– Стометровку бежала? – раздался позади нее знакомый голос. – Или за тобой собака гналась? Я бы на ее месте обязательно тебя тяпнул. Вон какая юбка – все обтягивает…
Саша повернула голову и нахмурилась. Рядом с ней стоял завхоз Иванченко, грузный и хамоватый тип, обожавший задирать женщин. Он был чьим-то там племянником и, уверенный в собственной безнаказанности, цеплялся даже к руководительницам. Поговаривали, что исключение он делал только для «гламурной воблы» Маргариты Тархановой, директора по персоналу. Перед ней он благоговел.
Именно в этот момент Тарханова как раз появилась за его плечом. Гламурной воблой ее прозвали за отвратительную вредность и удивительный вкус к вещам. Иными словами, это была ведьма, сошедшая с обложки глянцевого журнала. Ею восхищались, ей завидовали, ее побаивались.
– Здравствуйте, – пропела Маргарита, мазнув взглядом по завхозу и впившись жадными глазами в Сашу. – Ну что, Зимина, говорят, тебя можно поздравить?
Она была в облегающем платье и в бесподобных туфлях брусничного цвета. И еще от нее соблазнительно пахло ванилью. Судя по физиономии завхоза, ему хотелось Маргариту проглотить.
– Пока еще рано поздравлять, – махнула рукой Саша. – Вот когда приказ подпишут, тогда и отпраздную победу.
– Ну-ну. Поглядим.
Тарханова поправила свои буйные черные кудри, заколотые гребнями.
– Думаю, сегодня уже все будет ясно, – Саша никак не могла сконцентрироваться.
Она находилась под впечатлением от встречи с Гороховым и чуть было не пустилась в извинения. Ведь Тарханова тоже претендовала на кресло вице-президента. У компании было два владельца: господин Варжик, человек в летах, солидный, сидевший еще на старых советских деньгах, и господин Локотков, тридцатилетний хваткий бизнесмен, пустивший в оборот свой молодой капитал. Локотков делал ставку на Маргариту, а Варжик – на Сашу. Поскольку Варжик был главным боссом, его кандидатка и победила.
– Говорить «гоп» нужно не в момент шикарного взлета, а после удачного приземления, – повела соболиной бровью Маргарита.
Какая там вобла! Настоящая пиранья. Тарханова продвигалась вверх по карьерной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пуская в ход такое количество запрещенных приемов, что позавидовал бы самый безбашенный боксер. За год по ее докладным запискам, жалобам и доносам были уволены и оштрафованы хорошие, добросовестные сотрудники, по глупости не принимавшие Маргариту в расчет.
– Маргариточка, разрешите, я вас до лестницы провожу, – угодливо сказал завхоз, одним прыжком переместившись к входу в офис.
– Маргариточки, Иван Ильич, растут на клумбах, – холодно заметила та. – А у меня есть имя и даже отчество, которое ласкает мой слух. Освежите память. И встряхнитесь, встряхнитесь! Вечно вы какой-то… мешковатый. Вы ведь хозяйством крупной фирмы заведуете, а не помойкой. И до лестницы я дойду без вашей страховки.
Отчитав завхоза, Тарханова дождалась, пока перед ней разъедутся стеклянные створки, и торопливо зацокала каблуками. В глубине холла, в блистающем мире пластика и зеркал, два охранника немедленно встали во фрунт.
– Она помнит мое имя-отчество, – восторженно пробормотал Иванченко.
Воспользовавшись тем, что завхоз все еще в столбняке, Саша проскользнула в дверь и взяла курс на главную лестницу. Однако не успела коснуться рукой перил, как услышала начальственный окрик:
– Александра, подождите, вы мне нужны.
Из бокового коридора появился Варжик – седые усы щеточкой, старческие мешки под глазами, улыбка восемнадцатилетнего нахала. На нем был отличный костюм и галстук ручной работы, способный украсить коллекцию какого-нибудь поклонника высокой моды.
– Здравствуйте, Андрей Аркадьевич, – просияла Саша. – Я вас слушаю.
– Поднимемся ко мне в кабинет, – приказал Варжик и первым ступил на лестницу.
Взбежал по ней легко, явно бравируя тем, в какой он хорошей форме. Саша поспешила за ним. Главный босс отличался стремительностью и властностью – любил все делать сразу и без разговоров. Саше пришлось нестись за ним по коридорам, через большой общий зал, и коллеги здоровались с ней, обмениваясь понимающими улыбками.
