Некоторые из верующих поговаривали, что мальчик слишком рьяно схватился за все, не оказалось бы это простым эмоциональным порывом, который быстро погаснет… Но даже таковые соглашались, что Дима очень располагает к себе своей искренностью и открытостью. Мальчик радовался тому, что «пришелся ко двору», что он нужен окружающим и старался изо всех сил делать все, что может и даже иногда сверх того. Дима отличался твердым, но доброжелательным характером, он ставил цели и добивался их. Но выглядело это как-то естественно и просто, не упрямством, но силой увлеченности. Он был обаятелен и открыт в общении, и только об отце он старался никогда не распространяться, предпочитая давать простые, односложные ответы, когда люди спрашивали о нем. В этом вопросе Дима не мог довериться людям, окружающим его, зная, что они все же люди и могут осудить.
Отец Дмитрия одно время слыл удачливым бизнесменом. Он имел много денег, знакомств и «друзей». Но никто не мог сказать, что за бизнес у Олега Львовича. Его сотовый телефон нередко звонил даже ночью. Он куда-то уходил, носился с бумагами и документами, встречался за воротами дома с различными людьми, но никогда не приглашая их в дом. Нередко с таких минутных встреч он приносил пачку денег. И только изредка на Олега Львовича находило вдохновение; он садился за холст и начинал рисовать картины. Картины отца пользовались спросом, он рисовал не часто, но «запоем» – по пять, семь картин подряд. Потом вновь забрасывал кисти и краски и месяцами не прикасался к холсту. Картины всегда продавались довольно дорого и быстро.
Нередко талантливых художников считают людьми «не от мира сего». Олег Львович был полностью «от мира сего», возможно поэтому, его картины продавались в первую же неделю, как вывешивались в магазине. Он знал, что людям нравится. Его жена и сын были намного больше «не от мира сего», хотя имели простые, практичные профессии. Ксения Олеговна была хорошим бухгалтером, а Дмитрий работал строителем, затем контролером грузов при подготовке космических кораблей в рейс.
В раннем детстве Дмитрий гордился своим отцом, потому, что тот был художником и всегда при деньгах, позволяющих ему поддерживать достаточно высокий уровень жизни и общения. Но когда немного подрос – то выяснил, что «теневая» сторона жизни отца является резким контрастом с тем, что Дмитрий знал о своем отце. Он узнал, что отец через знакомых делает подложные документы для компаний и частных лиц, «пробивает» незаконные сделки и нередко «официально грабит» частных предпринимателей и довольно крупные компании. Через друзей и знакомых в правительстве и бюрократической системе он нередко доводил людей до банкротства.
Конечно, в ответ и некоторые директора и владельцы компаний пытались «потопить» своего врага. И не всегда Олегу Львовичу удавалось выигрывать. Бывали времена, когда он скрывался от своих врагов. Тогда жене и сыну приходилось туго. Их стерегли, угрожали.
Характер сына был полной противоположностью отцу. Дмитрий с детства не шел ни на какие компромиссы с совестью, был волевым, честным и, иногда резким с теми, кто делал «не правильно» что бы то ни было. Свою бескомпромиссность в вопросах чести он унаследовал от матери, которая все же сильно отличалась от сына тем, что никогда не осуждала людей, живущих по иным меркам и правилам, чем она.
– Сынок, не нужно ждать от людей, что они будут поступать так, как мы считаем правильным, – иногда уговаривала Ксения Олеговна, пытаясь успокоить возмущенного сына, когда тот приходил со школы и рассказывал ей об очередной несправедливости, – каждый сеет и жнет сам то, что посеял. Если ты хочешь, чтобы Бог благословлял твою жизнь – храни свою честь. Но не осуждай того, кто не собирается поступать по чести – ведь ты не будешь пожинать то проклятие, которое он навлекает на свою голову своей бесчестной жизнью,…лучше заранее пожалей его. Ведь это так трудно и больно, когда человек пожинает плоды своих бесчестных или жестоких поступков!
– Да уж… вижу!!! – вспылил Дмитрий. – На отца устал смотреть! Но ведь ты и я тащим вместе с ним его проблемы!!!! Он сеет свои бесчестные поступки, а мы с тобой расплачиваемся вместе с ним!!!
