– Я не хочу менять свое решение, и дело не только в моей вспыльчивости. Меня сердит и даже оскорбляет такая сделка. Между прочим, в последний раз Джона видели живым именно в квартире Хёрста. Впрочем, мне неловко озадачивать вас своими неурядицами и портить вам настроение, ведь вы пришли с дружеским визитом. Но я заранее предупредил вас обо всем.
– Честное слово, я заинтригован вашим делом, – признался я, ничуть не кривя душой.
– Моим делом? – усмехнулся Беллингэм. – Вы рассуждаете так, словно я – редкостный экземпляр умалишенного преступника.
– Я рассматриваю вас как главное лицо странной драмы, причем не я один. Может, вы помните, я говорил вам о докторе Торндайке?
– Конечно, помню.
– Сегодня я его встретил и взял на себя смелость упомянуть о нашем с вами знакомстве. По-вашему, я поступил неправильно?
– О нет! Почему бы вам не поделиться с ним? А он что, тоже помнит всю эту адскую историю?
– Да, во всех подробностях. Он энтузиаст и чрезвычайно интересуется тем, как продвигается ваш процесс. Могу ли я с вашего разрешения передать ему то, что вы мне сейчас сообщили? Для него важна данная информация.
Мистер Беллингэм призадумался, устремив взор на пустой камин. Потом быстро взглянул на меня и ответил:
– Делайте, как угодно. Это не тайна. Да будь и тайна, я ведь не единственный ее хранитель. Расскажите мистеру Торндайку все, что он пожелает услышать.
– Не беспокойтесь, он не нарушит вашу тайну, – заверил я мистера Годфри. – Он молчалив, как устрица. Но изложенные вами факты весьма ценны для него – в конце концов, он сформулирует для вас полезные указания.
– Я не собираюсь на дармовщину пользоваться его искусством, – с раздражением поджал губы мистер Беллингэм. – Я не из тех, кто попрошайничает ради того, чтоб получить чей-то совет, пусть даже самый профессиональный. Примите это к сведению, доктор.
– Конечно, я совсем не хотел вас обидеть… – забормотал я смущенно. – Не вернулась ли мисс Беллингэм? – поспешил я сменить тему. – Я слышал, как хлопнула парадная дверь.
– Да, похоже, это Руфь, но куда вы так торопитесь? Неужели вы ее боитесь? – усмехнулся он, увидев, как я поспешно хватаю шляпу.
Я не успел ответить, потому что в ту же секунду в комнату вошла дочь Беллингэма. Даже в своем поношенном темном платье и с потертым ридикюлем в руке выглядела она эффектно.
– Мисс Беллингэм, – обратился я, – мы немного поговорили с вашим батюшкой, но, кажется, я утомил его, он уже начал зевать; однако мне пора. Впрочем, светская беседа – хорошее средство от бессонницы, – добавил я в заключение.
– Мне неловко, – улыбнулась она, – словно я вас прогоняю.
– Вовсе нет, – заверил я. – Моя миссия окончена.
– Присядьте-ка на минутку, доктор, – попросил мистер Беллингэм, – и пусть Руфь приготовит лекарство. Она обидится, если вы убежите вот так сразу.
– Но из-за меня вы поздно ляжете спать, – попытался я оправдаться.
– Не беспокойтесь, я дам вам знать, когда захочу спать.
Я задержался и не пожалел об этом. Вскоре в комнату вошла мисс Оман с подносом; на ее лице сияла такая добрая улыбка, какую я от нее никак не ожидал.
– Выпейте какао, пока горячее, дорогая, и съешьте гренки, – ласково сказала она Руфи.
– Хорошо, Филлис, благодарю, – кивнула девушка, – только сниму шляпу.
Когда мисс Беллингэм уселась за свой скромный ужин, отец задал ей странный вопрос:
– Ты что-то сильно припозднилась, детка. Цари-пастухи доставили тебе много хлопот?
– Нет, – помотала она головой, – я решила нынче же покончить с ними, поэтому по пути домой зашла в библиотеку на Ормонд-стрит. – Она заметила мой изумленный взгляд и тихо рассмеялась: – Папа, мы не должны говорить загадками при докторе Барклее. Отец интересуется моей работой, – пояснила она мне.
– Видите ли, доктор, – объявил мистер Беллингэм, – Руфь – литературный сыщик.
– Не называй меня так, – запротестовала девушка, – это напоминает сыщиков из полиции. Я же – исследователь.
– Ладно, исследователь или исследовательница – как угодно. Руфь готовит библиографию для авторов будущих книг или статей. Она просматривает всю литературу по какой-то определенной теме и, составив списки, заметки и наброски, отправляется к своим клиентам и нагружает их полученными знаниями.
– Фу, папа, какое неприятное описание у тебя вышло! – нахмурилась Руфь. – Но по сути все верно. Я – литературный шакал, добывающий пропитание для литературных львов. Вы меня понимаете?
– Вполне, – ответил я. – Но при чем тут цари-пастухи?
– А, дело вот в чем: один почтенный архидиакон написал статью о патриархе Иосифе.
– Написал, не зная о нем ровно ничего! – вспылил мистер Беллингэм. – Какой-то более эрудированный специалист подставил ему ножку, и поделом…
– Нет, не так! – горячо возразила мисс Беллингэм. – Он знал столько, сколько полагается архидиакону, а другой ученый – гораздо больше. Поэтому архидиакон поручил мне составить полный список литературы о Древнем Египте конца ХVII династии, что я и сделала. Завтра пойду к нему и начиню его добытой информацией, чтобы он…
– …набросился на своего ученого оппонента, – подхватил мистер Беллингэм, – и заткнул его за пояс царями-пастухами, фараоном Секененрой и всяким сбродом времен ХVII (Фиванской) династии. Готов наперед предсказать немалый переполох и занятную потасовку.
– Наверное, ты прав, стычки не избежать, – согласилась мисс Беллингэм и энергично принялась за гренки, запивая их какао, пока ее отец позевывал в кресле.
Я украдкой наблюдал за девушкой. Несмотря на бледность и усталый вид, она показалась мне красивой. В ее наружности проглядывала сила воли и характера, что выгодно отличало ее от заурядных женщин. Поужинав, она отодвинула поднос и, раскрыв потертый ридикюль, спросила меня, интересуюсь ли я историей Египта.
– У нас это какой-то фамильный недуг, – смущенно пояснила она. – Мы все с ума сходим по Египту!
– Я мало разбираюсь в древностях, – признался я. – Занятия медициной поглощают все мое время.
– Понятно. Нельзя быть специалистом во всех областях. Но если вы хотите подробнее узнать о профессии литературного шакала, я покажу вам свои заметки.
Я с готовностью согласился, и она извлекла четыре синие записные книжки, каждая из которых была посвящена одной из древнеегипетских династий: с ХIV-й по ХVII-ю. Медленно просматривая аккуратные выписки, мы принялись обсуждать запутанную историю этого периода и вскоре перешли на полушепот, так как мистер Беллингэм задремал, откинувшись на спинку кресла. Когда мы добрались до Апопи, последнего гиксосского правителя, громкий храп прорезал комнатную тишину и заставил нас тихонько рассмеяться.
– Ваша беседа с отцом пошла ему на пользу, – прошептала девушка; я взял шляпу, и мы на цыпочках прокрались к двери. Руфь бесшумно отворила ее и выпустила меня, сказав напоследок: – Я искренне благодарна вам за заботу об отце. Ему очень нужно хорошенько выспаться. И вам спокойной ночи! – добавила она и почти по-дружески пожала мне руку.
Глава 5
Неожиданная находка
Практика доктора Бернарда, как и большинства врачей, была подвержена «приливам» и «отливам»: лихорадочная работа чередовалась с периодами почти полного бездействия. Один из таких перерывов наступил на другой день после того, как я посетил Невиль-корт, так что уже в полдвенадцатого я задумался, чем бы заняться. Я спустился к набережной и, облокотившись о перила, залюбовался противоположным берегом, серым каменным мостом с пролетами, живописной массой устремленных ввысь башен, притаившейся за ними громадой аббатства и церковью Святого Стефана.
Тихая умиротворяющая картина настроила меня на романтический лад. Мысли мои сначала обратились к Руфи Беллингэм, а затем к той истории с наследством, о которой мне поведал ее отец: нелепо составленное завещание, загнанный в тупик поверенный. Я понимал: за всем этим скрывается что-то странное, особенно если принять во внимание предложение мистера Хёрста. Но разобраться в этих хитросплетениях мне было не под силу – тут требовался юрист, причем опытный. Я решил сегодня же сходить к Торндайку и выложить ему все, что разузнал.
Далее произошло одно из тех совпадений, которым мы обычно удивляемся, хотя они так нередки, что вошли в поговорку. Вообразите: в тот же самый момент я заметил, что ко мне приближаются, прогуливаясь, Торндайк и Джервис. От неожиданности я чуть не раскрыл рот.
– Что с тобой Барклей? – участливо спросил Джервис. – У тебя такой вид, будто ты повстречал привидение.
– Вы не поверите, но прямо в эту секунду я думал о вас, профессор, и хотел пойти к вам, – признался я. – Это насчет Беллингэмов. Весь вчерашний вечер я провел у них.
– Есть свежие новости?
– Да, клянусь Юпитером! Беллингэм подробно рассказал мне про завещание. Презанятный документ!
– Он разрешил вам поделиться со мной?
– Я специально затронул эту тему, и он ответил, что не возражает.
– Ладно, мы идем завтракать в Сохо, потому что Полтон по горло занят. Присоединяйтесь, а по дороге мы вас выслушаем. Согласны?
Я кивнул, тем более что в тот день у меня не было ни одного визита к пациентам. Мы не спеша направились по широкому тротуару, и я начал рассказ. Время от времени Торндайк прерывал меня и делал какие-то пометки в записной книжке.
– Чокнутый субъект, этот Джон Беллингэм! – воскликнул Джервис, когда я договорил. – По-моему, он нарочно все запутал. В его действиях прослеживается какая-то дьявольская изощренность, будто он хотел уничтожить собственные же распоряжения.
– Так часто бывает с завещателями, – спокойно отреагировал Торндайк. – Логичный и толковый документ – скорее исключение из правил. Но нам трудно судить о таких вещах, не ознакомившись с текстом. У мистера Годфри нет копии?
– Не знаю, – растерялся я, – спрошу у него.
– Если копия имеется, мне нужно прочесть ее, – сказал Торндайк. – Джервис прав: многие пункты сомнительны, но, может, они неверно записаны? Они подозрительным образом согласуются с обстоятельствами исчезновения. Вы обратили на это внимание?
– Знаю только, что Хёрсту на руку, если тело не найдут. Постараюсь раздобыть копию, хотя Беллингэм ужасно мнителен: он боится, как бы его не заподозрили в желании на даровщину воспользоваться чужим советом.
– Это делает ему честь, – улыбнулся Торндайк, – убедите его отбросить излишнюю щепетильность. Я уверен, у вас получится: они с дочерью к вам расположены, да и вы, по-моему, симпатизируете им.
– Они культурные люди, очень интересные, – отозвался я, – серьезно увлечены археологией. У них это в крови.
– Понятно, – кивнул профессор. – Однако этим пристрастием они обязаны скорее внешним обстоятельствам, чем наследственности. Ладно, так Годфри Беллингэм действительно вам нравится?
– Он немного ворчлив, раздражителен и легко поддается внезапным импульсам, но в целом человек воспитанный и приятный.
– А дочь? – вмешался Джервис. – Что за особа?
– Образованная девушка, составляет библиографии для авторов.
– Вот как! – поморщился Джервис. – Знаю эту породу. На подслеповатых глазах очки, пальцы в чернильных пятнах, невзрачная, с гладко зачесанными волосами и плоской грудью – в общем, кожа да кости.
– Ты ошибаешься! – простодушно вознегодовал я, мысленно сравнивая отвратительный набросок Джервиса с прелестным оригиналом. – Она красивая девушка с манерами настоящей леди. Иногда она чересчур сдержанна со мной, но ведь я почти посторонний для них человек.
– Я не о том спрашиваю, – упорствовал Джервис. – Какая она собой? Маленькая? Толстая? Рыжая? Опиши ее внешность.
– Рост примерно пять футов семь дюймов, стройная, с отличной фигурой и прекрасной осанкой. Волосы темные, длинные, густые, эффектная прическа на прямой пробор. Цвет лица немного бледный, глаза глубокие, темно-серые; брови густые, носик точеный, рот небольшой, губы пухлые, подбородок слегка закруглен. Чему ты улыбаешься, Джервис?
– С тобой все понятно, господин районный врач, – ухмыльнулся мой собеседник, потирая руки от удовольствия. – Ну что же, профессор, – весело обратился он к Торндайку, – если копия этого завещания существует, считайте, она уже у нас.
– Я тоже полагаюсь на Барклея, – спокойно ответил Торндайк. – Но давайте прервемся и поедим.
Он отворил стеклянную дверь ресторанчика, и мы вошли, вдыхая аппетитный аромат свежеприготовленного мяса. За завтраком мы проговорили еще часа полтора, после чего распрощались возле здания суда. Торндайк приглашал меня к себе в любой день, не важно, добуду я копию завещания или нет, а Джервис со смешком прибавил:
– Заходи вечерком после работы, если, конечно, тебе не поступит более заманчивое предложение от какой-нибудь интересной особы.
Расставшись с ними, я отправился беспорядочно бродить по улицам и незаметно для себя очутился на углу Феттер-лейн. Грубоватый голос над самым ухом вспугнул меня и вывел из глубокой задумчивости:
– Ужасная находка в Сидкапе!
Я вздрогнул и отшатнулся – выкрики мальчишек-газетчиков всегда действовали мне на нервы, но мое раздражение вмиг сменилось любопытством, когда я увидел на первой полосе броский заголовок: «Ужасная находка на грядках…».
Я купил газету и, сунув ее под мышку, побежал в амбулаторию, рассчитывая быстро прочесть нашумевшую публикацию. Увы, весь вечер ко мне непрерывно шли пациенты, и я едва не забыл о газете. Я вспомнил о ней лишь тогда, когда, закончив вечерний прием и вымывшись горячей водой с мылом, сел за ужин. Я тут же достал газету из ящика письменного стола, куда сунул впопыхах, развернул и погрузился в чтение, попутно заглатывая пищу.
Репортер не поскупился на подробности, а издатель, сочтя материал сенсационным, щедро отвел под него несколько колонок. От страшного заголовка «Ужасная находка на грядках в Сидкапе» мне стало не по себе. Я прочел следующее:
«Вчера в поместье Сидкап, графство Кент, во время чистки грядок с кресс-салатом и другими листовыми овощами случайно обнаружены фрагменты человеческого тела. Грядки разбиты на плодородном участке земли вблизи небольшой речки – одного из притоков Крэя, – орошающей здешние луга, где почти круглый год пасутся стада овец, курчавых жертв человеческой плотоядности.
Несколько лет назад овец поразил мор, вызванный печеночной двуусткой. Было установлено, что возбудители болезни – личинки двуустки – вместе с поедаемой травой проникали в кишечник, печень и желчные протоки животных, поражая органы и приводя к летальному исходу. Болезнь прогрессировала, угрожая полностью истребить все поголовья графства, поэтому мистер Джон Беллингэм, сквайр, принял серьезные меры, поручив своему поверенному внести в договора особый пункт, согласно которому фермеры обязаны следить за состоянием арендуемых огородов и пастбищ, а если потребуется, привлекать специалистов-паразитологов.
В последние два года арендные договора не заключались, однако фермеры, как и предписывалось, регулярно производили надзор за грядками и пастбищами. Вчера после полудня один из арендаторов, занимаясь осмотром и чисткой грядок, случайно заметил поблизости, в прибрежном овраге, плавающие в воде кости. Когда овраг расчистили от водорослей и корней, на заболоченном дне показались останки человеческой руки. Срочно вызванные инспектор полиции и районный врач Кента констатировали следующее: найден скелет левой руки с отсутствующей фалангой безымянного пальца. Останки переданы в морг для дальнейшего исследования; река, овраг и окрестности тщательно осмотрены. Согласно заключению доктора Брандона, рука принадлежала пожилому мужчине ростом около пяти футов восьми дюймов.
Наш репортер задал доктору Брандону несколько вопросов:
– Отсутствие безымянного пальца на руке неизвестного – врожденный анатомический дефект или палец был ампутирован?
– Однозначно ампутирован. Если бы его не было от рождения, то недоставало бы и соответствующей кости руки. Между тем ее структура полностью соответствует норме.
– Сколько времени кости пролежали во влажной среде?
– Более года. На них не осталось ни следа мягких тканей.
– Каким образом, по вашему мнению, кости оказались в овраге?
– На этот вопрос ответят криминалисты.
– Вам известно, что поместье принадлежит мистеру Джону Беллингэму, который два года назад пропал при невыясненных обстоятельствах?
– Да, я читал об этом в газетах.
– Вы допускаете, что это рука мистера Беллингэма, а палец ему отрезали?
– Расследовать преступления – обязанность полиции.
Добавим, что в настоящее время полицией Кента ведутся активные поиски других останков погибшего. Если кто-либо из наших читателей случайно слышал о пропаже мужчины или заметил что-то необычное, просьба немедленно сообщить в редакцию или в полицию».