Жука Жукова
Аристократка на мели
© Жука Жукова, текст, 2019
© Анна Ксенз, иллюстрации, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
Любовь первой любви
Стою у кассы в «Дикси». Кассирша мне макароны пропикивает, а я все по пакетам укладываю. Стараюсь, чтобы не тяп-ляп, а как мама учила: сначала тяжелое и твердое, сверху яички. И краем глаза вижу, что в магазин заходит Паша. Моя первая любовь.
Мне, конечно, наплевать, но я не накрашена. Вот если бы я при макияже да в платье и на каблуках, – тогда да. И лучше не с авоськами, а бреду по кленовой осенней аллее, слегка покачивая бедрами. И с собакой. Вернее, с собачкой, с бантиком на челке.
Но я по-прежнему в «Дикси»! Достаю из кармана телефон и делаю вид, что очень внимательно читаю весенний спам от «М-Видео».
А Паша ко мне подходит сзади, руками закрывает глаза и говорит в шею:
– Угадай кто?!
И вот мы с Пашей болтаем, я пытаюсь бедром прикрыть торчащую из пакета пачку «Тампакс».
Паша, как назло, красавчик, он и в школе такой был. Сперва за мной ухаживал, а потом на Свете Лузиной женился. Привет, кстати, Света – длинноногая, стройная сволочь (ой, извините, автозамена на айфоне сработала), блондинка.
Как дела, то да се. Мы, говорит, только из Швеции вернулись, на лыжах катались. Ну я тоже, между прочим, по загранкам езжу – вот из Минска недавно прилетела, ну вернее, приехала на поезде.
И тут Света подходит! Она мне, знаете, тетку, жену генерала из «Москва слезам не верит» напомнила, помните, которая в прачечную к Муравьевой пришла и костюм в бумагу попросила завернуть. Такая же вульгарная, в кудельках.
Извините, опять автозамена. Вру я. Красивая она: высокая, с белыми волосами и укладкой, в пальто кашемировом и на глазах у нее – смоки айз! В четыре часа дня в «Дикси»! Но мне по-прежнему, как вы поняли, абсолютно все равно!
Света очень рада меня видеть – сколько лет сколько зим, бла-бла-бла. Какая-то ты бледненькая, всё свои сериалы пишешь? Бедная. Неужели остались еще идиоты, которые телевизор смотрят? Гспди! Прошлый век. Надо бы встретиться, может, с нами в Альпы?
И тут я выхожу из машины под руку со своим мужем – дирижёром Венской оперы, к нему девицы за автографами, а он только на меня смотрит – глаз отвести не может, а я держу за руку Давидика – он только что взял Гран При на Щелкунчике – и слежу за младшим Степой, он такой озорник.
Ни хрена! Я по-прежнему в «Дикси» с пакетами, с тампаксами и в дурацком малиновом берете. Улыбаюсь Свете и Паше – органичная пара. Когда она смеется, видно, что у нее круговая подтяжка лица. Блин, да что сегодня с айфоном? Вру опять – ничего не видно. Красивая она, как Хайди Клум, только лучше. Это я бледная. Но мне, разумеется, по-прежнему наплевать.
А вот еще что. Подхожу к дому, а из подъезда мальчик-сосед выходит. И говорит мне: «Привет!» А он, я знаю, очень интеллигентный и воспитанный, из хорошей семьи. А мне «привет» говорит. А Свете, я уверена, сказал бы «здравствуйте». И место в трамвае уступил.
Только мое
– Знакомься, это моя одногруппница.
А она, сволочь, идеальная. И пока ты ее чмок за ухо, чмок за ухо, она Баленсиагой пахнет, и платок Гермес.
Ты тоже готовилась к этой встрече, платье специальное купила – скромно-шикарное, но полюбуйтесь, какие ножки! Волосы утюжила.
Но выглядишь…
Как будто она с твоим на танцполе танго, и все судьи: Оу! Высший балл.
А потом на тебя прожектор, а ты трясешься в лихом танце – вроде даже в такт и для своего возраста в общем неплохо, смотришь на судей, а они морщатся.
И она в кромешной тишине одна тебе одобрительно хлопает, правда излишне громко.
И потом банкет. Он тебя приобнимает, ласково за ушко треплет, но сам весь внутри нее и глазами и ушами расположен. Она длинные волосы перекидывает с плеча на плечо, губы слегка влажные и блестят.
