«И как он справляется с такой нагрузкой?» – подумала Мирослава, а вслух спросила:
– Вы знали Константина Шиловского?
– Знал, – со вздохом ответил он.
– Вы не помните девушек, с которыми он в тот вечер проводил время?
– Вы имеете в виду Римму, Катю и Тамару?
– Нет, тех, с кем он познакомился в тот вечер здесь.
Парень задумчиво почесал подбородок:
– Сначала я видел его с рыжей, потом с блондинкой, потом с брюнеткой, потом опять с блондинкой. Но я ведь специально не наблюдал за ним, работы много, – проговорил он, как бы оправдываясь, – носишься по залу весь вечер, как челнок, домой приползешь и хоть отстегивай ноги, так ноют.
– Понимаю. Но последний раз вы видели его именно с блондинкой?
Он подумал и ответил:
– Точно, с блондинкой, а потом я его уже не видел.
– Но к их столику вы еще подходили?
– Подходил. Там сидели два его друга, один в обнимку с девушкой.
– А вы не помните лица блондинки, с которой был Шиловский?
– Извините, но при таком свете…
– Понимаю. Но еще один вопрос. Как вы думаете, девушка была настоящей блондинкой или крашеной?
– Ой, – сказал официант, – я в этих вопросах не очень. Но уверен, что первая блондинка точно была крашеной.
– А в том, что вторая была крашеной, не уверены?
– Нет, не уверен, – покачал он головой и через мгновение спросил: – Я могу идти?
– Да, конечно, спасибо вам большое.
– Да вроде не за что, – пожал он плечами и исчез в полумраке зала.
Мирослава дотронулась до плеча Мориса.
– Идем, нам здесь делать больше нечего.
Они направились к выходу. Возле швейцара Мирослава остановилась и протянула ему удостоверение. Он клюнул его носом и спросил:
– И что?
– Ничего. Вы дежурили в тот вечер, когда убили Константина Шиловского?
– Дежурил. Но его не тут убили.
– Знаю. Вы не помните, с кем он выходил из клуба?
– Помню. С девушкой в тонком сером плаще.
– Вы запомнили ее лицо?
– Увы, нет. Мало того что на ней были темные очки, так она еще и отвернулась.
– Темные очки? – переспросила Мирослава. – Так ведь дождь шел.
– И я о том же. Странная девица! Но тогда я подумал, что, может, видит она плохо. Знаете, такие очки бывают, они там, где светло, темнеют, а в полумраке светлеют.
– Да, знаю, хамелеоны.
– Вот-вот, они самые, – закивал щвейцар.
– Так на ней были хамелеоны?
– Точно сказать не могу, – виновато признался швейцар.
– А какие у нее были волосы?
– Светлые.
– Вы уверены?
– Я не слепой.
– То есть она была крашеной блондинкой?
– Нет, она была натуральной блондинкой.
– Почему вы так думаете?
– Потому, что у меня жена всю жизнь была натуральной блондинкой, пока седеть не начала. А теперь дочь блондинка натуральная.
– Спасибо вам. Вы очень нам помогли.
Швейцар поклонился, и Морис быстро сунул ему в руки купюру.
– Что это нам дает? – спросил он, когда они сели в машину.
– Пока ничего, – отозвалась Мирослава.
– Мы будем искать эту девушку?
– Ищи ветра в поле…
– Вы прямо как Шура, – упрекнул он.
– Конечно, найти эту девушку было бы неплохо. Но она может быть случайной знакомой Шиловского для, как выражаются его друзья, одноразового пересыпа.
– Куда же она делась после смерти Шиловского?
– Она могла деться и до нее.
Морис бросил на нее вопросительный взгляд, и она ответила:
– Они могли провести в каком-то месте час или полтора, а потом он ее отвез домой или, что больше похоже на Шиловского, высадил возле метро или автобусной остановки.
– Он мог быть такой свиньей?
– Ты меня извини, конечно, но, несмотря на то что о мертвых плохо говорить не в традициях русского народа, однако, судя по всему, при жизни Константин Шиловский был стопроцентным свином.
– Значит, найти девушку будет трудно, – констатировал Морис.
– Нелегко, – подтвердила Мирослава.
Вечером, сидя на крыльце, она думала о том, что следует посетить и случайную знакомую Константина Шиловского, адрес которой ей удалось выбить из Филиппа Митяева.
