– Боюсь вас огорчить, но последний подобный случай был порядка тридцати лет назад. Тело, по которому можно было хоть что-то определить, давно отправлено на небо.
– Очень жаль. Печально знать, что где-то среди нас ходит убийца, которого еще не поймали. В связи с этим, искренне прошу вас показать тело советника.
– Я весьма сомневаюсь, что вы что-то найдете. Поймите меня правильно, джентльмены, для осмотра вам необходим допуск ААА и мое разрешение. Он все-таки был советником.
– Допуск имеется, – кивнул ей доктор Брандт, протягивая руку с имитантом для проверки. – А разрешение мы надеялись получить от вас, не прибегая к запросам в жайкай.
– Хорошо, – кивнула доктор Гриссом, проверив статусы их обоих. – Подождите здесь, я вернусь через мгновение.
Она вскочила и скрылась за дверьми справа от стола.
– Очень даже интересная женщина, – не скрывая восхищения, произнес доктор Брандт, глядя ей вслед.
– Ну, еще бы, – прыснул Филипп.
– Что?
– Нет, ничего, – еще больше засмеялся полковник.
– Если вы намекаете на мою небольшую сконфуженность, Филипп, то она связана исключительно с ее утонченным шармом.
– Конечно, – протянул полковник. – Признайтесь, доктор, вы были удивлены тем, что она вас не узнала. Сам доктор Брандт, великий и неповторимый, явился пред ее взором, а она вместо – «Ах, вы тот самый…», сказала – «А вы врач?», – расхохотался полковник.
– Нет.
– Нет? То есть, вы были готовы к такому? – вовсю издевался полковник Санди.
– Мое замешательство было вызвано только ее изяществом, – был непреклонен доктор Брандт.
– О да. Вы уходите от ответа. Значит, я абсолютно прав. Обязательно расскажу Касперу, уверен, он неделю будет от смеха кататься, и еще долго будет подавать чай с ухмылкой.
Ответить доктор Брандт не успел, вошла Эмили Гриссом и почти торжественно сказала:
– Прошу вас, господа.
Они двинулись следом за ней по длинному коридору, который заканчивался внушительных размеров помещением с расположенными по периметру вереницами овальных дверец. Посередине стоял операционный стол с нависшим над ним проекционным сканером. На столе лежал уже охладевший труп советника Дудика.
– Если нужно, я могу еще раз запустить полное сканирование тела, – сказала доктор Гриссом.
– Это лишнее, – отрезал доктор Брандт.
Они подошли к столу. Обнаженное тело советника уже успело налиться синевой. Далеко немолодое, доброе лицо было наполнено безмятежностью и усталостью. При жизни Пелкер Дудик славился своим мудрым радушием, так и умер с умиротворенным видом, с улыбкой на лице. Как будто в последний момент понял, что прожил жизнь не зря, что, наконец, вырывается на свободу.
Доктор Брандт снял шляпу и протянул ее Филиппу. Туда же последовал и плащ с пиджаком.
– Келко! – воскликнул он, засучивая рукава. – За работу!
Дроид мигнул своими голубыми глазками и подлетел к спине доктора. Уткнувшись лицом между его лопаток, он разошелся на две части точно посередине и стал быстро раскрываться, как бутон цветка. Механические лепестки обволокли плечи доктора, предплечья, кисти рук и, окутав каждый кончик пальца, замерли. Со стороны они были похожи на рукава с перчатками, сшитые между собой за спиной. И все это было выполнено из обонезийской стали – самого прочного и легкого сплава во Вселенной.
На лице Эмили Гриссом было написано нескрываемое удивление.
– Мне кажется, я где-то вас видела, – неуверенно произнесла она.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся доктор Брандт, подмигнув ей. На что Филипп с явным недовольством покачал головой. – Приступим.
Он нажал на край механических рукавов справа у себя на шее, откуда плавно выехал тонкий наушник и наделся ему на ухо.
– Скан-бот! – сказал доктор Брандт.
Из наушника забрезжила синяя дуга света, обволакивающая его глаза подобно очкам. Доктор Брандт вытянул руку ладонью вверх, и на ней из ниоткуда появился шар с красным глазом. Скан-бот вспорхнул над телом советника. Из его глаза вылилась широкая полоска красного света, которая крупной сеткой окутала тело советника.
– Это же военные технологии, – тихо сказала доктор Гриссом.
– Не совсем, – ответил полковник Санди. – В основном, что-то подобное используют ассимиляторы, перед тем как высадиться на неизвестной планете. Но даже это сравнение слишком грубо описывает Келко.
– Келко? – улыбнувшись, переспросила Эмили Гриссом.
– Келко, – кивнул Филипп. – Не смотрите на меня так. Имена своим творениям доктор Брандт дает сам, никого не спрашивая. Но как ни назови, а без Келко мы, как без рук.
Тем временем, Доктор Брандт вынул откуда-то из рукавов маленькую продолговатую пилюлю. Взял ее кончиками пальцев и бесцеремонно засунул в правую ноздрю покойного советника.
– Что вы делаете? – воскликнула Гриссом.
– Мы ничего не узнаем без внутреннего сканирования, – произнес доктор Брандт, задумчиво впиваясь взглядом в тело советника через экран очков. – Если советника убили, мои охотники найдут причину, какой бы она ни была.
– Но… – хотела было прервать его доктор Гриссом.
– На самом деле это очень ускорит весь процесс, – стал успокаивать ее полковник Санди. – Плюс гарантированно выявит ряд признаков, которые скроются от скан-бота и вашего аппарата. Не переживайте, эта процедура пройдет без последствий, капсула растворится в его теле через полчаса.
Доктор Гриссом успокоилась. Или сделала вид. Но больше она ничего не спрашивала и стояла с холодной отстраненностью от них.
– Келко, покажи мне проекцию тела.
Точная копия советника повисла в воздухе в метре от него, вращаясь вокруг своей оси. Доктор Брандт внимательно всматривался в нее, временами приближая интересующие его участки. Он оглядел все тело сантиметр за сантиметром, потом тихо сказал «кровеносная система», вид проекции сменился, показав нужную картинку. За ней последовала нервная система, внутренние органы, скелет. На все это безмолвное изучение ушло не меньше двадцати минут.
– Весьма занятно, – наконец произнес доктор Брандт.
– Что такое? – спросил Филипп.
– Судя по всему, наш советник абсолютно здоров, – печально ответил доктор Брандт.
– Как я и говорила, – хмыкнула доктор Гриссом. – Печальный факт, но вам придется его признать – остановка сердца случается в современном мире, по необъяснимым причинам.
– Это невозможно, – нахмурился доктор Брандт. – Должны быть следы болезни, очаги воспаления, вирусы, либо повреждения тканей, опухоли или следы яда, во всей вселенной нет яда, который не выявили бы мои охотники. Даже те, что находят на только что открытых планетах, сразу исследуют и заносят в общую базу данных, к которой у меня есть доступ.
– Если вы так уверены, проверьте еще раз, может, ваш бот неисправен, – пожала плечами доктор Гриссом.
– Да, доктор Брандт, – подхватил полковник Санди. – Может, охотники дали сбой? Попробуйте еще раз.
– Охотники в порядке, – нервно ответил доктор Брандт. – Раз причин нет, значит, мы не там ищем. Или не то…
С этими словами доктор Брандт пристально посмотрел на скан-бота и кивнул в сторону головы покойного советника. Шар мигнул красным светом. Теперь он летал, просвечивая небольшие участки тела своей сеткой.
– Что-то я не понимаю, как такое возможно? – недоумевал Филипп. – Я, конечно, много всего повидал, но чтобы вообще никаких следов.
Доктор Брандт как будто его не слышал. Вслед за скан-ботом он внимательно изучал каждый участок тела советника. Что, впрочем, Филипп посчитал лишним. Ну разве он может разглядеть что-то, чего не найдет бот? Полковник посмотрел на Эмили. Та все еще, видимо, не могла простить им капсулу в носу его «пациента», стояла, нахмурившись, и смотрела на доктора Брандта. Похоже, что и его действия казались ей излишними.
– Так я и думал, – протянул доктор Брандт. – Скан-бот, сюда!
Шар немедленно к нему подлетел и принялся сканировать то место, на которое указывал доктор. Полковник и доктор Гриссом удивленно оживились. Доктор Брандт стоял возле лодыжки советника и внимательно ее изучал.
Внезапно раздался громкий хлопок, и скан-бот с шипением заискрил желтым пламенем. От него повалил густой и противно пахнущий дым. В тот же момент доктор Брандт схватился за голову и рухнул на пол. Его трясло, он пытался оторвать от ушей наушники, из которых даже другим был слышен ужасающе резкий противный свист.
– Келко! – оглушительно крикнул он. – Келко, де… деактивация!
Полковник Санди бросился к нему. Схватив за дужку наушника, он с силой дернул ее на себя и вырвал с корнем, вместе с системой визуализации. Тем временем скан-бот выдал широкую струю красного света и упал на пол, развалившись на части.
– Что это было? – спросил полковник Санди, подавая руку доктору, чтобы тот смог подняться.
– Подтверждение моих слов, – буркнул доктор Брандт. – Келко, деактивация! Вы безжалостно вырвали его кусок, между прочим.
– Всего лишь небольшой клочок. Дома приделаете обратно.
Келко тем временем полностью трансформировался обратно в милого щенка и свернулся калачиком в воздухе, с извиняющимся взглядом понурив голову.
– Прости, дружок. Надеюсь, тебе не больно, – потрепал его по макушке полковник Санди.
– Скорее всего, он до сих пор в шоке, как и я, – предположил доктор Брандт, вновь уставившись на лодыжку мертвого советника.
– Что, черт возьми, вы тут устроили?! – взвизгнула доктор Гриссом. – Вы хоть понимаете, что здесь лежит Советник Земли? – спросила она, делая акцент на слове “советник”.
– Он уже мертв, ему все равно, – сказал доктор Брандт, не отрываясь от своего занятия. – Видите, здесь царапина? Едва заметная. Она почти затянулась.
Полковник Санди подошли к нему и склонились над ногой советника. А доктор Гриссом осталась стоять в стороне, испепеляя их обоих гневным взглядом.
– Он умер, поцарапав лодыжку? Вы издеваетесь? – она была вне себя от злости.
– Да, доктор, очнитесь. Это простая царапина, – сказал полковник Санди.
– Вы правы, – вдруг согласился доктор Брандт. – Это царапина.
– Прошу вас, господа, убирайтесь отсюда, пока я не вызвала охрану.
Глава 4. Церемония прощания
– Бота просто разорвало своим же лучом, – сказал доктор Брандт, когда они летели в аэромобиле домой. – Своим же собственным лучом. Свет, что он посылал, возвратился обратно с огромной скоростью. От переизбытка суэт-энергии в нем прожгло дыру и повредило его внутренний мозг. Охотники что-то нашли, Филипп. Хотите – верьте, хотите – нет.
– Может быть, бот был слишком старый? Когда последний раз он у вас проходил профилактику?
– Бот был абсолютно новый.
– Значит, еще слишком сырой, и в нем что-то перемкнуло, – стоял на своем полковник Санди.
– Вы не хотите воспринимать очевидных фактов, да? Охотники нашли истинную причину смерти советника Дудика и тем самым мы обнаружили себя. Оно уничтожило охотников, развернуло суэт-энергию в скан-бот и использовало связь с охотниками, чтобы оглушить меня. Разве это не очевидно?
– Доктор Брандт, я не хочу показаться грубым, но, по-моему, вы до сих пор не отошли от шока.
– Вы упрямы, как баран, друг мой. Советник Дудик был убит оружием неземного происхождения. И остается еще большой вопрос, каким путем его провезли на Землю.
– У вас пока нет никаких доказательств, кроме собственных догадок и взорванного бота.
– Собственных догадок мне достаточно.
– К сожалению, их недостаточно для комиссара Перье.
– Озвучивать их я буду далеко не ему.
Дома они плотно поужинали вкуснейшим гаспачо из шавочильских помидор, после чего доктор Брандт, как всегда в это время, заперся у себя в лаборатории, где свершались все его грандиозные открытия и конструировались великие изобретения. Филипп, наконец, мог использовать эту возможность, чтобы расслабиться, подумать о произошедшем за день во время игры на своем любимом инструменте.
«Машина ужаса», или «аппарат смерти», или «самое ужасное изобретение человечества» – это лишь часть эпитетов, которые доктор Брандт подбирал для старого оригинального рояля Бехштейн, практически раритета, стоящего в общем зале на втором этаже. Филипп просто обожал его и не упускал ни одной лишней минуты, чтобы посидеть и посочинять за ним новые музыкальные произведения. Мир музыки перевернуло появление огромного разнообразия инструментов со всех обитаемых планет Вселенной. Представители рас, уже давно вступивших в состав Империи, объединялись в оригинальные группы, пытаясь найти то самое звучание, которое хорошо бы ложилось на ухо любого народа, но слишком разный диапазон слуха делал эту задачу не такой уж простой. И вот сегодня утром появилось сообщение о том, что какая-то группа нашла именно то звучание. Что ж, нужно еще посмотреть, что из этого вышло.
Пока остальные гнались за модой и технологиями, Филипп консервативно отдавал предпочтение старой доброй классике. На эту тему у них постоянно возникали споры и разногласия с доктором – тот категорически не переносил звуки фортепиано в своем присутствии, мотивируя это своей детской психологической травмой. Якобы его мать, известная на всю Вселенную пианистка Кассандра Брандт, еще с малых лет заставляла его ежедневно по нескольку часов в день упражняться на этом «аппарате смерти», и с тех пор у него выработалась на него стойкая аллергия. Долгие споры привели лишь к одному компромиссу – Филипп может сколько угодно музицировать в отсутствии доктора Брандта в доме, и лишь шесть часов в неделю, когда он находился дома. По его словам, это тот предел, который его уши способны стерпеть. Однако, Филипп был великолепно осведомлен о расписании доктора Брандта, и спокойно предавался любимым звукам фортепиано, когда тот находился вне зоны досягаемости – у себя в лаборатории или во время променада в саду.
Он увлекся игрой на добрых два часа, как услышал проносящееся мимо громогласное: «Ла-ла-ла-ла!». Филипп замер в ожидании, задержав пальцы над клавишами, и, спустя лишь пару минут начал снова осторожно играть. Как тут же в ответ раздалось то же самое «ла-ла-ла», а мимо него из одного конца зала в другой пронесся доктор Брандт, заткнув уши пальцами. Это был верный признак надвигающегося скандала. Филипп закрыл крышку рояля и спустился вниз.
Он застал доктора у самого выхода, тот куда-то собирался.
– Что за детский сад вы там устроили? – спросил полковник Санди.
– Не хотел, чтобы всякий смрад проникал в мои уши.
– Вы что, уходите, доктор Брандт?
– Да, сегодня должен состояться интересный вечер в «Мантолин-Рай».
– Я думал, вы останетесь дома, порефлексировать над сегодняшним днем.
– Над ним я уже поразмыслил, мой дорогой друг. Я бы и рад поделиться с вами своими умозаключениями, но, во-первых, вы, как всегда, поднимете на смех все мои доводы, а, во-вторых, у меня появились неотложные дела, поэтому отложим все разговоры до завтра, – сказал доктор Брандт и приторно улыбнулся.
– Неотложные дела в «Мантолин-Рай»? Это же обычная вечеринка.
– Точнее, вечер встреч господ и дам, кто хочет провести его в приятной компании за интересной беседой.
– Называйте это как хотите. Но могли хотя бы ради приличия позвать меня с собой.
– Чтобы снова услышать вежливый отказ? Такие места созданы не для вас, друг мой, там слишком много женщин. До встречи.
И, быстро кивнув, доктор Брандт выскочил из дома.
Он был удивительно обаятельным человеком, способным очаровывать и влюблять в себя, невероятным, магнетическим образом действуя на женщин! При всей своей карикатурной внешности – невысокого роста, с залысиной, сутулый и с внушительных размеров животом – он был фантастически притягательным человеком, излучавшим обаяние интеллекта. В интеллигентном слое общества он слыл роковым мужчиной, не раз уводившим завидных красоток из-под носа типичных эталонов мужской красоты. При этом с каждым своим новым увлечением он обходился крайне учтиво, стараясь подарить хотя бы толику своей любви, и всегда расставался только на положительной ноте.