Честное слово, хотелось обратно в Москву, где я проработал пару лет обычным менеджером в обычной сети. Лепота была, свобода! Сейчас смотрю на своих подчинённых и слегка завидую – не понимают они своего счастья, работают «от» и «до свидания», а у меня режим корпоративного совещания двадцать четыре на семь.
– Руководитель должен быть жёстким. Ты должен принимать сложные решения. Налоги то, налоги сё, – в таких милых беседах проходят наши семейные ужины.
Сегодня не исключение.
– Витя, Андрей же ещё ничего не съел. Сделайте перерыв, пожалуйста, дела никуда не убегут. Андрюша, киш с лососем и шпинатом попробуй, – сказала Надя, моя мачеха.
Она нормальная, хотя старше меня всего на пять лет. Ноги от ушей, грудь вперёд – в общем, Мелания Трамп ростовского розлива. Отец молодится рядом. Иногда до смешного – в прошлом году волосы себе на залысинах нарастил, теперь орёл! И в спортзал ходит, надеюсь, проживёт дольше. Я тоже на теннисе отрываюсь от души.
– Мама, мама! – закричал Никита, младший брат. – Маша опять мою башню разрушила!
– Ну, она же маленькая, – пожала плечами Надя. – Вы лучше её займите чем-то.
– Мапа, – прибежала следом моя Зена-воительница в шерстяном платьице в цветочек и с двумя хвостиками на головке, – глянь, что у меня есть!
– Она на моего трансформера юбку натянула! – возмутился Валерка.
– Ну хоть не лифчик на голову, – хмыкнул я, вспомнив о недавнем сюрпризе.
– Не веди себя, как пацан, Андрей! – буркнул папа. – Ты отец уже, когда повзрослеешь?
А мне при мысли о голубом бюстгальтере сразу его обладательница вспомнилась. Смешная. И милая. Хоть и мышка. Маруське она страшно понравилась, а это, если честно, показатель.
Я подумал: интересно, как бы она тут краснела при самом главном-страшном Викторе Геннадьевиче? Опять бы заикаться начала. Я автоматически посмотрел на телефон и даже удивился собственному желанию позвонить. Интересно, как она там – поклеила свои обои? Надеюсь, сама не приклеилась.
На душе при мысли о ней стало чуть светлей, и я вывел формулу: смешные люди на свете нужны. Им, наверное, надо приплачивать за то, как ресницами хлопают, краснеют и выдают всякие неуклюжести. Моделей полно, тёток любого возраста полно, бизнес-леди полно, а вот смешных, но при этом не Чебурашек раз-два и обчёлся. Хоть в Красную книгу заноси.
Отец продолжал пыхтеть.
– Витя, ну почему бы Андрею и не повести себя по-мальчишески? – сказала примирительно Надя. – Ему ведь всего двадцать шесть.
– Вот именно! Двадцать шесть, а не шестнадцать, – не успокаивался отец.
Сегодня он был особенно не в духе. Пучит его, что ли?
– И ещё. Потребуй, наконец, у своей бывшей жены сменить фамилию.
Ага, вот она – причина душевных колик!
– Она не хочет, – ответил я.
– А мне не нужно, чтобы она выставляла в Инстаграмме свои прелести напоказ, позоря нашу фамилию! Были бы мы Ивановы или Сидоровы, но Гринальди в России больше нет. Сегодня пришлось краснеть, когда у Арсения Филипповича у меня спросили: Светлана Гринальди – не ваша дочь случайно?
Мне стало противно – ну да, я видел её фотосессию под названием «Сиськи напрокат. Дорого». Но я лишь ухмыльнулся:
– Ты предлагаешь отнять у неё смартфон, паспорт и удалить аккаунт в Инстаграмме?
– Нет. Я предлагаю тебе решить вопрос по-мужски. Самому. Или тебя надо учить технике ведения переговоров?
– Не надо, – отложил вилку я, начиная раздражаться. – Чебурашки техникам переговоров не поддаются. У них нет того места на подкорке, на которое нейролингвистическое программирование действует. Программируешь-программируешь по правилам, а программа бац и проваливается. Куда-нибудь в желудок.
Папа нервно поджал губы.
– Меня это не интересует. Я сказал: реши, значит, реши.
Выбесил.
– Ладно, Марусе уже спать пора, – ответил я, вставая. – Надя, спасибо за ужин. Киш объеденье.
– Я тебе с собой заверну, – понимающе кивнула Надя.
– Сбегáешь, – проворчал отец.
– Далеко не убегу, – буркнул я. – Завтра на работе встретимся.
– Между прочим, тебе давно пора найти приличную жену! И мать внучке. Ненормально, что она называет тебя мапой! Глупость какая: мама и папа одновременно.
– Маруся умная, – отрезал я. – Лучше универсальный папа, чем…
Я даже не стал договаривать. А смысл?
– В пятницу презентация Бауффа, ты должен там быть обязательно. Пойдёшь вместо меня. В приглашении указано: плюс один, – напомнил отец. – Жену найти не можешь, так найди, наконец, себе хоть приличное сопровождение для подобных мероприятий!
– Возьму с собой Маруську, она умеет включать обаяние на всю катушку, – из вредности сказал я и ушёл, забрав дочку и французский пирог в контейнере.
Дома Маруся потребовала сказку, в сотый раз «Конька-Горбунка». Я устроился с ней рядом и начал читать:
«Не на небе, на земле, жил старик в одном селе. У старинушки три сына, старший умный был детина, средний был и так, и сяк, младший вовсе был дурак».
Всё, как про нас. Катерина – экстрасенс. Маруся обнимала игрушечного коника, поигралась-поигралась и скоро заснула. Я погладил её по кудрявой головке и подумал: вот она самая главная женщина в моей жизни.
Правда приснилась мне другая. Тоже кудрявая. В третий раз на этой неделе.
А ещё обои и гигантская цифра с крылышками «+1».
Хм, может, это знак?!
Глава 10
«Путешествие в тысячу ли начинается с одного шага» – с такой народной мудростью встретил нас учитель китайского и сразу мне понравился. Невысокий, стройный, улыбчивый, в очках, строгих брюках и в рубашке в полосочку, Ли Юн излучал спокойствие и позитив.
Вообще занятия китайским напомнили мне о бабушке, от воспоминаний о которой мне всегда становилось на душе тепло. К моему удивлению, контингент в группе подобрался разнообразный: две студентки, один молчаливый мужчина лет за шестьдесят, домохозяйка, программист Лёша, менеджер Юля и даже три бизнесмена. Двое симпатичные, а третий всё схватывал на лету.
– Недостаточно знать язык, чтобы удачно строить бизнес в Китае, – рассказывал Ли Юн. – Нужно также понимать специфику китайской психологии – то, что является нормальным для западного человека, для китайца будет странным и невежливым. С другой стороны, часто вам, на Западе, китайцы из бизнеса кажутся пройдохами и хитрецами, а это всего лишь разница культур.
Некрасивый бизнесмен лет тридцати пяти с широким славянским лицом и статью Добрыни Никитича подмигнул мне. Я сделала вид, что не заметила, а сама удивилась. Надо же! Сколько времени на меня никто не обращал внимания, словно меня не существовало в принципе, а тут вдруг словно рубильник включили и направили прожектор на меня. В зале, где сидят мужчины. Вчера один парень на улице даже попытался познакомиться, а охранник открыл передо мной дверь.
Неужели дело в весне? Она, кстати, пошла в нешуточное наступление, заставив тюльпаны и ирисы расти с турбо-скоростью, а людей – распрощаться с тёплыми вещами. Или дело в том, что я вытащила из закромов давно не надеванные платья и юбки, туфельки вместо мокасин и валенок, и начала краситься понемножку? Или это царевич разбудил во мне что-то, вызвав сначала разочарование тем, что как женщина я для него не существую, а теперь доставая насмешками и не давая продыху? У нас в классе такой же был, Артур Безножкин. Ух, как я его ненавидела! Но царевича скоро буду ненавидеть сильнее.
Не знаю, какая шлея попала ему под хвост, но вдруг он стал вызывать меня в кабинет каждый день.
– Как занятия китайским? Обои не упали? Почему договор ещё не готов – вы мысленно занимались постановкой танца? Покажете? Но договор надо доделать в первую очередь! Где письмо немцам? Мы им шест с ленточками вместо предложения о поставке не отправим. Как поживает пианино?
И всё в таком роде. Привлекательный до омерзения, он, кажется, решил сжить меня со свету своими ухмылочками и сарказмом. То я не видела его вблизи почти три месяца, а теперь Андрей Викторович соизволил регулярно спускаться из поднебесья и прогуливаться по офисному пространству, шпыняя подчинённых и проверяя, не сидят ли они в телефонах и соцсетях в рабочее время. Многих раздражало.
– Присматривается, кого уволить, – будоражились мои коллеги за обедом. – Везде пошли сокращения! Долбанные американцы со своими санкциями!
«Это буду я», – мысленно отвечала я им, понимая, что деловой китайский за три недели – это нонсенс. Хотя он давался мне сложно только на первых двух уроках.
Зато Анжела теперь приходила на работу так, словно после вчерашнего выхода в театр, на вечеринку или на день рождения с размахом не успела с ночи переодеться. Учитывая, что в наш угол царевич заходил, как к себе домой, и даже беседовал с Аней и Сергеем о планах закупок не у себя в кабинете, а вальяжно закинув ногу на ногу на стуле, стоящем напротив меня и рядом с Анжелой, наша офисная львица бросала на царевича неоднозначные взгляды, громко смеялась его шуткам и пыталась кокетливо шутить сама. Я даже подумала, не подложить ли кнопку? Сначала ей, а потом на стул, облюбованный начальством. Большую, канцелярскую, чтоб и бегемота пробила…
Я почувствовала на себе взгляд и невольно оглянулась – Добрыня, сидящий справа, изучал меня с неподдельным интересом. Вот что Mexx[2] животворящий делает! И сделанный вечером маникюр. Я снова отвернулась с равнодушным выражением лица.
– Вы должны понимать, – продолжал Ли Юн, – что китайцы демонстрируют безразличие к переговорам или к предложенному вами проекту театрально. Они так делают, чтобы заставить своего партнера волноваться, сделать ошибку, а главное – пойти на уступки и снизить цену. Всё это наигранно. Кстати, китайский партнер может даже изобразить гнев, проверяя вас на прочность. Запомнили? Что ж, теперь давайте рассмотрим лексику, полезную на переговорах…
Урок закончился, и я, как всегда, вышла отдохнувшей. Приятно переключаться и узнавать что-то новое – прямо свежее дыхание в моей жизни!
В холле школы меня догнала администратор и попросила передать акты на подпись – месяц как раз закончился. Я взяла бумаги и вышла на улицу. Лицо обвевало приятное тепло и запах тополиных серёжек. Добрыня стоял у чёрного автомобиля с хищной решеткой на бампере и улыбался. Мне? Хм…
Я прошла мимо, и вдруг меня окликнули мягким басом:
– Катюша, а вы часом не китаец?
Я опешила. Добрыня, похожий на гору в деловом костюме, направлялся ко мне.
– В моём родовом дереве ничего об этом нет, – ответила я строго.
– Но вы очень качественно демонстрируете наигранное безразличие, – подмигнул Добрыня.
– Извините, оно не наигранное, – ответила я.
Богатырь широко улыбнулся.
– Тогда давайте поужинаем вместе?
Я моргнула:
– Не понимаю, как ваше предложение вытекло из моего ответа.
– А никак, – ещё шире заулыбался Добрыня. – Просто вы красивая, мне есть хочется и вам тоже наверняка. После китайских-то наук.
– Извините, но нет, – ответила я.
– А подвезти вас можно?
– Я лучше пройдусь. Погода хорошая.
– Тогда я составлю вам компанию. Давно не гулял, а весна-то какая! – напирал богатырь на меня, словно таран на китайскую крепостную стену.
Я растерялась. И вдруг напротив нас остановился знакомый внедорожник, опустилось стекло на дверце, и царевич крикнул мне:
– Катерина!
– Извините, я должна идти. Это мой начальник, – пробормотала я, обходя осторожно здоровяка. Подбежала к шефу. – Что вы хотели, Андрей Викторович? Что вы тут делаете?
– Садитесь в машину, – мотнул головой царевич, указывая на пассажирское сиденье.
Выбирая из двух зол меньшее, я послушалась. Села, слегка запыхавшись. Вампир опять смотрел на меня иронично, словно у меня перо индейца в голове застряло. Когда я уже привыкну, что он просто тролль?
Я вспомнила про акты на подпись и выдохнула:
– Удачно, что вы мимо проезжали. Вы как раз мне нужны…
– Как мужчина? – игриво засияли глаза царевича.
Я покраснела и поперхнулась воздухом.
– Н-нет, подписать, – протянула ему бумаги.
Он отложил их в сторону и, продолжая рассматривать меня, как неведому зверушку, сказал:
– Зато вы мне нужны, Катерина. Как женщина.
Глава 11
– Зато вы мне нужны, Катерина. Как женщина, – сказал мой босс.
Я посмотрела на царевича недоуменно и вдруг до меня дошло!
– Вы хотите, чтобы я снова посидела с Машей? – с радостно подпрыгнувшим сердцем спросила я.
Андрей Викторович улыбнулся с видом Мефистофеля:
– На этот раз с этим справится няня, – и сделал паузу.
– А что же ещё? – удивилась я.
Он потянулся куда-то назад и протянул мне огромный пакет с коробкой внутри.
– Это платье, – таинственно сообщил он, скрывая улыбку в уголках губ.
– Маше надо подшить или…
– Нет. В три года, я считаю, рановато носить платье от французских модельеров, даже если оно всего лишь прет-а-порте, а не от кутюр.
Я моргнула, не веря своим ушам. А Жираф голосом искусителя добавил:
– Это вам, Катя.
– З-зачем?
– Ну, наверняка не для того, чтобы обои клеить, – с игривой дьявольщинкой в глазах заявил мой начальник. – Завтра вечером будет одно… мероприятие. Мне нужно сопровождение. И я подумал: мы же с вами друзья и очень удачно друг друга выручаем…
Моя растерянность не продлилась и полсекунды. Гнев. Он стёр всю робость, как ластик карандаш. Думала ли я эти дни о его горячих ладонях и спасительных объятиях? Да! О глазах голубых, от взгляда которых в животе становилось горячо, а в спине холодно, сплошные мурашки? Да! Мечтала ли я о том, чтобы вовсе не Славик помогал мне с ремонтом? Это было смешно и глупо, но да, я мечтала и на телефон поглядывала. Считала ли я, что если у Андрея Викторовича такая чудесная малышка, значит, в глубине души он всё-таки хороший человек? Да! И даже представляла его, закрыв глаза перед сном, – не ехидного и злого, как на работе, а того, каким ласковым он был с Машей, и сонным, взъерошенным, как мальчишка, утром, со своим потрясающим торсом, в одним штанах. Каждый вечер! Он мне даже снился! Потому что я дура!
Я терпела всего его шуточки. Но вот чтобы так, походя, меня унижать?! Сопровождение?! За кого он меня принимает?! За безотказную сотрудницу из дальнего угла, которую можно ещё и вместо эскорта вызывать, сэкономив на девушке по вызову? И при этом с насмешкой предложить платье, вроде как я сама не в состоянии красиво одеться?! А ещё вдобавок говорить, что мы друзья! Друзья?! Угу… Так это теперь называется?! Мой экс-муж тоже сказал, что мы друзья, и оставил разбираться с долгами, в которые сам же меня и втянул, уговорив продать бабушкину коммуналку и влезть в ипотеку. А потом предал, начав встречаться с моей же подругой! Они теперь даже живут вместе!!!
«Друзья»! Да хуже оскорбления придумать было нельзя!
Я расправила плечи и отрезала:
– Нет.
– Что нет? – не понял царевич, ещё улыбаясь.
– Нет, я не пойду с вами! И платье не возьму, – ответила я уже не так резко, еле сдерживая рвущееся слезами наружу чувство обиды. Отвернулась к окну, уставившись на развесившуюся серёжками и молодыми листиками плакучую иву, сквозь ещё не полностью одетые ветви которой просвечивал жёлтым фонарь.
– Почему?
Моя обида всё же прорвалась в словах:
– Потому что мы с вами не друзья! Друзья сдерживают обещания. Не издеваются и не насмехаются, когда человек просит о помощи! Только отчего-то наступили такие времена, когда люди, кажется, вообще понятия не имеют, что такое дружба!
Я выдохнула сердито, стараясь не смотреть на Андрея Викторовича. Ещё увидит, как у меня дрожит нижняя губа, и снова начнёт подкалывать, а я не выдержу, разревусь! Ну уж нет!
– Извините, мне пора. Пешком до дома идти далеко, денег у меня не то что на такси, даже на маршрутку нет! А уже, знаете ли, поздно, – выпалила на остатке ярости я и тут же растеряла всю решимость.
Уволит, теперь точно уволит.
Что я буду делать? – судорожно работал мой мозг. – Продам чёртову квартиру и попрошусь жить к Агнессе, а потом выкуплю обратно бабушкину коммуналку – пусть без собственной ванны, зато без ярма на шее…