– Ваш отец много работал из дома? – спросил Иван, повернувшись к Алисе.
– Достаточно много, да, – кивнула Алиса. – Я постоянно слышала, как он разговаривает по телефону, а иногда он так зарабатывался, что забывал поесть, и тогда я приносила ему еду.
– А чем он занимался? Я имею в виду, думаете, его дела были связаны с управлением или с чем-то еще? Я знаю, что Андрей Петрович имел отношение к какому-то бизнесу.
– Не смогу ответить вам, я в его дела не лезла. Думаю, и того, и другого понемногу. Бизнес… Да, у папы еще с девяностых есть доля в сети ресторанов, еще есть многопрофильная компания, они торгуют строительными материалами, в основном как посредники. Они же, насколько я знаю, стройматериалы доставляют по всей России и какие-то отдельные виды работ выполняют. К примеру, пару лет назад выиграли тендер на разводку электрики. Но там есть свой управляющий, а папа… Он всегда говорил, что не хочет лезть туда, пока все и так хорошо.
– Ваш папа обычно работал за этим компьютером? – спросил Иван, показав на ноутбук. Про себя он отметил, что для человека, который не лез в чьи-то дела, Алиса знает достаточно много.
– Почему вы спрашиваете? Это же очевидно, – возмутилась она.
– Вы не поверите, насколько мало очевидного в моей работе, Алиса Андреевна. Ваш папа мог использовать этот компьютер для каких-нибудь других целей. Мог играть на нем в «Mortal Kombat», к примеру. У меня в машине лежит ноутбук, на котором я работаю, ведомственный. А дома у меня тоже есть ноутбук, и я на нем вообще не работаю, только играю.
– В «Mortal Kombat»? – удивилась Алиса.
Иван усмехнулся.
– Могу и в него, но я больше в танки. Это я так, к примеру, что это мог быть игровой ноутбук. Или вообще чужой. Хоть бы и ваш. Или он может быть сломан. Мало ли…
– В таком случае, отвечу так: я предполагаю, что папа использовал именно этот ноутбук и именно для работы. Какой конкретно – не скажу, потому что папа, когда работал, всегда запирался и просил, чтобы я ему не мешала. А я и не возражала.
– Вот это хорошо, это другое дело. А телефон управляющего его компании вы знаете? И имя тоже желательно.
– С телефонами не подскажу. Рестораны называются «Старый лес», это такая сеть, русская и европейская кухня. Много банкетов. А компания… кажется «Форсаж Логистикс» называется.
– «Форсаж Логистикс»? – удивился Иван.
– Название давалось еще сто лет назад, не думаю, что оно что-то значит.
– Сто лет назад… Может быть, покупалась готовая фирма с таким названием? – вслух подумал Иван.
Алиса кивнула.
– Возможно, и так.
– Разберемся, уточним. Не знаете, доступ в ноутбук защищен паролем?
– Не знаю, ни разу не пробовала его включать, – покачала головой она.
– Если вы позволите взять ноутбук на анализ, наши специалисты решат этот вопрос. Позволите?
– А вы его потом вернете?
– Да, конечно, – пообещал Иван, как он делал всегда. Если в ноутбуке окажется информация, важная для следствия, он может перекочевать в «вещественные доказательства», откуда уже никогда и ни к кому не вернется. Вещдоки хранятся бессрочно, чтобы в любой момент, в случае необходимости, их можно было достать с полки и использовать в соответствии с задачами. Но если бы Иван говорил людям правду, изъятие предметов стало бы настоящей головной болью. Поэтому Иван обещал, а потом, в случае чего, просто разводил руками и говорил, мол, «кто ж знал».
– Хорошо, забирайте. А можете ответить мне на вопрос, почему вы так уверены, что это не было простым ограблением? – спросила Алиса.
Иван замолчал, подбирая слова. С одной стороны, ни в коем случае нельзя дать девушке ложную надежду или определенную версию, которая бы закрепилась в ее памяти, потому что ему ничего не известно наверняка. С другой стороны, Алиса Морозова наблюдательна, и ее мнение, информация, которой она, сама того не зная, может обладать, имеет все шансы оказаться важной для раскрытия дела. Иван решил рискнуть и продолжить разговор.
