Муж спокойно и привычно ( я говорю по-испански лишь не намного лучше этого посетителя ) отвечает:
– Переехали.
Он:
– А у вас тут кто-то говорит по-русски. Аблар русо? Аки. Здесь. Си? Да?
Муж:
– Си. Иха (дочь). Но эста (отсутствует)
(Я сидела рядом, журнал заполняла, молча. Меня нет).
Мужчинка вышел и был нами тут же забыт.
Вот теперь он лежит на улице под дверью магазина. И возмущается тем, что я с ним не здороваюсь. Бред. На распознавание и воспоминание ушло секунды полторы.
Я делаю шаг к нему, улыбаясь, и говорю мягким вкрадчивым голосом пожилой учительницы, которая застукала взрослого уже ученика, по привычке испуганно прячущего сигарету в кулак на встрече выпускников: « АчтовытутделаетеИванов?зачеркнуто)».
˗ Доброе утро, Вова! Как Ваше здоровье?
Есть у нас такое странное слово "осклабился». Вот он это как раз и сделал, затоптал мысленный бычок, расправил рубашку и лег по стойке смирно.
˗ Привет. Вот. Я. Здорово! Тут. Как. Ты.
˗ На работе, Вова?
˗ Это. Да. Ну.
˗ Вова, извини, я не могу помочь тебе деньгами. Но ты можешь прийти с 17 часов в Эль Капитан, я тебя покормлю и могу дать еды с собой. Ты понял?
˗ Гы. Ну. Дык.
Я развернулась и ушла по своим делам. Вовчик остался работать, лежа под дверью, и надо сказать, не безуспешно. Испанцы жалеют нищих.
Я еще бегала в две фруктовые лавки, в фотосалон, в китайский за мелочевкой, опять в продовольственный, в перерывах жарила блины, карамелизовала яблоки для торта Татин, убирала, мыла… Проходя мимо, замечала, что поза "работника" не менялась.
Было в этом что-то вечное, незыблемое, размеренное и ежедневное. Как восход солнца, например.
В 18.00 в ресторан зашел уже полумертвый от обмывания заработанного Вовчик.
– Привет! А ты волосы покрасила. И подстригла. Тебе хорошо.
Я цепенею. Реально, изменила цвет и прическу.Две недели назад… За мной следили? В мыслях каша из цитат. "Володька, зачем ты сбрил усы? Вы знаете, зачем он сбрил усы?" "Я маньяк. Я за тобой слежу. Хреново ты за мной следишь, маньяк. Ты меня вот запустил совсем даже".
– И ты еще поправилась.
Блин. Сама знаю… Но уже давно…
– Спасибо, Вова, за твое внимание. Да, я покрасила волосы и поправилась. Ты хочешь есть? Или тебе с собой положить
– Спасибо, не нужно. Ты сказала, что с пяти, а мне уже с четырех дали много. (В этой фразе, помимо всего прочего, присутствовали 5 букв " х", 5 букв "у" и 5 же букв "й".
Машет судочками и пакетами.
– Вова, это ты ругаешься?
– Нет, я так разговариваю. – он смущается и ковыряет ногой каменный пол.– Я есть не хочу. Я коньяк хочу.
– Извини, я только едой могу угостить.
– Да нет, я куплю.
Пьет коньяк, смакует. Любуется мной.
– Мне тебя не видно там, за барной стойкой. Бокалы загораживают…
Звяк-звяк!
– Нет, пожалуйста, не трогай бокалы!
Изворачиваюсь, полуприсев и облокотившись на стойку бара в позе Аллы Борисовны времен третьей юности, когда в мыслях был "настоящий полковник», а не мальчик Максимушка…
Пауза затянулась. Пионер должен быть вежливым .
– Вова, ты здесь давно?
– ?
– В Испании.
– ?
– В Валенсии.
– Ты что? Я тебе это уже рассказывал.
Я опять потерялась во времени и решила разораться, потому что его странные замечания ввергали меня в ступор. А я очень не люблю это состояние. Когда я что-то или кого-то не понимаю.
Я нервничаю. Муж знает, что это такое, и может, поэтому у нас в семье идеальные простые и понятные отношения.
– Ты меня реально с кем-то спутал. Я с тобой сегодня говорю первый раз в жизни.
– Да? Но вы так похожи! Я так скучал по тебе. И ты не Таня?