– Оглянись, сын, остановись! – прервала Ксения Олеговна сына очень грустно, – ведь мы не только несем последствия его неправильных поступков. Но, хотим или нет – мы пользуемся и благами, которые он своим «блатом» и взятками получает для себя и своей семьи….
– Не нужны мне эти блага! – возмутился еще больше Дмитрий, – пусть сам ими пользуется! Мне стыдно людям в глаза смотреть!
– Я тоже стараюсь не пользоваться, и люди здесь ни при чем – мне тяжело Богу в глаза смотреть… но приходится признать, что если ты и я откажемся от всего, что приносит в дом отец – мы тем самым «выбросим его за борт», отвергнем. А ведь он и доброе тоже делает и честным трудом также на жизнь зарабатывает…
– Но как я могу разделить и даже узнать, что отец заработал честно, а что нечестным путем! Он ведь всегда смотрит «честными глазами» и делает все, что пожелает! – устало пожал плечами сын.
– Не суди, сынок, прежде времени, – глаза матери выражали бесконечную грусть, даже скорбь, – может, придет время, что и ты сможешь гордиться своим отцом, как он гордится тобой, когда приходит на родительские собрания в школу.
– Наступит ли такое время?! – горько усмехнулся Дмитрий, устало уходя в свою комнату. Уже на пороге он услышал тихую фразу матери:
– Я верю, ведь я молюсь об этом.
В тот вечер Дмитрий долго думал лежа одетым на своей постели. Да, у него не было такой веры как у матери. Только мать могла верить, что его отец – мужчина, для которого все в жизни покупалось и продавалось, вдруг измениться.
*****
Стоял солнечный летний день, Дима почти закончил девятый класс. В дом ворвались люди в масках. Они вынесли из дома все, что смогли поднять, затем подожгли дом. На свою беду мать оказалась дома, так как заболела, и взяла отгул на работе. Люди в масках связали женщину и привязали к стулу в горящем доме. Унесли не только то, что заработал отец, но и все, что покупала мать на свои деньги. В то время Диме уже исполнилось шестнадцать лет. Он сдавал выпускные экзамены.
Удачно сдав последний экзамен, мальчик торопился домой, зная, что Ксения Олеговна дома, желая сообщить об очередной полученной пятерке. Подходя к дому, он увидел клубы дыма, и сердце вдруг сжалось непрошеной тревогой. От угла улицы Дима побежал, убедившись, что дым поднимается от его дома. Пожарные уже сновали вокруг, поливая стены и крышу жилища. Матери нигде не было видно. Подбежав к пожарнику, поливающему входную дверь, из-за которой вырывалось пламя, Дима закричал:
– Где моя мама?!!!
– В доме никого не было, – ответил тот, не оборачиваясь.
– Она там! Я уверен! – в ужасе закричал мальчик.
– Если бы она была дома – вызвала бы нас сама, а не ждала бы, когда соседи вызовут! – попытался убедить мальчика пожарный, но Дима уже не слышал.
Рослый мальчик рванул к окну родительской спальни, которое еще не было охвачено пламенем и, не раздумывая, ударил локтем в перекладину окна. Окно распахнулось, и Дима запрыгнул внутрь. Пожарный заметил отчаянный поступок мальчика и крикнул товарищу, не выпуская шланга из рук:
– Пацан с ума сошел! Вытащи его!
Второй пожарный запрыгнул в комнату, вслед за Димой. В спальне было пусто и мальчик, закрыв пиджаком лицо, рванул в горящий зал, заполненный дымом. В тот момент, когда пожарный запрыгнул в спальню через окно – Дима скрылся за дымовой завесой зала. Пожарный, выругавшись на упрямство и глупость мальчишки, побежавшего в самое пламя, направился следом. А Дима, тем временем, вбежал в зал и вынужден был присесть, чтобы не задохнуться и хоть что-то рассмотреть в густом дыму. Вдруг он увидел лежащую на горящем полу мать, привязанную к стулу, с кляпом во рту. Она была уже без сознания. Похоже было, что в начале, когда дом только загорелся, женщина пыталась освободиться и упала вместе со стулом, к которому была привязана.