– Я не уверен, что это не ограбление, но я не уверен и в обратном. Однако, как вы правильно заметили, мне интересны личные связи вашего отца. Есть обстоятельства, которые заставляют меня склоняться к тому, что простое случайное ограбление тут маловероятно. Скажу вам кое-что, хотя и не должен, но вы же меня не выдадите? – Иван улыбнулся самой доверчивой и открытой улыбкой, на которую был способен. – К примеру, в случайных дачных ограблениях чаще всего в дома попадают через окно, и такие способы проникновения легко заметить. Просто выбивают стекла и влезают внутрь, понимаете? Это же гораздо проще, чем взламывать замки. В случае с вашим отцом ни окна, ни двери не повреждены. Кроме того, грабители редко влезают в дом, где в момент ограбления кто-то есть. Куда проще обнести пустой дом, чем ввязываться в схватку с хозяином. А в Благинине и окрестностях целое море пустых домов.
– Может быть, они просто не знали, что отец в доме? – предположила Алиса.
– Во дворе стояла машина, в доме горел свет. Нет, думаю, это преступление не вписывается в классическую картину дачной кражи.
– Ах да, машина, – кивнула Алиса.
– Я считаю, что сейчас мы должны собрать как можно больше информации и не должны спешить с выводами. Экспертиза даст нам пищу для размышления, потом мы соберем все показания воедино. Много всего нужно учесть. Если это и было ограбление, то оно проходило не самым типичным образом, это все, что я хочу сказать. Но это не значит, что нужно исключить эту версию. Так что… если вы что-то вспомните, что угодно, – сразу звоните мне. – Иван положил на стол визитную карточку, кивнул и улыбнулся одними кончиками губ – просто в знак поддержки. – И вообще, звоните, если вам что-то понадобится.
– Хорошо, я позвоню, – кивнула Алиса.
Иван попросил пакет для ноутбука. Алиса подхватилась, побежала, принесла специальный чехол и тряпичный черный портфель.
– Вот, берите.
– Я не шучу, – еще раз повторил Иван, упаковывая ноутбук. – Не как полицейскому. Звоните мне, как другу вашего отца. В любое время, что бы вам ни понадобилось. Хоть днем, хоть ночью. Обещаете?
– Я обещаю, – кивнула Алиса. Как показалось Ивану, она хотела сказать что-то еще, но потом передумала, тряхнула копной ореховых волос и промолчала.
Иван постучал пальцами по столу, вспоминая, о чем еще он не спросил. Голова работала плохо, усталость брала свое, и нейронные связи в мозгу нарушались. Спать! Ему нужно нормально выспаться, но он и понятия не имел, как это организовать. Иван посмотрел на часы, потом на Алису.
– Который час? – спросил он, и девушка улыбнулась, понимающе кивнула.
– Двадцать два часа тридцать семь… – она подняла вверх указательный палец, – тридцать восемь минут.
– Надо же, прямо точно угадала, – хмыкнул Иван.
– Нет. Я не гадала, – поправила его Алиса.
10
В двадцать два часа сорок семь минут Иван сидел в своей остывшей машине во дворе дома на Мичуринском проспекте и ждал, пока прогреется двигатель. Что делать дальше, после этого, Иван не придумал. Ехать обратно в управление? Да, от дома подполковника Морозова до управления было рукой подать, но два обстоятельства огорчали Третьякова: отсутствие в управлении душа и наличие значительного количества знакомых. Отвечать на их вопросы он не мог, не было сил. Ехать домой? Сыновья, скорее всего, уже спят, они еще в том возрасте, когда планы по поимке Деда Мороза обречены на провал. Ему же, если даже он придет домой, придется сначала выслушать агрессивные объяснения жены, суть которых в том, что в ее измене он виноват сам. А потом ему придется лечь спать в ту самую кровать, где он застал ее с «хорошим школьным другом». Не вариант. Больше вариантов не было, поэтому Иван продолжал сидеть в тихо бурчащей машине и смотреть перед собой – на сугроб с краю тротуара. Согревшись немного, он вдруг понял, что именно хочет сделать. Пристегнувшись, Иван выехал из двора на улицу и принялся кружить в поисках того, что ему было нужно. Он искал круглосуточный магазин – такой, который бы работал в двадцать два часа сорок семь минут, невзирая на Новый год.
Магазин нашелся быстро, и именно такой, который нужен был Ивану – маленький, частный, на первом этаже жилого дома, под названием «Дубравушка». Иван осмотрел двор неподалеку, нашел укромное местечко, запарковался и вышел из машины. В магазине «Дубравушка», как и ожидал Иван, перед телевизором сонно дремал подвыпивший черноволосый прыщавый парнишка лет двадцати.
– Уважаемый, продайте мне праздник, – обратился к нему Иван. – А то так тошно без праздника, что не передать словами.
Парень посмотрел на Ивана с подозрением, оценивающе. Грязный пуховик, потрепанное небритое лицо говорили в пользу Ивана, но на всякий случай паренек все-таки нахмурился и строго сказал:
– Мы праздником только до двадцати двух торгуем.
Иван обезоруживающе улыбнулся.
– Я уверен, что в честь Нового года можно сделать и исключение. Серьезно, брат, ушел от жены. Пропадаю, понимаешь?
– Загулял? – с пониманием отреагировал паренек.
– Ага, загулял, – подтвердил Иван.
Уже через десять минут он вернулся к машине с добычей. Откинув сиденье чуть назад, он подсоединил телефон к зарядке и включил онлайн-трансляцию какой-то новогодней лабуды со скачущими и поющими «звездами». Лабуда раздражала, так что Иван выключил звук, оставив только видео. Он вынул из пакета бутылку водки, поставил ее в отделение для стаканов и открутил крышечку. В машине резко запахло спиртом. Иван взял с соседнего сиденья купленные для Морозова грибы, с усилием отвинтил крышку и принюхался. Пахло гвоздикой и лаврушкой – хорошо. Он вынул из пакета хлеб, половинку черного «кирпичика», нарезку-карбонад в пластиковой упаковке и пачку пластиковых ложек – вилок в «Дубравушке» не нашлось.
– Да будет тебе земля пухом, Петрович, – сказал он и отхлебнул из бутылки.
Иван пил водку из горла и запивал ее томатным соком и курил в тишине, ел хлеб и карбонад. Он был голоден как черт. Наслаждение как оно есть, особенно когда там, за тонкой защитой крашеного металла, зима, холод, и снег. Бензина в машине было достаточно, и можно было спокойно дожить до утра. Наевшись и напившись, Третьяков откинул сиденье на максимум, приладил телефон поудобнее и включил вместо «лабуды» каких-то комедиантов. Он уже спал, когда телефон завибрировал, и не сразу понял, что происходит. Иван дернулся и уставился на экран. На черном фоне горели белые цифры – высветившегося номера Иван не знал. Он бросил взгляд на часы на панели приборов. Половина двенадцатого, черт, кого опять несет? Не бери, пошли они все к чертовой бабушке. Наверняка жена звонит.
Ненавистный внутренний голос прозвучал громко и четко: а вдруг что-то срочное? Иван устало закрыл глаза. Телефон продолжал плясать и звенеть.
– Третьяков слушает, – сказал он максимально сухо и враждебно, проклиная свою профессию. Никакой личной жизни даже в Новый год.
– Алло? Иван Юрьевич? – услышал он бархатный женский голос. Не жена. Уже легче. – Простите, что беспокою вас в такое время, но вы сами сказали, что когда угодно…
– Представьтесь, пожалуйста, – потребовал он.
– Это Алиса. Морозова. Вы сказали… в любое время…
– Алиса Андреевна? Да-да, конечно, – Иван тряхнул головой, пытаясь сбросить сон и неприятную, вязкую пьяную пелену. – Что-то случилось?
– Нет-нет, ничего не случилось. Я вас ни от чего не отрываю?
– Нет, не отрываете… Погодите секунду, – Иван поставил телефон в громкий режим, а сам потянулся за сигаретами. – Говорите, пожалуйста, я вас внимательно слушаю.
– Извините, что побеспокоила.
– Ничуть вы не побеспокоили, – заверил ее Иван с плохо скрываемым раздражением. – Говорите.
– Я вспомнила один наш разговор с папой, только сейчас вспомнила. Не думаю, что это важно, но вы сказали, что угодно может иметь значение, я и подумала, что должна вам рассказать.
– Все правильно, рассказывайте. – Иван сосредоточился и достал из бардачка кусок бумаги – кажется, прошлогодняя техническая карта. – Когда случился этот разговор?
– Это было в начале октября, девятого числа, вечером, в одиннадцать сорок примерно.
– Примерно, да? – ухмыльнулся Иван.
– Точно – одиннадцать тридцать восемь, – строго сказала Алиса.
– Извините, – пробормотал Третьяков, матерясь про себя. – Продолжайте.
– Папа был довольно сильно пьян, с ним такое случается. Он сидел на кухне, когда я вошла, и спросил меня, чего я хочу на день рождения. У меня день рождения в конце января, так что разговор казался преждевременным, но папа очень любит дарить подарки, и поэтому я подумала, что он просто хочет что-то заранее заказать. Я, конечно, сказала, что буду рада любому подарку, хотя, по большому счету, мне было все равно. У меня ведь есть абсолютно все, но он постоянно искал, что бы еще придумать. А тут, тем более, двадцать один год. Настоящее совершеннолетие, как он говорил.
– А почему вы считаете, что это может иметь отношение к его убийству? – влез Иван.
– Я не считаю, с чего вы взяли? – удивилась Алиса. – Просто он тогда вел себя странно.
– Готовить подарок дочери – странно?
– Нет, не в этом дело, – поморщилась она. – Вы дослушайте. Он тогда спросил меня, считаю ли я его хорошим отцом. Он никогда не спрашивал у меня такого, понимаете? Я растерялась, даже не знала, что отвечать. Он всегда был просто идеальным отцом, и я уверена, что он прекрасно это понимал, поэтому-то я и была так удивлена. И потом он сказал, что хочет сделать мне самый ужасный подарок, который я только могу представить.
– Ужасный? – переспросил Иван, подумав, что ослышался.
– Именно так. Я тоже решила, что он просто несет какую-то чушь, с ним такое иногда бывало. Он ведь довольно сильно выпивал, причем ему, к сожалению, даже не нужна была компания. Он мог просто сидеть и пить, сам с собой, на кухне, а когда сильно напивался, мог начать заговариваться, ругаться на кого-то, злиться, материться. Я на такое никогда не обращала внимания. Наутро он, как правило, ничего не помнил. Но такого он мне не говорил. И посмотрел он на меня так странно, что мне стало не по себе. Я, помню, спросила его как бы в шутку: может, он признается, что я не его дочь? На двадцать первый день рождения, как в мексиканских сериалах.
– А он что?
– А он расхохотался и долго смеялся, но таким, знаете, истерическим смехом. Пьяным смехом. Потом вдруг посерьезнел и сказал, чтобы я даже думать о таком не смела. Что я его дочь на сто процентов, я – его смысл жизни и все такое. Тогда я сказала, что если этот подарок будет такой же ужасный, как и тот, на восемнадцатилетие, то не стоит мне его дарить вообще, а лучше купить новый телевизор в шестьдесят дюймов, потому что я с сокурсниками иногда дома смотрю документальные фильмы. Он тогда выдохнул, посмотрел мне в глаза и кивнул. Сказал, мол, договорились. И уснул на кухне. Я говорю об этом, чтобы вы понимали, насколько он был в тот день пьян. Так что это все – ерунда и мелочь и не стоит вашего внимания.
– Определенно не мелочь и стоит внимания, – заверил ее Иван. – Интересно, а что такое ужасное он подарил вам на восемнадцатилетие?
– Он записал меня в кружок по стрельбе ДОСААФ. Решил, что я должна уметь постоять за себя, хотел, чтобы я научилась стрелять. Вы можете представить меня – и оружие? – она усмехнулась. – Отец все мечтал, что однажды я изменюсь.
– Послушайте, Алиса Андреевна, раз уж мы говорим о мелочах, я хотел у вас еще кое-что спросить. Я совсем забыл об этом, когда был у вас. Вы не видели, забрал ваш отец подарочную бутылку виски с собой на дачу в тот день? Мы подарили ее ему буквально накануне.
– Я не знаю. Виски? – переспросила Алиса. – Я в спиртном совсем не разбираюсь.
– Такая выпуклая бутылка…
– Я могу посмотреть, конечно… – растерялась она. – Выпуклая?
– Знаете что? А можно, я к вам сам еще раз зайду и посмотрю?
– Да, конечно. Когда? Завтра?
– Кто знает, чем я буду занят завтра, – вздохнул Третьяков, причем совершенно искренне.
– Сегодня? Ну, хорошо, давайте, если вам не сложно, – удивленно согласилась Алиса.