– А помнишь, как мы на первом курсе на трамплин залезли и я спуститься боялась?
Он смеется, он ее тогда спас, на руках, наверное, вниз нес, и мускулы на торсе поигрывали.
А ты изолирована, потому что тебя там не было. И как будто ты щенок – хороший, игривый, тебя очень любит хозяин, просто сейчас не до тебя.
Ты к гостям пристаешь, просишь внимания и поиграться, и вон даже лужу насикала, это от радости. «Посиди-ка, дружок, пока в комнате». И он ласково смотрит на тебя, закрывает за собой дверь и уходит к ней и к их воспоминаниям.
Ты смотришь на закрытую дверь – глаза уже грустные, а хвост все еще виляет, потому что ты дружелюбная, за это он тебя и полюбил.
А она с ним болтает, смеется, лучики из глаз: «А как купались голышом на практике под Звенигородом?» Оба хохочут, и твой чуть покраснел – как такое можно забыть, если вспоминаешь об этом каждый день.
«Согласись, хорошо, что мы с тобой тогда предпочли дружбу! – и заточкой промеж делом тебе в грудь по самую рукоятку. – Тебе правда не скучно с нами?»
А ты головой крутишь: «Ну что ты! Я о тебе столько слышала, давно мечтала познакомиться поближе» – и струя крови прям из сердца на белую скатерть фонтаном. А он неуверенно: «Да, хорошо, что дружбу…» и, не глядя на тебя, кровь с брюк вытирает салфеткой: «С тобой все в порядке?»
Тем временем свет выключают, дискотечные шары и «танцуй под дождем, в переходах подземных станций».
Он смотрит на нее, хочет с ней… секундное замешательство, но все же поворачивается к тебе: «Потанцуем?» А ее сразу же подхватывает кто-то другой.
И это как будто все друзья в стрипклуб, а он видит неоновую дверь, вздыхает, но мужественно: «Не, ребят, не хочу, нам с женой еще в „Дикси“ за горошком! Там акция».
И протягивает тебе руку.
Вы танцуете. Ты счастлива – все же, как ни крути, в конечном счете, выбрал он тебя.
И своим счастьем ты обязана его низкой самооценке.
Беспощадная правда
Ужинала в «Дайнере», а за соседним столом парень и девушка сидели. Парень в очках, с очевидной ученой степенью и имплантированной википедией в мозг. Девушка славная, но робкая, по лицу видно, что мечтает о принце.
Весна!
И еще ей пообщаться хочется, девушки любят разговаривать.
– У меня новый ученик, из Пакистана.
– Интересно? А кто он?
– Ммм… пакистанец?
– Видишь ли, на территории Пакистана проживают пенджабцы, пуштуны, синдхи, мухаджиры и так далее. Поэтому, когда ты говоришь, что он пакистанец, ты не сообщаешь собеседнику никакой конкретной информации.
– Я… не знаю… – Девушка нервно отпивает кофе из кружки.
– Ничего страшного, теперь знаешь. Кстати, у тебя будет отличная тема для разговора с ним на следующем уроке.
Некоторое время они молчат.
– Ну а вообще чем ты увлекаешься? Куда ходишь?
– Вчера с друзьями были в кафе «Пушкин», отмечали день рождения… Вооот… Было весело.
– О! А в курсе ли твои друзья, что кафе «Пушкин» – центральная точка сбора донецких сепаратистов?
– Да? Мы не заметили…
– Известный факт. Читай Интернет … Девушка, можно вас на секунду? – обращается он к проходящей мимо официантке. – Я заказал американо, подскажите, в каком соотношении вода/кофе вы готовите этот, с позволения сказать, напиток. Не знаете? А вы полюбопытствуйте у вашего бариста. А я затем открою вам секрет идеальной пропорции. Благодарю вас. Итак, возвращаясь к нашему разговору, напомни, о чем мы?
Девушка неуверенно пожимает плечами.
– Ну а вот, например, кино. Ты какое предпочитаешь? Умоляю, ни слова о «Притяжении». – И в полном изнеможении он закрывает лицо ладонью.
– Ходили недавно на Кончаловского…
– Угу. Кончаловский? Ясно. Артхаусный гламур для масс. А вот с работами Пьер Паоло Пазолини ты знакома?
– Нет.
– Как много нового и интересного ты сегодня узнаешь! Я сам тебе завидую. – И парень смеется, мелко тряся плечами. – Скажи, да?