Итак, она звалась Варварой Пушкарской. И вполне могла после расставания с Шиловским наблюдать за ним и заметить счастливую соперницу. «Или все-таки несчастную?» – подумала Мирослава и запустила пальцы в густую шерсть Дона, примостившегося рядом с хозяйкой.
– Если бы ты знал, как я люблю тебя! – произнесла она вслух.
И тотчас рядом раздался голос Мориса:
– Надо же, а я и не догадывался об этом.
Мирослава рассмеялась. Морис стоял в дверях с тарелкой вымытой тепличной клубники. Он шагнул на крыльцо и уселся рядом. Дон повернулся к нему и одарил снисходительным взглядом прищуренных янтарных глаз.
– Знаю, знаю, что ты мой счастливый соперник, – отозвался Морис и ласково почесал кота за ухом, тот тихо замурлыкал.
– О чем задумались? – спросил Морис, ставя тарелку с клубникой на колени Мирославы.
– Планирую, что сделать завтра.
– И?
– Поеду-ка я к Варваре Пушкарской, посмотрю на нее, может, узнаю что-то полезное.
– А Пегова, Сайкова и Бердникова?
– И до них очередь дойдет.
Глава 4
Проснувшись утром, Мирослава подумала о том, что скоро зацветет липа и утопит в медовом аромате все окрестности. «Как хорошо!» – Она сладко потянулась, потом соскочила с постели, приняла душ и спустилась вниз.
Морис решил подать на завтрак овсяную кашу с курагой и изюмом.
– «Овсянка, сэр»? – произнесла она полуутвердительным, полувопросительным тоном.
Морис улыбнулся и расположился за столом напротив нее. Мирослава знала, что Морис считает овсянку одним из самых полезных продуктов, но сама она не испытывала к ней особой любви.
– Можно подумать, что я англичанка, – пробормотала она, зачерпывая первую ложку.
– Ну, во‐первых, не англичанка, а шотландка, – поправил он.
– Еще лучше!
– А чем вам не нравятся шотландцы? Я часто вижу у вас на столе томик Роберта Бёрнса.
– Поэзия и кухня – это разные вещи.
– Не скажите, – не согласился Морис. – И, между прочим, по словам Плиния Старшего, еще древние германцы готовили кашу из овса.
– Германцев вспомнил, – пробормотала она.
– А древние славяне считали, что овес исцеляет от всех болезней, а овсяный кисель на Руси был священным блюдом.
– Ладно, поняла, а что там во‐вторых? – спросила Мирослава.
– Да то же, что и во‐первых, – пожал он плечами. – Просто люди почему-то ошибочно считают, что овсянку по утрам едят англичане. А это совершенно не так. Овсянка – национальное блюдо шотландцев.
– Хоть англичанам повезло, – сделала вывод из сказанного Мирослава.
Морис улыбнулся:
– А, кстати, совсем недавно Шура с пеной у рта защищал Марию Стюарт и клеймил позором Елизавету Вторую.
– Вот и кормил бы Шуру овсянкой!
– Я пробовал, – улыбнулся Морис, – но он есть ее категорически отказался, заявив, что он не конь.
– А я, значит, лошадь, – хмыкнула Мирослава.
– Нет, вы Тигра. И, того и гляди, выпустите когти.
– Ладно уж, доела я твою овсянку. Ликуй и бей в литавры.
– Ешьте бутерброды с сыром и пейте чай.
– Еще проинформируй, что в сыре содержится кальций и он необходим для моего молодого организма.
– Чего говорить, – улыбнулся Морис, – вы и сами все знаете.
Через полчаса она уже мчалась по шоссе, вдыхая свежий воздух, еще не прокаленный солнцем.
Варвара Пушкарская жила в панельном доме одного из спальных районов. Мирослава про себя недоумевала, как девушка из такого скромного района могла попасть в столь дорогой ночной клуб. Ну что ж, скоро она это выяснит. К ее удивлению, на старой пятиэтажке стоял домофон. Волгина набрала номер квартиры со второго этажа.
– Кто? – спросил ее голос, принадлежащий, скорее всего, подростку.
– Почта.
Дверь открылась. Волгина поднялась на третий этаж и нажала на кнопку звонка квартиры Пушкарских. Через минуту она уже увидела в проеме двери девушку лет двадцати восьми в чистом, много раз стиранном халате и стоптанных домашних тапках. Она втыкала шпильки в ракушку из волос на затылке.