Мальчик подбежал к матери, схватил за спинку стул с сидящей на нем матерью, и поволок к входу в спальню. Огонь обжигал лицо и руки, но он почти ничего не ощущал – видя перед собой только бледное лицо матери. В этот момент подоспел пожарный, и они вместе вынесли женщину из дома. Скорая увезла Ксению Олеговну в ожоговый центр, в реанимацию. Площадь ожогов была слишком велика, и за ее жизнь врачи боролись с переменным успехом две недели. В это время мальчик пытался восстанавливать в доме то, что мог. Дима заколотил двери и окна, которые при пожаре сгорели, остальные закрыл. Мальчик спал под обломком потолка в спальне, но защищенный стенами дома от улицы. Из вещей, оставленных грабителями, мало что уцелело после пожара.
Забегая в больницу каждый день, мальчик с надеждой и ужасом ждал, когда мать окончательно придет в себя. Он не знал, как сообщить ей о том, что от их дома остались только обгоревшие стены. На второй день после пожара Дима попробовал устроиться на работу, так как ему нужно было чем-то питаться, а денег в доме не осталось ни копейки. Карманные деньги, которые у него остались со школы, он и так протянул два дня, просить у соседей и знакомых не решался, а родственников в городе у них не было. В шестнадцать лет мальчика никто не соглашался брать, несмотря на то, что он выглядел достаточно рослым, крепким молодым человеком. На все запросы о работе в различных компаниях, ему однообразно отвечали:
– Молодой человек, вы нам понравились, приходите после того, как вам исполнится восемнадцать лет, мы с радостью возьмем вас…
– Но мне срочно нужна работа! – пытался уговорить Дима.
– Извините, это нарушение закона – отвечали работодатели, – вам нужно идти в колледж или в школу.
– Я не могу, мне очень нужно заработать, моя мать в больнице, отец куда-то пропал… мне на что-то нужно жить! Я буду очень стараться! – взмолился Дима.
– Мне искренне жаль вас, но, простите, не могу, – осталась непреклонной начальник отдела кадров последнего места, в которое пытался устроиться Дима.
Голодным мальчик не остался, так как вечером пошел на вокзал разгружать вагоны. Но этого заработка хватало только на то, чтобы поесть и на лекарства для матери, которые требовали врачи, несмотря на «бесплатную медицину».
Прошло еще три дня. После всего, что произошло, Дима окончательно упал духом. Он даже молиться уже не мог, хотя в начале, сразу после пожара, жил одной молитвой и эта связь с Богом дала ему сил выжить. Но после всех отказов, мальчик пришел домой, в свой уголок, укрытый от непогоды остатками потолка, в конце комнаты свисающим лохмотьями, упал на пропахшую дымом старую кровать и расплакался от отчаяния и бессилия. Вновь ожила детская обида на отца, за последние дни переросшая в отвращение, даже ненависть к виновнику их бед. Возненавидев отца, Дима потерял связь с Богом, и сразу в душе возникла мысль, которая как плесень покрывала душу, лишая ее дыхания: «А куда смотрел Бог!? Почему Он не защитил твою маму и тебя!? Вы же искренне старались Ему служить! Почему за беззакония отца люди и Бог наказывают вас?!»
Дима ясно понимал, кто послал ему эту мысль и в начале достаточно активно защищался от нее, отвечая самому себе словами матери, которые она не раз говорила сыну, когда в их дом приходили проблемы, которые зарабатывал отец: «К сожалению, мы живем с ним, вольно или невольно пользуемся теми деньгами, которые он приносит в дом… и мы – одна семья, а значит – в одной упряжке… потому и платим вместе с ним… Бог и так нередко совершает чудеса, спасая нас от проблем, которые создает отец своей нечестностью. Если бы Бог без конца создавал чудеса для нас – это было бы несправедливо по отношению ко всем остальным…». Но сейчас, когда мальчик метался в поисках работы и везде получал отказ – силы оставили его и предательская мысль пробралась в сознание, свивая там себе гнездо.
Дима вдруг вспомнил случай, когда Сеня заигрался со своими и бросил его одного в море. Да, теперь паренек тонул в своих проблемах и бедах, а Бог молчал, как будто бы Он, как друг детства, заигрался в свои, неведомые игры и забыл о Диме.
Бог не мешал молодому человеку развивать свои обиды и претензии к Нему, Он не подстраивается под людей даже тогда, когда люди этого хотят больше всего в жизни! Но Бог уже приготовил ответ для своего любимого сына, хотя и не спешил его отдавать. Дима должен был вспомнить о своих братьях и сестрах по вере и обо всех своих знакомых, чтобы на будущее усвоить еще один урок:
Человек создан быть частью единого целого, и он должен научиться признавать себя этой частью, понимая, что хочет он или нет – он зависит от окружающих его людей. Но, со своей стороны человек должен сделать все, насколько возможно хорошо, качественно и правильно, чтобы не страдала та часть Великой Вселенской Церкви, которая доверена ему. Но самое главное – не зацикливаясь на деталях, держать в сознании ориентир на Великого Зодчего, воздвигающего эту Церковь, от Него ждать милости и помощи, через окружающих людей, послушных Ему, или через обстоятельства жизни.
Глава 3
Звонить деду и бабушке мальчик не решался, чтобы лишний раз не расстраивать их. Они были пожилыми людьми и все равно не смогли бы приехать и помочь. А родственники по линии отца за всю жизнь ни разу не появились в их доме и не звонили, отец также не звонил родственникам, хотя Дима знал, что кто-то есть у него. Мальчик пытался «выкарабкаться» сам, но ему пришлось признать свое бессилие против обстоятельств.
В своем отчаянии и страдании Дима не мог понять, что он должен делать, но, наплакавшись, он вдруг вспомнил, что один из братьев по вере работает в строительном магазине менеджером. Слабая надежда, вспыхнувшая в сознании, дала сил мальчику подняться с постели, стереть следы слез с лица и сходить к соседям, чтобы позвонить.
Во время разговора, сосед, не стесняясь, стоял рядом и слушал. Диму смущало это пристальное внимание, но он не мог попросить хозяина выйти из комнаты, в которой он говорил по телефону. Мальчик положил трубку, услышав от брата по вере обещание:
– Я поговорю с начальством и попробую тебе помочь.
Уже собравшись уходить, Дима услышал вопрос хозяина:
– Сосед, тебе деньги нужны или работа?
Дима смущенно улыбнулся и, задумавшись на мгновение, ответил:
– Конечно, если бы не нужны были деньги, я не искал бы постоянную работу – работы и дома хватает – все перестраивать нужно…
– Работы у меня для тебя нет, но, если ты пообещаешь отдать, то я могу дать тебе деньги на твою хату, – глаза соседа были холодными как лед, но губы изображали подобие улыбки.
– А под какой процент? – поинтересовался Дима, прекрасно зная, что деньги в долг люди дают только под проценты.
– О процентах можно договориться… – немного замялся сосед, явно прицениваясь.
Дима подождал ответа. Наконец сосед закончил фразу:
– Пять процентов в месяц, я думаю, совсем не много при нынешних обстоятельствах…
– Спасибо за предложение, – ответил молодой человек, – но я не могу занимать, пока не буду знать, что способен отдать.
– Хорошо, ты подумай, – закончил сосед, видя, что Дима колеблется, – а когда этот… – сосед кивнул на телефон, – даст тебе работу, приходи. По крайней мере, сможешь нанять специалиста и купить материал для крыши. А то, как ты мать привезешь в такой дом? Сам-то небось, под остатками потока в родительской спальне расположился?
– А откуда вы знаете, дядя Гриша? – насторожился Дима.
– Да это и ежу понятно – отмахнулся сосед, – крыши на доме нет, часть потолка в комнате родителей осталась, а ты в нем живешь. Не будешь же ты под дождем спать…
Выходил Дима от соседа со смешанным чувством надежды и настороженности. Голос в глубине сознания ясно предупреждал:
«Не бери чужих денег, как бы трудно ни было!»
«Берешь чужие и на время, а отдаешь свои и насовсем» – подбросила память любимую поговорку отца. Но при воспоминании об отце Дима впал в глухую ярость.