– Выслуживается, – прошипел ей в спину один из менеджеров.
– Слишком большой кусок отхватила, подавится, – поддержал его второй.
Саша не обратила на шипение никакого внимания. Все, кого она уважала, относились к ней очень хорошо: она не подличала и умела держать удар. Хотя по офису давно ходили шуточки о ее дружелюбии и избыточной доброте.
– Ну, где вы там, Александра? – прикрикнул Варжик, притормозив возле входа в приемную и оборачиваясь назад. – Господи, да как же вы ходите на таких каблучищах?
– У меня маленький рост, Андрей Аркадьевич, – пробормотала Саша.
– Чтобы стать выше других, милая моя, надо тренировать мозги, а не икры.
С этими словами он распахнул дверь в собственную приемную. Приемную почти целиком занимал такой огромный стол, что, казалось, именно за ним и сидит самый главный начальник. Воцарившаяся здесь секретарша выглядела потешно, поскольку была маленькой и глазастой, как чихуахуа. Предпенсионный возраст позволял ей не бояться увольнений, выговоров и других подобных глупостей, поэтому она вела себя смело, а порой даже дерзко. Одной рукой она печатала на компьютере, во второй держала электронную сигарету.
– Надежда Петровна, вы вдыхаете жуткую гадость прямо на рабочем месте, – бросил Варжик, пересекая комнату. – Это – не дело.
– У меня нет времени бегать на перекуры, – отрезала та, продолжая щуриться на бумаги. – И вы сами знаете, какая тут вытяжка – даже запах дохлой собаки не дойдет до ваших ноздрей.
Саша хихикнула и нырнула вслед за Варжиком в его кабинет, который являлся предметом восхищения всех без исключения сотрудников фирмы. Он напоминал коробку, наполненную драгоценными вещицами. Все, начиная от свободно спадающих штор из органзы или бесценных акварелей на стенах и заканчивая антикварной чернильницей, выбиралось с большим разбором. Здесь было мало места, зато много света и живого воздуха, врывавшегося в открытые окна.
– Вот что, – сказал Варжик, добежав до подоконника и круто развернувшись. – Мне нужно вас предупредить.
Саша, быстро следовавшая за ним, едва успела затормозить. Вид на бульвар напоминал ей о Горохове и сбивал с толку. Было трудно сосредоточиться. В животе по-прежнему горело, как будто она наелась перца.
– О чем предупредить? – спросила она, переступив с ноги на ногу.
– Степан Ярославович против вашего назначения, – с неудовольствием констатировал Варжик. – Однако это не должно вас останавливать на пути к новым свершениям. Я никого другого не вижу в кресле главы отдела по работе с клиентами. А мое мнение здесь кое-что значит. – Он посмотрел на Сашу орлиным взором. – В общем-то, я позвал вас для того, чтобы вручить ключи от нового кабинета. Держите.
Шагнув к своему столу, он выдвинул верхний ящик и швырнул Саше связку. Брелок блеснул на солнце, словно золотая монета. Саша, не отличавшаяся отменной реакцией, тем не менее, ухитрилась поймать добычу.
– Добрый знак, – похвалил ее Варжик. – Пойдемте, я помогу вам перенести вещи.
Вероятно, с его стороны это была демонстрация силы, но Саша, взбаламученная недавней встречей со Стасом, а еще больше его новым статусом молодого отца, отнеслась к предложению без должного энтузиазма.
– А приказ уже подписан? – спросила она, следуя за боссом, который просквозил через приемную в обратном направлении и припустил по коридору. Очутившись в общем зале, безошибочно отыскал среди лабиринта пластиковых перегородок нужный закуток и двинулся к нему. Задумчиво пошевелил усами, не обращая внимания на любопытные взгляды подчиненных.
– Приказ будет подписан завтра, когда вернется Степан Ярославович, – ответил он с некоторым опозданием. – Ну, что вы хотите взять в первую очередь?
Саша обвела свое рабочее место растерянным взглядом.
– Цветок, – сказала она, взглянув на чахоточную фиалку, коротавшую свой горький век на подоконнике. Кусок подоконника входил в Сашино обитаемое пространство, и она очень им дорожила.
– Вот этот цветок? – не поверил Варжик.
– Этот, – застеснялась Саша. Ни летнее солнце, ни удобрения, ни полив «по науке» не смогли вернуть фиалке радость жизни. По этому поводу Саша на нее очень сердилась. – И еще я возьму плюшевого зайца.
Заяц сидел на столе возле карандашницы, демонстрируя философское отношение к жизни – одно ухо у него было оптимистично поднято, другое понуро повисло.
– Заяц – ваш тотем? – спросил Варжик и схватил зверя за лапу. – Ладно, берите растение и двигайте за мной.
Он сам открыл кабинет, в который после громкого увольнения предыдущего его владельца уже несколько месяцев никто не заглядывал, и показательно водрузил зайца на большой полированный стол. Саша, готовившаяся испытать приступ восторга, почему-то ничего не почувствовала.
– Ух ты, – на всякий случай сказала она, пристроив фиалку. – Я вам очень благодарна, Андрей Аркадьевич.
– Себя благодарите, свои таланты, – Варжик посмотрел на нее внимательно, и Саша в который уже раз подумала, что он периодически прикидывает, не приударить ли за ней, но потом отказывается от этой мысли.
Оставалось надеяться, что благоразумие и дальше будет побеждать все эти внезапные порывы. Тем более что о преданности Варжика законной супруге ходили легенды. Он был женат на польке, в которую влюбился еще в юности, а предложение сделал лишь спустя пятнадцать лет. Возраст соскоблил позолоту с внешности его жены, но невероятный шарм и умение привлекать к себе внимание все еще оставались при ней. На корпоративных вечеринках многие мужчины не сводили с нее глаз.
– Если вы не возражаете, остальные вещи я перенесу сюда завтра. Когда приказ будет подписан, тогда уж…
– Экая вы, оказывается, буквоедка, Александра. Но ключи – у вас. Захочется полюбоваться новым видом из окна – можете заходить и сидеть тут хоть весь день.
– Вряд ли вы разрешите мне целый день считать ворон, – улыбнулась Саша.
Когда Варжик ушел, она еще раз огляделась по сторонам и, бодрясь, подмигнула зайцу.
– Интересно, почему я не скачу от радости? – обратилась она к нему с вопросом. – Так ждала, так надеялась, мечтала, можно сказать. И вот я тут, и – ничего. Это Горохов во всем виноват. Если бы он не обрушился на меня со своим младенцем, я бы от восторга уже до люстры допрыгнула. Боже мой, – вице-президент, в мои-то годы!
Заяц скептически смотрел на нее.
– Ну, почти вице-президент, – недовольно поправилась Саша. – Одной ногой вице-президент. Нет, это плохое сравнение. Одной ногой бывают в могиле, а тут речь о высокой должности. Фу, как странно у меня на душе, как муторно.
Она подергала себя за воротник, словно он мешал ей дышать. «Все-таки нужно дождаться приказа, а потом уж ликовать», – подумала она, хотя и сомневалась в том, что примется ликовать при виде документа с подписями и печатью. Завтрашнее утро покажет. Возможно, завтра робко примеренная новая должность сядет на нее как влитая.
Саша отправилась в свой пластиковый закуток, по дороге то и дело останавливаясь переброситься парой слов с сослуживцами, которым не терпелось выспросить у нее все подробности нового назначения.
– Я еще ни в чем не уверена, – отбивалась она от поздравлений.
– Но Варжик дал вам ключи от кабинета, – наставила на нее указательный палец заместительница главного бухгалтера. – И все знают, что его слово – это все равно что золотое яичко курочки Рябы, его ничем не испортить.
– У сказки про Рябу плохой конец, – напомнила Саша и, не сдержавшись, раздосадованно воскликнула: – Марья Прохоровна, я не то чтобы суеверна, но…
Договорить она не успела. Бухгалтерша с неожиданной силой схватила ее за запястье и, расширив глаза, впилась взглядом в кого-то за Сашиной спиной. Этот кто-то шел по проходу, отчетливо поскрипывая ботинками.
– Боже мой, он! – прошипела Марья Прохоровна Саше в лицо и тут же отступила, заулыбалась и заискрилась, как шар из фольги, в который ударил свет прожектора.
– Кто? – тупо спросила Саша и хотела было обернуться, но бухгалтерша не дала ей такой возможности.
Она цапнула собеседницу за другую руку, причем гораздо больнее, чем раньше, и дернула на себя.
– Делайте вид, что мы просто разговариваем друг с другом, – выдохнула она. И тут же загарцевала на месте, сверкая очами.
Саша, которая чуть не повалилась на пол, когда Марья Прохоровна применила свою недюжинную силу, даже возмутиться не успела. Краем глаза она все-таки успела заметить, кто так взбудоражил бухгалтершу.
Ну, теперь понятно. Тарханов! Муж Гламурной воблы Маргариты. Этот тип здесь не работал, но появлялся регулярно, чуть ли не каждый день. К нему все привыкли, как к кофейному автомату в коридоре. То он привозил жену на службу, то встречал после службы, а иной раз являлся просто так, порадовать ее коробкой засахаренных апельсиновых долек или букетиком ромашек. Он был примерным и любящим мужем и не стеснялся проявлять чувства. Женская половина коллектива сходила по нему с ума. Тарханов был из тех типов, которым все дано от рождения – смазливая морда, рост, породистая осанка… Хотя над бицепсами, наверное, он трудился сам. Ну и, конечно, сам решал, сколько дней ему не бриться, чтобы выглядеть неотразимым мачо.
Саша никогда мужа Гламурной воблы пристально не разглядывала, и уж точно не стала бы вцепляться в какого-нибудь сотрудника, как оголодавший кот в авоську с рыбой, если бы тот вдруг заговорил с ней. Тарханов иной раз из вежливости действительно заговаривал с дамами, отпуская скупые и оттого особенно сладкие комплименты. Шептались, что его голос обволакивает, как озерный туман, и действует подобно наркотику. Вероятно, Марья Прохоровна прежде уже бывала одурманена этим типом, потому и вела себя сейчас как душевнобольная.
Когда Тарханов поравнялся с ней, она странно вывернула голову и сдобным басом сказала:
– Здра-а-а-авствуйте!
Саша хотела было ретироваться, но бухгалтерша держала ее за пуговицу и тянула на себя изо всех сил. Вероятно, ей нужен был благовидный предлог, чтобы оставаться на месте и пожирать глазами своего кумира. Между тем пуговица хрумкнула и отвалилась. Описав крутую дугу, она приземлилась на пол и сделала два веселых прыжка. Саша бросилась ее догонять и пропустила тот момент, когда Тарханов обратил к Марье Прохоровне суровое и прекрасное лицо.
– А! – воскликнул он. – Это вы, Марья-искусница.
«Искусница? – пронеслось в голове у Саши, которая страшно рассердилась на бухгалтершу за то, что та выдрала из ее блузки не только пуговицу, но и клок ткани. – Интересно, чем она его поразила? Нечеловечески ловким подсчетом купюр?»
– Ну, вы сегодня просто… – Тарханов пропустил пару вздохов. – Просто нет слов.
В его голосе было столько напористой искренности, что Сашины лопатки удивленно сдвинулись под пиджаком. Ничего себе, дамский угодник. Кажется, он наслаждается впечатлением, которое производит на женщин. Она выпрямилась, рассчитывая увидеть выражение его лица, но опоздала: Тарханов уже прошел мимо, насытив воздух афродизиаками.
Марья Прохоровна выглядела так, будто в нее ударила молния.
– В общем, я пойду, – сказала Саша, демонстративно подбросив пуговицу на ладони. Она думала, что бухгалтерше станет стыдно.
С таким же успехом можно было взывать к совести фонтанчика с питьевой водой. В глазах Марьи Прохоровны застыло животное обожание. На Сашу она больше не смотрела и вообще ни на что не обращала внимания, глядя стеклянным взором в одной ей ведомую даль. Судя по всему, она переваривала короткую беседу с Тархановым, чтобы навсегда запечатлеть ее в памяти.
Уже на пути к своему рабочему столу Саша услышала бойкий голосок Гламурной воблы, которая что-то выговаривала супругу. Легко было представить Маргариту маленькой девочкой, капризами доводившей маму с папой до экстаза. Этот требовательный тон стал такой же неотъемлемой частью ее образа, как идеально выточенные ноги. «Любовь – странная штука, – подумала Саша. – На мой вкус, Маргарита заслуживает классического подкаблучника, задохлика и нытика. Так нет же, ей удалось отловить редчайший экземпляр и выдрессировать его на зависть окружающим».