– Это же в августе… – невольно протянула Юлия.
Ага, а сейчас начало апреля, это что ж, она собирается без малого пять месяцев тут ошиваться?
– Юлия, прекрати! – рявкнул Антон, и по голосу было ясно, что он здорово зол.
Однако Юлия уже была готова к любому повороту событий, поэтому просто встала из-за стола и ушла в ванную. Как всегда, вид собственной ванной привел ее в хорошее расположение духа. И вообще, вся квартира, любовно обставленная ею, всегда ее радовала. Она надеялась, что они с мужем проживут в этой квартире долгие счастливые годы.
Так оно и будет, решила Юлия, когда горячие струи омывали ее тело, она никому не позволит все разрушить.
В спальне ждал муж, судя по решительному выражению лица, настроенный очень серьезно.
– Она будет жить у нас! – строго сказал он. – Я так решил!
– Вот как? – Юлия подняла брови. – А ты не забыл, что я тоже в этой квартире кое-что значу?
Вот именно, квартира была у них общая, купленная совместно, еще ипотеку не выплатили.
– Тебе что – жалко? – гневным шепотом заговорил муж. – Девчонка совершенно одна в большом городе, куда ей податься? Ты хочешь, чтобы она на вокзале жила?
– Да при чем здесь я? – не выдержала Юлия. – Я ее вообще сегодня первый раз увидела!
– Вот именно, а я… слушай, ну, мы жили все вместе, я ее вот такой помню! – Муж показала сантиметров десять от пола. – Она мне как дочка была!
– Что же ты десять лет о ее существовании не вспоминал? Отчего-то тебя нисколько не интересовало, как она эти десять лет жила в своем Тагиле!
Удар достиг цели, муж сморщился на мгновенье.
– Не знал, что женат на такой стерве, – сказал он и вышел.
Вот так вот.
«Если я стерва, – подумала Юлия, – то ты идиот. Девчонка явно не так проста, как хочет казаться».
Она вышла из спальни, когда эти двое одевались в прихожей.
– Мы поедем, город посмотрим, Лоре кое-что купим, – на ходу говорил муж, – а то холодно ей в такой курточке легкой, а ты пока свое что-нибудь ей дай.
Когда они ушли, Юлия посмотрела на поношенную тонюсенькую курточку, брошенную в прихожей. Да уж, в такой и летом не жарко будет. А вот интересно, у нас сейчас, в начале апреля, плюс пять градусов, а в Нижнем Тагиле небось зима еще… И как же она в такой куртенке… Странно все.
Их не было целый день, который Юлия провела, занимаясь домашним хозяйством, как Золушка. Она убрала квартиру и приготовила обед. Вернулись оба довольные, веселые, на Лоре была коротенькая норковая шубка. И, судя по набитым пакетам, гардероб ее пополнился множеством вещей.
От ужина они отказались, на невысказанный вопрос Антон сказал, что они ели в ресторане.
«Странно, за что он мне-то мстит?» – подумала Юлия.
Кажется, в первый раз в жизни она с нетерпением ждала начала рабочей недели.
Выходя из прихожей, она машинально взглянула на свое отражение в зеркальной дверце платяного шкафа.
И увидела за своей спиной Лору.
Девчонка не знала, что на нее сейчас смотрят – и Юлия перехватила взгляд, каким она смотрела на них с Антоном.
В этом взгляде не было и следа подростковой наивности и растерянности провинциалки, впервые попавшей в большой многолюдный город. А была в этом взгляде хладнокровная расчетливость. И еще в нем была ненависть.
Юлия не поверила себе.
Не может быть такого взгляда у восемнадцатилетней девчонки! Просто не может!
Она моргнула и снова взглянула в зеркало.
На этот раз лицо у Лоры было такое же, как прежде – робкое, растерянное, неуверенное. Ну, еще в нем была детская радость – радость ребенка, которому накупили подарков…
Да нет, наверное, первый раз ей показалось…
– Лора поживет пока в детской, – проговорил Антон уверенно, как о давно решенном, – все равно она нам не нужна…
От этих слов Юлия дернулась, как от пощечины. Уже почти год они старались завести ребенка.
Сначала, когда поженились, Антон уговорил ее подождать, тем более что нужно было выплачивать ипотеку. По прошествии двух лет Юлия снова завела разговор о ребенке. Он отвечал уклончиво. Она сама прошла все обследования и перестала принимать таблетки. И вот с тех пор прошло больше года, а результатов не было. Врачи твердили, что она здорова, и велели приводить мужа, Юлия никак не могла решиться на трудный разговор, она знала, что он откажется и что ребенка хочет только она, а ему вроде бы все равно…
И вот теперь Антон перехватил ее взгляд и примирительно добавил:
– Пока не нужна. Это ведь совсем ненадолго…
Юлия опустила взгляд.
Да, похоже, придется смириться с пребыванием этой девицы в ее доме. В их доме.
Ну, действительно, нужно понять чувства Антона… он испытывает перед Лорой вину… ну, что-то вроде вины… наверное, ему тоже непросто…
«А кто подумает о моих чувствах?» – промелькнула в голове Юлии мысль, но она тут же загнала ее поглубже.
Юлия взяла в шкафу стопку свеже пахнущего постельного белья, вошла в детскую.
Как всегда в этой комнате, сердце у нее защемило. Неужели им так и не придется использовать детскую по прямому назначению? Пока что там стоял только старый диван, который привезли с прошлой квартиры, и довольно обшарпанный комод, который был первым кандидатом на помойку, а пока набит разной ерундой.
Лора сидела в углу, ссутулив спину и подперев щеку кулаком. Прямо как Аленушка на картине Васнецова. Такие же трогательно-голубые глаза, такое же смирение во взоре.
При взгляде на нее Юлия почувствовала некоторое сомнение.
Ну, почему она встретила эту девчонку в штыки? Она ведь ничего плохого ей не сделала. Конечно, Антон должен был все ей рассказать раньше, тогда для Юлии внезапное появление девчонки не стало бы таким ударом, но это его вина, не Лоры…
Тут она вспомнила взгляд девушки, который перехватила в зеркале, но при виде трогательного и беззащитного существа усомнилась, правда ли она видела этот взгляд, не показалось ли ей… да наверняка показалось, эти глаза просто не способны так смотреть…
Юлия раздвинула диван, постелила простыню, расправила пододеяльник, чтобы запихнуть в него одеяло.
Вот что она ненавидела больше всего на свете – это заправлять одеяло в пододеяльник. Вечно уголки одеяла загибались, выскальзывали из рук, и их приходилось снова искать на ощупь…
– Лора, помоги! – обратилась она к девушке.
Та взглянула на нее недоуменно, встала, подошла к дивану, и вдруг нога девушки подвернулась, она неловко упала на пол и громко, испуганно закричала:
– Юля, за что?! Не бей меня!
– Что? – Юлия отшатнулась, растерянно уставилась на Лору. – Что ты такое…
А та не вставала, беспомощно корчилась на полу, словно не могла подняться, как перевернувшийся на спину жук, и продолжала истошно кричать:
– Не бей меня! Я ничего не сделала! Пожалуйста, не бей!
В дверях появился Антон. Он уставился на Лору, потом на Юлию.
Лора отползла в сторону, оперлась на стул и с трудом поднялась. В этой неловкости было что-то нарочитое. Лицо девушки было красно от слез, на щеке виднелась царапина. Она испуганно взглянула на Юлию, потом повернулась к Антону, громко всхлипнула и выдавила гнусавым жалким голосом:
– Но я и правда ничего ей не сделала! За что она меня?
Антон повернулся к Юлии.
– Что здесь произошло? – проговорил он ледяным срывающимся голосом.
– Да я ее и пальцем не тронула! – отрезала Юлия.
Она была скорее удивлена, чем рассержена. Поведение девчонки казалось ей непонятным, идиотским, но не более.
– Пальцем? – переспросил Антон и выразительно взглянул на расцарапанное лицо Лоры.
– Я лучше уйду… – всхлипнула девчонка, дотронувшись рукой до расцарапанной щеки. – Я лучше найду какую-нибудь комнату… только дайте мне йод… или лучше какой-нибудь тональник замазать царапину, а то неудобно в таком виде…
– Никуда ты не уйдешь! – отчеканил Антон и обратился к Юлии: – Выйди со мной!
Юлия была так огорошена происшедшим, что подчинилась и молча вышла из комнаты вслед за Антоном. В последний момент она обернулась, бросила взгляд на Лору. В глазах девчонки она увидела нескрываемое торжество.
