Ко всеобщему удивлению, капитан австралийцев вручил ему кубок. Доктор принял его с превеликой осторожностью, будто то был кусок урановой руды.
– Как вы смеете, сэр? – задохнулся от возмущения судья. Он с нетерпением выжидал сегодняшнего дня, и нате вам – все пошло наперекосяк.
– О, поверьте мне, – задушевно промурлыкал Доктор, – я бы не стал вмешиваться вот так вот беспардонно, но… – тут его голос упал на добрую октаву, – когда я был ребенком, мне рассказывали о них. Кошмарные типы! Мне говорили, что если я буду вести себя не так, как подобает, они придут и заберут меня…
– Прошу прощения! – Судья был столь же сбит с толку, сколь и разгневан. – Вы что, имеете в виду австралийцев?
– Нет. – Доктор указал на небо. – Думаю, сейчас произойдет кое-что ужасное.
Его словам мало кто внял. Посреди торжественной церемонии на поле выбежал этот чудак (в безвкусном галстуке!), отнял Кубок Пепла и принялся всем угрожать – что может быть ужаснее? Поэтому вскоре Доктору пришлось давать веские разъяснения по вопросу парочке краснолицых разгневанных мужчин – те схватили кубок и попытались вырвать трофей из рук Доктора.
– Поверьте мне! – кричал он, отбиваясь и уклоняясь от оплеух. – Я и хотел бы отдать вам эту штуку, но не могу!
И тут Доктор услышал худший звук во Вселенной.
Публика на Лордс-Крикет-Граунд стала освистывать его, усугубляя все хлопками ладош – до жути издевательскими.
– О Господи, – вздохнул Доктор.
Он был даже рад тому, когда роботы-убийцы наконец-то прибыли.
Глава 4
Наконец-то роботы-убийцы
На самом деле, в глубине души, англичане без ума от чудиков. Особенно таких, что срывают крикетные матчи. Но толпе явно чего-то не хватало. Возможно, Доктору стоило раздеться догола и прыгнуть через калитку – вот это было бы достойно удивления.
Несколько человек, обсуждавших, что же будет дальше, запомнили дальнейший ход событий по-разному, каждый – что-то одно.
Кто-то запомнил, как миленький крикетный павильончик вдруг нарисовался будто бы из воздуха и замер в нескольких дюймах над полем, будто не желая приминать траву.
Кто-то – как одиннадцать фигур в безупречно-белой крикетной форме выбрались из этого самого павильона и промаршировали к подиуму. Безупречность тут и впрямь не шла ни в какие ворота: даже биты у этих типов были начищены до слепящего блеска, что уж там говорить о шлемах и всем остальном.
Почти все запомнили убийства, хоть и говорили об этом нехотя.
Беда грянула не сразу. Странные гости выждали момент, когда все заметят их, когда всем в толпе станет ясно – тут что-то нечисто. Да, они вышагивали идеальным строем, их униформа и снаряжение были бесподобны – вот только под униформой и снаряжением ничего не было. Странные игроки являли собой отлитые из блестящего белого металла формы, марширующие в унисон.
Какой-то смельчак-комментатор жизнерадостно сообщил в мегафон:
– Что ж, похоже, сборная нечистой силы с опозданием прибыла на наш турнир!
По толпе прокатился смех. Кто-то явно принял объявление за очередную глупую рекламу (пожалуй, эти легковерные никогда не сталкивались вживую с рекламщиками, и потому не знали, что те либо тычут вам в лицо коробками с начиненными до летальных показателей сахаром хлопьями, либо опорожняют грузовики с полистиролом в реки). Кто-то даже счел, что выходка проплачена крупным австралийским концерном, производящим маргарин.
И лишь немногие заволновались. Закричали так и вовсе единицы, позже твердившие, что хотели предупредить остальных – им сразу бросилась в глаза неестественность этих марширующих безликих форм.
Пожалуй, в одном все позже сошлись – даже австралийские маргариновые концерны не стали бы учинять такой мрак.
Одиннадцать фигур собрались у постамента, выстроившись в идеальную белеющую шеренгу. И застыли, выжидая чего-то.
Обычно в таких случаях Доктор в экстренном порядке брал командование ситуацией на себя. Если ему что-то и нравилось по-настоящему, то – управлять чем-то. Но сейчас он почему-то застыл столбом, разинув рот.
Пришлось капитану английской команды выступить вперед и обратиться к гостям. Он с детства привык к всеобщему вниманию и потому имел врожденную способность развязывать разговор с кем угодно, пусть даже и против желания:
– Здравствуйте, могу ли я вам чем-то помочь?
Фигуры ему не ответили. Но капитан не растерялся:
– Вы, наверное, издалека? Как вам наши английские дороги?
Фигурам, похоже, было наплевать на английские дороги. Что-то в их молчаливости прямо-таки лезло в душу и шипело, заставляя умолкнуть и всех остальных.
Тут даже капитан английской команды почувствовал себя неуютно.
Теперь уже весь стадион во все глаза смотрел на новоприбывших.
А новоприбывшие ни на кого не смотрели. У них и глаз-то не было. Просто белые шлемы с жутковатой темнотой внутри, иногда проблескивающей чем-то зловеще-алым.
Одна из фигур воздела белую руку в перчатке и указала на кубок.
– Давайте я отдам его им, – тихо сказал доктор. – Скорее же.
Капитан австралийцев усмехнулся.
– Ну-ну, – сказал он с той довольной самоуверенностью, что толкала весь остальной мир обыграть Австралию в любой командной игре. – Все это, конечно, дико впечатляет, но они-то этот кубок не заслужили, разве не так? – За словами последовал новый смешок.
Увы, его бравада пролетела мимо ушей – коих и не было, – странных гостей.
– Да вы посмотрите на их биты! – шикнул на него Доктор.
При желании вы можете достаточно много узнать о конструкции крикетных бит – достаточно открыть энциклопедию, обратиться к трудовику со стажем или к тому самому занудному парню на вечеринке. Кратко о главном: хорошая бита для крикета вырезается из ивняка, уход за ней осуществляется с помощью льняного масла.
Никому в здравом уме не придет в голову делать крикетную биту из хирургической стали, да еще и затачивать края до остроты меча.
– Ну-ну, – повторил капитан австралийцев, подбоченясь. – Делу время, потехе – час, ребятки. Пошутили – и хватит, да? – И он показушно расхохотался – так, будто голову потерял.
Увы, мгновения спустя он ее взаправду потерял.
Кажется, именно обезглавливание австралийского капитана четко донесло до всех на стадионе, что гости явились не поговорить о чем-нибудь отвлеченном, вроде английских дорог или австралийского маргарина (и их качества, раз уж на то пошло), и даже не поесть дармовых сэндвичей. В угоду какой-то зловещей причуде прибыли они за Кубком Пепла – и, как и большинство роботов-убийц, к цели они шли со смертельно опасным рвением.
В темноте пустых шлемов что-то зажглось. Что-то темно-красное и сердитое.
В считанные секунды стадион захлестнули пламя, дым и шум. Что поразило тех, кто угодил в сей кошмар – натыкающихся друг на друга, задыхающихся и почти ослепших, – так это то, что одиннадцать пришельцев, судя по всему, играли в крикет – прямо посреди дыма, шума и пламени. Впрочем, то было лишь первое – и довольно-таки ошибочное, – впечатление, ибо «игра» на деле сеяла вокруг «игроков» еще больше хаоса и разрушения. Каждый отлетевший от металлических бит мячик, поражая цель, взрывался и кого-нибудь убивал.
Игроки – те, что еще уцелели, – разбегались по сторонам, освобождая кошмарным захватчикам дорогу. Роботы-убийцы воздели биты – и с их концов сорвались вдруг шары губительного огня, полетевшие прямо в кричащую толпу.
Один из самых прелестных звуков, известных не тугому на ухо англичанину: «чпок» от соприкосновения крикетных мяча и биты. Сразу навевает мысли о лете, тенистых ивах, чашечках чая с сиропом и джентльменстве. Но в тот день для посетителей стадиона звук сей отпечатался в памяти как предвестник гибели. Ряды сидений рушились, трава горела, на головы людям сыпались ни много ни мало бомбы, замаскированные под безобидные мячи.
И лишь один человек стоял спокойно. Лишь одного это все будто бы не касалось. То был Доктор, все еще оцепенело сжимавший в руках Кубок Пепла.
Расчистив к нему путь огнем и мячом (да-да, именно мячом, а не мечом), роботы-убийцы замерли перед ним. Их главарь указал на трофей. Остальной десяток угрожающе взмахнул битами.
Доктор даже не вздрогнул. Казалось, он превратился в статую.
Биты нацелились на него, готовые дать залп.
И вдруг воздух за спиной Доктора пошел волнами. По крикетному полю пронеслась уже знакомая сирена ТАРДИС.
Машина времени приземлилась прямо перед ним, завалившись на бок. Одиннадцать бит разом замахнулись в ее сторону – и встретили какое-то невидимое препятствие. Дверь ТАРДИС распахнулась, и голова Романы показалась наружу.
– Романа, – прошептал Доктор, – почему ТАРДИС на боку?
– Генерирует баррикаду, – нетерпеливо откликнулась спутница. – Забирайтесь уже. Я пошлю К-9 со всем разобраться.
– Не в этот раз, – произнес Доктор.
Романа удивленно выгнула бровь. Обычно Доктора не особо волновала судьба пса – даже если того грозили сжечь, разобрать на запчасти или замкнуть. К-9 тоже о подобной ерунде не особо пекся – ему нравилось, когда его чинили.
– Но… – начала было она. – Почему бы и не…
И тут одна из белых фигур, каким-то образом миновав баррикаду, запрыгнула прямо на крышу синей полицейской будки.
– Ох, – всполошилась Романа, уставившись на незваного гостя.
Робот, смерив ее взглядом в ответ, слегка кивнул. Полоса алого сияния в недрах его шлема растянулась и выгнулась дугой, будто пародируя улыбку. Вырвав кубок из пальцев Доктора, робот, с битой под мышкой, вернулся к своим товарищам, и вместе те чеканным шагом проследовали к своему павильону, продолжая изредка палить по сторонам – просто так, судя по всему, добавочной острастки ради.
Один из белых роботов подкинул последний мяч – и отбил его прямехонько в тент с чайными столиками. Тент ожидаемо взорвался. Удовлетворившись результатом, робот залез в павильон – и тот растаял в воздухе.
Некоторое время Доктор просто стоял, не двигаясь. Вокруг него вповалку лежали тела лучших игроков в крикет в мире. На трибунах царил хаос, воздух дрожал от криков, наполняясь запахом горелой травы.
Романа выбралась из ТАРДИС и протянула Доктору руку. Вместе они смотрели на творящийся кошмар.
– Они все-таки вернулись, – вымолвил Доктор.
Романа нервно кивнула.
– Но это… какой-то абсурд, жестокая чушь!
– Увы, нет, – вздохнул Доктор. – Мы только что стали свидетелями одного из самых наглых на моей памяти преступлений.
– Это что, взаправду были Криккитцы? – шепотом уточнила Романа.
– Думаю, да, – ответил Доктор. – Меня в детстве пугали рассказами о них.
– Меня тоже, – кивнула Романа, гадая, почему воспитание Повелителей Времени во многом выстраивалось на запугивании маленьких детей.
– До этого дня, – губы Доктора все еще плохо слушались – кажется, он не до конца вышел из наведенного на него ступора, – я их ни разу не видел живьем. Не до конца даже верил в них.
– Утверждалось, что их уничтожили еще два миллиона лет назад, – тон ее голоса был рассерженный, будто она уже строчила недовольное письмо кому-то, кто был в ответе за дезинформацию. – Как же так вышло? Вот ты скажи мне, как?
Чудом уцелевший судья, спотыкаясь, брел им навстречу сквозь огонь и разруху. Он каким-то образом одновременно раскраснелся от гнева и побледнел от страха, что само по себе было довольно-таки примечательно.
– Что… – начал было он.
– Тихо, – предупредила Романа.
– Но постойте! Что только что произошло?
Романа с Доктором обменялись взглядами и пожали плечами.
– Но почему, – не унимался судья, – эти монстры были одеты игроками в крикет? Я хочу сказать… это ведь какой-то бред!
– Удивительно, но я согласен с вами, – молвил Доктор и вздохнул.
Глава 5
Возмутительное ограбление парикмахерских
Попыток написать путеводитель по Галлифрею доселе не предпринималось – честно говоря, из-за того, что на самом деле мало кто горел желанием Галлифрей посетить. Уйма воинственных рас, перебирая щупальцами, подумывала захватить его, но, согласитесь, это не то же самое, что хотеть провести на этой странной планете денек-другой.
Особо на Галлифрее смотреть не на что. Да, тут растут серебряные деревья. Горы тут красновато-охристого цвета – это тоже верно. Некоторые здешние аналоги орхидей жутко самодовольны – увы, и этого не отнять. Оранжевый и бежевый – два основных в здешней гамме цвета: прямое указание на то, что воображением творец сего мира похвастаться не мог.
Определенные улучшения можно было бы внести, но проблема заключалась в том, что галлифрейцы как ни одна другая цивилизация не любили перемены. Мобильная связь никогда не прижилась бы у них – слишком уж возмутительный шаг вперед.
Оранжевые небеса отражали это неприятие преображений – весь день казалось, что солнце не то только-только восходит, не то уже вот-вот сядет. Время здесь будто застыло в мертвой точке. И населению Галлифрея такое положение дел было по душе.
Давным-давно, на пике своих достижений, галлифрейцы стали Повелителями Всего Времени – и сразу же пришли к выводу, что, обладая подобной силой, можно практически ничего не делать. Если и вмешиваться в чужие дела, то только для того, чтобы сохранить всеобщий и всеохватывающий статус кво. Раз ничего не должно меняться на Галлифрее, то и во всей остальной Вселенной да будет так.
Существовала лишь парочка неприятных моментов, портящих общее впечатление. Большая часть населения Галлифрея была счастлива расти, проживать долгие жизни один одинаково-оранжевый день за другим, а потом соскальзывать куда-то в загробный мир или некий его местный аналог – благодарю за внимание, всем пока. Вместо того, чтобы додуматься до технологии Интернета, галлифрейцы построили Великую Библиотеку Душ и Мнений – огромное хранилище для всевозможных «я же тебе говорил». Собранная в сей Библиотеке мудрость была доступна всякому испрашивающему и могла быть запросто уложена в одно-единственное предложение: «Не делай резких движений».
В общем, все тихо радовались жизни на Галлифрее, не считая нескольких мятежных душ, решивших оставить родину и странствовать в Вечности. Иные – Мастер, к примеру, – пытались подмять под себя столь великую часть Вселенной, сколь только возможно; но большая часть просто оседала в тихом уголке и посвящала себя безвредным увлечениям вроде пчеловодства или распивания чая.
Доктор, само собой, был исключением из исключений из правил. Не стремясь взять всю Вселенную в оборот и не испытывая дружеских чувств к пчелам, он прорывался чрез пространство и время, цепляя глаз всякого, обращавшего на него внимание – будто какая-нибудь экзотическая цветастая рыбина. Он умудрялся спасать целые планеты не в ущерб собственным интересам: рыбалке (из рук вон неумелой), декламации поэзии (громкой) и обзывательству (из рук вон неумелому и громкому). Да, чай ему нравился, но распивал он его со столь великим сопутствующим ущербом, что можно было сказать – да, Доктору нравится пить чай ровно так же, как Далекам нравится мягко приземляться на открытые ими планеты и здороваться с местными обитателями.
Когда Романа впервые повстречала Доктора, она только-только окончила Академию Повелителей Времени и рассчитывала с его помощью защитить диссертацию о поисках Ключа Времени. Обернулось это все внеплановым спасением Вселенной от коллапса. А уж потом пришлось им вместе спасать Вселенную и дальше – и с той поры прошло уже немало времени. А еще она научила Доктора, как кипятить воду, не сжигая все кругом, дала пару дельных советов по остановке межгалактических войн, привила ему любовь к походам по магазинам и к спасению не только разумных форм жизни, но и маленьких зверушек, издающих забавные звуки (так что с тех пор они занимались и их спасением, о да). Суть в том, что первоначально в планы Романы не входила продолжительная отлучка от галлифрейского бежево-оранжевого быта, но с тех пор, как она повстречала Доктора, слишком много всего случилось, и со временем, коль скоро никто не предлагал вернуться домой, она решила, что, может, возвращаться и незачем. Общество Повелителей Времени вполне обходилось без нее, незыблемое и неизменное – значит, скорее всего, таким оно и пребудет во веки веков.