Сусанна так преобразилась в лучах драгоценностей, что Кровач сначала не узнал ее отражение в зеркале. Повернувшись к нему лицом, в свою очередь, и Сусанна, освещенная восторгом, не узнала его, затрапезного, небритого, отставшего от полета ее радости где-то далеко, в тусклом мире прошлого.
– Отличная бижутерия… – Голос Сусанны был неблагодарно будничным.
Тимофей не мог отвести глаз от сваленных в небрежную кучу перстней, сережек, второго ожерелья и браслета с огромными рубинами… Голодные волчьи отсветы настораживали. Теперь-то ему была безразлична откровенная мания величия ограненных камней. Его удивляло только то, как, несомненно, музейные драгоценности оживали от прикосновений к прекрасной женской груди. Своим теплом груди вытесняли из древних бриллиантов многовековой холод одиночества. Как же они оголодали под замком в вельможных ларцах и музейных витринах…
– Я смотрю, чешская работа… Жаль, несколько старомодна…
– Ошибаешься, Малышка-Су. Камешки доподлинные.
– Брось трепаться, Кровач.
– Ей, ей!
– Держите меня… Мне плохо… – Пискнула Сусанна и бросилась мужу на шею.
– Су-си! Посмотри на меня. Это я! Я приехал… К черту побрякушки! Где твои объятья…
– Милый, прости. Ты сделал мои сны явью. Я не пойму, что со мной происходит. Я не девочка, я мать двоих детей, но не чувствую своего возраста… Это прекрасно…
Бриллианты потакали самообману женщины. Согреваясь на груди женщины, они любовались, как крепнет их магическая притягательность. В прозрачной бессердечности камушков оживала ирония избранников Вечности. Камешкам нравилось превращать обмиравших от счастья поклонниц в послушных зомби своего недоброго блеска.
Боже Всемогущий! Что ты позволяешь себе!? Сусанна всего лишь слабая женщина! Разве мне справиться с ее слабостью!? Одного взгляда на эти ювелирные цацки достаточно, чтобы сердце околдованной женщины, воскликнуло: Мое! И никакого значения уже не имело, что бриллианты чужие! Сердце женщины не интересует, как я завладел драгоценностями. Мое – и все тут! Сусанна сходит с ума! Боже! Ты оставляешь меня наедине с безумной страстью женщины обладать блеском краденых украшений…
Сусанна уже не просто любовалась безжалостным блеском камней, Сусанна Желала Камней, желала со страстью большей, чем женщина желает красивого мужчину… Один за другим она примерила перстни. Перстней хватило даже для пальцев ног. Цвет алых губ Сусанны подчеркивал внутреннее кровавое свечение рубинов. Зелень радужной оболочки увлажненных волнением глаз, радостно сочетались с глубинным таинственным мерцанием изумрудов… Драгоценные Камни были первыми красавцами на балу, устроенном классической грудью Сусанны в честь Высокого ювелирного искусства.
– Вот такой я появлюсь в театре…
– Пардон! Без штанов?
– Какой же ты все-таки… Завтра заявлюсь на работу… Надо получить отпускные… Надену вот этот и этот перстень и серьги… Пожалуй, еще вот эту скромную нитку розового жемчуга…
– Сусанна, ты самый лучший бриллиант этих украшений, но довольно, хватит играть с огнем. Будь добра, сними эти страшные цацки…
– Что случилось?
– К несчастью, мне придется… ну, кое с кем поделиться…
Сусанна обиженно захлопала пушистыми, мило завернутыми вверх ресницами.
– Я думала ты это подарил мне…
– Чудачка, естественно, все это – твое, твое… Но пойми… Попозже.
– Оставь мне поносить хотя бы вот эти старинные серьги…
– Ласточка моя…
– Не скупись, хотя бы вот этот изумрудный перстенек… По гороскопу это мой благотворный амулет. Он такой аккуратненький. Отсутствия Его и не заметят…
– Суси! Не трави душу! Тебе же будет спокойнее…
– Ах, какой же ты бяка… Лучше бы не показывал вообще.
– Душа моя! Не злись. Сними, будь добра… Я боюсь за тебя.
–Святые угодники! Какой романтический бред… Словно ты взял эти стекляшки в бою на шпагу…
– Не шути… Все-таки это настоящие бриллианты… На них столько крови… Людей убивали у меня на глазах.
– Хорошо, хорошо. Сниму, сниму я украшения… Еще немного поношу и сниму… А что, и доллары в сумке настоящие?
– И доллары – настоящие. Я разменял сотню, чтобы рассчитаться с таксистом… Прибор не кашлянул…
– Ах, милый мой аргонавт! Или Аладин? Или Капоне? А я заподозрила, – ты спутался там, на Дальнем Востоке, с мафией, и собираешься торгануть фальшивками…
Милое, когда-то ясное, открытое лицо постепенно жены покрывала теперь меловая маска полоумного величия. Сусанна стала выше ростом, изменилась посадка головы, словно бы увенчанной короной, подался вперед и чуть вверх подбородок. Даже обнаженная, минуту назад бесконечно чувственная грудь променяла свою живую соблазнительность на декоративную, прямо-таки муляжную округлость выставочного экспоната. Сусанна больше не вертелась перед зеркалом, она тупо созерцала мистическое соитие своей нежной груди и безчувственных, каменных магов Вечности…
Тимофей сглотнул противный ком, закупоривший горло. Между ним и этой нестерпимо прекрасной женщиной, бывшей женой, пролегала мертвая зона странного отчуждения.
Он потер виски, прогоняя наваждение. Он был лишним на торжествах венчания Сусанны и алмазов. Но нарушить обряд умопомрачения – не смел… Поздно. Слова бесполезны. Разве посмеет он открыть очнувшейся от самообольщения Красавице тайну уворованных украшений? Чем утешит, когда тайна лопнет? Что сможет пообещать взамен, отняв у нее первый, а, может быть, и последний Настоящий праздник очарования сердца… Нет, нет, нет! Сусанну нельзя будить, ее сердце, упав на твердь реальности, сплющится как пустой кошелек…
– Мне чудится, – бриллианты пленились моим обнаженным телом… Эти красавцы будут ревновать мои одежды… Жуткие ревнивцы! – бубнила Сусанна, надувая губки.
– Прикид – что надо. – Согласился Тимофей и поежился.
– Я принимаю подношения, мой любимый принц… Благодарю…
– А дальше что? Куда мне теперь?..
– Я возьму вас в свою свиту…
– Радость моя, Камешки никуда не денутся. Прошу тебя, давай сначала займемся любовью.
Кровач ссыпал украшения в футляр. и защелкнул миниатюрный замочек. Не взглянув в глаза замороженной очарованием жены, окунул губы в ложбинку ее трогательной ключицы… Улыбка пробуждения слабо качнула губки Сусанны.
– Что-то мне нехорошо стало. Подташнивает… Весь день ничего не ела из-за тебя.
– Ну, мать, знаешь ли! Давай-ка исповедайся, от кого понесла?
– Не то. Это Дело вчера началось… Точно в срок… Тут другое… Это колье… Не кажется тебе, что оно слишком массивное? Оно полнит меня. А что если снять некоторые подвески?..
– Су-си! – Тим постучал пальцем по спинке кровати. – Ау! Очнись, моя голубка! Не торопи события. В любой момент может явиться хозяин этих бирюлек.
– Хозяин? Ты украл? Ах, да… Тимочка. Понимаю. Если не можешь, – не рассказывай мне историю этой красоты. Предлагаю сделать меня казначеем наших сокровищ. Никто лучше женщины не сохранит семейную казну…
– Радость моя, если ты не возьмешь себя в руки, я спущу этот мусор в канализацию.
Сусанна не спешила возвращаться на землю. Лицо ее не сбросило маски зомби бриллиантов. Решительные складочки в уголках губ подчеркивали жесткость созревающего в ее голове замысла. Она подплыла к валявшемуся в прихожей сумчатому золотому тельцу, небрежно ткнула в него жеманно выгнутым пальцем.
– Тима, сколько же в твоем бауле?.. Тысячи? Миллионы?
– Некогда была считать.
– Так улепетывал… Бедненький мой…
– К тебе бежал, недогадливая моя… Довольно иронизировать…
Тимофей закипал от нетерпения. Он схватил Сусанну в охапку и стал теснить в спальню.
– Ночь коротка, бега предстоят мне долгие… Кто знает, когда еще свидимся…
– Даже так? Господь с тобой! Ты все обдумал сам? И не посоветовался…
Царапая губы о золотые завитушки колье, Тимофей покрывал ключицы жены сухими поцелуями. Нет, не все он узнал о жажде в проклятых зноем полях. Сусанна была не последним глотком счастья. Сусанна была первым, самым жгучим глотком. Трахнуть? Какое косноязычие! Он Желал ее выпить. До дна! До придонной грязи неподвластного моральным догмам оголтелого совокупления…
– Тимофей Савельевич! – сюсюкала Сусанна, кокетливо зажимая носик. – Вам не мешало бы принять ванну…
– К черту! Я так мечтал обнять…
– Обнять и тут же сбежать. – Обиделась Сусанна.
От самодовольно-кокетливого сопротивления он становился не просто яростнее, он становился самоуверенно грубым, немым, глухим, слепым и безмозглым… Тимофей задрал ноги жены…
– Ненормальный, покрывало испачкаем!
Колье ужалило левую грудь Сусанны. Тело ее резко напружинилось… Теперь не только руки ее сопротивлялись. Сусанна съежилась от боли. К холодным рубинам ожерелья на груди Сусанны добавилась горячий перл алой крови… Тимофей слизнул с груди Сусанны кровавую росу и устало отвалился на спину. Желание перегорело.
Сусанна спохватилась и торопливо стала стаскивать с мужа грязные, жеваные брюки… Наткнувшись в трусах вместо штыка на баранку, – прижалась к Тимофею и, поспешно целуя в губы, стала срывать с него вонючую рубашку.
– Не волнуйся, милый. Ты переутомился… Отдохни… Мы в два счета поставим нашего ленивца на ноги!
Тимофей уткнулся в подмышку жены, прерывисто вдохнул ее запах, недостаточно смрадный и промолчал.
– Ты пугаешь, мой хороший… Даже не подготовил… У меня внутри вес окаменело от тоски… Я так тебя хочу… Ты же знаешь, я начинаю беситься от желания, когда у меня это дело…
Рука Тимофея вяло легла на живот Сусанны, но дальше не двинулась…
– Как я тебе сочувствую, котик мой… За тобой гнались?
– Не уверен… Хотя нет, гнались, да не те… Милиция быстро вычислит меня по госномерам Москвича… Но я не убивал. Ты веришь, что я не убивал?
– Родной мой, даже мысли не было! А с милицией мы справимся.
Голос Сусанны потеплел и, волнуясь, подрагивал. Она чувствовала себя виноватой в конфузе мужа и стремилась поскорее поправить положение…
– Я зябну. Погладь мои бедра, чувствуешь, – я вся в мурашках… Ой, совсем забыла! Владик звонил! Вот дура! Милиция уже приезжала…
– Что ж ты молчишь. – Тимофей вскочил, очумело потряс головой, – Кто они?
– Я ходила покупать кисточку. – Сусанна поймала руку Тимофея и потянула к себе. – Владлен сказал – они из милиции… Не бери в голову…
Тим не придал значения беспечности ее утешений. Но что? Что он должен предпринять? Он явно не готов так вот сразу вступить в схватну. Надо что-то придумать…
Он присел на край кровати, положил ноги Суси себе на колени и стал нежно поглаживать ступни.
Сусанна любила эту очень эротичную ласку. Она закрыла глаза. Получая удовольствие, Сусанна умела делиться удовольствием. Не то слово – умела… Ее присутствие усмиряло любое волнение души. В ее присутствии чудесным образом, в мгновение ока, разрешались самые неприятные проблемы…
На минуту тревоги отстали. Тимофей стал целовать лодыжки Сусанны и не видел как брови Сусанны насупились. Лицо подернула серая дымка тревожной задумчивости…
Так было всегда, когда Сусанну подчиняла какая-нибудь слишком глубокая мысль, чреватая для нее какой-нибудь потерей… На этот раз Сусанну угнетали обширные размышления об опасности, пришедшей в ее уютный, мирный дом по стопам нашкодившего мужа. Она любила думать быстро, решения принимала еще быстрее. Но Трудности Тимофей принес неожиданные, скандачка не разрешить… Сусанна начинала раздражаться. Тимофей это почувствовал. Ступни жены перестали отзываться на ласку.
– Не хмурься, Ласточка моя. Тебе не к лицу глубокомысленное выражение…
– Ты должен немедленно скрыться. Я не хочу с тобой расставаться, но твоя безопасность важнее моего желания. Я прикинула… Поедешь к маме на дачу, поживешь немного. А завтра я приеду.
– Ни за что! Я слишком люблю тебя, чтобы размениваться на какие-то шкурные соображения…
– Ты и на меня, и на детей накликаешь беду! Давай, я спрячу деньги и уезжай!
– Пошли они все в задницу! – взъярился Тим. – Если б я был так нужен милиции, – они оставили бы засаду! Сказали завтра – значит завтра! Пойми, у них служба, это такая тупая машина. Не такая уж я для них фигура, чтобы ночей из-за меня не спать. Встану пораньше – и слиняю…
– Да? Вообще-то ты рассуждаешь логично. Обними меня, мой ангел. Ну их всех! Бояться будем потом! А сегодня праздник нашей любви! Сейчас принесу лакомства… Хочешь трюфелей? Налить шампанского?
– Потом, потом…
– Верно! Любовь и только любовь! Любовь до утра! Море любви и ласки!
Тимофей посадил обвешанную бриллиантами женщину себе на живот…
ГЛАВА 8
Исчерпав первый прилив страсти, Сусанна лизнула Тима в ухо.
– Милый, давай посчитаем доллары… Я уже придумала где спрятать. В подвале, в нашем сарайчике. Откуда им знать, что у нас есть сарайчик? Про них все забыли. Там столько хлама! Старая стиральная машина, газовая плита бабушкина, унитаз… Рассуем или закопаем! Хорошо я придумала? Умница твоя прелестная жена? Сусанна собралась спрыгнуть с кровати…
– Да, совсем забыл! Полежи, канарейка моей души. Смотрю я смотрю, чего-то недостает на твоем шикарном теле… Ожерелье такое сиротливое в одиночестве… Оно теряется в сиянии твоей красоты… Так и тянет добавить чего-нибудь такого эдакого… Смотри! Это тоже будет твоим… Нет, закрой глаза… Что-то я тебе сейчас покажу-у-у…
– Ой! Красивое или вкусное?
– Потерпи, потерпи и воздастся…
Сусанна с блаженной улыбкой вытянулась золотой рыбкой на голубом атласном покрывале… Тим отыскал в сокровищнице замшевые мешочки, спрятал за спиной…
– Птичка моя, не подсматривай!
Кровач щедро осыпал Сусанну бриллиантами с головы до пяток.
– Щекотно…
Сусанна долго, с закрытыми очами, нежилась в предвкушении, может быть, главного удовольствия этого вечера. Потом медленно открыла заранее удивленные глаза… Но стоило ей пошевелиться, и бриллианты осыпались с ее тела… Заскакали по полу голубыми зарницами… Лишь один камешек задержался в кратере пупка…
Затаив дыхание, Сусанна долго рассматривала искрящийся диамант на свет.
– Ну и как? – насмешливо поинтересовался добытчик.
– Тима, ты прелесть, прелесть, прелесть. Я так люблю тебя! Ты совершил для меня чудо… Ты настоящий мужчина! Есть ли на свете еще одна женщина, которая вот так, запросто возлежит на россыпях алмазов. Я самая счастливая из смертных… Душа замирает… Представляю, сколько ты пережил ради меня…
– Ну, это еще впереди… – Тихо заметил Кровач, но Сусанна не расслышала его пророчества…
Она скрестила по-персидски ноги, собрала перед собой камешки в кучку, зажмурилась и простерла над кучкой руки.
Сусанна ворожила. Тимофей сел осторожно рядом, коснулся губами ее шелковистого плеча, погладил умиленно по головке и стал медленно пропускать меж пальцев ее русые, удивительно текучие, длинные– длинные, густые-густые волосы. Вот наградит же природа…
– Тимочка, я прозреваю будущее. Мы плывем по каналам Венеции… На мне… Ну, тут еще нужно подумать… Платье мы сошьем в Монте-Корло. Ты в ослепительно белом элегантном костюме. Вместо твоей противной кепочки шикарная техасская шляпа… Я тебе такой подберу галстук! За-ка-ча-ешься!
– Канотье и тросточку!
– Фи, душа моя… Далее – Париж! Мы не будем томиться под испанским солнцем. Мы приобретаем приличную квартиру на Монмартре… Ты возвращаешься к живописи, я заканчиваю, слава богу, свою поэму…
– Это которая о роковой любви моряка и судомойки с камбуза? – захохотал Тимофей.
– Мой бедный профан! Меня не задевает твой плебейский хо-хо-хо! Я прощаю твое невежество. Ты до сих пор не понял, что это пламенный роман капитана дальнего плавания, а не простого матроса! И знаменитой солистки балета.
– Ну, уж! Твоя кузина Лерочка отличная танцовщица, но не солистка. А ее выдуманный поклонник такой же выдуманный капитан. И ты зря поощряешь ее выдумки, моя слезливая поэтесса. Она избрала тебя орудием своего претенциозного тщеславия. Ты пишешь заказную поэму для несостоявшейся гетеры.
Конец ознакомительного фрагмента.