Антон ждал ее на кухне. Глаза его горели темным огнем.
– Вот уж не ожидал от тебя! – прошипел он едва слышно. – Ты открылась мне с новой стороны!
– Да я ее пальцем не тронула! – повторила Юлия вполголоса. – Говорю тебе, не тронула!
– Но я все видел! Все видел своими глазами!
– Да что ты видел?
– Видел, что она лежала на полу, и лицо у нее было расцарапано…
– Да она сама вдруг повалилась!
– И лицо сама себе расцарапала?! – саркастически переспросил Антон.
– Ну, наверное… по крайней мере, я до нее не дотронулась. Клянусь тебе…
Антон перевел дыхание, взгляд его погас, он проговорил примирительно:
– Юля, я тебя могу понять. Она тебе никто, совершенно чужой человек, и вдруг поселяется в твоем… в нашем доме. Но пойми и ты меня. Я перед ней виноват, очень виноват… я совсем забыл о ней, вычеркнул ее из своей жизни, как будто ее и не было. Конечно, она не моя дочь… не родная… но ты же знаешь – мы в ответе не только за родных, мы в ответе за всех тех, кого приручили…
«До чего же он любит красивые фразы», – подумала Юлия.
Это была чистая правда, ее муж, в общем-то, обычный малочитающий мужчина, в волнении начинал разговаривать красивыми фразами. Откуда только что берется…
А Антон продолжал:
– Я должен был хоть как-то заботиться о ней. Думать о ней. И сейчас я хочу сделать для нее хоть что-нибудь. Потерпи, переживи это время. Это ненадолго. Но только будь к ней добрее! Хотя бы ради меня! Хотя бы ради нас!
– Антон, – Юлия пристально взглянула на мужа, – я тебя поняла, я хотела разделить это с тобой. Но эта… эта Лора – совсем не тот человек, каким кажется на первый взгляд. Она разрушит нашу семью. Вот увидишь! Так и будет!
Что за дела, вот и она сама начала употреблять выражения из сериалов. Вот уж истинно говорят, с кем поведешься…
– Никто не разрушит нашу семью, если мы сами ее не разрушим! Я прошу тебя – потерпи совсем немного! – Антон взял ее за руки и заглянул в глаза.
– Я потерплю – но только если буду знать, что ты со мной, что ты веришь мне!
Юлия решила разговаривать на его языке, возможно, так будет доходчивее.
– Конечно, я тебе верю!
– Значит, ты веришь, что я ее не била?
Антон отвел глаза и замолчал.
– Веришь или не веришь? – повторила Юлия.
– Ве… верю… – отозвался он, но настоящей уверенности в его голосе не было.
Они вернулись в детскую.
Лора стояла посреди комнаты, полностью одетая, и застегивала свою дорожную сумку.
– Ты куда это собралась? – спросил ее Антон.
– Я вижу, что мне лучше уйти… – жалким голосом проговорила Лора. – Ой, молния сломалась…
– Никуда ты не уйдешь! И вообще, ночь на дворе…
– Ну, может быть, только до утра, а утром я что-нибудь придумаю…
– Ничего не нужно придумывать! – отчеканил Антон и повернулся к Юлии: – Она останется у нас, правда?
– Да, оставайся… – нехотя процедила женщина.
– Я не знаю… я не хочу никому быть в тягость…
– Ты нам не в тягость, – проговорила Юлия, перехватив взгляд мужа. – Совсем не в тягость…
– Нет, правда? – Лора смотрела на них невинным взглядом, хлопая ресницами. – Но я совсем недолго… я что-нибудь придумаю…
– Ложись уже спать, поздно! – Юлия опустила глаза.
Этот раунд она явно проиграла.
Антон развернулся и вышел из детской. Ему, как всегда, явно хотелось поскорее уйти от конфликта. Юлия пошла за ним.
Выходя из комнаты, она притворила за собой дверь…
То есть только хотела притворить. В последний момент дверь вдруг резко захлопнулась – из-за сквозняка, что ли?
Но Юлии послышались за дверью крадущиеся шаги и тихое дыхание…
Юлия не успела отдернуть руку, и дверь прищемила ее палец.
Было так больно, что Юлия едва не закричала. Из глаз у нее посыпались искры.
Но она не закричала – с трудом превозмогла боль, чтобы избежать унижения.
