– В этом благом деле вы можете сотрудничать с агентами германской разведки и борцами за независимость Ирландии, которые в последнее время начали активно искать с нами контакты. Естественно, сотрудничество должно быть строго дозированным, и лишь в той пропорции, которая необходима для успешного выполнения вашего основного задания. Обратите внимание на японских кули, которых много на Тихоокеанском побережье Америки. Мой тесть обещал нам полное содействие своей военно-морской разведки. Также в южных штатах необходимо поискать политические силы, готовые снова поднять знамя Конфедерации. Необходимо сделать так, чтобы в определенный момент Североамериканские Соединенные Штаты охватила смута. Бить, так наповал.
Я взглянул на Натали. Она внимательно слушала императора, даже рот приоткрыла. Прикажи он ей сейчас убить британского короля, папу римского и далай ламу, она сделает это не задумываясь. Действительно, со времен Петра Великого на российском троне не было столь харизматического монарха.
Увидев, что мы вникли, Михаил вздохнул и решил закругляться.
– Более точные и конкретные инструкции, – сказал он, – вы получите у вашего непосредственного начальника Александра Васильевича Тамбовцева. А сейчас я и императрица приглашаем вас на чаепитие. У нас радость. Пока вы, Николай, отдыхали на юге, подтвердилось то, что супруга моя непраздна, и вскоре она порадует наших подданных сыном или дочкой.
23 (10) августа 1904 года. Санкт-Петербург. Конспиративная квартира ГУГБ на Кирочной улице, дом 48. Глава ГУГБ Тамбовцев Александр Васильевич
Получив благословение на брак и на долгую и трудную работу в Америке, Коля Бесоев и его невеста и без пяти минут жена Натали Никитина ушли, что называется, в подполье. До момента переброски их в страну пребывания они пройдут строжайший инструктаж, тщательно вызубрят свои новые биографии, по возможности изменят внешность и потом будут переброшены в США.
А мы проведем операцию прикрытия, устроив нашей сладкой парочке «поездку» на Дальний Восток. Там, где-нибудь в Харбине, они станут жертвой нападения грабителей-хунхузов. В местных и столичных газетах будет опубликован трогательный некролог, из которого все узнают о произошедшей трагедии. Знавшие их поплачут и помянут незлым тихим словом двух замечательных людей, так рано ушедших из жизни. Жестоко? – Пожалуй, да… Но, к сожалению, такова специфика работы разведчиков-нелегалов.
Коля все это поймет, а вот как Натали? Она с недавних пор перешла под мое командование. Ее бывший начальник генерал Ширинкин охарактеризовал эту девицу как одного из лучших своих агентов.
– Александр Васильевич, голубчик, – сказал он мне, – поверьте, я скрепя сердце отдаю вам мадемуазель Натали. Она дорога мне, словно родная дочь. Но я спокоен, зная, что Натали будет работать под вашим началом. Вы не дадите ее в обиду и будете заботиться о ней так же, как о своем друге и подчиненном, штабс-капитане Николае Бесоеве.
– Евгений Никифорович, – воскликнул я, – помилуй бог! Разве я не забочусь обо всех своих сотрудниках, не стараюсь помочь им выпутаться из самых опасных ситуаций?! Поверьте, я сделаю все, чтобы эти молодые люди были счастливы. Рисковать они, конечно, будут, но это издержки наших профессий. Конечно, я могу найти Николаю и его будущей супруге тихое и безопасное местечко, но, поверьте мне, они после этого будут жаловаться на меня самому императору, а я для них навеки сделаюсь врагом. Нет, Евгений Никифорович, я не смогу так поступить. Пусть они и дальше служат России, и да хранит их Господь!
– Аминь, – ответил генерал Ширинкин и пожал мне руку.
Евгений Никифорович входил в число тех, кто был в курсе подготавливаемой мною операции, и он не будет лить слезы, узнав о «страшной гибели» молодой супружеской пары.
Сегодня же я тайно посетил Николая и Натали на конспиративной квартире, где они будут находиться до начала операции. Их двойники отправятся в путь на пассажирском поезде Санкт-Петербург – Владивосток, как только Коля и его будущая супруга под чужими фамилиями и именами сядут на пароход, следующий в Данию. Ну, а дальше у них будет все как в гаданиях цыганки: «Дорога дальняя и большие хлопоты…»
Предупрежденный по рации о моем приходе, Николай открыл мне дверь сразу, буквально через секунду после того, как я поднялся по крутым ступеням черной лестницы старого доходного дома на лестничную площадку. Он увидел меня – над дверью была установлена миниатюрная видеокамера, с помощью которой можно было заранее опознать того, кто стучится в дверь, и в случае чего принять надлежащие меры. Из этой квартиры еще можно было попасть в соседнюю квартиру, парадный вход которой выходил на Потемкинскую улицу. Что ж, удобно и безопасно.
Молодые люди не бездельничали и не предавались любовным утехам – они усиленно зубрили свои легенды. Николай был потомком знатного, но бедного княжеского рода, который после окончания тифлисской гимназии, а затем Тифлисского же юнкерского училища по первому разряду, получил чин подпоручика и был направлен на службу в Карскую область Российской империи в гарнизонные части.
Но служба в такой дыре, которой был в то время Карс, не понравились князю Амилахвари, чей род происходил от легендарного Иотама Зедгенидзе, спасшего в свое время ценою собственной жизни от страшной смерти царя Грузии Георгия VIII. Подпоручик подал в отставку и стал подыскивать себе работу, достойную его происхождения.
С началом мятежа «боксеров» в Китае отставной поручик вновь поступил на военную службу и поучаствовал в штурме Пекина в 1900 году. Он получил за это чин поручика и «клюкву» – орден Святой Анны 4-й степени. Вернувшись в Тифлис, князь встретил там девицу Надежду Красовскую, которая только-только окончила 1-ю тифлисскую женскую гимназию. С ней приключилось несчастье – во время поездки по Военно-Грузинской дороге ее родители были убиты знаменитым чеченским абреком Зелимханом Гушмазукаевым из села Харачой. Надежда осталась круглой сиротой – со своим дальними родственниками, жившими в Варшаве, она была знакома лишь заочно и не рассчитывала на их помощь.
В Тифлисе она познакомилась с князем Амилахвари, который был сражен наповал ее красотой и, не раздумывая, предложил ей руку и сердце. Надежде пришелся по душе молодой и пылкий красавец, и она дала свое согласие. Они обвенчались в Саратове, где гостили у дальних родственников мадемуазель Красовской, о чем в местном соборе Сошествия Святого Духа в метрической книге об этом событии была сделана соответствующая запись (спасибо, постарались служители Дворцовой полиции).
Потом Надежда получила через своих варшавских родственников письмо из Нью-Йорка, в котором ее кузен – сын старшего брата отца – писал, что узнал о трагедии, произошедшей с его дядей, и приглашал кузину с мужем приехать в Североамериканские Соединенные Штаты. Вацлав Красовский писал, что он владеет в Нью-Йорке небольшой фирмой, занимающейся ремонтом автомобилей. Мода на новый способ передвижения стала в САСШ повальной, но моторы – так называли тогдашние автомобили – часто ломались, и потому клиентов у Вацлава Красовского было много. Он обещал своей кузине и ее мужу предоставить работу в своей фирме. Предложение было более чем заманчивым, и супружеская чета Амилахвари, после недолгих раздумий, согласилась отправиться в Новый Свет.
Вот такова была вкратце легенда, под прикрытием которой Натали и Коля должны были отправиться в Нью-Йорк и обосноваться там, создав надежную разведсеть. Вацлав Красовский был вполне реальной фигурой. Еще в конце XIX века один из офицеров Российского Генштаба был направлен в САСШ для того, чтобы познакомиться с некоторыми тамошними новинками в области радиотехники и электричества. Там он выдал себя за эмигранта из Варшавы, бежавшего от русских угнетателей в страну «равных возможностей». Как выяснилось, «равные возможности» – это миф для простаков, и лишь считанные единицы смогли, что называется, выбиться в люди в Новом Свете. Прочих же ждала судьба разноплеменных эмигрантов, влачивших полунищенскую жизнь в трущобах Нью-Йорка и Чикаго.
Вацлав Красовский поможет князю Амилахвари и его очаровательной супруге легализоваться в САСШ и завести нужные знакомства. А помимо этого, Николай Бесоев должен стать резидентом нашей разведывательной сети, которая будет работать автономно, поддерживая связь с помощью радиостанции с ГУГБ. Он будет действовать дистанционно, лично не выходя на контакт с руководителями других разведгрупп, которые начнут работу в крупных городах Западного и Восточного побережья САСШ. Связь будет поддерживаться с помощью объявлений в газетах, а также посредством так называемых «почтовых ящиков».
У Коли будет небольшая, подчиняющаяся только ему группа «ликвидаторов», которые начнут охоту на самых зловредных недругов России. Проскрипционный список уже составлен, и во многих банкирских домах Америки в самое ближайшее время появятся вакантные должности в их высшем руководстве.
Я, как мог, постарался развеселить Николая и Натали, рассказав им несколько забавных историй из жизни знаменитых разведчиков. Они посмеялись, но, похоже, кошки все же продолжали скрестись у них на душе. Коля волновался, и я прекрасно понимал его – он боялся не за себя, а переживал за любимую женщину, прекрасно понимая всю опасность их заокеанского вояжа. А Натали просто боялась. Ведь одно дело – кратковременная поездка в ту же Швейцарию, где под надежным прикрытием она поработала приманкой для сладострастных «р-р-революционеров», которые привыкли больше болтать на митингах, чем резать глотки и валить из снайперки врагов.
А там, в Америке, все будет всерьез, без дураков. И надежда у нее будет только на Николая, который умрет, но не отдаст ее головорезам из секретных служб американских банкиров. Потому что из их лап вырваться живым вряд ли кому удавалось. Они придерживаются по жизни принципов «Мертвые не кусаются» и «Боливар не выдержит двоих».
Чтобы отвлечь Николая и Натали от нехороших мыслей, я достал из кармана флешку, включил стоящий на столе ноутбук, дождался, когда он загрузится, и вставил флэшку в USB-порт.
– А сейчас, ребята, – начал я, – хочу показать вам тех, с кем вам придется там вести дело. Так сказать, весь заокеанский паноптикум… С кого начнем?
25 (12) августа 1904 года, полдень.
Окрестности деревни Красная Горка.
Полевой лагерь сводной Тихоокеанской
бригады морской пехоты.
Генерал-майор Вячеслав Николаевич Бережной
В большой штабной палатке яблоку было негде упасть. На улице шел теплый летний дождь, и господа, а также товарищи, офицеры (это зависело от того, из какой эпохи они происходили) заполнили не такое уж и маленькое помещение из прорезиненного брезента. Если обычно в этом временном помещении на своих служебных местах находилась лишь дюжина офицеров штаба бригады в чине от полковника до поручика, не считая, конечно, меня, то сейчас здесь столпилось почти полторы сотни офицеров, две трети из которых были взводными и ротными командирами: мичманами, лейтенантами, прапорщиками, подпоручиками, поручиками и штабс-капитанами по адмиралтейству.
Часть из этих офицеров, как и я, происходит из будущего. Другие до войны с Японией служили на кораблях Тихоокеанской эскадры, при существующих на них десантных ротах. По штатам этого времени было положено иметь по две роты на корабль 1-го ранга и одну роту на корабль 2-го ранга. Помните в знаменитом фильме Эйзенштейна «Броненосец “Потемкин”» матросов с винтовками, готовых стрелять по приказу командира в бузотеров – так это они родимые. Вроде бы часть команды, а вроде и нет. Когда создавалась наша сводная бригада, то как раз эти уже существующие десантные роты, усиленные снятыми с кораблей пулеметами «максим» и пушками Барановского, были добавлены к морским пехотинцам из XXI века. Вот как раз таких офицеров-хроноаборигенов и было сейчас большинство в нашей бригаде.
Ведь все равно ни в какие десанты эти роты не ходили, а в боевой обстановке служили основой для формирования групп борьбы за живучесть. Дело, конечно, тоже нужное и важное, но восполнимое из других источников, например, за счет устаревших кораблей, которые с началом войны были поставлены на консервацию, и мобилизованных матросов с торгового флота. А десантные роты были переданы в морскую пехоту, и после весьма серьезных тренировок эта сборная солянка превратилась в достаточно грозную боевую единицу, которая, правда, в реальном бою была задействована только один раз – при захвате Окинавы. Потом был тяжелейший, выматывающий силы и нервы переход через три океана, прибытие на Балтику, торжественная встреча с участием императора и размещение, хоть и поблизости от столицы, но в таком глухом углу Петербургской губернии, что до него еще не дотянулась железная дорога.
И вот теперь все эти офицеры устремили свой взгляд на мою персону, специально собравшую их здесь для важного разговора. Напряжение ожидания в тяжелом и сыром воздухе нависло, как грозовая туча, – того и гляди под брезентовыми сводами заблестят молнии. Основания для того, чтобы собрать здесь сразу всех офицеров бригады, были более чем весомые. Например, могло поступить сообщение: «Нас отправляют на войну», или что-то вроде того…
Скинув с головы капюшон плаща, я остановился на пороге, перед этим волнующимся людским морем. Начальник штаба бригады полковник Ян Игнатьевич Квятковский скомандовал: «Господа офицеры, смирно!», и передо мной тут же, как по мановению волшебной палочки, образовался живой коридор. Разговор с ними я начал почти теми же самыми словами, что и городничий в известном всем романе Николая Васильевича Гоголя:
– Господа офицеры, я собрал вас здесь для того, чтобы сообщить вам чрезвычайно важное известие… Решением государя-императора наша сводная Тихоокеанская бригада с сего дня будет развернута в первый в России Корпус морской пехоты… Ура государю-императору, господа офицеры! – Ура России!
Ответом на мои слова было такое троекратное могучее «ура», от которого, наверное, в радиусе километра, испуганно каркая, взлетели в небо мокрые и нахохлившиеся вороны, сидевшие до того на деревьях.
Когда шквал верноподданнического восторга немного утих и господа офицеры снова стали внимательно слушать начальство и адекватно воспринимать информацию, я продолжил доводить до них текущие новости:
– Развертывание будет происходить в следующем порядке: существующие батальоны будут развернуты до бригад, роты – до батальонов, взвода – до рот. Все офицеры бригады, прошедшие аттестацию – а не прошедших аттестацию у нас нет, – получают повышение на одну ступень, как в чине, так и в должности. Рапорт о полной готовности корпуса к боевым действиям должен поступить государю до 1 мая будущего 1905 года, а сам процесс формирования должен быть завершен до 31 декабря сего года. Пополнение будем получать повзводно с кораблей Балтийского флота, Гвардейского флотского экипажа, Гвардейского и Гренадерского корпусов, начиная с пятнадцатого числа сего месяца. С целью скорейшего развертывания учебного процесса всем нынешним нижним чинам присваивается звание инструктор-наставник, а унтер-офицерский состав: квартирмейстеры, боцманматы, боцмана и кондукторы – старших инструкторов-наставников. Учить будем по схеме – делай как я. Минимум лекций – максимум действия. Основной упор будет делаться на отработку десантирования, как с больших десантных кораблей, так и с подручных средств – от мобилизованных торговых судов до шлюпок и плотов, а также на бой в городских условиях и штурм укрепленной позиции. Местом постоянной дислокации при формировании корпуса избраны окрестности Ораниенбаума…
– Господин генерал-майор, – поинтересовался начальник оперативного отделения штаба, пока еще бригады, полковник Владимир Антонович Стрелицкий, – а как быть с высадочными средствами, которых едва хватало для потребностей бригады, но будет совершенно недостаточно для корпуса?
– Видите ли, Владимир Антонович, и вы, господа офицеры, – ответил я, – дело в том, что даже государь-император заранее не знает, где будет необходимо применить наш корпус. Возможно, это будет север, возможно, Черноморский театр военных действий, возможно, даже Балтика, хотя здесь для защиты нашего побережья очень хорошо поработали российские дипломаты, закрывшие вход в это, по сути, внутреннее море, всем военным кораблям, кроме кораблей балтийских стран. Но ничто не вечно под луною, в том числе и дипломатические договоренности. Надеясь на лучшее, мы должны готовиться к худшему. Поэтому основной упор будет сделан на отработку десантирования с приспособленных для этого торговых кораблей и подручных средств. Кстати, проект большого десантного корабля вместе с соответствующей техдокументацией уже передан германским судостроителям, и они обещали выпекать таких красавцев как пирожки, по две штуки в месяц. Один им – один нам. Но на Черное, а тем более на Каспийское море их перебросить невозможно. Так что будем учиться высаживаться со всего, что плавает: с торговых пароходов и барж, с миноносцев и миноносок, с катеров и шлюпок, на любой пригодный для этого участок побережья, чтобы возможный враг даже не предполагал, где же нас ему ждать. Вам это понятно, господа офицеры?