– Что же, я понял вашу мысль. Можете идти работать дальше, а я созову своих лингвистов-филологов, – Серж поднялся из-за стола, давая понять, что беседа закончена. Однако ребята не спешили вставать и отправляться по своим местам, как бы говоря, что раз уж мы собрались, то давай обсудим и другие вопросы. Серж вернулся обратно за стол, обвел друзей взглядом и сказал: – правильно ли я понимаю, что у вас есть ко мне безотлагательные вопросы?-
– да, именно так – подтвердил Ник, – есть и очень серьезные. – дело в том, что твой подход к «восстановлению» праязыка можно назвать вдохновляющим, но на самом деле это очень сложная и серьезная задача, которая может оказаться не по силам компьютерам любой мощности.
Дело в том, что языковеды и математики рассматривают сейчас письменность, так же как устный язык, в качестве определенной системы значащих сигналов, а такие системы имеют свои объективные закономерности, поддающиеся изучению в алгебраически обобщенном виде. (Это область совершенно новой науки – семиотики). В связи с этим в последнее время в научной среде обострился интерес к вопросам дешифровки и появились надежды, что работа дешифровщика сможет вестись строго объективными, математическими методами, что интуитивный метод сможет быть оставлен и отпадет необходимость в билингвах (тексты одинакового содержания на различных языках), наличие которых считалось условием успешной дешифровки. Увлечение этими надеждами дошло до того, что один весьма талантливый молодой ученый даже печатно заявил, что дешифровка Ж. Ф. Шампольоном египетских иероглифов была… ненаучной. Но, как говорят англичане, «проверка пудинга состоит в том, можно ли его есть»: ведь на основе дешифровки Шампольона прочтены с полной достоверностью тысячи древнеегипетских надписей, документов и литературных произведений. Мы получаем эстетическое наслаждение от древнеегипетской поэзии, но пока еще ни одна древняя письменность не была целиком расшифрована только новейшими математическими способами.
– нам очень хочется, чтобы ты полностью осознал этот факт. И ещё – нам надо срочно обновлять весь наш «машинный» парк, нам нужны самые новые и самые мощные компьютеры и лично у меня такое впечатление, что без помощи Искусственного Интеллекта, нам вряд ли удастся «разгрызть» этот «твердый орешек». Ник широко улыбнулся, – ну вот теперь, пожалуй, действительно всё!– И ребята повставали со своих мест, давая понять, что теперь разговор действительно закончен.
Когда друзья ушли, Серж остался сидеть за столом в глубокой задумчивости. Получается, что пока мы собираем не первичные данные для решения основной задачи, а мы коллекционируем проблемы. Похоже, что обдумывание подходов к решению неожиданно поставленной оригинальной задачи ещё только начинается. Надо полагать, что это хороший признак, так как коллеги начали задумываться над тем, что работать придётся много и упорно. Легких путей никто не видит, значит, работа предстоит очень большая и очень сложная. Его собственная идея, о неких супер возможностях праязыка, очень нравилась ему. Однако недавнее изучение статей по данной тематике вселило в него изрядное количество пессимизма. Он снова обратился к выборке из самых интересных научных статей по этой теме.
Итак,по мнению большинства ученых, праязык – это гипотетический языковой феномен, который мог представлять собой исходный язык, из которого развились все известные сегодня языки, языковые группы и языковые макросемьи, а также те мёртвые языки, которые также достаточно хорошо изучены. Условно саму концепцию мирового праязыка можно назвать концепцией Вавилонской башни, так как она предполагает, что на определённом этапе развития человечества появилась единая систему вербальной коммуникации, понятная всем людям на Земле, из которой затем, вследствие расселения людей по планете эволюционным путём возникли различные языки, отличающиеся друг от друга в различной степени. Наука называет концепцию мирового языка теорией моногенеза, то есть происхождения всего многообразия языков из одного источника. Сторонники данной теории указывают как на логическую целесообразность такого предположения, так и на ряд фактических, пусть и косвенных свидетельств. Действительно, аналогии показывают, что из одного языка может развиться целая группа языков – прекрасный пример тому латынь, которая в различной степени повлияла на несколько европейских языков. К тому же лингвисты указывают на явные признаки родства между языковыми макросемьями, наиболее логичным объяснением чему является именно моногенез. К тому же основная на сегодня версия о том, что первоначально существовала единая общность людей, которая затем расселилась по Земле, вполне соответствует концепции мирового праязыка. В итоге она приходит к выводу, что человек разумный уже обладал речью как минимум к моменту своего появления в Европе, примерно 40 тысяч лет назад, после чего произошло естественное разделение языков. При этом исследователи не берутся утверждать, что праязык был вообще первым языком человечества, однако он является предком именно известных на данный момент языков.
Однако у сторонников концепции праязыка существует немало оппонентов в научной среде. Причём оппоненты эти могут как отвергать саму идею происхождения всех языков из единого праязыка, так и допускать такую возможность, но утверждать о её недоказуемости. Прежде всего, существует альтернативная концепция, которая не признаёт происхождение человека разумного из одной группы в Восточной Африке, как считает большинство учёных. Это так называемая локальная теория происхождения человека современного типа, согласно которой люди появились в разных частях света (в Африке, в Малой Азии, в Азии) по сути, параллельно. В первую очередь эта теория призвана объяснить расовое разнообразие Homo sapiens, однако и в лингвистической сфере она востребована. Таким образом, она заявляет, что древние языки человечества, ставшие предками современных языковых макросемей, возникли самостоятельно. Наличие же совпадений и родственных черт в различных макросемьях объясняется статистически: во-первых, механизмы мышления у людей общие, поэтому определённые моменты формирования древних языков совпадают; во-вторых, в сложных языковых системах чисто статистически неизбежно образования слов, которые имеют схожее звучание при одинаковом значении.
Более того, даже среди тех, кто признаёт возможность существования мирового праязыка, достаточно скептиков, утверждающих, что научному доказательству реальности этого явления препятствуют как минимум два обстоятельства. Прежде всего, мировой праязык не может быть восстановлен фактически, с его фонетикой, словарным запасом и так далее. Учитывая то, что он исчез, если и существовал, много тысяч лет назад, представления о нём являются представлениями современной лингвистической науки, которые постоянно меняются – и, следовательно, будет меняться и понимание о праязыке. Получается бесконечное изменение искомого объекта, что означает невозможность его конечного нахождения. Второй момент – даже если какие-то общие закономерности праязыка будут установлены, нет фактической возможности доказать, что это тот язык, на котором говорила группа людей разумных до своего разделения на различные этносы. В лучшем случае это будет восстановление возможной генетической связи между современными языками, но не сам праязык.
Таким образом, в науке нет единого мнения о реальности мирового праязыка и возможности реального доказательства его существования. По мнению экспертов, если не будет обнаружено каких-то революционных археологических свидетельств (например, имеющего возраст в десять и более тысяч лет образца письменности на праязыке), то данный спор может быть бесконечным. А пока на базе этого спора возникают самые экзотичные не научные предположения: например, версия о том, что все языки мира произошли не от древнего праязыка, а от «семантической плазмы, образованной русским и арабским языками», то есть предком каждого языка является либо русский, либо арабский, либо оба одновременно.
Вот именно такие научные взгляды на проблему существуют в современной среде ученых лингвистов, причем, как показывает статистика, количество отвергающих идею единого праязыка, заметно превышает количество сторонников таковой. Однако внутренний голос говорил Сержу, что он на правильном пути. Пусть это будет даже и не праязык, а возможно ещё более древнее, но просто уникальное средство воздействия на человеческий мозг комбинацией звуков. Более того, Серж был уверен, что такая звуковая комбинация будет восприниматься человеческим мозгом, как вполне осознаваемая. Осознаваемая настолько глубоко, что мозг будет абсолютно не в силах ей сопротивляться. А возможно, у таких праязыковых комбинаций окажутся и другие интересные свойства, по сравнению с которыми все эти современные гипнозы, трансы и элементы нейролингвистического программирования покажутся людям примитивными способами воздействия на человеческий мозг. Получается, что его интересует древний как мир и мощный как термоядерное оружие способ воздействия на человеческий мозг и он, Серж, уверен, что когда-то давным-давно такой инструмент реально существовал. А значит, его можно найти, вычислить, обнаружить или собрать по крупицам, и это самое главное! Но, с другой стороны, программисты также правы, – без правильно поставленной задачи по обработке текстов, хоть загадочных, хоть гипнотических, написать программу будет невозможно. Его первоначальная идея должна быть переосмыслена лингвистами, и именно они должны произвести постановку задачи для обработки всевозможных текстов. Вот их и следовало собирать на встречу для обсуждения. Однако, прежде чем собирать их, ему самому следует продумать основные принципы, согласно которым должна будет ставиться задача. То есть уже сейчас он должен понимать или изобрести те самые критерии, по которым следует производить анализ всех материалов, когда таковые будут собраны. Без понимания и четкого представления этих принципов нечего даже браться за работу. Если он совместно с его лингвистами и филологами не сможет разработать четкие критерии, то его блестящая идея так останется просто идеей. Он хотел уже разослать приглашение на встречу Алексу, Энн и Лике, но в последний момент решил, что прежде чем встречаться с ними, ему самому не мешало бы как следует подготовиться к этой встрече. Значит надо срочно окунуться с головой в существующие научные работы, касающиеся различных аспектов воздействия текстов и речи на человеческий мозг.
Погрузившись в изучение серьезной научной литературы, Серж с удивлением узнал, что существует целое научное направление – психоакустика, – эта наука окончательно сформировалась в конце 20-го века. И хотя корни этой науки уходят далеко в глубь времён, соприкасаясь с искусством ритуальных мерных звуков бубна шаманов, песнями молитв жрецов, мелодиями заклинаний и заговоров магов Древнего Египта, Древнего Китая, Древней Индии, Древней Греции, Древней Руси, Древней Иудеи, Древнего Тибета, но только в конце 20 века из множества направлений акустики именно психоакустика вышла на первый план. Научно-техническая революция открыла принципиально новые возможности работы со звуком, в том числе с помощью компьютерных музыкальных технологий. Она послужила базой для мощного развития аудиоиндустрии, создав новые средства передачи пространственной звуковой информации: цифровое радиовещание, телевидение, звукозапись и т.д. В настоящее время достигнут принципиальный прогресс в том, как надо делать аппаратуру записи, передачи и воспроизведения звука. Однако конечным судьей этого процесса остается слуховая система, а принципы распознавания ею слухового образа еще до конца не изучены. Именно поэтому на эту науку сейчас обращены основное внимание и средства. Основные задачи психоакустики:
– понять, как слуховая система расшифровывает звуковой образ;
– установить основные соответствия между физическими стимулами и слуховыми ощущениями;
– выявить, какие именно параметры звукового сигнала являются наиболее значимыми для передачи семантической (смысловой) и эстетической (эмоциональной) информации.
Это принципиально важно как для дальнейшего развития аудиотехники, так и для музыкального искусства в целом (исполнительского творчества, совершенствования музыкальных инструментов, развития компьютерного музыкального синтеза и т.д.) и особенно для звукорежиссеров, поскольку понимание процессов формирования субъективного "слухового пространства" является необходимой базой их творчества. Кроме того сейчас считается, что можно радикально изменить человеческое поведение, воздействуя звуком, речью и музыкой на мозг/сознание человека. Так обнаружилось, что музыка с темпом 60 ударов в минуту (как, например, Largo в музыке периода барокко) на 6% усиливает альфа-активность (связанную с расслаблением), при этом на 6% процентов уменьшая бета-активность (связанную с нормальным бодрствующим сознанием). При этом пульс замедляется в среднем на 4 деления ртутного столбика, и люди говорят о "состоянии расслабленного сознания". Затем обнаружилось, что можно ускорить процесс обучения, используя музыку в таком ритме. В Америке такой метод стал известен как Суперобучение (Superiearning). И хотя доказанность этого факта вызывает большие сомнения в американских магазинах можно найти огромное количество кассет с обучающими материалами, которые подаются слушателю именно на фоне такой музыки. На самом деле психоакустика, как наука, насчитывает ещё слишком мало лет, чтобы демонстрировать выдающиеся достижения. Однако то, что у этой дисциплины большое будущее, сегодня не возьмется отрицать никто из ученых.
После изучения большинства интересных материалов, касающихся психоакустики, Серж долгое время сидел в задумчивости. Понятно, думал он, что его идея о поиске элементов праязыка, была бы, наверное, положительно воспринята учеными, работающими в области этой самой психоакустики. Однако понимания, как следует сформулировать задачу по поиску этих самых элементов, изучение всех этих материалов ему не добавило. Надо собрать своих лингвистов-филологов и обсуждать этот вопрос с ними. Приняв это решение, он созвонился с ними и назначил беседу в расположенном рядом ресторанчике. Воображение и творческое мышление специалистов по языковым наукам следовало подогреть соответствующими напитками, в этом он не сомневался.
Глава шестая.
За столиком в ресторане, заказанным заранее, Серж появился за 15 минут до назначенного друзьям времени. Прекрасно зная вкусовые предпочтения коллег, он решил позаботиться о том, чтобы правильные напитки стояли на столе уже к моменту их прихода в ресторанчик. Поэтому, когда Алекс, Энн и Лика появились у стола на нём уже красовались: ведерко с шампанским (extra-brut) – для Лики, бутылка сухого красного категории reserve – для Энн, и бокал выдержанного португальского рома для Алекса. Сам организатор встречи уже наслаждался вкусом хорошего шабли. Серж пригласил друзей садиться за столик, отведать любимых напитков, заказать легкие закуски, а уже после этого приступать к намеченному обсуждению проблемы. Так и сделали.
После того как напитки были продегустированы и закуски выбраны, Серж приступил к беседе с лингвистами.
– на днях я собирал программистов, рассказывал им про загадочные тексты и манускрипты, о которых вы без всякого сомнения знаете. И просил их просмотреть эти тексты, а затем написать программу для их анализа и дешифровки, чтобы посмотреть нельзя ли из них вытащить что-то, что смогло бы продвинуть нас на пути решения основной идеи. Однако они заявили мне, что для написания программы абсолютно необходимо, чтобы сначала была сформулирована задача, которая бы установила критерии анализа, и, по сути, содержала бы алгоритм решения, пусть даже и не в явной форме. И вот, только имея на руках такую грамотно поставленную задачу, они могли бы приступить к работе. Получается, что именно вы должны поработать на начальной стадии нашего проекта. – Серж умолк, отхлебнул изрядный глоток шабли и вопросительно посмотрел на команду лингвистов.