А ты знаешь? «Знаю…» Но не ответишь? «Не отвечу.» Упрямый Ангел-Хранитель! Как и где мне найти этот ответ? «Ищите вместе.» И найдём?
Тишина в ответ.
Больше не было голосов. Внутренний голос тоже притих. И зов к урне давно не давал о себе знать.
Я сама пришла к ней. Когда было темно. И тогда я увидела других Душ… Впервые я увидела таких же, как я.
Я замерла возле своей урны.
Между могил и вдоль кладбищенской ограды проплывали Души. На этой волне можно было различить шёпот каждой, если настроиться и прислушаться. Какая-то Душа была подобна человеческому облику, какая-то представляла собой серый полупрозрачный сгусток без лица – ни рта, ни глаз не было видно. Я смотрела на них всех, но заговорить не решалась.
– Вот мы и встретились тут.
Я обернулась на голос. Передо мной была моя бабушка – та, чья урна стояла рядом. Только не такая, какой я запомнила её при жизни. Она была полупрозрачной, как и другие Души, а местами как будто выжженная – сквозные дыры сияли на тех местах. Глаза и рот были почти прозрачными. Я лишь по земной памяти узнала её образ.
– Бабушка… – Вырвалось у меня. Только была ли она мне бабушкой?
– Я тебя понимаю. Так много вопросов, и так мало ответов. – Размышляла она, рассматривая меня.
– Верно. – Кивнула я.
– Страшно?
– Нет.
– А мне было страшно! – Призналась она. – Я только спустя четыре тысячи здешних лет вспомнила день своей смерти.
Я вопросительно посмотрела на неё.
– Один земной день равен стам здешним годам. Но здесь время течёт иначе… – Шептала она.
– И я вспомню день своей смерти?
– Обязательно.
– Через четыре тысячи здешних лет?
– Это как там решат. – Она многозначительно подняла почти прозрачные глаза вверх.
– Где там?
– Там… – Повторила она.
– А ты сейчас где?
– Ещё не там. Я выбрала сложный путь… – Она быстро перевела тему. – Духи сказали, что ты спустишься. Я очень хотела тебя увидеть.
– Ты там не одна? – Удивлённо посмотрела на неё, ведь я прибывала там в кромешной темноте совершенно одна.
– С такими же, кто выбрал такой путь, как и я.
– Что это за путь?
– Когда перед тобой станет выбор, тебе расскажут.
– Одни вопросы… – Я вздохнула. – Ты мне здесь больше не бабушка?
– Я такая же, как ты. Я – Душа. Здесь никто никому никем не приходится. В конечном итоге… – Она замолчала.
Над нами сгустились серые тучи.
– Будет дождь? – Предположила я и подняла глаза вверх.
– Это тёмные Духи… Они не хотят, чтобы я говорила. Ты должна всё понять сама. – Тихо ответила она.
– А как мне тебя звать, если я захочу увидеть тебя вновь?
– Теперь я один из Ангелов в подчинении Ангела Среды. Я буду здесь в названный день по земному календарю каждую неделю. – И она исчезла.
Я осмотрелась. Другие Души оставались бродить по кладбищу. Я вернулась в свою пустоту и задала вопрос своему Ангелу-Хранителю.
Кто такой Ангел Среды? «Рафаил.» Расскажи мне про него… «Рафаил – символ высшей гармонии. Он отвечает за воздушную стихию, Запад и западный ветер, науку и знания.» А как Души попадают к нему в подчинение? «Тебе ещё рано задавать подобные вопросы…» Хорошо. А какая учесть настигает тех Душ, которые попадают к нему в подчинение? «Как и всех, кто принимает решение стать Ангелом. Только отвечать за земные грехи они спускаются по средам…» Ты же не ответишь мне, как Ангелы отвечают за земные грехи? «Сама всё узнаешь, не торопись…»
А куда мне теперь было торопиться – я не знала.
Он
Сегодня я проснулся и осознал, что она не приходила ко мне в сон.
– С добрым утром! – Услышал голос над головой.
Резко подскочил.
– Чёрт! Нельзя так пугать! – В сон не приходила, зато в реальности не заставила себя долго ждать. – Ты была здесь всю ночь?!