Она по-детски взяла ноющий палец в рот, пососала его, и стало чуть легче. Антон, который шел впереди, обернулся.
– Что с тобой? – спросил он озабоченно. – У тебя такое лицо…
Юлия поняла, что, если она расскажет ему, что сейчас произошло, он ни за что не поверит, подумает, что она продолжает раздувать конфликт, обвиняет невинную девочку во всех грехах, выдумывает несуществующие обиды…
Невинную девочку!
Впрочем, она и сама ни в чем уже не была уверена. Может быть, дверь захлопнул сквозняк, а шорох и дыхание в детской ей на самом деле послышались…
– Ничего… я палец прищемила, – проговорила она как могла сдержанно. – Больно очень.
Если Юлия рассчитывала, что Антон пожалеет ее, посочувствует – она ошиблась. Вместо сочувствия он проговорил обычным своим поучающим тоном:
– Вот видишь, ты злишься, нервничаешь, и от этого тебе самой становится хуже… ты должна успокоиться, взять себя в руки, признать очевидное…
– Очевидное? И что же это такое?
– Лора ни в чем не виновата! Она приехала к нам как к единственным близким людям… ну, то есть ко мне, но ведь мы с тобой семья, мы единое целое…
Опять он начал сыпать красивыми фразами! Но Юлия так устала, что решила не продолжать бесполезный разговор. Она заперлась в ванной и подставила палец под струю холодной воды.
Через некоторое время стало легче.
Они легли в постель, и Антон тотчас же отвернулся. Через минуту Юлия уже услышала его ровное сонное дыхание.
Вот чему она всегда завидовала – умению мужа моментально засыпать в любом месте, в любом состоянии. Сама-то она не надеялась заснуть после всего, что сегодня произошло. Она хотела поговорить с Антоном, поговорить о том, что ворвалось в их жизнь… Она надеялась, что муж поддержит ее, приласкает. Скажет, что все образуется…
Но он мгновенно заснул, оставив жену наедине с горестными мыслями.
Юлия повернулась на левый бок, уставилась в темноту. Сон не шел.
Внезапно она вспомнила давнее лето. Ей было тогда лет восемь или девять, она жила на даче у дедушки. Дедушка разводил пчел, у него на задах огорода стояло полтора десятка ульев. А еще возле дома росли несколько больших деревьев – Юля не помнила их названия, то ли вязы, то ли ясени, а может быть, липы. Одно дерево было совсем рядом с окном ее комнаты. И вот на ветке этого дерева какие-то маленькие птички свили гнездо.
Юля наблюдала за этими птичками, ей было очень интересно следить, как они вьют гнездо, как выстилают его изнутри нежным пухом. Потом в гнезде появились яички – крошечные, светло-голубые в темную крапинку.
А потом среди этих яиц появилось еще одно – крупное, светло-серое, покрытое такими же темными крапинками, как все остальные.
Юля продолжала наблюдать за гнездом.
Она видела, как один за другим вылуплялись птенцы – маленькие, беспомощные, покрытые нежным розоватым пухом.
Птенец из самого большого яйца вылупился одним из последних. Он был гораздо крупнее остальных, и на нем не было трогательного пуха, он был покрыт голой розоватой кожицей.
И тут Юля с удивлением увидела, что этот только что вылупившийся птенец начал целенаправленно выталкивать из гнезда последнее оставшееся яйцо.
В первый момент Юля не поверила своим глазам.
Она подумала, что новорожденный птенец просто беспомощно копошится в гнезде, пытаясь удобнее устроиться. Но он упорно подталкивал яйцо к краю гнезда и наконец добился своего – вытолкнул яйцо, которое упало на землю и разбилось.
В это время к гнезду подлетела одна из птичек-родителей, в клюве у нее был извивающийся червяк. Крупный птенец растолкал своих братьев и сестер, разинул клюв и выхватил пищу.
А как только кормилец улетел – снова принялся за свою страшную работу.
Теперь он выталкивал птенцов одного за другим…
Юля хотела помешать ему, хотела спасти беспомощных птенцов, но ей было не дотянуться до гнезда. А несколько минут спустя все было уже кончено.
Большой птенец остался в гнезде один, и теперь ему доставалась вся еда, которую приносили родители.
А те как будто ничего не замечали, кроме его жадно разинутого клюва, – улетали за добычей, возвращались и кормили, кормили, кормили убийцу собственных детей.