В тот день все шло, как по маслу. Сотрудники службы наблюдения подтвердили факт появления криминальных авторитетов. Было зафиксировано прибытие гостей с Юга. Похоже, что мафия была уверена в надежности своей системы конспирации – охраны почти не было, так, четыре джипа с молодчиками, вооруженными только легким стрелковым оружием.
Милиция скрытно сосредоточила свои силы в близлежащих переулках. Прохожие ничего не заподозрили, решили, что готовится очередной переворот. Ровно в пятнадцать ноль-ноль группа лейтенанта Васичкина ворвалась в здание со стороны котельной, пробив бронетранспортером кирпичную стену около окна. Бойцы споро посыпались в пролом.
Васичкин командовал:
– Вперед, на лестницу, направо!
Сверившись с планом, он скомандовал:
– Заряд сюда, живо!
Минеры быстро налепили взрывчатку на легкую дверь, и в момент, когда рука старослужащего Коняхина нажала кнопку, Васичкин еще раз скосил глаза на карту. С ужасом он осознал, что в его руках план не Сандуновских, а Добрынинских Бань.
Саламандра, как ошарашенная металась по раздевалке со свертком в руке. Она потеряла самообладание от ужаса. Когда за стеной раздался дробный топот ОМОНа, она стремглав бросилась в парную, и зашвырнула сверток прямо в печь. Парную мгновенно заполнил едкий дым.
Первым в пролом рванулся молодой и злой Николай Руденко. Этот парень всегда искал случая отличиться, ему не терпелось применить на ком-нибудь свой мастерский удар сапогом. Николай вышиб своим телом остатки двери, поскользнулся и упал. По скользкой мыльной пене он проехал как на санях, пока его дверь не уперлась в чьи-то могучие ноги.
Баба Клава неторопливо мылась, когда раздался взрыв, и кто-то больно ударил ее по ногам. Баба Клава всю жизнь проработала в торговле, и хамства не спускала никому. Она вылила на наглеца шайку с кипятком, которую держала в руках, и только тогда поняла, что перед ней мужик!
Баба Клава завопила громче сирены.
Маша Снежина была девушкой очень строгих правил. Детство свое она провела в детдоме, и знала жизнь с самой плохой ее стороны. Защищать себя ей приходилось с одиннадцати лет, и в свои двадцать она все еще была девственницей. Теперь она могла всегда постоять за себя: девять лет занятий дзюдо сделали свое дело. Маша была мастером спорта по борьбе, неплохо дралась ногами, и ее взяли на постоянную работу в фирму “Мерседес” – кассиром. По старой привычке Маша регулярно ходила в Сандуны, в парилку, хотя никто не мог бы сказать, что у нее есть лишний вес.
Услыхав дикий вопль бабы Клавы, она обернулась. Прямо на нее летел, скользя в мыльной пене, омоновец в маске. Рефлексы четко сделали свое дело, и в ту же секунду человек уже летел через голову. Маша змейкой прыгнула на него, и провела прием “удержание сверху со стороны ног”.
Васичкин влетел в женский зал вторым. Он еще ничего не успел понять, как какая-то девушка бросила его через бедро. Васичкин ушибся головой о каменный пол и на мгновение потерял сознание. Когда он открыл глаза, то его взору представилось чисто вымытое женское тело. Ракурс был таким, какого не встретишь и в порнографическом журнале. По телу Васичкина пробежала судорога, он выгнулся дугой, и снова ударился затылком о камень.
Васичкин тоже был девственником. Его детство прошло под строгим контролем родителей. Отец – кадровый офицер, мать – учительница. Семью переводили из одного гарнизона в другой, он так и не знал, где его малая Родина. Пыльный Зеравшан, Балхаш, Сыктывкар, Томск…
В шестнадцать лет его отдали в Суворовское училище, затем Московское погранучилище, три года он служил на Чукотке. Васичкин уволился из армии, пошел работать в ОМОН. Вид женского тела все еще был для него непривычен.
Когда боец потерял сознание после ужасной судороги, Маша забеспокоилась:
– Неужели черепно – мозговая травма ? – подумала она.
Руками она все еще крепко держала мужчину за пояс, ноги были расставлены для поддержания баланса. Она отпустила захват и приподнялась на руках, извернулась, чтобы посмотреть на лицо.
Глаза под маской были закрыты, затем веки дрогнули … Человек открыл глаза.
Когда Васичкин увидел этот неподражаемый изгиб, судорога повторилось. Он снова ударился головой об пол. На этот раз серьезно.
Более половины штурмовой группы влетело внутрь женского отделения, прежде чем ошибка стала очевидной. Из парной валил едкий дым.
– Мы дымовых шашек не брали, – мелькнуло в голове у старослужащего Коняхина, и он быстро рванулся в парную. За ним ворвался молодой красавец Мартиросян.
Пэтэушницы уже успели как следует глотнуть дыма, когда Коняхин ворвался в помещение. Раздался визг, а затем сразу десять пар молоденьких ручек обняли пожилого бойца. Коняхин не устоял на ногах. На него накинулись все, кроме двух лесбиянок, и трех садисток, которые вообще проигнорировали эту идиотскую выходку.
Самвел Мартиросян очень любил женщин. Когда он увидел, что пятеро красавиц скучают среди общего веселья, он смело направился к ним.
– Девушки, не бойтесь, я вас сейчас спасу! – протянул руки он.
Удар в живот пришелся на бронежилет, но все равно заставил Самвела согнуться пополам.
Второй удар культуристка Настя нанесла между лопаток. Садистки Люда и Вера уже защелкнули наручники на запястьях Самвела.
– Сначала подогреть! – скомандовала Настя, – медленно, медленно, без спешки!…
…Баба Клава медленно лила кипяток за шиворот Николаю Руденко. Николай ничего не видел, каска сдвинулась ему на лицо, он быстро работал руками. Со стороны казалась, что он учится плыть на месте. Его голова была крепко зажата между ног бабы Клавы. Когда кипяток кончился, баба Клава громко заорала:
– Помогите, наси-лу-ют! – и начала бить Руденко своими огромными руками. В одной из них она по-прежнему держала шайку.
Дым из парной достиг общего зала, начал проникать в мужское отделение и сауну. Там как раз сидели криминальные авторитеты.
– Вай, кошмар! Они уже баб шманают!– возмутился авторитет из солнечной республики.
– Бэспредэл, – подтвердил другой.
– Не худо бы нам сматывать отсюда, – предложил славянин.
Мафия начала собирать пожитки.
В женском отделении творилось нечто невероятное. ОМОН отступал, неся крупные потери. Кипяток, мыло, веники и шайки летели в сконфуженных бойцов. Бабы лютовали. Потеряв командира и старших, бойцы беспорядочно отступали. Баба Клава вооружилась огромной резиновой дубинкой. За ней лежало уже пять бездыханных тел.
Пятясь задом, бойцы вступили в в отделение высшего класса, вошли в сауну.
– Что такое!
– Беспредел!
– Что за базар? – загудели бандиты, увидев пятящихся бойцов ОМОНа.
– Инопланетяне напали, – пошутил здоровый мужик с толстой золотой цепью, и смело двинулся вперед, легко отстранив рукой двух или трех бойцов. Спустя минуту он влетел обратно, без цепи, избитый, согнутый в три погибели.
– Я не понял, в натуре, – вышел вперед второй. В этот момент, сминая последнее сопротивление ОМОНа, в сауну влетела развевающаяся баба Клава.
Мафиози вспотели, затрепетав сильнее, чем потомки Бурбонов перед картиной “Свобода на баррикадах”.
За бабой Клавой, в бронежилетах на голое тело, летели лесбиянки и садистки. Культуристке Насте бронежилет был мал, и она ограничилась каской и ремнем с подвешенными к нему наручниками. Противник был сломлен морально, и серьезного сопротивления не оказал.
Охрана на улице еще не решила, что предпринять в связи со взрывами и паникой внутри. Внезапно через разбитое окно вылетел голый бандит, кричащий во весь голос:
– Спасайтесь, нам п… пришел!
Сильная рука схватила выпавшего за лодыжку, и втащила обратно. Бандит орал и пытался вырваться, хотя окно находилось на четвертом этаже.
Братва видала всякое, но это зрелище заставило даже львов уподобиться кроликам. Джипы рванули, но навстречу им уже летели машины милиции. Бандиты залегли. Началась перестрелка.
… Маша Снежина перевернулась и стащила маску с неподвижного тела. Васичкин не дышал. Маша начала делать искусственное дыхание, вдыхать воздух в рот потерявшего сознание человека. Васичкин порозовел и снова открыл глаза. Его взгляд встретился со взглядом Маши, оба густо покраснели. Бросив взгляд несколько ниже девичьего подбородка, Васичкин прошептал:
– Я сейчас умру.
Маша влепила ему пощечину.
Васичкин вновь потерял сознание.
Спустя год Маша Васичкина по-прежнему работала в фирме “Мерседес”, но это уже другая история.
Глава 12
Пресса раздувает из мухи слона. Проблема заложников. Васичкина похищают. Истязание скандального журналиста Гадеева.
Обычная уличная перестрелка прошла бы никем не замеченной, если бы накануне не была образована новая телекомпания “Сотый канал”. Тележурналисты уже три дня скучали без интересных тем. В городе ровно ничего не происходило. Журналисты замучились снимать сюжеты о гололеде, грязи в подъездах, проблемах с паровым отоплением. Молодой компании как воздух была нужна сенсация.
Получив информацию о перестрелке в Сандунах, главный редактор Сивухин погнал туда сразу три съемочные бригады. Прибыв на место, телевизионщики быстро прекратили стрельбу, расставили осветительную технику и начали брать интервью у бандитов и суровых омоновцев.
Закончив с интервью, они расставили бойцов на позиции, и заставили немного пострелять по бандитам. Последовали крупные съемки раненых.
– Бери “скорую” крупным планом, так, а теперь его ногу, черт, крови маловато! – кричал ведущий журналист Корнилов.
– Мать вашу так, у кого есть кровь? Вы на съемки едете, или к девкам на б… ки! – орал он на всю улицу.
При слове “кровь” бойцов и бандитов стало нехорошо мутить. Кого-то затошнило.
– Вот, он блюет, снимай скорее, снимай! Какого х… ты на плече камеру держишь, где штатив? – орал он. – Не профессионалы, а черт знает что!
Смеркалось. Под мощными софитами телевизионщиков бандиты лежали, как на ладони.
– Вы будете продолжать сопротивление?
– Сколько у вас заложников? – допытывались журналисты.
По прямой трансляции на всю страну было передано страшное лицо бандита:
– Нам терять нечего, а порешить мы всегда успеем! – с нехорошим выражением лица высказался он.
На улицу перед зданием бань вышел Алексей Вертокрылов:
– Мы ведем свой репортаж от здания Сандуновских бань, где только что разыгралось настоящее побоище. По имеющимся у нас сведениям, бандиты удерживают внутри здания свыше трехсот заложников! Руководство милиции ведет безуспешные переговоры об их освобождении! – вдохновенно вещал он.
В этот момент из здания бань выскочили трое едва одетых пэтэушниц и опрометью бросились к ближайшему коммерческому киоску, едва не столкнув Вертокрылова.
– Свет на заложниц! – скомандовал Корнилов. Пэтэушницы быстро купили десять упаковок презервативов, десять пакетов орешков, три пакета сока и бутылку сухого вина – Коняхин начал сдавать.
– А яйца у вас есть? – поинтересовалась одна из них.
Докупившись съестным, студентки быстро побежали обратно.
– Как с вами обращаются? – обратился к ним Вертокрылов, протягивая микрофон.
– А пошел ты на х… ! – полетело в прямой эфир.
– Вы видели, что террористы позволили заложникам пополнить запасы воды и продовольствия, – вещал Вертокрылов, – мы обращаемся ко всем, кто может помочь, прислать сюда медикаменты и продовольствие, также нужны теплая одежда и одеяла, – продолжал он.
В здании бани работал телевизор, но звук был выключен. Да его бы все равно никто не стал слушать – работы было по горло. Приковав друг к другу и бандитов, и омоновцев, женщины почувствовали, что в мужском отделении стоит какая-то подозрительная тишина.
Настя пригляделась к двери в мужское отделение, и увидела там более десяти похабно блестящих глаз. Она дернула за ручку. Мужики посыпались, как спелые яблоки.
– Ну блин, все. Я больше не могу. Я мыться пойду! – заявила Настя, и бодро направилась в мужскую парилку.
В течении часа из здания бань доносились громкие крики, смех, затем все стихло.
– Похоже, что к заложникам применяются пытки, – по щеке Вертокрылова скатилась скупая мужская слеза.
Вся страна, как один человек, охнула у экранов своих телевизоров.
Из бани вновь посыпались люди, оживленно забегали к ларькам и обратно, некоторые стали расходиться парами.
– Что вы скажете по поводу обращения премьер-министра? – подскочил к ним неутомимый Вертокрылов.
– Мы за мир! – откликнулся поддатый мужик, – Но Пассаран!
– Пенсию пусть лучше прибавит! – закричала шустрая старушонка, – ваучерами своими весь народ ограбили, паразиты!
Маша оттащила контуженного Васичкина на первый этаж, подкатила к дверям на своей “Мазде” и затащила тяжелое тело лейтенанта в машину. Не забыла она вынести из боя и личное оружие раненого.
Увидев, что делается вокруг, она медленно поехала сквозь толпу.