Так как Толкин имел баранкообразную форму, атмосфера обвивала планету не как сферическое тело – общим пузырём, а стокилометровым слоем, распределённым вдоль всей «трубы» баранки. Поэтому лучи светила пронизывали его дважды: сначала слой верхней части баранки, затем слой нижней, отчего сама центральная звезда системы с поверхности бублика в районе полюсной дыры превращалась в расплывчатое пятно, окружённое более яркими перьями гало. И это было исключительно красиво! Но ещё более захватывающим было зрелище заката, когда Свеча уходила за горизонт, и шесть его перистых обручей гасли один за другим, изменяя цветовую гамму бесшумного небесного фейерверка от изумрудного до вишнёвого цвета, пламенеющего до огненного в местах пересечений всех световых перьев.
Досмотрев закат, длившийся всего несколько минут, Иван помог экспертам выгрузить зародыш «Трилистника» вместе с 3D-принтером, пообщался с Филиппом, наконец-то почувствовавшим себя при деле, и предложил Фьоретте сделать рекогносцировку местности.
Девушка согласилась. Делать ей на поверхности планеты в общем-то было нечего. Ивану даже стало любопытно, как ей удалось уговорить капитана покинуть борт корабля. Возможно, не последнюю роль в этом сыграла позиция Шустова, объявившего Толкин «чудом природы», не опасным для исследователей. Из его речи выходило, что «Дерзкому» ничто в окрестностях Свечи не угрожает.
Катер взвился в быстро «твердеющее» небо планеты. И снова Ивану почудилось, что в полярной дыре бублика торчит призрачная заноза, словно некая ось, вокруг которой и вращался Толкин-тор.
– Фьори, у меня что-то с глазами, – сказал он, останавливая катер на двухкилометровой высоте над бороздами-каньонами, уходящими к болотам полюса.
– Подсоединись к эскулапу! – встревожилась Месси, имея в виду корабельный медицинский кванк-диагност. Все они были во время полёта подсоединены к системе охраны здоровья через сеть датчиков.
– Да нет, я в другом смысле, – виновато сморщился Ломакин. – Мне почему-то кажется, что в дыре баранки торчит какая-то прозрачная иголка.
Фьоретта вывела на экран обзора горловину бублика.
Светило уже спряталось за верхнюю часть обруча, и дыра бублика казалась мрачной воронкой без дна.
– Ничего не вижу.
– В том-то всё и дело, что когда я смотрю прямо – тоже ничего не вижу, да и атмосфера мешает, но стоит глянуть туда же периферийным зрением, уголком глаза, так сказать, и проявляется прозрачная паутинка. Причуды зрения? Или у меня какая-нибудь скрытая катаракта?
– Катаракту у тебя выявили бы ещё на базе при освидетельствовании, – задумчиво проговорила Фьоретта. – Это что-то другое. Подними-ка машину повыше.
Катер стремительно вонзился в небо на десять километров.
– Ещё выше, за пределы атмосферы.
Иван вывел «голем» в космос. Щеку мазнули лучи вынырнувшего из-за горба баранки светила.
– Замри!
Катер застыл на месте.
Фьоретта поэкспериментировала сама с собой, то отворачиваясь от прямого созерцания полярной дыры, то глядя на неё в упор, то приближая изображение дырки от бублика, то удаляя. Хмыкнула, посмотрела на пилота с интересом.
– Что? – не выдержал он.
– Надо доложить капитану.
– Ты тоже увидела?
– На грани восприятия, зрение тут ни при чём. Не струна или ось, как ты говоришь, а скорее какая-то непонятная размытость. Удивительно, что эксперты её не заметили.
– Они туда и не смотрели. – Иван подумал. – Да и мы тоже.
– Ладно, полетели на корабль.
«Голем» метнулся к «Дерзкому», висевшему над бубликом Толкина на высоте в одну тысячу километров.
6
Бугров выслушал вернувшихся разведчиков внешне спокойно.
Иван боялся, что капитан объявит его заявление домыслами, но ошибся. Бугров доверял интуиции членов экипажа и не спешил навешивать на них ярлыки фантазёров, отлично зная, к каким последствиям может привести недооценка ситуации и его слепая вера в собственную непогрешимость.
– Проверим, – только и сказал он, поглядев на Фьоретту, которая подтвердила слова пилота.
На всякий случай сначала продиагностировали систему визуального контроля пространства, датчики и камеры которой были распределены по всей обшивке корабля. Система была намного чувствительней человеческого глаза, однако и она ничего особенного не углядела. Разве что некое струение пару раз сбило картину изображения дыры, хотя компьютер корабля Эрг и отнёс этот блик к эффекту дифракции лучей света при взаимодействии верхних слоёв атмосферы Толкина внутри дыры, обусловленном быстрым вращением бублика.
Фьоретта, заинтересованная в установлении истины едва ли не больше Ломакина, задействовала весь арсенал контроля корабля, в том числе полевые сканеры и нейтринный локатор. Сканеры не помогли, а нейтринный телескоп, называемый космолётчиками «циклопом», неожиданно зафиксировал падение плотности потока нейтрино на порядок. Нет, он ничего не увидел, но впечатление складывалось такое, будто луч был чуть ли не на девяносто процентов поглощён некоей «пустотой» в центре бублика, действительно формировавшейся в «ось» диаметром примерно в двадцать километров.
– Ну, и что это за безобразие, по-вашему? – осведомился капитан Бугров.
– Это вопрос к Игорю Ильичу, – парировала Фьоретта. – Надо послать в дыру беспилотник с аппаратурой и поговорить с нашими экспертами. А Ивану надо объявить благодарность за внимательность. Если бы не он, мы бы, может быть, и не обратили бы внимание на этот феномен.
Иван порозовел под весёлым взглядом Альберта Полонски, подмигнувшего ему.
– Внимательность Ломакина – нормальное явление, – оценил слова женщины Бугров. – Выпускаем дрон.
Через несколько минут беспилотный робот класса «привидение», с виду ни дать ни взять – почти точная копия медузы, покинул борт космолёта и взял курс на дыру бублика диаметром в две тысячи шестьсот километров.
Пока он добирался до середины дыры, Бугров связался с лагерем экспедиции и сообщил Шустову о возникших у экипажа подозрениях.
– Мы начали бурить щит под нами, – доложил глава отряда, – в трёх местах для сравнения. И у нас тоже появились кое-какие подозрения.
– Держите меня в курсе.
– И вы нас тоже.
– Могу слетать к центру дырки, – предложил Филипп Каледин, занятый меньше других; он слышал переговоры начальства.
– Не предпринимайте никаких самостоятельных действий, – отрезал Бугров. – Занимайтесь своими делами. Если понадобится, мы с вами свяжемся.
Дрон добрался до центральной «оси» бублика за три минуты. Вернее – почти добрался. Внезапно что-то произошло, словно судорога передёрнула пространство впереди него, и он помчался прочь от «оси» с той же скоростью.
Иван, контролирующий полёт беспилотного робота, отреагировал командой «стоп-форсаж».
Дрон завис, разворачиваясь, разглядывая пустоту перед ним окулярами видеокамер и полевых регистраторов.
– «Вулкан»! – скомандовал Бугров. – Не боевой.
Иван подал команду включить лазер в режиме «ощупывания».
Экраны, принимающие изображения с камер дрона, остались пустыми.
– Ход!
Беспилотник снова устремился к центру дыры бублика и через мгновение оказался развёрнутым на сто восемьдесят градусов. Впечатление складывалось такое, будто совершенно пустое пространство дыры превращалось в зеркало, и пятиметровая махина массой более двух тонн отражалась от него, как луч света от настоящего зеркала.
– Ещё раз!
Иван повторил маневр, затем выстрелил из лазерного комплекса на половинной мощности генератора. Он ожидал, что луч отразится так же, как и сам беспилотник, но луч оказался выстрелом в бездну. Пустота поглотила его полностью.
– Блин!
Бугров остановил его жестом, раздумывая, что предпринять в создавшихся обстоятельствах.
– Ракета! – предложил Иван.
Дрон имел не только лазер, луч которого мог повредить катер на дальности до тысячи километров, но и ракетный комплекс «Кинжал-У» с пакетом гиперзвуковых ракет, разгонявшихся до скорости в сто «махов». Две из этих ракет несли и ядерные заряды мощностью в сто килотонн.
Однако Бугров не пошёл на этот шаг. Оружие, по его разумению, стоило применять лишь при угрозе нападения на корабль или на его катера.
– Разрешаю форсаж!.
Иван разогнал дрон до максимальной скорости в сто километров в секунду и воткнул его в пустоту пространства, словно издевавшуюся над землянами при попытках их машины пробиться в центр «бубличной» дыры.
Результат был тот же: беспилотник развернулся.
– Нужен транспорт посерьёзней, – сказал Иван. – Могу слетать на «големе».
– СРАМ! – бесстрастно напомнил Бугров.
Иван открыл рот и закрыл. Инструкция СРАМ (сведение риска к абсолютному минимуму) хотя и не пользовалась уважением космолётчиков, но предписывала безусловное соблюдение правил поддержания безопасности в экстремальных условиях, и нарушать эти правила не позволялось никому.
Некоторое время беспилотник маневрировал вокруг необычного образования, пронизывающего центр тора Толкина невидимой осью, то устремляясь к нему, то удаляясь от него. Результатом этих маневров стало определение его размеров. Диаметр «оси» приблизительно был равен восьми-десяти километрам, а длина едва ли не превышала толщину самого бублика, достигавшую трёх с лишним тысяч километров.
Отчаявшись, Иван попробовал протиснуться в центр «оси» на малой скорости, надеясь, что она реагирует только на опасно быстрое сближение, но добился лишь того, что дрон приблизился к ней на один километр ближе, после чего оказался развёрнутым кормой вперёд.
– Командир, говорю же, нужна машина помощней и повнушительней. Разрешите бросок на «големе».
Бугров помедлил, пребывая в непривычном для себя состоянии нерешительности, и в это время волна общей связи принесла голос Каледина:
– Товарищ капитан, я тут неподалёку, вижу дрон, могу подключиться к решению проблемы.
– Филипп? – удивился Иван. – Ты оставил лагерь?
– А что с ним сделается? – рассмеялся оператор группы, явно не боясь получить нагоняй. – Лагерь развёрнут полностью, техника вкалывает, опасности нет никакой, а я не хочу киснуть без дела. Виталий Семёнович, я совсем близко от «оси», разрешите действовать?
– Вот горячая голова, – проворчал Полонски. – Не сидится ему на одном месте.
– Авантюрист, – согласился кванконик «Дерзкого» с восхищением.
– Каледин, не подходите к «оси» ближе чем на пару километров! – приказал Бугров. – Мы не знаем причин явления, нужны дистанционные исследования.
– У меня «голем», а не пассажирский флайт, катер высшей категории защиты, ничего мне не сделается. Попробую подойти к границе, буду осторожен.
В глубине экранов обзора появилась искорка – аппарат Каледина. Он рванулся к центру бублика, как настоящий метеорит… и исчез!
В рубке «Дерзкого» установилась пугливая тишина.
– Не может… – тихо начала Фьоретта.
– Эрг, искать!
– Выполняю, капитан, – бархатистым баритоном отозвался компьютер.
– Ничего себе сюрприз! – выдохнул Полонски.
– Ещё один дрон! Зонды с анализаторами! Контроль «на уши»!
«Дерзкий» превратился в единую систему «глаз» и «ушей», подключая к поиску исчезнувшего «голема» все имевшуюся на борту аппаратуру. Однако шли минуты, но пространство в дыре бублик-планеты оставалось абсолютно пустым, первый дрон по-прежнему не мог приблизиться к «оси», и Каледин на вызовы не откликался. «Голем» оператора канул в небытие.
7
Исчезновение катера, ведомого Филиппом, подействовало на молодых космолётчиков не угнетающе, а возбуждающе. Все они возжаждали раскрыть причину происшествия и готовы были на любой подвиг, наперебой предлагая варианты действий, по сути сводящиеся к единственно возможному: послать к «оси» бублика спасательный отряд.
Но Бугров остался непреклонен и невозмутим.
– Встаём на боевую тревогу! – объявил он. – Все исследовательские работы временно прекратить! Экспертам вернуться на борт корабля! Оставить только автономные модули, способные работать самостоятельно!
Шустов попробовал возразить, ссылаясь на интересные результаты буровых работ, потом сдался. Через час посланный за учёными «голем» доставил всю группу на борт «Дерзкого».
Шустов заявился в рубку космолёта, покинувшего район расположения над бубликом и двинувшегося малым ходом к его дыре.
– Что вы можете посоветовать? – спросил его Бугров, раскрывший свой командирский ложемент, чтобы не выглядеть невежливым.
– Не приближаться к «оси»! – мрачно сказал начальник экспедиции, терзая свою бородку и кидая озадаченный взгляд на экран.
– Чего нам стоит опасаться?
– Я не знаю… но полученные керны и сканы интравизоров до глубин в несколько километров говорят, что породы горной цепи, где стоит лагерь…
– Договаривайте.
– Они слоистые, понимаете?
– Нет.
– Такое впечатление, будто планету лепили на 3D-принтере, слой за слоем, как блины.
Полонски засмеялся.
Бугров перевёл на него взгляд, и навигатор сконфузился.
– Извините, это нервное. Не могу представить размеры принтера.
Шустов не обиделся.
– Я тоже, молодой человек, хотя не это главное. Прослеживаются линейные структуры гранитоидов, наборы одинаковых элементов. К тому же возраст пород беспрецедентно мал – не больше шестисот миллионов лет.
– Стоп, машина! – сказал Бугров.
«Дерзкий» затормозил, продолжая контролировать всё пространство вокруг в радиусе тысячи километров.
– Иван, твой выход!
– Есть! – обрадовался Ломакин, выскальзывая из объятий своего ложемента.
– Игорь Ильич, кого посоветуете составить компанию пилоту?
Шустов в нерешительности потоптался на месте.
– Считаю, лететь надо всей группе.
– Пойдёт один.
– Тогда Ядогава… он самый опытный ксенолог среди нас.
– Думаете, понадобится ксенолог?
– Есть подозрение, что внутри «оси»… некий механизм…
– Понял, предложите Ядогаве принять участие в рейде.
Шустов исчез.
– Иван, – остановил Ломакина Бугров, – инструкцию напомнить?
– Не надо, командир, – весело ответил Иван. – Я не подведу.
Через две минуты «голем» с двумя космолётчиками устремился к пустоте «оси», где час назад исчез катер Каледина.
8
Два часа ушли на безрезультатные поиски катера.
«Дерзкий» совершил несколько оборотов вокруг невидимой «оси», не приближаясь к ней ближе чем на двадцать километров, и в конце концов подключённая к поиску в пустоте исследовательская аппаратура корабля, подчинявшаяся умелым рукам бригады экспертов, сделала открытие: «ось» существует реально!
Её невозможно было увидеть никакими приборами, никакими телескопами или датчиками полей. Границы «оси» были расплывчатыми, но благодаря беспилотникам, сотню раз окунавшимся в «невидимое нечто», были подтверждены размеры феноменального кокона. В центре дыры планетарного тора его диаметр равнялся пятнадцати километрам, а выше и ниже, так сказать, ближе к концам «оси», длина которой, вычисленная приблизительно, равнялась двум тысячам километров, он падал до десяти, пяти, одного километра, пока кокон, напоминавший по форме удлиненное веретено, не исчезал вообще, оставаясь при этом совершенно невидимым.
– Это полевой солитон, – сказал Ядогава, говоривший по-русски почти так же хорошо, как и на своём родном языке. – Внутри «оси» находится генератор поля, который и создаёт силовое поле в форме кокона.
– Что за поле? – заинтересовался слегка осоловевший Иван, устав напрягать зрение. – Радиационное? Датчики молчат.
– Не радиационное, не гравитационное и не электромагнитное. Это всё, что можно сказать.
– Я его вижу… боковым зрением.
– Вам кажется, что видите. Скорее всего, поле влияет на ход нервных процессов человека, на его психику, и ему начинает казаться, что он видит призрак. Кстати, я тоже ощущаю нечто подобное.
– Вы?! – не поверил Иван.
Японец вежливо помял лицо улыбкой.
– Я ведь тоже человек, накама[5].