– То же мне, удовольствие. – Мира закатила свои тёмно-карие, почти чёрные, глаза. – Только пришла.
– Чтобы порадовать меня ответами? – Понадеялся я, вылезая из-под одеяла.
– Это вряд ли. Ответы будем искать вместе. – Заключила она.
– Славно! – Я ушёл в ванную и крикнул уже оттуда, закрывая за собой дверь: – Я буду принимать душ. Голый. Просьба не подглядывать.
– Не очень-то и хотелось, – прилетел мне ответ.
Я вышел из ванной, прикрытый только полотенцем на бёдрах.
– Оценила твои формы. Задница неплохая. Ходишь в спортзал? – Ехидно улыбалась Мира, накручивая свою полупрозрачную прядь рыжеватых волос на палец.
– Я так понимаю, для тебя не существует закрытых дверей? – Не сомневался, что она не упустит момент.
– Не-а. – Подмигнула мне она. – Чем ты занимаешься днями?
– Год назад открыл свой салон контактных линз и очков. С нуля.
– Хвастаешься?
– Отвечаю на твой вопрос.
– Год назад? Сколько же тебе? Чуть больше тридцати? Всю жизнь к этому шёл? Почему не раньше? – Вопросы из её уст сыпались, как песок в песочных часах: песчинка за песчинкой.
Я встряхнул мокрой головой, надевая рубашку и брюки.
– Мне тридцать пять. Я не помню три года с 31 до 34. У меня амнезия. До неё я держал этот бизнес. Чем я занимался три выпавших года – не помню. Поэтому открыл с нуля.
– Ого! – Мира, по-моему, была удивлена. – Я тоже не помню. Но только один день. День своей смерти.
Теперь моя очередь удивляться:
– И никто не может тебе рассказать?
– А тебе?! – Фыркнула она, недовольная моим вопросом.
– Никто. Я никого не помню из тех трёх лет. А до того времени – никого не осталось в живых. Родители умерли. Друзей не было.
– А женщина?
– Я её не помню.
– Бизнес-партнёры…
– Я вёл бизнес один.
– Соперники, в конце концов! Соседи. Хоть кто-нибудь! – Мира злилась, лампочки в квартире мигали.
– Сильная у тебя энергетика. – Заметил я.
Она замолчала и успокоилась – свет тоже выровнялся.
– Я искал. А меня не искал никто. Я был отшельником…
– Всё это очень странно.
– Не страннее, чем твоё присутствие здесь. – Я почти собрался. – Мне нужно съездить в офис.
– Я с тобой. – Заявила она.
Я не стал перечить ей.
И мы вместе вышли из квартиры.
– Это твоя квартира или съёмная? – Когда мы зашли в лифт, спросила Мира.
– Съёмная. Свою я продал. Нужны были деньги на лечение после амнезии. – Я мог отвечать ей, пока в лифте были только я и она.
– А что говорят врачи?
– Что я пережил какое-то сильное эмоциональное потрясение.
Лифт открылся тремя этажами ниже и в него зашла пожилая женщина с собакой. Пёсик съёжился в углу лифта и стал скулить, уставившись туда, где стояла Мира.
– Смотри! Животные на самом деле видят и чувствуют таких, как я.
Я почти не дышал, пока лифт не открылся на парковке. Получается, её видел только я?!
Пожилая женщина подхватила дрожащего и скулящего пекинеса на руки и спокойно ушла к своему старенькому форду.
Я же смог прийти в себя только когда сел за руль своего автомобиля.
– Разве у человека, потерявшего память, не отбирают права? – Мира заняла место рядом с водителем. Перед ней даже не пришлось открывать дверь.
– Я пересдавал. И у меня частичная потеря памяти. Как водить я помню. – Я положил руки на руль.
– Ты чего трясёшься? – Мира наконец заметила моё испуганное состояние.
– То есть, тебя вижу только я и животные?
– Видимо, так. – Мира пожала плечами.
Я завёл машину, и мы тронулись с места. Несколько минут мы оба молчали.
– Я, конечно, уже мертва и мне это не навредит, а вот тебе авария память не вернёт. – Тихо заметила Мира.
Я ловко выворачивал руль и петлял между другими автомобилями.
– Расскажи мне, что там… – Я проигнорировал её слова, не снижая скорость.
– Есть два нюанса. Я сама ещё толком ничего не поняла. Это первое. И что-то мне подсказывает, что я не должна говорить об этом с тобой. Это второе.
– Что-то? – Я следил за дорогой. Не смотрел на Миру, только слушал.
– Кто-то.
– И кто же?
– Ангел-Хранитель.
После этих слов я перевёл на неё удивлённый взгляд:
– Они… существует?
– Естественно!
Пока мы подъезжали к офису, я не проронил ни слова. Мира тоже молчала.
Мы с Мирой прошли через зал, где были выставлены на продажу линзы и очки.
Меня окликнула Наталья, продавец-администратор:
– Марк Александрович! – Она вылезла из-за стойки и бежала ко мне через весь зал в своей узкой юбке и на тонких шпильках.
– Интересно, она не запутается в своих ногах и даже не упадёт?! – Комментарий Миры вызвал у меня смех.
Я, едва сдерживаясь, поприветствовал Наталью:
– Добрый день. Что-то случилось?
– Вас не было на месте три дня. Вы в порядке? – Наталья коснулась моего локтя.
– С каких это пор секретутки обращаются к начальнику с такими заявлениями?! – Мира опять вставила свои пять копеек. – Ты с ней спишь?
– Нет! – Вслух выпалил я.
– Не в порядке?! – Удивилась Наталья.
– Это я не…
– Ага, скажи, что не ей. В пустом то зале! —Мира продолжала смеяться.
– Я в порядке, Наталья. Вернитесь на рабочее место. Я буду у себя. Но меня не беспокоить. – Я быстрым шагом отправился в свой офис.
Мира шла за мной.
– Глаза разуй! Или купи себе свои же линзы. Она так и излучает феромоны, призывающие тебя к сексу.
– Ты можешь не ставить меня в неловкое положение!? – Сквозь зубы шёпотом ответил я.
Когда мы вошли в кабинет, я закрылся на ключ изнутри.
– Я правду говорю. А если правда ставит тебя в неловкое положение, это твои проблемы.
– Мне нужно заполнить отчёты и проверить документацию. Можно я буду делать это в тишине?!
– Конечно-конечно! – Мира забралась в дальний угол моего стола и села в позу лотоса, изображая медитацию.
Я не прокомментировал её действия, уткнувшись носом в бумаги.
– А где ты был эти три дня?
– Я же попросил!
– Ответь, и я замолчу…
– Ночью страдал бессонницей, а днём отрубался и проваливался в сны, о которых ты уже знаешь.
– А девушка переживала…
– Ты при жизни тоже была такой сарказматичной?!
Она замолчала. А я смог спокойно поработать, пока она о чём-то думала, что-то вспоминала.
Глава 3
Она
Какой я была при жизни?
Я сидела в дальнем углу его рабочего стола в позе для медитации и размышляла. Эту позу я знала из земной памяти. Когда я была человеком, часто уходила вглубь себя, таким образом пытаясь отключиться от земных проблем. Находила ли я там истинную себя?
Внутренний голос сейчас подталкивал ответ – нет, не находила. Чтобы познать своё «я», нужно оторвать свой дух от тела. Что, собственно, и происходит со мной сейчас, после смерти.
Почему я не помню день своей смерти? «Обычно это происходит очень резко. Дух не сразу осознаёт, что покинул тело. И последнее воспоминание стирается, как будто его и не было.» Бабушка сказала… «Ты виделась с бабушкой?!» Я выходила к своим останкам. Ночью. «Не делай больше так, пока не получишь больше ответов!» Почему? «Тебя могут… обидеть. Более древние Духи.» Ладно… Расскажи мне про здешние года. «Один земной день – это сто твоих летаний. По земному – лет. Но они тянутся здесь не так долго. А очень быстро…» Как секунды. «Быстрее! На земле нет этому определения.» Сколько земного времени прошло со дня моей смерти? «Чуть больше года…»
Я опешила. Не думала, что так много времени прошло на земле. Мне казалось, я умерла пару дней назад.
Почему я не помню свои поминки!? Ни девять дней, ни сорок… «Это не столь важно здесь. Ты всё вспомнишь. Постепенно. В нужное время.» Что ждёт меня дальше? «Не торопись с этим вопросом!» Ладно. Когда я тебя увижу? «Когда будешь готова.» Ещё не готова?
А в ответ тишина. В моей пустоте я снова одна. Наедине со своими вопросами.
Я вспомнила то время, когда готовилась к своему рождению. Меня, как пассажира, подселили к моей земной матери и прошептали: «Через двадцать восемь тысяч летаний у тебя будет новая жизни!» Я родилась 8 мая 1994 года.
Теперь я вспомнила все те двадцать восемь тысяч летаний – девять земных месяцев. Мой Дух постоянно летал с земной матерью, которая носила меня. Мой Дух и два Ангела-Хранителя – её и мой. Один защищал её, второй, соответственно, меня. Только я их не видела, ощущала их присутствие и слышала, но не видела.
Я вспомнила каждое слово, которое мама мне говорила. Я помню земные часы мучений и страданий, которые она пережила прежде, чем я родилась. Я помню, как увидела свет и услышала голос: «Добро пожаловать на землю, Душа!» Это был голос Создателя, я не сомневаюсь. Голос Духа, который объединяет в себя все Души и все другие сущности…
– Эй? Ты всё ещё здесь? – Голос Марка звучал как будто издалека, из длинного тоннеля.
Я вынырнула в его реальность:
– Здесь.
– А куда уходила? Я уже полчаса как освободился, а тебя не дозваться.
– Неважно. Какие у нас планы?
– Думаю, стоит разузнать о твоей смерти. С кем я могу поговорить о тебе?
– С мамой.
– Ты к ней привязана?
– Была?
– Сейчас.
– Нет. – Коротко ответила я и дала понять, что продолжать об этом не стоит.
– Нуу… тогда поехали к ней.
Мы вышли из его кабинета.
– На что спорим, что твоя секретутка опять вставит свои пять копеек?! – Мне, действительно, нравилась его реакция, когда я говорила о ней в таком тоне.
– Мирррра! – Марк протянул букву «р» в моём имени. – Она продавец-администратор. Мы не спали. Не спим. И не будем спать. Точка.
– Бедная девочка… – Не скрытый сарказм сочился из меня, как водопад. – Ей так хочется!
– Ты невыносима!
– Марк Алекс… – Наталья не успела договорить.
– Что ещё? – Марк оборвал её на полуслове.
– Я просто хотела… – Замялась она.
– Чего ты злишься? – Я поддевала его.
– А ты помолчи!
Девушка испуганно вытаращилась на него.
– Можно я объясню ей? – Мне нравилось это замешательство.
Марк уже шёл к выходу:
– Тебя слышу только я!
– Точно. Я и забыла.
Мы сели в машину. Теперь мне не нужно дожидаться, чтобы передо мной открыли дверцу.
– Адрес?
Я продиктовала.
– Ты тоже была одиночкой?
– И не жаловалась на это. – Заметила я.
– А мужчина был? Сколько тебе было лет? – Теперь Марк занял позицию интервьюера.
– Двадцать три. – Первый вопрос я намеренно оставила без ответа.
– Пора и замуж.
– Где это прописано?
Марк ничего не ответил.
И правильно. Меня живую то переубедить в чём-то было очень сложно. Сейчас же, думаю, это вообще невозможно.
Мы подъехали к моему дому. Кажется, ещё вчера я выходила из него. Человеком.
– Скажешь, что мой давний друг. Узнал о том, что меня не стало, только сейчас. Приехал выразить свои соболезнования. – Консультировала Марка я.
Нам открыли входную дверь.
Я замерла:
– Эээ… – Протянула я. – Это не моя мать.
– Здравствуйте. – Не растерялся Марк.
– Чем могу вам помочь? – Учтиво улыбнулась не знакомая мне женщина.
Марк был из тех мужчин, которые, даже того не хотя, умели привлечь женское внимание, незнакомка улыбалась ему во все тридцать два зуба.
– Мою мать звали Лариса Николаевна. – Предупредила я.
– Могу я поговорить с Ларисой Николаевной? – Повторил за мной Марк.
– Она продала квартиру полгода назад. – Ответила женщина, слегка расстроившись, что этот мужчина не по её душу.
Мы оба – и я, и Марк – опешили.
– Да уж. Теперь мы не узнаем о моей смерти. – Промямлила я.