Но с тех пор многое изменилось. Тукаев нынешний был человеком без возраста, его лицо будто застыло, как цемент в тазу. Круглое, гладкое, без морщин, и такое же плоское. Низкий лоб, косые татарские скулы, приплюснутый нос, сломанный в драке, зато сопливиться перестал, еле заметные узкие губы и глаза-щелочки с голыми веками. Все тот же недостаток кальция. Тукаев, этот «специалист по неформальным организациям», смотрел на Алексея не моргая. Без всяких эмоций. Только правая нога в черном начищенном ботинке дважды стукнула по полу носком.
«Живи, дизайнер», – мысленно улыбнулся Алексей. От прозрачных столов тоже есть польза. А Хан-то нервничает! Подростковые страхи живы будут всегда, человек может от них закрыться, но избавиться – никогда. Хан ему расскажет о том, что случилось на зоне. Как рассказал тогда, в участке, с кем ограбил ларек и куда делись деньги.
– И, наконец, мой секретарь, – Алексей вздрогнул. Сажин представил ему последнего незнакомца из правления. – Связи с общественностью, пресс-служба, организационная работа. Незаменимый человек. Сергей Немилов, – отрекомендовал Дмитрий Александрович.
Леонидов оценивающе посмотрел на молодого человека лет тридцати. Постарше, чем Биткоин, и гораздо смазливее. Типичный яппи. Прическа волосок к волоску, клубный пиджак, улыбка, привитая чуть ли не с пеленок вместе с вакциной от туберкулеза. Через эту вежливую белозубую улыбку не пробиться, она, как броня, на все случаи жизни. Вместо всплеска ярости, смеха, слез, отчаянной ругани, боли, зубовного скрежета – на все эмоции одна она, вежливая улыбка.
Леонидов покосился на Леню и еле заметно двинул его локтем: что же ты? Дымов очнулся и черкнул на бумажке пару слов. «Весь-Такой», – прочитал Алексей и чуть не рассмеялся. Меткая кликуха. Да, Немилов, он Весь Такой. Рыцарь без мата и хамства, в доспехах от «Армани», с дюжиной красных дипломов наперевес, вместо щита.
«Этот предаст без колебаний, если предложение покажется ему выгодным, – подумал Алексей. – Зачем Сажин его при себе держит? Хотя… Это было бы слишком просто, а Сажин легких путей не ищет. Дмитрий Александрович вечно все усложняет, включая свои отношения с женой».
Заседание было недолгим. Сажин давал Алексею время на то, чтобы осмотреться. Когда президент поднялся из-за стола, члены правления дружно задвигали стульями. Присутствие незнакомца их сковывало. Если они и хотели что-то сказать, то не решались. Алексей понял, что надо налаживать контакт с каждым по отдельности.
Самым доступным ему показался Волков. Парень с длинными, как у девушки, ресницами и застенчивым румянцем. С маленькими руками, совсем не мужскими, такими же маленькими ногами и, кажется, открытый для общения.
Пока Сажин остановил Гербера «на пару слов», Алексей протиснулся к Биткоину. Спросил:
– Можно на «ты»?
– Конечно.
– Давно в «БуЗе»?
– Как только построили дата-центр. А его сдали вместе со спортзалом, если вы это хотели узнать.
– Дата-центр – это центр хранения и обработки данных?
Биткоин посмотрел на него с обидой. Как это можно не знать?
– Я просто уточняю, – миролюбиво улыбнулся Алексей. – А почему ты обиделся, когда Сажин назвал тебя сисадмином?
– Насколько хорошо вы разбираетесь в компьютерах, Алексей Алексеевич?
– Почти не разбираюсь.
– Понятно: чайник. Хорошо, хоть не ламер. Сразу признаетесь, что не сечете. Чайнику что-либо объяснять бесполезно, – надменно сказал Биткоин. – Поэтому я расскажу вам анекдот.
– Валяй.
– Есть сисадмины, а есть программеры. Программеры толстые, потому что сидят, а сисадмины тощие, потому что бегают. Есть толстые сисадмины, это – обленившиеся программеры, а есть тощие программеры – это поумневшие сисадмины.
– Понял. А ты кто? Обленившийся программер или поумневший сисадмин? Ты вроде не толстый, – Леонидов оглядел Биткоина с ног до головы. – И даже спортивный. В качалку ходишь?
– В том-то и фишка, – улыбнулся Волков. – Здесь все ходят в качалку, даже программеры.
– Зачем?
– Спортивный режим. Все хотят быть похожими на президента.
– Почему?
– Потому что он крутой, – серьезно сказал Биткоин.
– А хакер тебя чем не устроил?
– О! Хакеры – это гуру! Не путать с кракерами. Это из-за журналюг слово «хакер» звучит так позорно. Эти ламеры ни черта не рубят в теме. Хакеры все знают, но никуда не лезут. Они созерцают. А я, как видите, программы лабаю. Я крутой программер, понятно? Очень крутой.
– Да. Понятно все, кроме ламера.
– О небо! – Биткоин с тоской посмотрел в потолок. Как же трудно с вами, старперами, – понял этот взгляд Леонидов. – Объяснять бесполезно, поэтому снова анекдот. Приходит к программеру ламер со своей неработающей программулькой. И спрашивает: где у меня не так? В ДНК, – отвечает программер.
Алексей, у которого было хорошее чувство юмора, оценил и рассмеялся. Но тут же помрачнел: на него шел Хан. Биткоин воспользовался паузой и исчез. Общение с людьми пожилого возраста гениального мальчишку напрягало.
– Где бы ни встретиться, – натянуто улыбнулся Тукаев.
Руки для пожатия они друг другу не протянули. При любых обстоятельствах они с Ханом останутся по разные стороны баррикады, кто бы против кого ни воевал. Если Хан будет за зеленых, Алексей переметнется к серо-буро-фиолетовым. Не важно к каким, лишь бы они были не одной масти с Ханом.
– Сделаем вид, что друг друга не знаем? – также натянуто спросил он. – Или Сажин в курсе?
– Нет. Ты что-то хотел узнать, – внимательно посмотрел на него Тукаев.
Да, он изменился. Хотя чутье у него всегда было звериное. Потому и предпочел тогда договориться с ментами, а не цепляться за уголовную этику. Понял, что без прикрытия ему не выжить.
– Угадал, – Алексей с усмешкой разглядывал начищенные ботинки.
Хан глянул на дорогие часы, красующиеся на левом запястье, и неторопливо сказал:
– Встретимся через час в ресторане «Три Эс». Он здесь же, на третьем этаже. Не хочу откладывать этот разговор.
«А Тукаев тоже заматерел», – раздумывал Алексей, дожидаясь Сажина. Тот все еще разговаривал с Гербером. А им надо закончить «введение в курс дела». Уже было понятно, что «БуЗа» – серьезная штука и дилетантов здесь нет. В этом зальчике сегодня собрались лучшие из лучших. Сажин по-прежнему отличный организатор.
Взять того же Хана. Сразу видно, что он не просто криминальный авторитет. Он – координатор. Хотя с мастью определился давно и менять ее не собирается.
Блатные, по мнению большинства людей, не умеют говорить на нормальном человеческом языке, только на блатном жаргоне. Так же как не умеют нормально говорить айтишники или те же менты. Свою речь они обильно пересыпают сленгом. Но Алексей на всю жизнь запомнил, как инструктор по стрелковой подготовке, боевой офицер, дважды раненный и весь седой после рейдов по афганским кишлакам, сказал им, салагам:
– Кто скажет «ствол» и «рожок», того вышибу на хрен с полигона, пока не поумнеет. Автомат называется автоматом, а магазин магазином, и никак иначе. Оружие надо уважать. И никаких понтов. Кто понтится, того убивают первым. А кто выжил, никогда не станет рассказывать о том, что он делал на войне и как это делал. Либо врите, либо молчите, если хотите называться офицерами.
Их, как и всех сотрудников МВД, готовили к горячим точкам. Командировка в которые была обязательна. Почему-то сегодня, во время разговора с Сажиным, Алексей об этом вспомнил. Здесь все было заряжено напряжением. «БуЗа» оказалась горячей точкой.
Урок того инструктора Алексей запомнил на всю жизнь. Настоящий профессионал никогда не бравирует своими успехами и не выпячивает свою компетентность в самых сложных вопросах. А если он вдруг скатывается на жаргон, значит, делает это намеренно, чтобы сравняться со своим недалеким собеседником. Но если профессионал не хочет, чтобы его «масть» определили, никто и не догадается. В этом и есть смысл профессионализма.
Так и Алексей, все нужные слова знал, но старался употреблять их лишь в самом крайнем случае. Когда разговаривал с ламерами, то есть с ослами, а их в любом деле хватает. Он прекрасно знал, кто такой ламер, просто хотел подольше поговорить с Биткоином. Немножко его раскрыть, прощупать.
Профессионал с многолетним опытом с трепетом относится к тому, что позволяет ему с должным уровнем качества выполнять свою работу. А на сленге говорят выскочки.
Если Хан вырос из блатного жаргона, значит, он перешел на другой уровень. Где авторитет уже не надо подтверждать дешевыми понтами. А уголовное прошлое лучше скрывать, а не выпячивать. Хан, похоже, больше не собирается на зону ни в каком качестве. Хотя смотрящий за зоной в табели о воровских рангах – должность завидная. На нее абы кто не попадает. Для этого нужно быть в авторитете, обладать железной выдержкой и иметь хорошие отношения с ворами в законе. Причем, по информации Алексея, Хан назначил себя смотрящим сам. Значит, имел достаточный вес и не боялся, что не прокатит. Так что же у них там, на зоне, вышло с Сажиным? Почему они теперь вместе? Это Алексей и собирался сегодня узнать.
Он молча кивнул Хану, выражая свое согласие на аудиенцию, и направился было к Сажину, который довел наконец свою мысль до Гербария. Тот с надменным видом прошел мимо Алексея. Но на внимание Дмитрия Александровича теперь претендовала другая персона. Она, видимо, давно уже стояла в дверях, прижимая к груди папку с документами и дожидаясь удобного момента, эта блеклая женщина неопределенного возраста. Ей могло быть и около сорока, но не исключалось, что перевалило за пятьдесят.
Волосы у нее были бесцветные. Не белые, а именно бесцветные, потому что платиновые блондинки сексуальны, а эта женщина была бесполой. Глаза как льдинки, белесые брови и по какой-то случайности густо начерненные ресницы, потому что они резко выделялись на этом лишенном красок лице. Вообще, с макияжем у женщины были проблемы, она не понимала, что и как надо красить. Будто брала поутру косметичку и пару минут в задумчивости на нее смотрела. А потом вынимала либо тушь, либо тени, либо губную помаду. И никогда – румяна. Воспользовавшись чем-либо из своей косметички, женщина на этом и останавливалась. Торопливо ее закрывала, словно боясь, что разноцветные тени разбегутся, и сама бежала на работу.
Алексей рассматривал даму с интересом: она была забавной. Он уже понял, что это – главный бухгалтер.
– Ванда Бруновна Суве, – представил ее Сажин.
– Если у вас нет времени, Дмитрий Александрович, я могу подойти попозже, – с готовностью сказала бухгалтерша.
Видно было, что Сажин – ее бог. Но в этом не было даже намека на эротику. Преклонение монахини перед кумиром, причем такой монахини, которая действительно отреклась от всего мирского. Это Служение с большой буквы. Или же великолепная актерская игра.
Алексей был не прочь еще немного понаблюдать за Суве.
– Документы на подпись? – Ванда Бруновна кивнула. – Давайте. Леша, подожди еще пару минут.
Сажин сел за стол и открыл папку, а Алексей завертел головой: где Леня? Как зовут в «БуЗе» бухгалтершу? «Ванда Бруновна» выговаривать не слишком удобно. Но Леня уже исчез. Алексей отошел к двери и застыл, копируя бухгалтершу, которая превратилась в ледяную статую, в то время как Сажин священнодействовал: подписывал документы.
– Все, – через минуту сказал Сажин и положил на стол авторучку.
Суве с неожиданной проворностью подхватила папку и заскользила к дверям. Алексей посторонился, но так, чтобы ощутить исходящее от женщины тепло и уловить аромат ее духов. Настроиться на ее волну. Суве прошла, задев его пышной грудью, но даже не порозовела от смущения, хотя контакт оказался тесным. Полноту Ванды Бруновны можно было назвать приятной, но одевалась бухгалтерша так, чтобы как можно больше скрыть, а не показать. Перед платяным шкафом она стояла гораздо дольше, чем над косметичкой, раздумывая: что бы еще надеть? Такой стиль называется многослойным. Поверх топа кофта, поверх кофты шарф, да еще на кофте куча оборок. Юбка из той же серии, с нижней юбкой и нашитыми на верхнюю кусками ткани.
Когда это многослойное сооружение проплыло мимо Леонидова в приемную, он всерьез задумался: интересно, сколько можно спрятать под всеми этими кофтами и юбками? И что именно спрятать?
– Интересная у тебя бухгалтерша, – так и сказал он Сажину.
– Да? Не замечал, – равнодушно пожал плечами тот.
– Сколько ей лет?
– Ну, ты и вопросы задаешь! Я смотрю на работающих здесь женщин исключительно как на сотрудниц.
«Но ты же встречаешься с кем-то в отсутствие жены?» – чуть было не вырвалось у него. Алексей, убей, не верил, что Сажин монашествует в миру. Значит, его любовница здесь не работает. Меньше проблем, потому что в этом случае список подозреваемых пришлось бы расширять.
– У тебя тут целый интернационал, – перевел он разговор на другую тему. – Гербер еврей, Кочарян армянин, Тукаев татарин, Суве явно имеет прибалтийские корни. Паша Волков русский. Ты и землячества объединил?
– Я стараюсь объединить все, что можно, – серьезно сказал Сажин. – Идем ко мне в кабинет. Нам надо закончить вводные процедуры.
В кабинете у Сажина они выпили кофе. Наступило время ланча, и Алексей был не прочь перекусить.
– Что скажешь? – требовательно спросил Сажин, глядя ему в глаза. Алексей отставил пустую чашку и спросил:
– Личные дела членов правления покажешь? Всех, кроме Лени.
Дмитрий Александрович задумался, потом сказал:
– Ну что ж. Это можно. Поработаешь с ними в моем кабинете? Я здесь бываю редко.
– Такое доверие!
– Не обольщайся. Все, что надо, запаролено. И мы еще не обговорили твою зарплату.
– Давай по факту, Дмитрий Александрович. Считай, что я работаю по договору. Вот выполню весь объем работы и тогда…
– Люди, которые отказываются от аванса, меня напрягают. Либо они необязательные, либо у них есть другая работа, которая их и кормит.
– Сажин, что за намеки? – разозлился он. – Ты мне доверяешь или нет?
– Ты постоянно оговариваешься. «У нас», «мы»… Мы – это кто? Мы с тобой или ты с ними?
– Я еще не переключился.
– Хорошо. Я подожду.
«Подожду тебе доверять», – понял Алексей. И другое понял: будет проверка.
– В «БуЗе» в качалку пускают всех желающих или только по пропускам? – небрежно спросил он.
– Хочешь потренироваться? – улыбнулся Сажин. – Без проблем. Сегодня тебе выпишут постоянный пропуск в спортивный клуб.
– Биткоин… Волков сказал, что спортивная программа у вас… у нас обязательна.
– Да ты вроде в хорошей форме, – оценивающе посмотрел на него Сажин.
– Я не гожусь для ринга. Никогда этим не занимался.
– Тебя никто не обязывает. Неужели ты думаешь, что Гербер или Кочарян бьют кого-то ногами и дробят зубы своим оппонентам? Только виртуально.
«Но я не Гербер, – подумал он. – Мне надо заслужить доверие. А спорт объединяет. Нет ничего крепче спортивного братства. К тому же я хочу проникнуть в святая святых. Узнать, что такое «Три Эс» на самом деле».
– Я неплохо стреляю, – скромно сказал он. – А вдруг пригодится?
– Тир в нашем клубе тоже имеется, – кивнул Сажин. – И ты прав: кто знает, что в жизни пригодится?
Зазвонил его мобильник. Алексей подумал, что это весьма кстати? и встал.
– Я пойду?
Сажин кивнул.
– Пропуск вечером у секретарши заберешь, – сказал он, прикрыв ладонью трубку. – Иди присматривайся.
Алексей вышел в приемную. Красавица-секретарша встала, чтобы проводить его до дверей. Он почувствовал себя гномом под опекой Белоснежки. Захотелось развернуться и уткнуться носом в душистую пышную грудь. Спасла мысль о жене. «А Саша мне завтрак сегодня приготовила». К тому же его ждал Хан. То есть Алексею оставалось еще минуток десять подождать «специалиста по связям с неформальными организациями» в ресторане «Три Эс».
– А где тут у вас главный ресторан? – подмигнул он Белоснежке.
– Уже проголодались?
– Мне сказали осмотреться, вот я и осматриваюсь. Пока я не голоден, но кто знает, что случится дальше?
Его настроение перед встречей с Ханом было философским. Ему надо подобрать ключ от ада, а они из раскаленного железа, эти треклятые ключи. Криминального авторитета разговорить непросто. И пугать бесполезно.