А девушка неуверенно кивает головой. Она мечтает провалиться, но чертов кофе в кружке никак не кончается.
– Так… каким же еще знанием тебя обогатить? Ты что преподаешь?
– Математику.
– А знаешь ли ты, что про математиков сказал Нобель? А я тебе скажу: математики не делают важных изобретений для человечества, так как эта наука имеет чисто теоретический характер. Изящно, да? Скорее всего, поэтому он не включил математику в список дисциплин, которым вручается Нобелевская премия. Ты не знала? Нет? А ты погугли!
– Хорошо…
– Нет, ты загугли прямо сейчас. У тебя Айфон, а я сам предпочитаю андроид, потому что…
Я расплатилась и написала молодому эрудиту записку. Официант обещал передать ему после моего ухода.
Записку прилагаю, надеюсь, она спасет жизнь еще какому-нибудь умнику.
Не найти себя
Вот, например, вы болеете. Или даже лучше в коме. Но ничего серьезного – врачи сделали все возможное и вытащили вас с того света. Но вот только теперь у вас амнезия – ничего не помните.
Вы приходите в себя, врач сообщает, что вы поправитесь и все будет даже лучше, чем раньше.
И вдруг! В палату забегает радостный мужчина с хризантемой. Вы смотрите на него: лысоват, худой, но с пузиком, бороденка какая-то – не фонтан. Недоуменно смотрите на врача, а мужик кидается к вам:
– О Боже мой, наконец-то!
Оказывается, это ваш муж, вы прожили вместе 19 лет. Он очень переживал за вас и сейчас будет помогать вам все-все вспоминать.
– Господи, ну неужели ничего?
Ты качаешь головой, пожимаешь плечами.
– А что я люблю?
– Ты? Готовить любишь. Борщ отличный делаешь, пампушки к нему печешь с чесноком.
Я? Борщ? Как-то вроде не вяжется со мной борщ…
– А еще? Я работаю?
– Да, конечно. Ты менеджер по продажам, в прошлом месяце была лучшим продавцом, тебе премию дали, Ирка твоя обзавидовалась. Неужели и этого не помнишь? Ты бытовую технику продаешь: утюги, электрические чайники, тостеры…
Я – тостеры? НЕТ! Ведь я же балерина.
Слава богу, его прерывают, дверь в палату открывается и вбегают два жирных парня, они кидаются на тебя с криками:
– Мамка!
– Боря, Жорик! Мама очнулась!
И у тебя в этот момент много мыслей – ты ничего не чувствуешь, но судя по «маме», это твои увальни, и еще – возможно, тебе нужно завязывать с пампушками… Тот, который Боря, выглядит дебиловато, а Жорик весь в прыщах.
– Дети, встаньте с матери, вы же ее раздавите.
Дети охотно вскакивают, достают из кармана по телефону и начинают резаться в «Майнкрафт».
«Спасибо… заботливый он у меня. Может быть, за это я его полюбила. Ведь за что-то же должна была».
– Ну хорошо, а что мы делаем вместе?
– Вместе? Ипотека у нас вместе…
«Теперь хоть понятно, зачем он меня так рьяно из комы вытаскивал…»
– А как мы проводим время? Где бываем?
– О! Сейчас точно вспомнишь! В пятницу после работы мы едем в «Ашан». Ну вспоминай – сахарная вата для мальчиков? Ну? Сосиски «Клинские»? Нет? Ты еще очень обрадовалась, когда в магазине часы работы продлили. Иначе мы с тобой затариться не успевали. А в субботу с утра на дачу, ну? Ивантеевка наша? Семьдесят километров по Минке!
Кстати, сейчас будешь смеяться – сливы знаешь сколько! Еле с мамой урожай сняли. Я же тебе говорил – будет много, а ты – «опадет, опадет». Моя мама пироги мальчишкам пекла каждый день. Варенья закатали! У-У-Ух! Она скоро приедет – привезет, попробуешь. А да, Борю зачислили в гимназию, я все сделал, как ты сказала; конверт занес Марине Игоревне, приняли как миленькие! Хоть он все тесты завалил. Ольгу твою снова Димка поколотил. Ну она, правда, сама виновата…
Можно мне обратно?
Ничего из этого не я. Никого из этих людей я не знаю и не люблю.
И самое главное – в какой момент я перестала быть собой и впала в кому?
Совсем немного про любовь
У меня новый редактор. Очень хорошая женщина, интеллигентная в пятом поколении, немного старше меня. И правки от нее приходят добрые, но креативные.
Как только в тексте появляется мало-мальский второстепенный персонаж, она тут же пытается наладить его личную жизнь. Говорю же – добрая.
Правит так: «На мой взгляд, сюжет слегка застопорился. Давайте главная героиня потеряет голову и кинется в его объятия?»
А я слегка удивляюсь: «Он всего лишь почтальон Федекса, завез пакет с документами… С чего бы ей кидаться?»
А она мне: «Ох, деточка, вы еще такая молодая. А зритель ждет от героини небанальных безрассудных поступков… Разумеется, не настаиваю, но вы подумайте».
Конечно, я думаю какое-то время и… а! чем черт не шутит…
«Или вот водитель такси… совершенно проходной персонаж получается. Неинтересный, безликий. А если мы ему любовную сцену добавим? Прямо в такси, разумеется, чтобы не менять локацию лишний раз. Подберем красивого, молодого, фактурного, допишите ему реплики. Да и актеру будет что играть, вы не находите? Пусть набросится на героиню со страстью… интересное ведь раскрытие, да?»
«…А вот у вас в третьей серии инструктор по йоге…»
– Я поняла, поняла, сделаю.
И между прочим, очень любопытное кино начало вырисовываться.
Но потом сценарий прочитал продюсер и всю любовную лирику зарубил.
– Должно быть, гей, – шепнула мне разочарованная редакторша.
Аня
На ее бирке написано «Анна».
Она болтает с каждым покупателем, с удовольствием рассказывает о себе и неуклюже шутит, от этого очередь движется медленно, но никто не возмущается.
Она жизнерадостная, взъерошенная и немного дебелая.
Про таких сразу ясно – ничего хорошего у тебя не будет.
Такая если бы была собакой, то обязательно дворняжкой с дружелюбным характером, которая подходит, к ноге щемится, в глаза заглядывает и хвостом быстро-быстро виляет.
Вы ее пнуть можете, а она не уйдет, на секунду хвост подожмет и снова у ноги вихляется: «Полюби меня, чего пинаешься».
За нами такая же в школе бегала… Мы потом придумали развлечение, писали ей любовные записочки от имени несуществующего парня и подленько следили за ее тихим счастьем.
Она светилась. На уроке задумчиво смотрела в окно, теребила рыжую челку и старательно выводила ответ.
Почти красивой казалась в этот момент, я следила за ней, это было любопытно.
Она любила его, но больше она любила то, что престижные девчонки тусуются с ней на равных. Она передавала нам свои признания, мы читали, смеялись, сочиняли от «него» ответ.
А потом нам наскучило. Записки от парня прекратились и совместные тусовки тоже.
– Думаете, я всегда продавщицей работала? Я училась на высшее. Мама мечтала, чтобы я закончила. У меня с цифрами всегда было хорошо. А вот с другими предметами не очень. Память плохая, мама говорит, что у меня голова, как терка. Дырявая.
Она разговаривает и ловко без калькулятора высчитывает сдачу.
– Ваша тысяча… триста двадцать шесть рублей сдача. Любое число могу сложить в уме и вычесть… – А потом грустно: – Ну вот здесь мой навык пригодился. Всего хорошего… Приятного вечера, приходите к нам еще.
– Потом мама заболела. Ну я еще доучусь, обязательно диплом получу. Вот только маму вылечу. Врачи хорошие в нашей поликлинике.
Она смотрит на очередного покупателя, а тот удрученно качает головой, выгружая товар из корзинки.
– Правда-правда, отзывчивые такие. Только квот на операцию нет, но они-то что могут сделать? Ваша покупка шестьсот сорок четыре рубля. Давайте добьем до семисот рублей, и ваши «кегли» удвоятся. Всего пятьдесят шесть рублей осталось, возьмите круассан.
– Вчера один покупатель сдачу не взял. Ушел и оставил, я ему кричала, но не побежала за ним, холодно. Не люблю холод. Ряженку возьмите, только сегодня привезли. Скоро уже домой пойду, у нас там с мамой кот. Я все время про него думаю, Пушистый бандит называю его, вообще-то он Жан, Жан Вальжан полное имя, сама придумала! Или слышала где-то, не помню… Мой самый лучший друг. Вот даже сейчас вам рассказываю, видите, слезы у меня сразу. Счастливого вечера, приходите к нам еще.