Он оставил Лидии все, что они нажили вместе, и даже все, что он получил до свадьбы с ней. Другой бы этого, может, и хватило, но она пошла на принцип, ведь была задета ее гордость! Она отказалась давать Леону развод и обо всем рассказала Миле.
Мила, его хорошая, добрая, понимающая Мила, на сей раз понять не смогла. Она не стала скандалить, это было не в ее стиле. Он просто обнаружил, что его ключи больше не подходят к замку их квартиры, а у двери стоят чемоданы с его вещами.
Вот так все и развалилось. Он еще не был разведен, они просто не обсуждали это, потому что Мила отказывалась с ним общаться, и дети полностью поддерживали ее в этом. Он теперь возвращался не в уютный дом, где его ждал вкусный ужин, а в съемную квартиру, к пельменям из морозильника. Лидия капризничала и вопила, что не подпустит его к ребенку. Дмитрий подозревал, что она и тут пойдет на принцип, ему придется обратиться в суд. Леон просто пропал из виду, и Дмитрий понятия не имел, где сейчас его младший брат, с кем, чем занят. Когда его со всех сторон окружали осколки счастливого прошлого, ему только и оставалось, что проводить как можно больше времени на работе. Здесь он мог не думать о том, что случилось, отстраниться от всего, делать то, что он должен, будто своей жизни у него и не было никогда.
Впрочем, сегодня даже работа напоминала ему о собственных ошибках. Перед ним на столе лежала жертва домашнего насилия.
– Вот не понимаю я их, – признал Дмитрий. – Не осуждаю, а именно не понимаю. Как можно жить с тем, кто тебе морду бьет?
Обычно ему не с кем было поговорить, но случалось и иначе. Например, сегодня ему компанию составлял ночной санитар. Правда, компания была специфическая – немногим более разговорчивая, чем «пациенты» морга.
Игорь был пугающего вида верзилой неопределенного возраста. Людей он не любил, поэтому и брал те смены, когда в морге мало кто работал. Многие его даже опасались, но не Дмитрий. Он знал, что вечно угрюмый вид Игоря – всего лишь привычка, агрессии в этом здоровяке не было. Словно желая дополнить образ злобного психа, Игорь еще и говорил мало: каждое слово он выдавал с неохотой, он был эдакой ракушкой, долго выращивающей жемчужину и не желающей показывать ее миру. При этом он был единственным из санитаров, кого Дмитрий частенько видел с книгой.
Вот и теперь Игорь остался верен себе:
– Угу.
Но Дмитрию и не нужно было бурное обсуждение, его вполне устраивало, что его кто-то слушает.
Молодая женщина, которую он видел перед собой, была очень красивой – в прошлом, до того, что с ней сделал муж. Дмитрий не представлял, как вообще можно поднять руку на такое хрупкое, похожее на сказочного эльфа существо. Но ему и не полагалось понимать преступников…
– Досталось ей, бедной, неслабо… Перелом челюсти в двух местах, глаз сильно травмирован, скула рассечена, думаю, там и на кости трещина будет.
На этот раз Игорь не счел нужным издать хотя бы звук. Однако Дмитрий уже не обращал на него внимания, он обошел стол, чтобы рассмотреть тело с другой стороны.
Когда его вызвали, ему сразу сообщили, что виновный известен. От судмедэксперта требовалось только установить причину и обстоятельства смерти, для суда пригодится. Никто и речи не вел о расследовании – зачем, если и так все ясно?
Дмитрий тоже в какой-то момент поддался этому общему настроению виновности по умолчанию. Муж-тиран и убитая им жена… Разве нет? Но теперь, изучая тело, он впервые предположил, что нет.
– Ее перед смертью избили, это точно. Но посмотри на ее тело… Обычно у жертв домашнего насилия скапливается немало шрамов и заживших травм. Мало кто из этих доморощенных психов идет на убийство сразу. Сначала они бьют, проверяя, как будет реагировать жертва. А уже потом, поверив, что ее жизнь принадлежит им, увлекаются и убивают.
– Угу.
Но женщину, которую Дмитрий осматривал теперь, не били. Она отличалась светлой кожей, которая легко сохранила бы шрамы и синяки. Ничего подобного не было! Убитая была ухоженной и здоровой – до того, как ей изуродовали лицо.
Умерла она не от побоев. На шее жертвы сохранилась алая полоса, указывающая, что несчастную задушили.
И эта полоса показалась Дмитрию чертовски знакомой.
– Игорь, а ну-ка подойти сюда!
Санитар поднялся и послушно подошел. Другой бы на его месте поворчал или возмутился, что его отвлекают – они все так делали. Но Игорь подошел с вальяжным спокойствием циркового медведя, который просто выполняет трюк, потому что знает: тогда ему дадут вкусняшку и оставят в покое.
– Что ты видишь? – задумчиво поинтересовался Дмитрий.
– Удушение.
– Это понятно. Вот она, наша причина смерти. Следователь считает, что муж задушил ее своим ремнем. Собственно, когда труп нашли, ремень все еще был на шее, и, уверен, он совпадет с этим следом. Но посмотри на саму петлю!
– Смотрю.
Он и правда просто смотрел, не пытаясь что-то угадать. Вполне в его духе – делать то, что сказали. Но Дмитрию все же помогало молчаливое присутствие другого человека, при таком одностороннем диалоге ему проще было думать.
– Смотри, она не совсем ровная, захлестывается, будто по диагонали. И вот тут давление было чуть меньше… Это верный показатель травмы левой руки, она у него почему-то слабее. Понимаешь, что это значит?
– Нет.
Пока открытие Дмитрия и правда не значило ничего – и ничего не отменяло. Ну, задушил ее муж такой вот петлей. Ну, была у него травма левой руки. И что? Если там достаточно крупный мужик, никакая травма не помешает ему справиться с такой миниатюрной женщиной.
Дмитрий и сам не счел бы это важным, если бы не одно «но», которое меняло весь ход дела: он уже видел такой след на шее раньше, у совсем другого трупа.
– Ты помнишь дело Майковой? – поинтересовался он.
– Нет.
– Пару недель назад была, кажется, в твою смену… Не суть. Молодая женщина, меньше тридцати ей было, найдена задушенной в своей квартире. Понимаешь, к чему я клоню?
– Нет.
– К тому, что у нее на шее был точно такой же след! Такая же петля, с диагональю, давление левой руки меньше… Это не типичный след для удушения. Не уникальный, конечно, но и не самый распространенный.
Тело Майковой давно покинуло морг, ту женщину похоронили. Но Дмитрий отличался великолепной памятью, поэтому он и уловил сходство. У него остались фотографии, отчеты, и, закончив новое вскрытие, он мог сравнить их.
Но все это казалось ему лишь условностями. Дмитрий всегда доверял своей интуиции, и она, словно желая отплатить ему за это, редко подводила. Он чувствовал, что не бывает таких совпадений: небольшой промежуток времени, две красивые молодые женщины, один способ убийства…
Получается, смерть женщины, которая лежала перед ним на столе, – это уже не домашнее насилие. Она – звено в цепи, а перед Дмитрием сейчас могла раскрыться серия убийств, которую никто не заметил.
Часы не останавливались ни на миг – одна скорость, один ритм, один и тот же круг. Они казались Леону лучшим символом того, во что превратилась его жизнь.
Многие сказали бы, что ему повезло, что судьба любит наглых. Настаивая на разводе с женой, он знал, что потеряет поддержку близких – по крайней мере, на время, пока они не смирятся с его решением. Ему было все равно. Тогда его не покидало чувство, что его со всех сторон оплетает паутина, липкая, серая, грязная. Он задыхался в этом коконе, ему нужно было вырваться на свободу любой ценой, а потом уже решать, как быть дальше.
Поэтому он ушел, оставив Лидии все, ушел в никуда, с пустыми руками. Лидия не была бы собой, если бы просто смирилась и оставила его в покое – королеву ведь задели! Когда-то она помогла ему устроиться на престижную работу, стать начальником охраны уважаемого бизнесмена. Теперь она использовала те же связи, чтобы Леона уволили. Она думала, что наносит этим серьезный удар, а Леон и рад был уйти. Если сжигать мосты, то все сразу, что уж там!
Собственно, это и было то социальное дно, которым с детства пугал его Дима. Но на проверку оно оказалось не таким уж страшным. Леон не чувствовал ни беспомощности, ни безысходности, он точно знал, что найдет себе новое место – рано или поздно.
Получилось рано, он даже не успел почувствовать себя брошенным и бездомным. То ли правду говорят про то, что возможности появляются, когда они больше всего нужны, то ли ему просто повезло. С ним связался Ярослав Мазенцов – его бывший сослуживец, с которым они не виделись, собственно, со времен армии. Причем Ярик звонил не светские беседы вести, у него было деловое предложение.
Он только вернулся в Россию и оказался почти в таком же положении, что и Леон: без устоявшейся жизни, но окрыленный. Правда, у Ярика еще и была бизнес-идея. Он хотел основать агентство по аудиту безопасности, которое позволяло бы компаниям и влиятельным людям оценить, насколько хорошо они защищены в эти неспокойные времена; для них ведь любые времена – неспокойные.
У Ярика был неплохой стартовый капитал, обаяние и наглость. Он знал, как убедить клиента, что без проверки системы безопасности уже завтра его захватят террористы, а то и вовсе похитят пришельцы. Чего Ярику не хватало, так это фактических знаний о том, как эту систему оценить. Он и армию на шуточках и бодром настроении прошел, и дальше летал по миру мотыльком. Он многое знал и умел, однако этого никогда не хватило бы для серьезной работы. Поэтому ему нужен был профессионал – и он сразу подумал о Леоне.
Так что Леон не задержался в роли никчемного бродяги, которую предрекал ему брат, а сразу стал совладельцем бизнеса. Правда, Дмитрий об этом не знал, но его мнение больше не волновало Леона.
Маленький бизнес неожиданно двинулся вверх с удивительной скоростью, очень уж удачно таланты Леона и Ярика дополняли друг друга. Они устраивали покушения, похищали детей, врывались в офисы и брали заложников. Еще один факт, который, пожалуй, стоило бы узнать Диме! И почти всегда они преуспевали, к немалому удивлению службы безопасности, которая относилась к любым проверкам скептически.
Дальше все зависело от клиента. Те, что были поглупее, устраивали своим охранникам скандал и увольняли половину штата. Те, что поумнее, не увольняли никого, они просто платили Леону и Ярику за обучение персонала. В любом случае, компания оставалась в выигрыше.
Денег хватало – и становилось все больше. Лидия, следившая за изгнанным супругом, быстро проведала об этом. Она попыталась надавить на жалость и приманить Леона обратно. Его это даже не разозлило – он больше ничего не чувствовал по отношению к ней. Он пообещал Лидии помогать ей деньгами, ему было несложно, но с одним условием: она согласится на развод. Иначе – никаких денег, и алименты она у него не отсудит, потому что ребенок не его.
Лидия согласилась, и еще до Нового года он стал официально свободным человеком.
Ярик нашел ему квартиру – стильную студию на последнем этаже новостройки. Леон забрал свою старую машину. Он много работал, мало тратил, потому что тратить ему не хотелось, и его банковский счет увеличивался куда стремительней, чем в годы работы начальником охраны.
Вот в этом ему и слышалось тиканье часов, пронизавшее его новую жизнь насквозь. Тик-так. Дом-работа. Задание-гонорар. Недовольный охранник – довольный клиент. Все одно и то же, каждый раз, ничего не меняется и ничего уже не радует. Ему казалось, что он просто ждет чего-то… Если бы он задумался, он бы без труда понял, чего, но он не позволял себе задумываться, слишком уж тяжело от этого становилось. Куда проще жить, не оглядываясь назад!
Тик-так…
Ему не хватало тех дней, когда он вел расследования. Вот тогда он чувствовал себя сильным, нужным – живым! В этом противостоянии он действительно приносил пользу, он останавливал тех, кого больше не остановил бы никто. Он не стеснялся того, что с детства критиковал в нем старший брат: силы, злости, гнева. Он спасал жизни!
А еще рядом с ним была она. Анна… первый человек, который понял его настолько хорошо, что сказал ему правду. Нет никакой «дурной крови», любить отца – не преступление, даже если он был убийцей, и можно быть собой, если это помогает другим, а не вредит им. Почему нет? Зачем вообще нужна «нормальная жизнь», которую восхвалял Дима? Она похожа на одну из тех сувенирных тарелочек, которые на специальных подставках водружают на полку: вроде, выглядит красиво, а пользы – ноль, только пыль собирается.
В Анне была свобода, к которой он рвался. Он ведь тоже понимал ее, она не казалась ему сумасшедшей, как Диме и многим другим. Странной – да, может быть, кто ж еще будет жить под землей и знать все о людях, которых лучше бы забыть навсегда? Но его не отпугивала эта странность, даже очаровывала. Он ценил в Анне честность, которая, если задуматься, и не позволяла им сблизиться, пока он женат на Лидии. Но если убрать это препятствие, то, может… Леон и сам не мог сказать, чего именно он ожидал. Ему просто казалось, что когда он освободится, все решится само собой.
Должно решиться!
Но Анна неожиданно оказалась не такой, как он ожидал. Понятно, что разрушенные ожидания – это всегда вина того, кто их построил. Леону от этого легче не становилось. Она была для него экспертом по серийным убийцам, человеком с принципами самурая, а превратилась вдруг в обычную содержанку. Не худшую, не такую, как Лидия, но в случае с Анной Солари, любая слабость, любое проявление корысти казалось ему непростительным. Словно она предавала саму себя!
Он узнал об этом в день, когда ему казалось, что все у них может получиться. Накануне они с Анной поссорились из-за того, что он никак не может избавиться от влияния Димы и постоянно живет во лжи. И Леон понял – она права! Слишком долго он пытался быть хорошим для всех, пора бы пожить собственной жизнью. Он ехал к ней, чтобы рассказать об этом – а на пороге столкнулся с ее мужем.
С. Ее. Мужем.
С мужем, о существовании которого он даже не догадывался! Хотя понятно, почему: брак был заключен совсем недавно, между делом, без романа и без свадьбы. Это, по сути, была афера, которая не считалась преступлением лишь потому, что обе стороны о ней знали и все одобряли.
Мужем Анны неожиданно стал Ян Мещерский. Смазливая мордочка этого новоявленного супруга недаром показалась Леону знакомой! Мещерский был известным пианистом и композитором. В скромном возрасте тридцати лет он уже сколотил приличное состояние, его имя знали почти на всех континентах, эксперты мира музыки его обожали. А он, худой, болезненный, старался держаться в стороне от толпы, казалось, что его пугает все на свете.
И вот в такое существо Анна влюбилась? За него вышла замуж?! Леон тогда не сдержался и спросил ее об этом прямо. Она в ответ лишь расхохоталась:
– О да, воспылала страстью и не смогла устоять! Ты что, не знаешь меня? При чем тут бразильская мыльная опера? Я вышла за Яна замуж, потому что он попросил меня об этом.
– Да, так обычно бывает у нас, у людей: мужчина просит женщину выйти за него замуж, она соглашается!
– Он не поэтому попросил.
Ян уже много лет боролся с онкологией – с переменным успехом. Это кого угодно подкосило бы, а он еще и отличался склонностью к ипохондрии. Он вбил себе в голову, что скоро умрет, о нем все забудут, словно и не было его! Он решил, что оставит все свои деньги Анне, а уж она позаботится о том, чтобы его наследие не умерло вместе с ним. К ней должны были перейти не только деньги и дома, но и авторские права на всю созданную им музыку.
– Почему именно ты? – поразился Леон.
– Потому что у него никого больше нет во всем мире. Представляешь – так бывает.
Отец Яна умер еще до его рождения, мать – когда он был ребенком. В какой-то момент он оказался в одном приюте с Анной, так и познакомились. Ян был нервным, болезненным мальчиком, который на всех смотрел запуганным зверьком. Но Анне он поверил: даже наблюдая за ними теперь, Леон видел обожание в его глазах. Однако он любил Анну не как мужчина любит женщину, скорее, это было восхищение неким высшим существом, силой и заботой, которую обычно получают от разных людей – от матери, сестры, друга… Анна Солари была для него всем сразу, и когда она согласилась на его условия, Ян стал заметно счастливее.