– Вам кого? – спросила девушка.
– Я хотела бы поговорить с Варварой Пушкарской.
– А вы, собственно, кто?
– Я детектив Мирослава Волгина, вот мое удостоверение.
– Странно, – проговорила девушка.
– Что странно?
– Какое дело может быть у детектива к моей Варьке.
– Мне просто нужно с ней поговорить.
– Проходите. Она в своей комнате.
– А вы родственница Варвары?
– Я ее родная сестра Лидия Пушкарская.
– Очень приятно.
Они дошли по коридору до закрытой двери. Лидия постучала в дверь.
– Варя, тут к тебе пришли.
– Кто?
– Детектив.
– Кто?!
Дверь открылась, и Мирослава увидела худенькую девушку болезненного вида.
«Неужели это та самая Варвара, что развлекалась в клубе с Шиловским? – подумала она недоуменно. И вдогонку, уже мстительно: – Ну, всё! Если Митяев меня обманул, подсунув не тот адрес, я оторву ему голову».
И, обратившись к девушке, проговорила:
– Я детектив Мирослава Волгина. У меня к вам конфиденциальный разговор.
– Я оставлю вас ненадолго, – прозвучал за спиной Мирославы голос Лидии.
А Варвара, с удивлением глядя на детектива, пригласила:
– Проходите, пожалуйста.
Мирослава прошла в скромно обставленную, узкую комнату. Единственной ценной вещью в ней был ноутбук. Волгина поискала глазами, куда бы присесть, и опустилась на краешек стула, заваленного журналами и газетами.
– Ой, простите, – воскликнула Варвара и переложила всю груду на постель. – Вы сказали, что вы детектив, – обернулась она к Мирославе.
Волгина кивнула.
– Но я не понимаю, что может хотеть от меня полиция, – растерянно проговорила девушка.
– Я не полиция, – поправила Волгина, – я частный детектив.
– Тем более…
– Я хочу поговорить с вами о том вечере в ночном клубе.
– Нет! – закричала девушка и резко вскочила с кровати, на которую только что присела.
– Что нет? – удивилась Мирослава.
– Я не хочу об этом говорить!
– Почему?
– А вы не понимаете?!
– Нет…
– А… Вы обманули меня!
– В чем? – озадаченно спросила Мирослава.
– Вы выдаете себя за другую! Я все поняла! Вы проверяете меня!
– Варя! Успокойтесь! И объясните мне, о чем вы говорите?
– Да лечусь я! Лечусь!
– От чего?
– Как от чего?! От гонореи.
«Оп-па», – подумала про себя Мирослава. А вслух сказала:
– У вас нет причины не доверять моим словам. Вот моя лицензия. Я действительно частный детектив и расследую дело об убийстве Шиловского. Вы ведь знаете, что он погиб.
– Знаю! И как я рада! Гад! Гад! Я бы сама его сто раз переехала.
– Но в этом уже нет надобности, – тихо проговорила Мирослава и взяла девушку за руку. Рука была ледяной. А глаза пылали такой ненавистью, что даже Мирослава предпочла в них не смотреть.
– Варя, пожалуйста, сядьте, – попросила она, – успокойтесь. Мне правда очень нужно с вами поговорить.
– Я не стану помогать вам искать убийцу Шиловского, – проговорила девушка решительно.
– И не надо, – согласилась Мирослава, – просто расскажите мне, что произошло тогда в клубе. Вы ведь до сих пор все держите в себе. Расскажите, и вам станет легче. Я обещаю, что ни ваша сестра, ни ваши друзья об этом не узнают.
– И он тоже!
– Кто он?
– Вася.
– И Вася тоже не узнает, – пообещала Мирослава.
– Хорошо, я расскажу вам! – решилась Варвара. – Слушайте!
Из сбивчивого рассказа девушки Мирослава узнала, что Варвара несколько лет копила деньги на свое восемнадцатилетие. А когда оно наступило, девушка не могла придумать, как и где его отметить, и тут две ее однокурсницы из обеспеченных семей предложили сходить в клуб. Они заверили ее, что клуб потрясающий, не клуб, а сказка, и что она, посетив его, запомнит это событие на всю оставшуюся жизнь. В том, что Варвара не забудет этого вечера в клубе до конца своих дней, они оказались правы. А во всем остальном…
Яркие краски, шум, гомон ее напугали сразу, едва она оказалась в зале. И она бы непременно сбежала, если бы подружки чуть ли не насильно не втащили ее вовнутрь. Они втроем расположились за столиком, сделали заказ. Вернее, заказ за Варю сделали ее сокурсницы. Они же уговорили ее попробовать фирменный коктейль клуба, от которого у нее сразу закружилась голова и стало горячо в груди. А потом ей стало весело. Так весело, как никогда в жизни. Она ела, пила, веселилась, ее уже не пугал шум и огромное количество народу.
А потом к их столику подошел он…
И представился, чуть ли не официально: «Константин Шиловский собственной персоной».
Подружки захихикали: как выяснилось потом, они неплохо знали Константина. Но Шиловский тогда смотрел только на Варвару, и она почувствовала, как покрывается румянцем до самых корней волос.
«Хорошо еще, что при таком освещении этого не видно», – подумала она тогда с облегчением. Он пригласил ее танцевать, и она пошла.
Одна из подруг успела шепнуть ей на ухо:
– Берегись, он плейбой, меняет девчонок как перчатки.
Но она, завороженная его статью и ласковым выражением лица, пропустила предостережение мимо ушей. И самое ужасное, что она забыла о своем Васе! Милом, скромном Васе, который сдувал с нее пылинки и был готов за нее и в огонь, и в воду. Забыв обо всем, Варвара все больше и больше пьянела от обволакивающих взглядов Константина, от прикосновения его горячих дерзких рук. Потом он повел ее к своему столику и познакомил с друзьями, которые, по правде говоря, даже не обратили на нее внимания.
– А девушки за столиком были? – спросила Мирослава.
– Нет, девушек не было. Но мы там были недолго. Константин дал мне выпить какого-то вина, и я, дура, не отказалась.
Варвара опустила голову, а потом, собравшись с силами, продолжила:
– Мы снова танцевали, целовались, а потом Константин взял меня за руку и куда-то повел. Я слепо следовала за ним. Только сильно удивилась, когда мы оказались в туалете. Он стал тискать меня, я пробовала отбиваться, спрашивала, что мы здесь делаем, он ответил, что сейчас я все узнаю, и стал стаскивать с меня трусы. Тут я уже испугалась по-настоящему и стала сопротивляться, но сил у меня почти не было. Он посадил меня на окно, встал между моих ног, и тут я почувствовала невыносимую боль и закричала. Он зажал мне рот и мучил меня еще некоторое время. Кажется, я потеряла сознание, потому что очнулась оттого, что он бил меня по щекам. Я стала плакать, а он сказал: «Дура! Надо было предупредить!»
Варвара заплакала.
– Тихо, тихо, – сказала Мирослава. – Константина больше нет.
Как ни странно, это успокоила девушку.
– Я не поняла, о чем я должна была его предупредить. Увидев полосы крови на бедрах, я вымыла их водой из-под крана, вытерлась разорванными трусами и выбросила их. Вернувшись за столик, я посмотрела на Константина, но поняла, что больше не интересую его. Мне было так плохо, что я собралась домой и одна из подруг вызвала такси. Я не помню, как я доехала до дома. Слава богу, что сестра ночевала у нашей бабушки, а родители у нас живут в другом городе. Так случилось, – пояснила Варвара.
И Мирослава не стала вдаваться в подробности. Она только спросила:
– Вы не хотели обратиться в полицию? Ведь он вас изнасиловал.
– Что вы! – Варя испуганно прижала руку ко рту. – Я бы не пережила такого позора. Я и так слегла на неделю. А потом поняла, что со мной что-то не то и, дрожа от ужаса, пошла на прием к венерологу. У меня обнаружили гонорею и стали лечить. Все это время мне хотелось умереть от стыда и унижения! И только один раз я испытала чувство облегчения и радость: когда узнала, что Шиловского убили. – Глаза Варвары лихорадочно заблестели.
– А что с Васей? – тихо спросила Мирослава.
– С Васей? – переспросила девушка. А потом, сжав губы, посмотрела куда-то мимо детектива и наконец ответила: – Я прогнала его!
– За что?
– За что? Неужели вы не понимаете?!
– Не совсем…
– Как я могу смотреть ему в глаза?! Я преступница!