Дело в том, что в одной из приехавших он узнал свою бывшую любовь Ингу Ревенчук – еще одного человека, не отмеченного в списке.
Давным-давно, когда их семейная жизнь с Эллой напоминала тихое горное озеро, он позволил себе закрутить роман с симпатичным отоларингологом их районной поликлиники. Началось все с банального насморка, мешавшего доктору спокойно дышать носом.
Звали ЛОР-врача Инга Яковлевна, она без труда поставила Петру диагноз хронического риносинусита. Правда, обнаружив еще, ни много ни мало, полип в носовой полости. Он вспомнил, с каким остервенением она втыкала в его хоаны[2] стержни с ватой, смоченной эфедрином, не переставая говорить при этом:
– Ничего, это сейчас неприятно, потерпите немного, зато через минуту дышать станет легче, вот увидите.
Дышать действительно становилось легче. Спустя неделю после выздоровления Инга Яковлевна в стационаре удалила ему полип, дышать стало еще легче. После этого образ симпатичного ЛОР-врача в голове Фролова прочно связался с легкостью дыхания и воздушной приподнятостью. Причем связался так прочно, что начал требовать постоянной подпитки и обновления. Может, благодаря этому образу в постели Инга всегда предпочитала быть сверху, как бы паря над ним, более приземленным и тяжелым, чему Петр, надо признать, никак не препятствовал.
Не стоит забывать, что и на «Бекетове» она помогла ему, как никто другой. Практически бросила ту самую спасительную подсказку, которая в конечном итоге привела к разоблачению убийцы. Если бы не она, еще неизвестно, выпутался бы Петр из той катавасии живым или нет.
Инга изменилась с тех пор: похудела, стала какой-то угловатой, подчеркнуто деловой. Темно-серый брючный костюм с белой блузкой, прическа-каре.
Доктор мотнул головой, стряхивая наваждение.
Погрузившись в воспоминания, он начисто выпустил из виду вторую даму, вышедшую из «Шевроле» со стороны пассажира. Инга была за рулем, она привезла подругу на своей машине.
Фролов пробежал еще раз глазами по списку и понял, что второй могла быть только Олеся Пресницкая – гинеколог. Ему пришлось довольствоваться только видом со спины. Правда, он заметил небольшую хромоту гинеколога на левую ногу, и напротив фамилии Пресницкой в досье быстро начеркал: «Выяснить, почему хромает».
Впрочем, чего он расстраивается? У него впереди – куча времени и возможность не только рассмотреть, но и поговорить, и даже потанцевать с каждой из обитательниц турбазы. Если, конечно, Элла будет не против.
Кстати, что-то она задерживается.
Велосипед в кустах
Петр взглянул на часы. Возможно, у бабушки Пономаревой повторился приступ?
Неожиданно дверца пассажира отворилась, и на сиденье рядом с ним опустилась улыбающаяся, чуть запыхавшаяся Элла. Петр невольно залюбовался своей бывшей супругой: и когда она успела сходить в парикмахерскую, сделать прическу? И этот светлый плащ, под которым угадывались уже знакомые ему бордовая юбка и пиджачок – все смотрелось на супруге очень гармонично.
– Привет. Я словно чувствовала, что ты наблюдаешь за всеми. Делаешь пометки в своем противном «досье». Торопилась. Так и оказалось.
– Привет, – он потянулся, чтобы чмокнуть ее в щеку, но она отстранилась. – Оно не мое, а наше, мы вместе его составили, если помнишь.
– Нет – твое, ты его придумал.
– Ты приехала на такси? Я не заметил, откуда, с какой стороны ты появилась. Может, сверху, на парашюте?
От него не укрылось, что лежавший у него на коленях список заметно расстроил бывшую супругу. Вчера она на него смотрела иначе.
– Приехала на велосипеде, в кустах оставила…
Отреагировать на шутку Петр не успел: Элла схватила у него список и принялась рвать в клочья, словно какой-то компромат.
– Что ты делаешь? – возмущенно прошипел он, пытаясь вырвать у нее из рук то, что осталось, но было поздно.
– То самое, – продолжая улыбаться, бывшая супруга выскочила из машины, добежала до ближайшей урны и выбросила туда клочки бумаги. Когда вернулась, невозмутимо продолжила: – Я тут подумала, что с моей стороны это подло – составлять досье на коллег, ожидая вместо предстоящего праздника черт знает что. Подло, понимаешь? Они мои коллеги!