…Привет, дорогая Таня, похожая на меня, только худее и с другой прической. Этот бомж Вовка реально по тебе скучает и даже все время смотрит на меня через пузатые прозрачные бокалы, которые тем более меня не стройнят…
– Хорошо, что выяснили. Я точно не Таня. Ты здесь сколько времени? – Улыбаюсь.
Разговор начал клеиться. Выгнать я его не могу. Нам пора закрываться на сиесту и пару часов отдохнуть. А потом быть тут до полуночи. Ужины на сегодня не заказали, но мы будем ждать, кто придет. Если придет.
Как оказалось через пару-тройку недель после открытия, жители нашего района ужинают дома. Если б мы знали это раньше! Исключение – праздники, дни рождения и другие памятные события.
Мы год сидели в ресторане с 7 утра до 23 ночи, но реально продавались только обеды. Когда приходили местные гурманы и рядом работающие предприниматели.
Остальные же, в основном рабочие в гаражах и местные небогатые испанцы, на работе перекусывали бутербродами или шли в китайские кафешки, готовящие псевдоиспанскую еду. И ели там, потому что выходило чуть дешевле.
Испанцы экономны, и между качеством и ценой многие выбирали цену. Хотя соглашались, что наша еда вкусная. Но в Валенсии средняя зарплата может быть от восьмисот до тысячи двухсот евро. Полторы уже за счастье. Каждый день в кафе не находишься (Мадрид-Барселона зарабатывают больше. А здесь в Валенсии с работой совсем плохо. Зона не промышленная).
Да, о Вовке. Думаю, поболтает и уйдет. Гнать как-то некрасиво…
Перемежая нужные и ненужные слова, Вовик объяснил, что в Испании живет 15 лет. До этого – Польша и Германия. В Польше воровал в магазинах. Сбежал без документов. Прижился в Валенсии. Тепло. Удобно. Подают нормально. Еды вдоволь.
Оно мне надо было спрашивать? Привычка. Двадцать лет работы психологом..
– Твоя мама жива? (Ему лет 35-45, не определить.)
– Двенадцать лет назад была жива. Она работала на почте, и я ей звонил иногда. (Сразу представила маленькое украинское село без домашних телефонов и местный почтамп). А потом она на пенсию вышла. Звонить стало некуда. Уже 12 лет не звоню. ..
(«Зачем он спросил? Зачем я ответил?»)
– Ты кто по профессии?
– Дык. Так. Ну. Я ж. У магазина. Ты ж. Видела. (8 букв Х, 8 букв У, 8 букв Й)…
– Не ругайся, пожалуйста. У меня здесь ребенок. Даня. Она помогает.
Он зажимает рот руками. Мычит.
– Твоя прежняя профессия? У тебя есть профессия?
Наверное, его давно об этом никто не спрашивал.
Он вдруг взахлеб начинает рассказывать, что он столяр-краснодеревщик. И у него 4 разряд. Но мастер был скот. А маме надо было помогать. А соседка денег попросила. А он рррраз! И дал. А мастер. А мама. И все. И первый разряд. И Польша. И все.
Реально все. Остальные слов пятьдесят еще – из все тех же трех букв. Говорил, махая руками, подпрыгивая, морща испитое лицо , щурясь и зажимая себе рот при бранных словах.
– Извини, я уже не могу без мата.
– Вова, пожалуйста. Ты же серьезный человек! Ребенок может услышать! Что она о тебе подумает!
Такая интонации у меня была, когда я объясняла Вовке Афанасьеву, шестнадцатилетнему двоечнику и второгоднику, почему меня, тринадцатилетнюю его одноклассницу, нельзя дергать, как других, за косы и хлопать по спине, ища застежку от лифчика.
– Понимаешь, Вова, – говорила я 40 лет назад, – ты же здесь самый красивый и умный. Я тебе доверяю. И ты очень благородный и воспитанный. Я-то знаю! Пожалуйста, Вова, не надо это делать!
И я была единственной девочкой в классе, над которой этот парень, похожий на взлохмаченного Волка из "Ну, погоди», не издевался и рядом с которой не пошлил сам и не давал пошлить другим.
…Бал в доме на Мойке, елка, шары, музыка, гимназисты с тощими шеями, неуклюжие и хорохорящиеся… Гимназистки в длинных платьях. Танец. Разговор. Фи, Вольдемар! Какой моветон! Извольте…
Дежавю. И сейчас рядом бомж Вова матерно рассказывает за свою жизнь…И я говорю "пожалуйста". И он краснеет и смущается… Перебирает ногами, топчется на месте, постукивает ладонями по барной стойке, одергивает футболку.
Оно мне надо? Зачем спрашиваю? Привычка скорее, чем необходимость. Привычка уже несколько лет не практикующего психолога. Понять.
– Ты краснодеревщик? Хочешь по специальности работать? Ищешь работу?
Дурацкая привычка равнять всех по себе. Нахрена ему та работа?
– Я не могу работать! У меня нога оперирована. На штырях, хожу плохо. А больше бесплатно лечить врачи испанские не хотят.
– А ты домой не хочешь? В Украину.
Вовчик смеется.
– Мне и тут неплохо. Да и документов у меня нет вообще никаких. А еще: что я там делать буду, я ж уехал оттуда 20 лет назад.
Потом смотрит на меня, задумывается и говорит грустно:
– Как же вы все-таки похожи! Только вот кольцо у тебя… замужем, да?
– Замужем. (Блин. Худая Таня, у тебя что, был роман с Вовиком? Зачем ты его начинала? Что ж ты его бросила? Или он всегда пил, врал и воровал? Дрался, наверное, по пьяни, да?
В СССР на примере хороших фильмов, с помощью хороших актеров, советских женщин учили любить, терпеть и перевоспитывать алкоголиков, учили видеть в них личность, человека, друга, любимого…
Поколение наших мам верило «неподдающимся». И это многим разбило жизнь. Тщетно перевоспитывать и развидеть.
Один вариант из тысячи положительный и 999 несчастных.
Мой возраст уже был позубастее, и уже не каждая моя сверстница искала в алкоголике и лжеце личность и индивидуальность.
Намаявшись и разуверившись, многие поразводились. Но «Влюблен по собственному желанию» и иже с ними оказали огромное влияние на самых жалостливых. Или романтичных.
А молодежь, наверное, умная. Умнее нас.
Сразу таких, как Вовчик, из жизни выбрасывают.
– Постой еще со мной! Поговори.
– Извини, Вова, работа. Не хочешь еды – иди с богом. Удачи тебе.
– А вы во сколько закрываете?
– Когда как. С 22 до 00.
– А, я ночью тогда в китайский бар приду. Телевизор посмотреть. Они до часу ночи.
– Бывай, Вова.
Многие мои проблемы по сравнению с такой жизнью яйца выеденного не стоят..
Как беспокойно мы живем…
Как нервно. Как хорошо…
Омммм… и фрикасе из кролика
Часть моей нелегкой ресторанной жизни проходит в магазинах. Причем, обычно в мясных и рыбных отделах. Потому что именно мне приходится бегать по закупкам, если наши поставщики опаздывают, не имеют необходимого, или у нас есть заказ на новое блюдо, не запланированное ранее.
Но именно в мясном отделе магазина всегда огромные очереди, потому что одинокие пожилые испанцы и испанки там восполняют нехватку общения, эмоций, эмпатии.
Омммм… Надо знать какую-нибудь успокаивающую мантру. И петь ее, живя и работая здесь. Иначе не выжить. Я, когда ездила с маленькой, недавно тогда заболевшей диабетом Данькой на фестиваль кришнаитов в Крым, видела, как все поют Харе Кришна и радуются, и это, оказывается, очень улучшает жизнь и не дает хмуриться, люди реально делаются спокойными, терпеливыми и доброжелательными.
Я, конечно, могла бы уже и сама выучить что-то такое же вечное и проникновенное, но я выучила только ом-мане-падме-хум.
Да и вообще только омм тоже нормально. Запоминается и исполняется быстро и философски. И успокаивает очень. За неимением лучшего. Особенно в испанском магазине с утра. Когда идет слет старичков и старушек на тему «давайте вспомним, что нам надо купить»
Я опять в очереди. Держусь вежливо. Пою мантры. Их земля, их правила.
– Вот еще кроличка мне кусочек.
– Откуда отрезать кусочек?
– Давайте посмотрим.
– Давайте. Вот отличный кролик.
– Ох, он огромен. Он великан.
(Кролик, юный и невинный, природно сухощавой комплекции, недополучивший достаточно материнской любви и молока в детстве, к тому же явно умерший на ферме от истощения и грусти, мог бы насытить разве что анорексичку, вышедшую вчера из комы и поклявшуюся рыдающей маме "поесть немного бульона из молодой крольчатины… )
Оммм…
– А вот этот маленький и красивый, смотрите.
(Блин, я его вообще не вижу. Что она показывает? Труп лысой мыши?)
Оммм…
– Да, он хорош. Давайте половину.
– Вам сверху или снизу?
– Давайте посмотрим.
– Давайте . Вот наш прелестный кролик.
Ом, ом, ом, ом… нам снизу , хи-хи..
– Да. Он такой милый. Мне кажется, его надо перерезать вдоль.
(Вы звери, господа.)
– Отличный выбор! Сейчас я его аккуратненько..
– Он такой маленький, хороший, нежирный. Мне нельзя жирное. Я уже должна думать о здоровье.
– Ох, сеньора такая молодая и изящная! Но здоровье – это очень важно. Вы правы.
Омм…Какая молодая, вы охренели? Да бабульке не меньше 90. И она только начала думать о здоровье? Потрясающая медицина, оказывается, в Испании. Снимаю шляпу. Или все же Альцгеймер, и она просто с утра забывает о болезнях и до вечера счастлива?
Омм… Омм…
– Вот так, сеньоре нравится, как я разрезала кроличка?
Ёб… Омммммммммммм…
– Да, хорошо, только мне половинку печеночки, мне не съесть целую.
– Конечно, сеньора. Так хорошо?
– Очень хорошо. Теперь порежьте мне моего крольчонка, пожалуйста.
– С удовольствием. Так достаточно?
– Помельче, будьте добры. Мне так удобнее будет готовить.
Твою мать, твою мать, твою омммммммммммммммбл.
– А как сеньора готовит кролика? Это для паэльи?
– Обычно я готовлю его в паэлье, с курицей. Валенсийская паэлья.
– Сеньора кладет розмарин в валенсийскую паэлью?
– Да, я люблю классику, знаете ли.
Оммм…(Знаем, знаем, если ты ровесница великой Марлен Дитрих или Коко Шанель, то ты по любому любишь классику. Что тебе нахрен еще любить … Нельзя так, нельзя. Позитив и уважение. Они не виноваты. Бабушка старая и хочет общаться. Это утреннее шоу. Надо привыкнуть. А продавщица очень вежлива. Они всегда очень вежливы. Особенно со стариками. )
Оммммммммммммммм…
– А я кладу розмарина совсем немного, всего веточку, а молотый мне не нравится. Слишком насыщенный вкус.
– Абсолютно правильное мнение. Но этот кролик у меня не для паэльи.
– Да?
– Нет. Я хочу приготовить фрикасе для моего мужа.
– Это великолепно. Это очень эпично. Фрикасе из кролика! Может, вы хотите взять для сеньора еще немного телячьей вырезки?
– Да, возможно. А какая у вас телятина?
Ёеееееоооооооооооооооммммм…
Она ушла еще не скоро. Эта жизнерадостная старушенция в мясном отделе, где я еле выстояла бешеную очередь из одного человека. Я стояла за маленькими кровяными колбасками, "морсийями", для типично испанского блюда "яичница с жареными яблоками и кровянкой".
Хотела даже рецепт здесь написать. Но Оммм твою мать…позже.
Еще помедитирую. В Гугле. Когда буду искать рецепт фрикасе. Потому что я таки тоже купила этого благословенного кролика. Только большого, понимаете? (И заодно дала возможность помедитировать людям , стоящим в очереди за мной).
Как потерять богатую клиентку . Быль
Приходит друг к мужу и говорит как-то:
– Очень уж я на тебя зол. Не будем, наверное, больше общаться.
– Как так? За что это?
– Ты виноват в том, что я клиентку потерял выгодную. Теперь сама не придет, и подругам своим велит не приходить.
А надо сказать, что друг этот рядом работает с нашей таверной. Ветеринар. Врач. Руки золотые. Умница.
Муж расстроен, не может понять, что случилось.
– А помнишь, как я к тебе в таверну зашел кофе выпить вчера вечером, после работы?
– Помню, мы еще футбол посмотрели немного.
– Посмотрели. И я пива выпил. Два раза, кажется.
– Три. Как и я. Конец работы.
– Это у тебя был конец работы. А меня неожиданно вызвали в клинику: там операция была срочная, а некому было к клиенту выйти. Ну я и пошел. Из таверны в клинику. С тремя пива уже даже не в желудке, а в голове и на языке. Переоделся, выхожу к старушке. Может, конечно, она и 80 еще не отпраздновала, но выглядела в аккурат на 89. И собачонку в руках держит. Дряхленькую. Йорка. Такого шелкового, милого, печального. А я же весь такой вежливый. После пива. Но откровенный очень. И делаю скорбное лицо, спрашиваю: