Ксюша не нашлась, что возразить, и уже через сотню-другую шагов решительно свернула к деревянной лестнице, круто поднимающейся к домам на склоне. Табличка у первых ступенек предупреждала Private property. Only for tenants[14].
– Мне сюда. До свидания.
– А можно селфи с вами сделаю? – Дрик вытащил с кармана гидрокостюма новый гаджет – герметичный мобильник. – Произносим: cheese. Отличная фотка. Вам на какой номер прислать?
– Я замужем, извините. Хорошего дня.
– До скорого. Еще увидимся. Физиком в Ливерморской лаборатории буду работать. Тут близко.
Уже в мотеле, зайдя в душевую кабину, Николай долго и с сопением мастурбировал, поглядывая на дисплей, омываемый струйками воды. После эякуляции не мог отдышаться, пока последние капли спермы не исчезли в стоке. Вышел к бассейну и, лежа в шезлонге, смаковал подробности «свидания» – date, по-здешнему – первого и, как надеялся, не последнего. «Подарок что ли ей сделать? Русские девки падки на материальные знаки внимания».
Американские соседи в пригороде – это не городские эгоисты. Широко улыбаются, набиваются в друзья. Абрахамсены, что через заборчик, – ребята симпатичные, сразу с пирогом приперлись: «Добро пожаловать!» Приветливые и стараются помочь: Ксюша в первую, неудачную, беременность не раз пользовалась услугами Нэнси. Ну, там в супермаркет и вообще – здешних водительских прав еще не завела. А без тачки тут никуда – общественный транспорт отсутствует. И теперь стройная американка вышла на террасу, чтобы помахать рукой. Шортики в облипку, маечка открывает пупок и татуированные крылышки над упругими ягодицами.
– Coffee, dear? – и тут же расширила ассортимент гостеприимства. – Ice tea?
– Awesome[15]!
Дальше по схеме: семья, шоппинг, скидки, погода. Лишь в конце соседка вырулила на действительно интересующий её вопрос.
– Что за крепкая задница проводил тебя до лестницы? В черном гидрокостюме? Под шесть футов ростом?
– Так, на пляже пристал.
– А селфи?
– Чтобы отстал. Липкий тип.
– Xenia, будь осторожнее – на берегу ошиваются психи, маньяки, грабители. По ТВ показывают жуткие истории. Мой Мартин, ты же знаешь, адвокаты в курсе, меня каждый день инструктирует. Тут Калифорния, детка.
– Да, ладно, просто парню, видно, перепихнуться не с кем. К тому же он из России.
– Русская мафия, – впечатленная голливудскими штампами Нэнси забыла, с кем чешет языком, – самая жестокая и склонная к насилию: сперва стреляет, потом говорит. Я бы на твоем месте рассказала Stephan.
Ксюша ничего не поведала мужу, зная его ревнивый характер. «Не дай бог, свернет Коляну башку», – не без удовольствия размышляла, вспомнив, как давно в Москве Степа ударом ноги отправил в полет наглеца, приставшего к ней.
Rugball урчал и терся боком о ногу.
– Хорошее настроение? – Макалистер опустил руку погладить спину и хвост, торчавший трубой. – Спарился с соседской кошкой или сожрал пойманную птицу?
Кот продолжал мурлыкать, субвокализируя победную песню. Перед рассветом вышел прогуляться вдоль дороги и загрыз самца, случайно забредшего в его владения. Жаль человеческим языком не владел, а то бы поведал хозяину про битву: сладка кровь врага, тонка его шкура, коротки когти и весил тот в два раза меньше.
Джек мечтал об ином. Представлялось, как русские спецслужбы разыграют сданные им карты и изведут его недруга из Управлении планирования разведопераций ЦРУ. Как тот попытается – понятно, безуспешно – оправдаться, как окажется замазан и покровитель жертвы – директор национальной разведки. «Они испортили мне карьеру, так пусть теперь попробуют отмыться». Подскочило артериальное давление, потребовалось успокоиться. «Это теперь забота товарища Грига, – решительно вернул мысли на приятную стезю, – а мне следует закончить проект прокладки колеи вокруг сада». Настоящие железные дороги в США когда-то строили дешевые работяги из Китая: два мертвых китайца на каждую милю. В Коста-Рике придется пригласить местных строителей, те намного дороже обойдутся. «Как бы их Rugball не задрал со скуки». «Тряпичный мячик», словно подслушав, запасливо вострил когти об эбеновое дерево – самое твердое в здешних краях.
«Форд эксплорер» резво бежал по шоссе 405. К западу от него, вдоль побережья обосновались ведущие компании и сотни более мелких фирм, связанных с интернетом. Оба агента ФБР ежедневно сталкивались с их персоналом, поскольку обеспечивали нацбезопасность в Силикон Бич – сердце цифровой Америки. Нравы и замашки компьютерщиков им известны от и до. Не являлась для них энигмой и «загадочная русская душа», ибо россиян, в первую очередь программистов, здесь осело порядочно.
– Какой-то Дрик мутный, – в очередной раз пожаловался младший, крутивший баранку. – Вроде вежливый, толковый, а по-нашему балакать отчего-то не научился.
– Или скрывает знание языка, – отреагировал старший. – Хорошо, еще переводчица подтянется, а то бы мычали и мяукали с «иваном».
– Склонность к сексуальным извращениям напрягает. По регламенту его в штат Ливермора брать не полагается, тем более в особую экспериментальную зону. Хватит и скандала с тем австрийцем, что обожал подсаживать в автобус толстушек? Просто за попы щупал, а получил «двушку» условно.
– Не, Дрик же не полный идиот. К тому же среди физиков вообще нет нормальных людей. Помнишь бородатого чудика с IQ 160?
– Из Пасадены?
– Да, которого загрызла его питбулиха, когда он её попытался изнасиловать. Приватное видео зоофила всем отделом смотрели.
– Экстрим и изврат нежелательны, конечно. Может, отсеем «ивана» на всякий случай? Если строго руководствоваться инструкцией…
– Начальник открытым текстом сказал, что чувак нужен Лаборатории, хотя бы на время. Логичнее его попозже слить. Опять же, слив надо обосновать, а чем? Его еще психиатр и сексопатолог не осматривали. Лучше пока потянуть, заново опросить раза два, дождаться, что врачи скажут. Да и процесс выдачи ему green card займет месяцы, успеем его нутро выяснить.
– Полностью поддерживаю, – младший завернул на парковку мотеля, целясь на место рядом со знакомой красной «маздой». – Смотри-ка, переводяра уже здесь.
– Отлично, пойдем «ивана» тянуть за яйца, – старший поправил галстук, прилагаемый к служебному костюму. – Наверное, у бассейна пялится на баб.
Коля глядел на старую еврейку, говорившую с акцентом и без идиом русского новояза. «Бабища противная, – невольно персонифицировал свое раздражение настойчивостью агентов, – на халяву хочет выведать всё о „шарашке“, а меня выбросить в помойку. Ни хрена у ФБР не выйдет. Возьмут на многолетний контракт в Ливермор, тогда поделюсь секретами».
– Никаких записей с собой не привез, повторяю в который раз, – внешне вежливо, но настойчиво гнул прежнюю линию. – Я же в Копенгаген приехал как турист, просто осмотреться насчет Копенгагенского университета. А там случилась неприятность, ну, вы знаете, о чем идет речь.
– В Ульяновске у вас сохранились записи? Возможно, вам стоит съездить и забрать сюда?
– В доме отца есть сейф, в котором хранится моя тетрадь. Туда мне опасно: мой руководитель меня разыскивал, наверняка, уже и в ФСБ сообщил о моем исчезновении. Вы не волнуйтесь, – Николай постучал по голове, – нужные вещи здесь, на память не жалуюсь.
– А вы могли бы изложить письменно… – завел знакомую песню младший агент.
– Мог бы, но не стану, – отрезал русский, столь нагло глядя прямо в глаза фэбээровцу, что перевод стал излишен. «Хитрожопый», – старший глазами послал ментальный сигнал младшему. Беседа пошла по кругу: адрес в Ульяновске, ФИО и должность отца, характеристики коллег по НИИ.
Глава 6
Грант
Пикап выделялся на гостиничной стоянке словно желток на серой сковородке. Матвей удовлетворенно хмыкнул и отошел от окна номера. Выспался отлично, легкий завтрак, чистка зубов, короткий визит на горшок. Поправил свежезавязанный узел галстука, разгладил несуществующие морщинки на костюме Corneliani. В зеркало смотрел обычный мужчина лет под шестьдесят, сухощавый, подтянутый. Лицо маловыразительное, седые волны еще густых длинных волос, строгие глаза отливают сталью. Обычный аппаратчик, правда, одет слишком элегантно. Знаток сказал бы, с итальянским шиком, скрытым, неброским. Вот он снял несуществующую пылинку с плеча, губы тронула улыбка, блеснули ровные зубы, раздался переливчатый смех. И сразу возраст уменьшился, рост увеличился, а обаяние наполнило тело внутренней тайной. Шпион подобных откровений обычно не позволял, обманывая окружающих, а порой и себя. Многолетняя привычка скрывать своё «Я» стала даже пугать жену. Только здесь, в глубинке, незачем прятаться в чужую личину. Сегодня предстояла не серьезная оперативная работа, а любительский спектакль под названием «Ревизор».
– Доброе утро! – Рудольф приветствовал, опираясь задом на совершенно чистый, несмотря на весеннюю грязь, капот. Тут же заметил промашку и споро – любезно, а не подобострастно – распахнул дверцу. – Извините, Босс. Куда?
– В НИИ реакторов. Сколько займет?
– Через Волгу ехать, час займет, не меньше. Радио включить?
– Нет. Рассказывай.
– Что?
– Про город, про народ.
– Сейчас тут тема актуальная: вернуть или нет городу старое название Симбирск. Одни волнуются: а как же Ленин? Мол, самое здесь важное и интересное – родина вождя социалистической революции. Другие отвечают: а ничего, что здесь же родился лидер революции буржуазной?
– Который?
– Керенский Александр Федорович.
– Не слышал, – удивился историческому курьезу москвич.
– Сашин отец служил директором гимназии, в которой учился Володя Ульянов, и поставил ему единственную «четверку» в золотой аттестат.
– По какому же предмету?
– По логике. При том, что Володин отец являлся начальником Керенского-старшего, так как служил директором всех симбирских училищ.
Ветеран задумался о привередливости Истории, одномоментно выпустившей из заштатного городка двух могильщиков Российской империи, а затем почти век ставившей во главе страны исключительно провинциалов, обычно не российского розлива. Зато теперь президентов поставляет столица, пусть и Северная, хотя её частенько именуют культурной.
Массивные корпуса и градирни показались за четверть часа до того, как машина достигла ворот внешнего периметра, чья техническая оснащенность и физическая охрана произвели благоприятное впечатление на Алехина. «Даже группе спецназа проникнуть крайне сложно, а без шума и потерь – почти невозможно». Рудольф, заметив быстрые взгляды пассажира, утвердился во мнении: «Серьезный человек, на военного не похож, но жесткий». Вслух водитель ничего не сказал, конечно, особенно после того, как Босс приказал старшему караула: «Капитан, доставь к начальнику охраны. Я из Москвы, по государственному делу». Офицер скептически глянул на такси, повертел в руках удостоверение визитера и взял под козырек: «Придется пересесть в нашу машину – посторонние авто не пускаем». Когда через полчаса Рудольф обратился к офицеру насчет возможности посетить туалет, реакция последовала незамысловатая и исчерпывающая: «На колесо поссышь!»
– У нас режимный объект. Здесь проводятся исследования и инженерно-конструкторские работы в интересах обороны и энергетики, – Безопасник привычно размазывал кашу по столу, – гадая, что за гость объявился. – К сожалению, более подробно…
– Вам звонили?
– Да, от товарища Чудова из Общенародного фронта. Однако не понимаю, конкретную цель приезда.
– Она не связана с вашими функциями. Секреты не интересуют, мне поручено ознакомиться со здешней теоретической наукой. Хочу посетить коллективы, занимающиеся чистой теорией.
– Тогда вам в 18-й блок, – повеселел начальник, – туда доступ проще. Только обязан доложить в директорскую.
– Само собой, действуйте в соответствии с регламентом.
Как и предполагал «ревизор», уже на полпути к старому корпусу его догнал важный руководитель, правда, не мужчина, а женщина в незастёгнутой норковой шубе и с развивающейся пашминой. В кильватере двигались две рыбешки помельче.
– Ануш Дадашьян, – запыхавшись представилась, – замдиректора по административно-хозяйственной деятельности. Шеф в отпуске, по болезни, надолго.
– Я в курсе. Администрация Президента поручила Общенародному фронту проверить, как расходуются гигантские бюджетные средства, выделяемые на науку. Мол, есть ли практический потенциал у теоретических изысканий. Скажу откровенно, обычно от них никакой отдачи.
– У нас полный порядок с финансами, – слишком быстро отреагировала чиновница и умолкла, видимо, спохватившись.
– Есть сигналы, – Матвей закатил глаза, надул щеки и ускорил шаг, отрываясь от рыб-прилипал.
– Имеется свежее заключение аудиторов Счетной палаты, – АХД хваталась за соломинку.
– Бумажки потом, – донеслось от удаляющегося москвича. – Сначала надо с коллективом пообщаться. Отделить, так сказать, зерна от плевел.
В голову заместителя по АХД моментально пришла кандидатура на заклание – жулинская «шарашка». «Она как бельмо на глазу», – пугали фээсбэшники после невозвращения из-за границы Дрика. «Говнюк! В отпуск на неделю в Европу улетел, а там просто исчез, – возмущалась замдир. – Может, утонул?» Последняя версия являлась утешительной и неправдоподобной. Молодые физики, конечно, иногда тонут, но мастера спорта по плаванию на открытой воде – не так часто, как хотелось бы. Отпрыск вице-губернатора мог себе позволить отдых за рубежом, не стесняясь перед коллегами. Заурядный сотрудник, только очень себе на уме. Теперь свалил с экспериментальными данными, и больше о нем никто не слышал. Даже ФСБ. Правда, папаша ничуть не волнуется: «Сын в порядке, просто устал от институтской безнадеги. А вы бы хоть из благодарности помалкивали: забыли, что я грант для группы Жулина выхлопотал?»
Почти в каждой, если считать консервативно, лаборатории РФ обязательно наличествует ас по изготовлению «клюковки». Возможно, не дают покоя лавры великого Менделеева, нашедшего идеальное сочетание спирта и воды, ставшее классической русской водкой. Более вероятно, высокие – для ученых мужей – цены в магазинах толкают на создание собственных брендов aqua vitae[16]. Потрясающий успех достигнут в Черноголовке – научном центре АН СССР, где в постсоветский период расцвело алкогольное производство. Ульяновск не столь преуспел, хотя Валера, в силу таланта, вполне компетентно смешал нужные ингредиенты.
– Шеф, – Математик заворожено рассматривал на свет колбу, извлеченную из холодильника, – по-моему, зачет. Цвет – омарово-красный, запах – брусника, градус – 43.
– Разливай, не тяни, – коллектив из пяти младших и просто научных сотрудников, испытывал то томление в горле и груди, что зовется предвкушением выпивки.
Жулин с горечью взирал на питомцев, не зная какие слова сейчас слетят с его губ. Собственный теоретический прорыв и работа Валерия открывали ошеломляющую перспективу на будущее – есть, что праздновать. Отсутствие финансирования закрывало перспективу на завтра – есть, что оплакивать. Взял химическую пробирку – 14 × 120 мм – и решился.
– Коллеги, мы сделали первый шаг! Человечество совершило шажище! Пространственно-временной континуум… – оратор недоуменно уставился на вошедшего. – Вы кто?
– Емкость 15 мл? Или ошибаюсь? – гость приглядывался к «рюмочке», игнорируя собравшихся.
Наступила тишина, которую следовало бы считать мертвой, не выпади пробирка из рук завлаба. Закаленное стекло не разбилась, но крохотная лужица коротко заалела на бетонному полу, затем быстро став такой же грязно серой. Разведчик уловил запах ректификата и брусники. Появившаяся через минуту АХД ничего не учуяла: в апексе её носа насчитывалось на миллион-другой меньше клеток-рецепторов, да и пила она часто, хоть и понемногу. Зато зрение имела зоркое.
– Опять разврат и вакханалия! – понесла с ходу, узрев спиртное. – Вас предупреждали, Жулин! Доигрались! Сначала Дрик сбежал за границу, теперь пьянка! Что скажет товарищ из Москвы?
«Товарищ» мог бы сказать: «вышел в цвет», то есть заглянул по нужному адресу. Вместо слов взял начальницу за локоток и проводил до двери, выставляя с места происшествия: «Сам разберусь. Подождите меня в дирекции».
– Что отмечает цвет отечественной науки? – впервые взглянул в очи завлаба, пока нейтрально, с едва заметным намеком на доброжелательность.
– Достигнуты положительные результаты, – залепетал дезориентированный Жулин, у которого беспричинно затеплилась надежда. – «Клюковки» всего-то двести граммов на шестерых.
– Семерых. Раз успех, то и мне налейте.
– Валера! – легкий румянец сам собой проявился на щеках доктора наук, ранее побледневших до покойницкой белизны. – Заснул?