– Понимаю, – закивал он. – Твои коллеги. Что ж тут непонятного!
– Сегодня праздник, настроение должно быть приподнятым. А ты вынашиваешь идиотские планы, что-то высматриваешь, вынюхиваешь, ты исходишь из наихудшего. С чего ты начал? С составления «досье»! Стыд и позор!
– Ты… Я тебя ждал! Видит бог, я хотел как лучше.
Петр почувствовал, что сейчас взорвется, и тогда День медицинского работника проведет дома в полном одиночестве. Разве не этого хотел он еще пять минут назад? Разве не мечтал смыться со стоянки еще совсем недавно? Так что же он медлит?
Вероятные варианты развития событий пронеслись в голове подобно истребителям в небе. Похоже, невеселые мысли отразились у него на лице, и их смогла угадать супруга.
– Я тебя не держу, можешь убираться восвояси, – Элла равнодушно пожала плечами. – Мы неплохо отметим этот день и без тебя. Думаю, праздник от этого ничего не потеряет.
Кажется, Элла завелась, ее понесло. Он помнил подобное ее состояние. Еще немного, и она скажет, что с решением вновь расписаться они поспешили. Потом, конечно, будет жалеть, но первой на попятную никогда не пойдет.
Он же, наоборот, почувствовал, что не хочет никуда уезжать. Уехав, он не увидит Ингу, такую стройную, стильную, деловую… Однозначно, он проиграет в этом случае. К тому же он должен выяснить, как добралась до турбазы его супруга. Мелочь, конечно, но для настоящего сыщика мелочей не бывает.
– Никуда я не поеду, – сказал он как отрезал. – Тем более что из «Скорой» приглашен не я один. В «досье», которое мы составили с твоих, кстати, слов, отмечены не все посетители. Подумаешь, порвала, ну и что? Я недаром провел время, информация у меня – вот здесь, – он постучал себя пальцем по виску, не без удовольствия наблюдая, как по лицу бывшей супруги пробежала тень недоумения. Подобной реакции она не ожидала.
Он уже хотел открыть дверцу и выйти, но в этот момент на стоянку резко вырулила приземистая черная «бэха», затормозив между джипом Буйкевича и байком Цитруса.
– Это никак Макс, – решил сыграть «на опережение» Петр, вспомнив единственного мужчину из списка, которого еще не видел. – Интересно, что могло его задержать? Еще одно нарушение ритма у бабки Пономаревой? Так он больше спец по покойникам.
В этот момент из «бэхи» резво выскочил лысеющий очкарик в цветастой футболке и потертых джинсах. Схватив с заднего сиденья коричневый кожаный «дипломат», он поставил машину на сигнализацию и, бросив в сторону «Опеля» подозрительный взгляд, быстрым шагом направился к крыльцу турбазы.
– Точно, Макс. Лунегов, – как-то бесцветно согласилась Элла, глядя вслед удаляющемуся очкарику. – Наш патологоанатом. Вечно куда-то спешит и при этом умудряется всюду опаздывать. Весьма неорганизованный доктор.
– Никогда бы не подумал, что они могут быть такими, – глядя то на супругу, то на Лунегова, признался Петр.
– Что ты имеешь в виду? – настороженно уточнила Элла.
– Его прическу. Такими могут быть шахматисты, профессора вузов, писатели-фантасты, барды, но не патологоанатомы. Такие заросли над ушами и на затылке обычно очень долго хранят запах формалина из анатомичек, насколько я помню. И далеко не каждый шампунь с ним справится. Лысину, понятно, он прикрывает колпаком, а вот кудри…
– Он все прячет под маску и под колпак, – отрезала Элла, открывая дверцу. – Если ты собрался идти, то сейчас – самое время.
Джакузи и плазма во всю стену
Следуя рядом с супругой, Петр вдруг вспомнил, что так и не выяснил, на чем она приехала. Если на такси, то почему не до самой турбазы? А что, если ее подвез этот патологоанатом Лунегов, но она попросила остановиться раньше, а оставшийся путь преодолела пешком.
Вопрос: зачем это надо скрывать? Ну, подвез коллега после рабочего дня – обычное дело. Что здесь такого?
Размышляя над этим, Петр замедлил шаг. Он что, ревнует ее? Этого еще не хватало! Зачем накручивать себя, искать черную кошку в темной комнате? Может, все проще? Надо спросить у Эллы, и туман рассеется. Но он спрашивал, а она отшутилась насчет велосипеда в кустах.
Вспомнив про туман, Петр поежился: в памяти всплыл другой туман, в котором они тогда надолго застряли на «Бекетове».
За парадной дверью турбазы он ожидал увидеть комфортабельный ресепшн, просторный светлый холл с креслами и аквариумом. Но вместо этого наткнулся на узкий и темный коридор, в конце которого, как в конце тоннеля, маячил свет. Через секунду из другого коридора появилась женщина бальзаковского возраста с ярким макияжем, в роговых очках, туго повязанной красной косынке и в красном тренировочном костюме.
«Хозяйка турбазы», – мгновенно обозначил для себя доктор.
– Здесь зимой лучше, – объясняла она неспешно, как бы разжевывая, идущему за ней следом Лунегову, который слушал вполуха. – Охраняемая парковка, катание на квадроциклах, снегоходах, русская баня опять же на 15 мест…
Патологоанатома явно тяготило это разжевывание, он привык к более стремительным словам и действиям. Петр решил ему помочь:
– Зачем нам сейчас снегоходы? – разочарованно протянул он, с ходу включаясь в разговор и не обращая никакого внимания на тычки со стороны бывшей супруги. – У нас праздник летом… Понимаете? Профессиональный! Что у вас есть летом? Неужели нам не повезло?
– Во-первых, здравствуйте, – женщина осуждающе взглянула поверх очков на доктора, на что тот извинился, ответив дежурным приветствием. – А во-вторых, летом тоже есть чем заняться: рыбалка, охота, пейнтбол, сплавы по реке Коньве, пешие экскурсии на гору Вислянку, в заповедник Тубареги, на гору Учаковский Камень… Предусмотрен прокат рыболовного и туристического инвентаря. Что вы предпочтете?
– Лично я предпочел бы, Антонина Ильинична, одноместный люкс с джакузи, вайфаем, плазмой во всю стену и кондиционером, – не остался в долгу Лунегов, пожимая Петру руку. – А также информацию о том, когда здесь намечается торжественный ужин с моими дорогими коллегами, посвященный празднованию Дня медработника. Оркестр с цыганским хором по этому поводу, надеюсь, приглашен?
Несмотря на рукопожатие и напускную браваду, от Петра не укрылся мимолетный, чуть наигранный взгляд патологоанатома, который тот бросил на Эллу. Из этого Фролов понял: интуиция его не подводит, Лунегов как-то связан с его бывшей супругой, скорее всего, они приехали вместе. Но зачем это скрывать? Даже смешно как-то.
Еще Петр вспомнил, кого Макс ему напоминает. Надень на него вместо кожаной куртки пиджак, дай в руки гитару – получится вылитый Булат Окуджава в молодости. Как ни сопротивлялось все в нем, но придется обозвать патологоанатома Бардом – больше ничего в голову не приходило, а время шло.
– Ужин будет ровно через час, – как бы собираясь с мыслями, разъяснила Хозяйка. – То есть в семь. Имеется в виду торжественный ужин, с почестями и музыкой. В столовой, которая находится в конце коридора на первом этаже. Она у нас зовется кают-компанией.
При последних словах Петра передернуло. И Лунегов, и Хозяйка удивленно посмотрели на него. Они не могли знать, что с некоторых пор все, касающееся рек, морей и океанов, вызывает у Петра стойкое отвращение. Всему виной теплоход «Хирург Бекетов».
– Относительно люксов, – продолжила через некоторое время Антонина Ильинична, – их у нас нет, поскольку мы не отель. А двухместные номера есть, заказали именно их, так как вы расписаны в основном парами.
– Угу, мы с Тамарой ходим парой, – пробубнил Лунегов.
– Не только ходим, но и ездим, – вырвалось у Петра, после чего последовало гробовое молчание всех участников беседы.
Женщина в красном с трудом вставила ключ в скважину одной из дверей и толкнула ее.
– Это для семейной пары. Кто из вас? Располагайтесь.
Петр не сразу понял, что Хозяйка базы имеет в виду их с Эллой.
– А как же я? – обиженно напомнил Лунегов, раньше других понявший ситуацию. – Ведь я первый к вам обратился, будем справедливы… И сейчас вы мне отказываете?
Взглянув на обиженного гостя поверх очков, женщина в красном не сразу нашла, что сказать:
– Странно… Мне кажется, я вам объяснила, что есть у меня еще один номер. Одноместный. Туда я вас и поселю. Пройдемте со мной.
Оставшись наедине с бывшей супругой, придирчиво осматривавшей кровать и тумбочки, Петр перевел дух. Однако буквально через секунду пришлось снова напрячься.
– Слава богу, не так, как на «Бекетове».
– Что? На «Бекетове»? – Петр невольно вздрогнул, хотя отлично понял, что супруга имеет в виду. – При чем здесь «Бекетов»?
– При том, – Элла взмахнула рукой, едва не ударившись о небольшую этажерку, потом повернулась к нему и продолжила вкрадчиво, почти таинственно: – Я больше всего боялась, что комната наша будет напоминать каюту на «Бекетове». Это был бы знак. Ведь, кроме нас с тобой, здесь нет никого, кто плавал на том теплоходе. Они ничего не знают и не могут знать! Только мы, понимаешь, одни…
Элла приближалась к нему на цыпочках, глядя прямо в глаза. От идущей от нее энергетики Петр вынужден был присесть на кровать.
– Значит, – прохрипел он, кое-как ворочая языком, мгновенно почувствовав сухость во рту, – ты тоже проводишь определенные параллели? Между этим праздником и тем, что было там…
Элла неожиданно щелкнула его по носу и улыбнулась:
– Ага, испугался! Расслабься, я пошутила. Ни о чем таком я не думаю и параллелей никаких не провожу.
Скрипнув зубами, ни слова не говоря, Петр вскочил и вышел из номера.
Обморок в красном
Коридор был пуст, пройдя до его конца, он обнаружил двери с буквами «М» и «Ж». Последняя вскоре открылась, оттуда вышла Хозяйка гостиницы и, не заметив его, направилась в другой конец коридора.
– Извините, пожалуйста, – окликнул ее Петр, не ожидая от себя подобного выпада. – Э… э… Антонина Ильинична, можно вопрос, так сказать, частного характера? Если вы не против.
Женщина неожиданно вскрикнула, остановилась, взмахнула руками, словно потеряв равновесие, и навалилась на стену. Разглядев ее побледневшее лицо, капли пота на лбу и обескровленные губы, Петр быстро подставил женщине свое плечо, моментально забыв, о чем хотел ее спросить:
– Осторожно. Обопритесь, Антонина Ильинична…
– Что ж вы так меня пугаете, – расслышал он полушепот, пока, поддерживая Хозяйку, вел ее по коридору. – Прямо… прямо… и через две двери будет… моя.
Очки Хозяйки правой дужкой поехали вверх, у Петра сложилось впечатление, что у женщины три глаза, отчего ему сделалось не по себе.
Неожиданно на их пути вырос Цитрусов.
– Валер, хорошо, что попался… У Хозяйки – обморок, давай, помогай. – Вдвоем они быстро довели ее до комнаты, уложили на диван и с помощью подручных средств оказали первую помощь.
– У меня так часто бывает, – пояснила женщина в красном, когда ей полегчало. – Давление вдруг стало резко падать. Раньше случалось такое, но постепенно, я успевала присесть или даже прилечь, а сейчас – как-то резко, особенно когда испугаюсь.
– А сахар давно проверяли? – поинтересовался Петр, считая пульс на ее запястье. – Горячего сладкого чаю в этот момент не хочется с булочкой?
– Сахар давно не проверяла, а булочки не ем, фигура, знаете ли, расплывается и без булочек.
Через несколько минут, когда лицо Хозяйки порозовело, лоб высох, а настроение улучшилось, Петр взглянул на часы и предложил коллеге идти к гостям, так как праздничный ужин вот-вот должен был начаться. Заодно и предупредить коллег о том, что Петр задерживается.
– Понял, шеф, – картинно приложил руку к несуществующему козырьку Цитрусов. – Если вы настаиваете… Объясню, как смогу. Дескать, доктор оказывает первую помощь. Но, сдается мне, их такое объяснение не удовлетворит.