и глубже пробирается осень. Уже двадцатые числа сентября. И вот наступил этот долгожданный для всех первокурсников день, что вечером ознаменуется «Вечером посвящения в студенты» с праздничной дискотекой, конкурсами и всем остальным присущим такой торжественности события, мероприятия, куда он собирается взволнованным духом.
Торжественно праздничный дух завитал, загулял в двадцать пятой аудитории. Нарядные платья девушек подчёркивали, на высоту поднимали всю эту праздничность духа «Вечера посвящения в студенты». И юноши примерили по этому уж истинно великому случаю строгие костюмы, что видом своим также приподняли планку духа праздничности, особого торжества. И он, конечно же, под руководством всегда заботливой матери приоделся в нарядность строгого костюма, слившись воедино со всеми из первого курса, едва ступивших на путь студенчества, в лоно поры самой радостно весёлой счастливой молодости.
Торжественное открытие, различные конкурсы, само действо весёлого посвящения в студенты перемежевались дискотекой, то задорными танцем, то плавностью вальса, однако, с преобладанием танго.
Да, что уж скрывать от самого себя, он с первых же минут окидывал взором вокруг, чтобы увидеть её. Но не нашёл. Неужели не пришла, заболела или ещё что? Не мог сказать себе: «Ну, да ладно». И с явным оттенком грусти не окунулся, принял участие в празднике посвящения в студенты.
После очередной торжественности, после очередного дискотечного танца под музыку взбудораженного ритма, он направился к тому месту у стены, где он пребывал в этот вечер под пеленой снизошедшей грусти. Шёл он также тихо размеренно, как тогда в бассейне, ибо знали все, что под строгим костюмом развевается гордым флагом здоровое, сильное, стройно статное, высоко функциональное тело юноши. Конечно, его провожали и восхищение, и зависть взоров. Но почувствовал как-то, а может, шепнула интуиция, но повернул взором в одну сторону и… увидел её, что была прекрасна в едва лазурном красивом платье, что облегалось, обтекалось, будто дивно поющей музыкой, иль гордо подчёркивало стройность, красоту фигуры девичьей на подиуме, пьедестале чистоты искренней. О, и в этом ли чарующая изумительность игры природы?!
Всего мгновение взглядов навстречу, и этого хватило ли. Она, как-то едва ль опустив глаза, слегка отвернулась, тогда, как он остановился будто идолом, истуканом вкопанным, но затем оправился, и тем же шествием распрямленных плеч, осанки гордой, под гимном во славу статности и силы, что так и навевалось от него, направился тихо скромно к своему месту у стены. Никто не заметил такой сбой в его движениях, и в голову не пришло. Никто не заметил по лицу его, что сотворилось в душе его в данный миг, и в голову не придёт. Но узнала ли, знает ли она? То радость обуяла его сиянием счастливым светлым, и потому совсем другая настроенность на вечер посвящения. И взлёт торжествующего духа. Ох, годы молодости! О, аура, дивная аура от высоты иной сокровенной!
Плавные звуки музыки зазывали на вальс, танго, что потянулись пары к середине аудитории, и так образовывались всё новые и новые пары, теперь уж до самых стен. Он остался стоять у стены, так, отныне тайком повторными и повторными взглядами не упускавший местонахождение искренне прекрасной красавицы. Да, не упустил, заметил, что она составила пару в танго с одним парнем из параллельной группы «в», что удосужился пригласить её, который сейчас под плавностью музыки что-то говорил ей, тогда, как она с опущенными ресницами, прислушивалась к его словам, что изливались от этого паренька. Знал, что этот первокурсник является сыночком какого-то чиновника, да не просто, а высокопоставленного. Что ж, но могло ли всколыхнуться сердце порывом ревности, да и притом имеет ли он на это право? Стоило в секунды утихомирить своё немного растревоженное сердце. Но вот и закончился медленный танец, и расходились пары, и шёл этот парень из кругов аристократических ли, с признаком неведомого огорчения. И в доли секунды у сердца ль разорвалось такой радостью нежданной, что опять стоит в секунды утихомирить такой неожиданный порыв. Но, почему-то сильно не поспешил…
И снова конкурс, в котором он участия не принял, как и в прежних, но увидел, конечно же, затаенным взором, что она также в стороне. Так с раздвоенным вниманием проходил остаток вечера, когда уже ко времени, что означило близкий финиш торжественного вечера, по традиции ли объявили белый танец. О, прельщён ли его дух, когда сразу несколько девушек, несколько однокурсниц пожелали закружиться с ним в вальсе ли, в танго. Молва о его статном теле, шествующая, поющая слава после того, по истине, отважно бесстрашного поступка ради спасения того лихого сорванца, ещё как пожинали плоды. И потому уже знаменитость в пределах первого курса, хотя, как слышал, что и на старших курсах поинтересовались. Не раздумывая, нисколько не выбирая, пошёл он с той, что опередила, успела раньше всех. И во время танго его общение с данной однокурсницей было таковым, что он лишь отвечал на её вопросы, что полились, если не горным потоком, то уж точно заливистым ручьём. И в таком кружении он старался как-то не упустить её из виду, что стояла у стены, не пригласив никого из однокурсников, уже тем самым доставив его сердцу ох взбудораженную радость. И в какой-то момент взгляд его немного да соприкоснулся с её взглядом, что случилось впервые за время всего вечера. Что увидел он? Интерес любопытствующий иль что-то такое, неподдающееся, что укрылось, растворилось. Миг менее секунды, что стоит многого.
Вот совсем близко завершение праздника посвящения в студенты, когда бойкая ведущая из старшего, третьего курса объявила о новом заключительном конкурсе, в котором должен определиться лучший танцор вечера. Потому торжественно притаилась некая интрига. Ещё немного и взорвали, разорвали разъяренно заинтригованный воздух аудитории взбешенные звуки огненных тактов музыки ох ритма бурливо веселящего. И нашлись пока для начала два смельчака, к которым присоединился третий, затем четвёртый, потом и ещё несколько, в числе которых были и три задорных девушки, такие грациозные в линии движений.
Затаенным взором он вновь очертил то пространство, в котором видел, констатировал тот факт, что она всё так же у стены, но с интересом взирает за этим конкурсом, в котором удальцы-танцоры уж совсем лихо отплясывают, выделывают в унисон попурри диско музыке красивейшие трюки вот таким танцем свободного волеизъявления. Однако, доминирует стиль хип-хоп. Но вот утихла музыка. И сначала тихо завораживающий голос мелодичности, в котором точно угадывается дивный голос Прешес Уилсон, тот самый голос солистки некогда всемирно известной группы Eraption, а затем и взрыв диско музыки песней – всемирным хитом конца семидесятых прошлого века «One way ticket». И песня та, как в пику доминирования Boney m всё в той же эпохе, положившей начало стилю диско. И в веке двадцать первом востребовано, ещё как востребовано. А «Билет в один конец» Eraption уже на взлёте, довершая господство над пространством…
Сознание не контролирует мозжечок. Чтобы выполнить, исполнить сложнейшие трюки, элементы в фигурном катании, в спортивной гимнастике, в акробатике, во всех сложно-координационных видах спорта требуются годы и годы кропотливо упорных тренировок сызмальства, с дошкольного возраста, что прольются вёдра и вёдра, цистерны трудового пота. Но вот у него с того памятью таинственно утерянного времени идёт и идёт в нём некая неведомо сложная трансформация, что задела не только мозг, разум, тело, но и мозжечок. Ибо и сооружён прямой мост между сознанием и мозжечком, чего никогда не бывает в природе. И потому увидел движение, запомнил и исполнил движение. И потому уже новой памятью, что становится на ступень феноменальности, будто перед взором выкладывает и выкладывает ассоциативность, яркость образов, притом до мельчайших деталей скрупулёзно, притом мгновенно, что взбудоражились, запели мышцы и запросились…
В переливчатости цветомузыки, будто на мгновение, перед взором возгорится огнём ли алым, пурпуром багровый отсвет лилии улалзай, иль от родной земли запахом бурят-монгольских трав ая-ганга, алтаргана, как ореолом гимна голосу кочевника, как набат, призыв поющей крови. И потому он ринется…
Одно лишь его появление уже породило фурор по всему пространству аудитории, ибо уже наглядно шествие осанкой идеального тела, ибо уже прославлен. И в лихости удалой взбесится конкурс одиозно ль впечатляюще. И будет отчего.
Попурри, есть попурри. Диско продолжилось взрывом ритма от Boney m, представив Rasputin, что конкурсанты уж искромётно устремились в раж, в саму глубину экстаза. И, всё же, все померкли как-то, ибо вступал в игру уж такой великолепный король пластики, король движения.
Он пластичностью напоминал самих профессиональных виртуозов, что всегда и непринуждённо весело зажгут фейерверк огней, фейерверк эмоций по всем параметрам ох резво буйного танцполя. Начав плавностью движения, как неожиданно и для окружающих конкурсантов, и для заинтересованных, заинтригованных зрителей он прыгнул высоко и совершил мастерством акробата сальто назад – бэкфлип и приземлился кошачьей пластикой мягко ровно на паркет, продолжив незамедлительно плавно дальнейших ход торжествующего танца, что сразу вверг присутствующих в шок приятного изумления. И тут же после такой грандиозности прыжка этот гений ли движения поспешил успокоить других конкурсантов жестом ободряющим, что те и воспрянули бодро, и дальше пошло, поехало…
Сознание его отдыхало в текущей взбудораженности ритма Rasputin от Boney m, тогда как мозжечок заправил полновластно над организмом, над телом, легко свободно устремив в чарующее лоно жизни живо танцующей ритмики, ввергая и ввергая в мечтательно окрылённое вдохновение в сотрясающем экстазе. Не выученными, а из кладовой памяти, что когда-то увидел, извлеченными отныне феноменальной памятью связками мозжечок управлял с великолепным достоинством, на ходу импровизируя на неожиданном фундаменте отточённого мастерства. Всё было вместе, всё было комплексно: и волнообразные движения ног, и ног барабанная дробь; он не только успевал за ритмом и тактом музыки, он сливался с ним воедино в эйфории со всей свободностью тела, что воздвигло на высоты вершинные само понимание, саму идею пластичности вдохновенной. И в этой удали как-то и возвысилась поэтизированным выражением такая вот суть его залихватского танца, что покорила всех до единого. И вот скоро концовка. И он, сумевший так красиво завладеть каждой линией весёло лихого танца, уж дробным тактом ног, и волнообразностью статно пластичного тела заходил на круг, что остальные конкурсанты в движении ритма уважительно посторонились, давая простор пространства. Ещё мгновение под ритмом диско музыки и он опять торжествующим триумфом вспрыгнул ох высоко акробатически тем же сальто назад – бэкфлип и приземлился аккуратно, но воздушно легко упругостью кошачьей, что зальная аудитория так и разразилась взрывом аплодисментов и криками искренней восторженности.
Исход данного конкурса был предрешён, ибо жюри, никак не нейтрально вдохновленное в экстазе, восхищёнными глазами уже выдавало результат. И шёл к своему месту у стены, провожаемый сплошь восторженными взглядами, что источались и от девушек, и от юношей, и от преподавателей. Ох, факультет философии! Что могли б подумать великие Сократ, Платон, Аристотель и иже с ними?
И невольно взглянул в ту сторону, где должна быть она и наткнулся на взгляд от глаз, от лика, что были прекрасны, источаясь светло красотой красавицы. Но не увидел в них восхищения, скорее значение философское, такая глубокомысленность, что неприкрыто обозначило заинтересованность, укрытое любопытство. И вдруг неожиданно быстротечно искорка ли некоего кокетства, сдобренное восторгом. И этого хватило, и это многого стоит, если не всего. О миг, чарующе волшебный миг, что песней сокровенной отложится в сердце юноши!
8
В понедельник по расписанию лекции для всего курса не было, потому он не увидел её в этот день, не мог видеть. Уж точно он увидит её во вторник, когда будет лекция в тридцать второй аудитории. Но в конце занятий им сообщили о том, что отменяется лекция в виду болезни доцента. И тогда им полностью завладела грусть. Да, похоже, это чувство, воспетое с древнейших времён, постигла его в самом начале пути студенчества. Потому что всегда и встаёт перед сном у взора всегда прекрасный облик красавицы, которую до сих пор не знает по имени.