Так что я все-таки довольно сильно устал от своей мыслительной деятельности, Гарси же устала от того, что так и не смогла меня совратить. Но в любом случае я же не мог покуситься на одну из подружек своего друга Мартина, ведь именно он меня предупредил о том, что сенатор Питер Малколм начал копать под меня. Ему захотелось, собрав компромат, меня заставить отказаться в его пользу и ему в руки передать весь свой фармацевтический бизнес. Вот и развернулась война за бизнес двух больших кланов. Эта война шла своей чередой в рамках американских традиций, пока сенатор не познакомился с генералом Николаем Ивановичем Терентьевым. Клановая война, в которой клан Донован, наверняка, бы победил, после этого знакомства стала приобретать темно-фиолетовые политические окраски.
Власти аэропорта Бен-Гурион вовремя подали трап к моему корпоративному Бомбардье. Взяв в руки один только атташе-кейс якобы с важными документами, я по его салону прошелся к выходу на трап. Гарси вышла меня провожать, оба пилота так и остались на своих местах в пилотской кабине. Они меня посчитали чужим, человеком не их корпорации, поэтому так холодно со мной обошлись. Гарси же меня тепло чмокнула в щеку и страстно прошептала, что обязательно позаботится о моем багаже, сделает так, чтобы его доставили бы прямо в мой номер гостиницы. При этом эта смазливая канадка даже не посмотрела в сторону заспанных геев Гриши и Джека. Весь перелет они вдвоем проспали на единственной кроватке в небольшой спаленке салона Бомбардье.
Еще из Лас-Вегаса я себе и своим будущим оперативникам забронировал приличный номер в гостинице Royal Beach. Гостиница стояла в центре приморской набережной Тель-Авива, от нее было пара десятков шагов до мора, из ее окон открывалась великолепная панорама на лазурное Средиземное море. Посещая Тель-Авив, я всегда останавливался только в этой гостинице. На этот раз в Израиль я прилетел, видимо, надолго. В этой стране буду находиться так долго, как этого потребуют мои дела по организации и проведению операции. В терминале Бен-Гуриона очередь к израильским пограничникам оказалась не такой уж большой, но минут десять мне все же предстояло в ней простоять.
Этого времени мне вполне хватило на то, чтобы осмотреться вокруг. Стоя в очередь к одному из израильских пограничников, я с удовольствием вспоминал уикенд, который так хорошо и увлекательно провел на берегу озера Инари. Вскоре я свой американский паспорт протянул на вид очень симпатичной еврейской девушке, одетой в форму израильского пограничника. Она имела чин прапорщика пограничной службы.
Прежде чем взять мой паспорт эта девчонка, настоящая израильская красотка, секунд десять меня внимательно разглядывала. Я сразу же в этом ее разглядывании заподозрил что-то неладное. К тому же мне показалось, что во взгляде этой красивой еврейской пограничницы возникло и тут же исчезло узнавание. Знать же она меня попросту не могла, мы ведь с ней никогда раньше не встречались. Всех своих девчонок, с кем встречался, я хорошо помню, так как мне приходится довольно-таки частенько им выплачивать отступные. Прапорщик взяла в руки мой паспорт, небрежно его повертела в руках, а затем она склонила свою прелестную головку и начала с ним работать. Меня снова удивило то обстоятельство, что в какой-то момент она подняла трубку интеркома и в нее коротко бросила:
– Он приехал, сэр!
При этом эту фразу она произнесла на идиш, хотя практически весь Израиль говорит на иврите. Значит, она не хотела, чтобы я ее понял! В свое время мне пришлось довольно-таки часто посещать Израиль и, обладая способностью быстро учить иностранные языки, я понимал отдельные фразы, как на идиш, так и на иврите. Я не подал виду, что понял ту фразу, которую эта прелестница произнесла на идиш, но внутренне начал готовиться к тому, что меня что-то неожиданное должно было бы ожидать в ближайшие минуты. Возвращая мне проштампованный паспорт, эта девчонка, в тот момент в ее глазах почему-то заиграли веселые зайчики, мне произнесла на хорошем русском языке:
– Дорогой товарищ, добро пожаловать в солнечный Израиль!
Недоуменно пожав плечами, я же не должен был бы знать русского языка, отправился в таможенную зону за своим баулом. До стойки с вещами и до израильских таможенников мне предстояло пройти всего лишь десять метров. На этом промежутке ранее возникшее внутреннее чувство обеспокоенности меня заставило из своего левого уха вытащить крошечный спикер и микрофон в одной капсуле. Эту капсулу незаметно для людей, толкавшихся в таможенном зале, я зашвырнул в ближайшую мусорную урну. Я не успел Линду предупредить, что срочно прекращаю с ней связь в связи с надвигающейся опасности. Как только я избавился от капсулы, ко мне вдруг подскочил молодой израильтянин с выправкой новобранца, он произнес, обращаясь явно ко мне и опять-таки на русском языке:
– Это вы господин, Варньей?! Не могли вы пройти со мной …
Я сделал вид, что не понял того, что этот израильтянин говорит, обращаясь ко мне, а продолжал следовать к стойке с вещами. Когда новобранец попытался довольно-таки грубо меня схватить за рукав куртки, желая остановить. Я начал к нему разворачиваться лицом, за время разворота я успел осмотреться вокруг себя. Ни Гриши, ни Джека поблизости не было видно! Это могло означать лишь только одно, что какая-то совместная акция правоохранительных служб Израиля и ЦРУ США проводится по отношению ко мне. В тот момент я был совершенно уверен в том, что ни Шабак, ни ЦРУ не имеют какой-либо достоверной информации, порочащей полковника Варньей! Что в этом случае я самого себя должен вести таким образом, каким американские военнослужащие обычно себя ведут в экстремальной ситуации!
– Ты, чертов ублюдок, с какой это стати ты меня хватаешь за рукав моей куртки?! – По-бычьи я проревел на своем американском языке.
И продолжая свой разворот телом, я его закончил неожиданным ударом кулака снизу в челюсть этого израильтянина. У того закатились глаза и парень бессознания, как подкошенный манекен, рухнул на пол.
Вокруг меня тут же образовалась пустота. Из-за действий арабских террористов израильтяне привыкли к неожиданному возникновению экстремальных ситуаций, и в этой ситуации действовать соответствующим образом. За годы существования своего государства они выработали своеобразную тактику поведения как для гражданских, так и для военных лиц. Сначала от возникшей опасности они хором разбегаются в стороны, чтобы самих себя обезопасить, а затем они опять-таки всем хором возникшую опасность пытаются локализовать! Нечто подобное произошло и со мной, отправив молодого израильтянина в нокдаун, я тем самым мгновенно превратился в опасного арабского радикала. Вокруг меня тут же образовалась человеческая пустота!
Затем молодые парни, по выправке они выглядели военными, но были в гражданской одежде, попытались меня скрутить и поставить на колени. Хочу вам честно признаться в том, что в свое время школы КГБ уделяли большое внимание физической подготовке курсантов, обучая их различным приемам борьбы. Помимо способности к иностранным языкам, мне очень нравилось драться. Так что физическая подготовка стала моим вторым предметом, в котором я более чем преуспевал! Сначала я разминался и разогревался, когда эти молодые израильтяне меня попытались уложить на пол или поставить на колени. Постепенно эту драку я начал превращать в нечто похожее на спортивное соревнование.
Против меня выступило шесть или семь израильтян. Кого подножкой, кого ударом кулака, я начал с каждым из них расправляться. Когда примерно пять израильтян стали корчатся и стонать от боли, лежа на полу аэропортовского терминала, то на иврите я вдруг услышал приказ:
– Всем отступить, с собой забрать всех травмированных товарищей!
Как только эти новобранцы от меня отошли на несколько шагов, то из глубины таможенного зала выдвинулись всего лишь два и довольно-таки щуплых на вид израильтянина. Они неторопливо, как бы вразвалку зашагали в мою сторону, но от них самих, от их тяжелой и уверенной поступи так и веяло угрозой! Бойцы Сайрет «Эгоэ»1 я успел подумать, когда один из этих израильтян высоко подпрыгнул в воздух, желая на меня напасть сверху, а второй, пошел в подкат. Уходя от опасности сверху, ударом ноги я все-таки умудрился отбить подкатывающегося противника. Одновременно в моей голове мелькнула мысль о том, что не все пехотные американские полковники владеют навыками спецборьбы.
Так что мне следовало бы выбрать момент и сдаться на милость этим двум израильским спецназовцам. Я только успел об этом подумать, как со спины на меня обрушилась какая-то тяжесть и я потерял сознание. В себя пришел в небольшом помещении. Прямо над собой я увидел серьезное лицо седовласого человека. Видимо, заметив, что я очнулся, этот человек улыбнулся и поинтересовался на хорошем английском языке:
– Сэр, кто вы?!
– Валери Варньей, полковник вооруженных сил США! – Ни на секунду не задумываясь, я ответил.
Но тут же поморщился от боли в затылке. Боль не была такой уж очень сильной, но это мне позволило выиграть несколько секунд для того, чтобы осознать, что именно со мной происходит. Я вспомнил красивую девчонку-пограницницу, кому-то сообщившую о моем прилете, и того урода, который попытался меня так грубо задержать, а также драку с израильскими солдатами и спецназовцами. На эти воспоминания у меня ушла всего лишь малая долю секунды, так что седовласый этого попросту не заметил.
– Извините, полковник! Видимо, наши парни слегка перестарались! Сейчас вам откажут медицинскую помощь! В тоже самое время вы не отказались бы ответить на несколько моих вопросов!
– Только в присутствии американского консула или моего адвоката! – Я ответил, продолжая морщиться от боли в затылке. – Вы меня незаконно задержали или арестовали! При этом на меня натравили своих людей, нанесших мне травмы и причинившие мне боль!
– Извините сэр, но вы сами первым затеяли драку! И в этой связи мы были вынуждены применить силу, чтобы вас остановить и успокоить!
– Я не знаю вашего чина в израильских правоохранительных органах! Поэтому мне несколько затруднительно с вами разговаривать! Я все же полковник вооруженных сил США и в этой связи прошу со мной разговаривать в вежливом тоном! Да и к тому же, если вы настоящий профессионал своего дела, то прежде чем разговаривать со мной, вам следовало бы просмотреть видеозапись всего происшедшего! И тогда вы увидели бы, как грубо со мной обошелся ваш молодчик!
Выслушав меня, седовласый вежливо склонил свою голову и, направляясь к выходу из помещения, так же вежливо произнес:
– Приму к сведению вашу информацию, полковник!
Только в этот момент я обратил внимание на то, что лежу на кровати под солдатским одеялом. Почему-то на мне не было ни верхней, ни нижней одежды! Через мгновение догадка прямо-таки поразила мою голову! Израильтяне продолжали меня в чем-то подозревать, по этой причине меня поместили в камеру временного изолятора, раздели до гола, чтобы тщательно исследовать все мои вещи. Тогда я решился на отчаянный шаг и спокойным голосом произнес:
– Йозеф, не забудьте своим подчиненным приказать, после обследования моей одежды ее постирать и погладить! Или, если хотите, то я могу вам дать одну из своих кредитных карточек, чтобы они могли бы мне купить новую одежду!
Седовласый, а это был Йозеф Коэн, один из руководителей то ли Шабака, то ли Моссада, притормозил в проеме двери, обернулся и пару секунд меня рассматривал. Затем он чему-то улыбнулся и за собой захлопнул дверь, так и не ответив на мой вопрос-оскорбление!
Практически через минуту в дверь послышался стук:
– Входите, дверь не заперта! – Несколько раздраженным голосом я ответил на этот стук.
На пороге появился настоящий толстяк в белом халате и с небольшим кофром в руках.
– Сэр, мне приказано вас осмотреть, в случае необходимости оказать медицинскую помощь! – Проговорил толстяк с интонациями военврача.
– Приступайте! – Я коротко бросил ему в ответ.
Осмотр моей головы не занял долгого времени, через пять минут доктор мне сказал:
– Варух, вас бил сильно, но аккуратно! Он даже кожи на вашей голове не повредил! Там всего лишь одна большая шишка, со временем она пройдет! Я на нее наклеил согревающий пластырь! Минут через сорок и боль пройдет!
– Спасибо, доктор!
– Честь имею, господин полковник! – Доктор мне ответил и тут же скрылся за дверью.
Находясь в одиночестве, я продолжал лежать под одеялом. Так как не мог покинуть эту чертову кровать, одеяло которой скрывало мою наготу! Ведь, наверняка, за мной ведется видеонаблюдение, операторами за мониторами могли сидеть и женщины! Мне же совсем не хотелось им себя демонстрировать голым и беззащитным! Мои размышления были снова прерваны стуком в дверь.
– Входите, черт вас всех подери, дверь не заперта!
Дверь распахнулась и на пороге показалась та самая красотка пограничница, пожелавшая мне всего хорошего в Израиле. Она была в военной форме с погонами прапорщика, а на руках несла кипу какой-то одежды. К слову сказать, эта военная форма ни в коей мере ее не портила, а наоборот подчеркивала всю женственность и обаяние ее фигуры, ее стати! В момент ее появления в моей камере меня поразила мысль о том, почему мы так любим и холим своих женщин?! Поверьте, что не только за то, что они способны нас ублажать, но и за многие другие качества. Находясь рядом со своей любимой женщиной, мужчина как бы заново рождается и начинает познавать самого себя. Перед ним открывается новый мир, которого он прежде попросту не знал!
Над проблемой взаимоотношений мужчин с женщинами я размышлял, лежа на койке и закрыв глаза. Поэтому нежный женский голосок, раздавшийся прямо надо мной, для меня оказался как бы полной неожиданностью. Я не заметил, как эта израильская красотка подошла к моей койке и обиженным голоском проговорила:
– Мне всегда говорили, что американские полковники – это истинные джентльмены! Они уважают женщин и встают при их появлении! А этот лежит себе полеживает на койке, даже глаз не открывает, чтобы на меня посмотреть!
Разумеется, я широко раскрыл глаза, всматриваясь в черты лица рыжеволосой красавицы израильтянки. Хотел было вскочить на ноги и поцеловать ее руку, но я вовремя вспомнил, что меня без меня полностью раздели. Голым бросили в койку, мою наготу прикрыв солдатским одеялом. Создалась неприятная ситуация, из нее я должен был бы выйти с мужским достоинством. С койки я легко и даже элегантно поднялся на ноги, успев по ходу дела, свое достоинство прикрыть одеялом, опоясавшимся им в своей талии.
– Мадам, мне очень приятно вас видеть в своей камере! Я польщен одним уж тем, что у вас нашлась минутка посетить бедного и несчастного узника!
– Какая камера, какой узник! После драки с пассажирами в аэропорту вас поместили в наш лазарет для пограничников до полного выздоровления! Наш доктор только что вас осмотрел и сказал, что вы совершенно здоровы и можете покинуть лазарет! Господин Йозеф Коэн на свои деньги вам купил новую одежду, так как ваша прежняя одежда слишком уж запачкалась и ее сразу же не отстираешь! Так что, господин полковник, давайте, я вам помогу одеться и провожу к выходу из аэропорта!
Внутри самого себя я почувствовал растущее уважение к правоохранительным органам Израиля. Это надо же было бы оказаться таким изворотливым человеком, чтобы, казалось бы, из полностью тупиковой ситуации выйти с таким достоинством. И зная о неумирающей любви мужчин к женщинам, он мне в знак оплаты за доставленное неудобство подослал эту трепетную лань, эту рыжеволосую красотку! Она должна была отвлечь мое внимание от того, что сами израильтяне начали свое расследование по делу полковнику Варньей и с подсказки Гриши, разумеется! Интересно, что он своим начальникам обо мне наговорил?! Ну, что ж я готов им немного подыграть.
– Валери! – Я сказал и девчонке протянул руку для рукопожатия или для поцелуя ее руки.
– Что ты сказал?! – Не сразу врубилась прапорщик, ее руки, по-прежнему были заняты кипой моей новой одежды.
– Меня зовут Валери!
– Какое красивое имя! Сразу и не поверишь, что американский полковник может иметь такое романтическое имя! – Сказала рыжеволосая девчонка и капризно фыркнула.
В этот момент она своими громадными глазищами начала выглядывать место, куда могла бы сложить мою новую одежду. Понятно было, что она от нее хотела бы избавиться, как можно быстрей, чтобы ответить на мое рукопожатие. Но я так и не дождался ее руки, нетерпеливо поинтересовался: