– Вижу…
– Ветер прежний. Семьсот пятьдесят…
В оптический прицел – люди на той стороне ущелья, на каменной галерее – казались размером чуть больше человеческого ногтя. Но снайперу приходилось делать еще более сложные выстрелы.
– Наведи.
– Белая с красным чалма. Немного выше других. Второй от начала…
– Есть… Уверен, что это он?
– Уверен. Соответствует описанию.
Иногда – снайперы работали по описанию, иногда по портрету, даже порой фотографическому, хотя здесь это крайняя редкость: арабы не фотографируются, потому что считают, что с фотопортретом исчезает часть души, а изображать людей – запрещено Кораном. Британской разведке – пришлось приложить огромные старания к тому, чтобы добыть описание князя Самеда, по мнению аналитиков – наиболее опасного в этом геополитическом пасьянсе. Но если даже они и ошибутся – ничего страшного. Если они застрелят князя – его преемник будет более открыт для диалога. Если застрелят кого-то другого – оставшийся в живых князь сильно задумается о том, а правильную ли сторону он выбрал. Здесь мало думали о русских, о англичанах, о клятвах, которые давались и при малейшей к тому выгоде нарушались – в конце концов, принцип такия[12] свойственен не только рафидитам, обмануть неверного дело чести любого мусульманина, об этом слагают легенды. Но каждый здесь – заботится о своей жизни, особенно знатные люди. И князь – сильно задумается…
– Они остановились.
– Вижу…
Спайки не был уверен в ветре. Ветер в ущелье – крайне коварен и изменчив, ущелье действует как аэродинамическая труба. Хуже того – любой камень, любой валун, любой поворот ущелья, любая расселина – способна направить поток ветра в непредсказуемом направлении, и это будет ощущаться на протяжении мили, если не больше. Флаги, поднятые на башне, говорили о том, что князь находится во дворце, они вяло трепетали, тоже кое-что показывая… но нельзя полагаться и на них. Проклятое ущелье…
Он видел, как люди стояли по центру галереи, и один, в зеленой чалме что-то гневно доказывал, размахивая руками. Это отвлекало…
Поймав промежуток между двумя ударами сердца – снайпер спустил курок.
Попадания он не увидел, при выстреле изображение в прицеле смещается, кроме того, винтовку надо перезарядить – но на то и был второй номер, с более мощным оптическим прибором. Джеки увидел попадание – оно было в стену. Почему то никто не побежал – наверное, просто не ожидали. Любой солдат – такие вещи просекает с ходу.
– Деление влево! Вертикаль норма!
Ну, конечно, ветер. По вертикали он не ошибся, дистанцию и разницу по высоте между лежкой снайпера и точкой попадания он учел верно.
Снайпер выстрелил второй раз. В фильмах нередко показывают, как снайперы стреляют в голову, как голова разлетается от попадания высокоскоростной пули – но на самом деле это чуши собачья. Голова, мало того, что она невелика по размерам, так это еще и самая подвижная часть тела. Стрелять в голову сродни рулетке, тем более с семьсот пятидесяти и через ущелье. Снайпер – обычно целится по центру мишени, то есть в живот. Пулевое ранение живота в полевых условиях – почти всегда вилы, только не сразу. На раненого – нужно как минимум четыре человека, чтобы отнести его в санчасть, внимание доктора и лекарства… и все равно выжить шансов мало, особенно если перед ранением пострадавший подкрепился. Здесь приходилось целиться в грудь – потому что каменная стенка закрывала спорящих примерно по бедро. Проблем добавляло и то, что цель стояла боком, а не лицом – размеры убойной зоны много меньше.
И тут – цель повернулась, и посмотрела в сторону гор. Роскошный подарок!
Снайпер снова спустил курок. Цель пошатнулась и начала падать.
– Есть.
– Уверен?
– Вижу кровь. Они заметались…
Снайпер передернул затвор.
– Выше и правее.
– Понял. Семьсот восемьдесят. Выше на двадцать. Ветер тот же.
Снайпер еще раз выстрелил. Восьмимиллиметровая пуля – ударила в сам пулемет, выбила искры, и то ли рикошетом, то ли осколком от пули – ударила пулеметчика. Было видно искру от пулеметного станка…
– Попадание…
Пулемет прикрытия молчал – по ним не было сделано ни единого выстрела.
– Все. Уходим.
Где-то в Туркестане. Борт стратегического бомбардировщика Фокке-Вульф
25 мая 1949 г.
Огромная птица, с размахом крыльев больше тридцати метров, поднялась больше часа назад с аэродрома близ Верного и уже почти заняла эшелон одиннадцать – два нуля, то есть – одиннадцать тысяч метров, почти предел для этого типа самолетов. Четыре двадцатичетырехцилиндровых двигателя Юнкерс с мощностью в четыре тысячи двести лошадиных сил каждый – работали без отдыха, втаскивая пятидесятитонный самолет на высоту, на которой даже птицы не летают. Еще два года назад – потолок этого самолета составлял восемь с половиной тысяч метров – но эти двигатели были оснащены центральным турбонаддувом и системой впрыска закиси азота по методу профессора Курта Танка. В сочетании с полностью герметичной кабиной – это давало высоту, на которую заберется далеко не каждый истребитель и до которой добьет не каждый радар. И самолет, и двигатели – были изготовлены в России, самолет – по лицензии на фабрикации Сикорского, в Киеве, двигатели – на заводе Гуго Юнкерса в ближнем Подмосковье. По документам – самолет был продан военно-морскому министерству в качестве дальнего разведывательного и сейчас проходил испытания.
В оригинале – этот самолет мог нести до восьми тонн бомбовой нагрузки, оперируя на дальности в две с половиной тысячи километров или две тонны разведывательной аппаратуры, оперируя на дальности до семи с половиной тысяч километров. Данная модификация самолета была собрана в опытном цехе фабрики Сикорского и представляла собой промежуточную между разведывательной и тяжелобомбардировочной машиной. Вместо стандартной бомбовой нагрузки в восемь тонн – этот самолет мог нести одну бомбу весом в три тонны во внутреннем бомбоотсеке и две управляемые бомбы или ракеты весом в полторы тонны каждая – на внешней подвеске. Оставшаяся полезная нагрузка – была поделена между дополнительными топливными баками и разведывательной аппаратурой. Разведывательная аппаратура – состояла из двойной автоматической камеры марки Линник для аэрофотосъемки и отдельной камеры, находящейся в распоряжении штурмана. Остальная аппаратура – была предназначена для поиска, уклонения и наведения на цель.
В качестве аппаратуры поиска и уклонения – был использован германский радар типа Телефункен Нептун 240, первый современный радарный комплекс, до этого устанавливавшийся только на истребителях. А вот в качестве аппаратуры прицеливания – использовалась уже наша, русская разработка, представлявшая собой остроумно переработанную немецкую.
В одна тысяча девятьсот тридцать четвертом году – в берлинском аэропорту Тегель впервые появилась система слепой посадки самолетов, представлявшая собой систему из трех радиомаркеров, посылавших на приемник самолета три радиосигнала разной частоты. Перед пилотом – находилась простейшая панель приборов с тремя огоньками, синим, желтым и белым. Они и обеспечивали слепую посадку, последовательно загораясь по мере приближения к полосе. В распоряжении пилота – был так же «курсоглиссадный» приемник – он указывал отклонения от оптимального курса при заходе на посадку с помощью простейшего прибора, представлявшего собой подсвечиваемый крест. Если ты хотел правильно зайти на посадку – маячок надо было держать строго по центру.
Поскольку русские самолеты выполняли рейсы в Тегель – такое оборудование было и на них. И среди пилотов – был летный майор Белов – будущий создатель радиотехнического концерна «Беловъ», известных своими приборами марки «Нева». Отставной офицер, второй пилот стратегического бомбардировщика, он одновременно был инженером – изобретателем, первым его изобретением – было прицельное приспособление для стрелкового оружия, основанное на конструкции «электрического» прицела, используемого на оборонительных пушках и пулеметах стратегических бомбардировщиков. И смотря на изобретенную немцами систему, он начал задумываться над тем: а нельзя ли применить ее в качестве системы наведения управляемого оружия? Если эта система позволяет посадить самолет «вслепую» – что мешает ей точно так же привести в цель ракету или управляемую бомбу?
Вообще, вопрос управляемого оружия встал еще в двадцатые, и именно на флоте. Проблемами пикирующих бомбардировщиков озаботились и русские и немцы. Причина одна, все та же – англичане! Было необходимо разработать бомбу и носитель, способные гарантированно поражать крупные корабли британского флота.
Немного теории. Первым – сбросил бомбу на позиции противника итальянский летчик Гавотти первого сентября одиннадцатого года – он просто взял в кабину самолета несколько гранат и сбросил их, пролетая над позициями противника. Общий вес сброшенного бомбового груза – составлял около десяти килограммов, и никто кроме специалистов – этот опыт не заметил. Однако, в итальянской армии в Триполитании как и положено по тому времени были наблюдатели – и выводы свои они сделали. Начиналась новая эпоха – эпоха бомбежек.
Наиболее правильный, магистральный путь развития авиации выбрали русские. Гениальный авиаконструктор Игорь Сикорский – уже в 1912 году представил первый пассажирский четырехмоторный самолет, который изволил опробовать лично Государь Император. Прокатившись на нем над Киевом в условиях резких возражений охраны и ужаса семьи (самолеты были делом все-таки новым) он повелел строить авиационный завод и начинать пассажирские перевозки между крупными городами[13]. В тысяча девятьсот четырнадцатом году – Императору доставили заказанный им самолет, который, за неимением другого приписали к Гаражу Его Императорского Величества, а в пятнадцатом году – военному ведомству были представлены первый в мире стратегический бомбардировщик, несущий до двух тонн бомб и первый в мире стратегический фоторазведчик, оборудованный камерами системы Потте[14] производства Киевской фотографической фабрики Линника. Первый был вооружен двумя пулеметами, второй – тремя. Это в то время, когда единственным оружием большинства самолетов был револьвер его летчика.
В это же самое время – остальные страны пошли в развитии авиации по пути, которые потом показали свою тупиковость. В частности – в Германии увлеклись Цепеллинами – громадными дирижаблями, которые могли брать бомбовую нагрузку в несколько тонн, а в теории – и в несколько десятков тонн. Ошибку свою – немцы осознают в ходе Мировой войны, когда их неповоротливые Цепеллины станут легкой добычей истребителей. Но нагонят свое отставание они лишь в тридцатые за счет более развитой, чем в России индустрии производства двигателей большой мощности. Но по аэродинамике – Россия останется впереди, и совсем не просто так – с Россией будут сотрудничать и Гуго Юнкерс, и Курт Танк, и компания Даймлер-Бенц и Вилли Мессершмидт. Окончательно германская школа тяжелого самолетостроения сформируется в Германии лишь в тридцатые. То есть с десятилетним опозданием от России.
Примерно в это же самое время – между десятым и двадцатым годом – пионер американского самолетостроения Уильям Эдвард Боинг получит заказ от флота США на строительство пятиста гидропланов, то есть самолетов, способных взлетать и садиться на воду. Увлечение гидропланами – еще одна ошибка, которая будет дорого стоить и Великобритании и САСШ. Первые гражданские лайнеры Боинга – будут всего лишь лицензионными копиями машин Сикорского, а первый успешный американский самолет – это Дуглас ДС-3, который полюбит почти весь мир.
Мировая война – не только привела к кардинальной перекройке карты Евразии и Африки, но и поставила новые вопросы. Прежде всего – сложилась патовая ситуация, при которой поставленные проблемы не получили разрешения и образовался стратегический тупик. Британия, обладая самым мощным в мире флотом – одержала безусловную победу на море, потопив две трети тоннажа русского военного флота и более половины Флота открытого моря Рейха, взяла богатые призы в виде гражданских кораблей, плававших под флагами этих стран. Но одновременно с этим – британцы потерпели катастрофическое поражение на суше, не сохранили Францию, допустили падение Османской Империи, были разбиты под Багдадом: фельдмаршал, барон Китченер был убит, а стодвадцатитысячная группировка войск была окружена и разгромлена. Британия так же не смогла помешать переправке германской армии на африканский континент. Снова взбунтовалась Южная Африка, началась резня. Местные – с методичной жестокостью начали убивать англичан по всей Африке. Германия получила часть французских колоний и расширила свои за счет британских земель. Стало понятно, что флот – уже не гарантирует господства над всем миром. Германия и Российская Империя сообщались меж собой за счет железных дорог и угроза британского флота – их мало беспокоила… кроме разве что России, которой надо было защищать Санкт-Петербург. Попытка высадки Британии под Галлиполли закончилась катастрофой, британские линкоры не смогли прорваться в Черное море и прервать перевозки по нему, в Месопотамии русские казаки перерезали пути снабжения армии Китченера, и военное министерство не смогло подать ей помощь. Стало понятно, что надо развивать ВВС, как единственный способ угрожать континентальным державам. Итальянский генерал Джулио Дуэ и маршал Королевских ВВС Артур Харрис начали разрабатывать доктрины террористического уничтожения целых городов с помощью бомбежек, в Великобритании заказывали все более и более тяжелые бомбардировщики – закончили монструозной десятимоторной Британией. А Россия и Германия занялись принципиально другой задачей – высокоточным авиационным оружием, позволяющем уничтожать флоты противника, не имея собственных флотов. Задача была поставлена грандиозная и в корне отличающаяся от задач Британии, Италии и САСШ. Не вынудить противника к капитуляции варварской бомбардировкой городов – а попасть одной-единственной бомбой в активно маневрирующий на большой скорости корабль первого ранга противника. Эту задачу – по-настоящему не решал еще никто.
До сего момента – тактика использования флота мало изменилась. Корабли противника сходились и активно маневрируя, пытались поразить друг друга огнем артиллерийских орудий. Корабли – двигались в линии – вот почему корабли первого ранга назывались линейными, то есть такими, какие можно поставить в линию. Отдельно сражались легкие силы флотов, они же – добивали выкатившиеся из линии и поврежденные линейные корабли. Линейные корабли представляли собой монстров, водоизмещением в тридцать – сорок тысяч тонн, с броней главного пояса и триста и четыреста миллиметров, главным калибром орудий до шестнадцати дюймов. Строительство кораблей такого типа – было чудовищным бременем для любой экономики, эти корабли строились годами и стоили столько, сколько стоило оснастить (по тем временам) небольшую армию. При этом – тактика использования кораблей подобного типа была чрезвычайно консервативной, за «ломку линии» то есть действия вне строя британского адмирала ждал трибунал. На эксперименты отваживались только гении типа Ушакова или Нельсона. К несчастью для британцев – третий такой гений родился в России. Это был адмирал Александр Колчак.
Адмирал Колчак рос и развивался как военный специалист во время, когда Россия потерпела тяжелое поражение в Желтом море, утратив почти весь свой линейный флот. На постройку нового требовались годы, если не десятилетия, а защищаться надо было прямо сейчас. Адмирал командовал минно-торпедными частями, рос в должностях и званиях и к началу Мировой стал едва ли не самым сильным специалистом по минному делу в мире.
В результате – у британцев сразу начались неприятности. На минной банке прямо у своих берегов – они потеряли линкор Родни, тот был тяжело поврежден и вернулся в строй только после девяти месяцев ремонта в сухом доке. Второй линкор этого же типа – подорвался при попытке пройти в Балтийское море и был добит поджидающей в засаде германской подводной лодкой. Действия подводных лодок стали для Объединенного флота союзников еще одним неприятным сюрпризом – маленькой, скрывающейся под водой жестянке, было под силу потопить тяжелый крейсер. Предпринимаемые против торпед меры – сильно снижали скорость кораблей, а личный состав флота – терял боевой дух в ожидании невидимого врага, атакующего из-под воды.