Не желая выпускать Долина из виду ни на минуту, Артур снова вызывает водителя и решает отправиться в клуб как есть, не переодеваясь. Благо, Женя никогда не отказывается от сверхчасовой работы. Он ведёт машину осторожно, не торопится, соблюдает правила. Долин достаёт сигару, предлагает Волкову. Артур отказывается и с трудом сдерживается, чтобы не скривиться. Машина пропахнет этой пусть и дорогой, но гадостью. Гораздо приятнее ощущать едва заметный след дерзких духов Забавы.
Машина останавливается, Женя оборачивается, уточняет планы. Волков кивает:
– Свободен.
– Вы уже сегодня это говорили, – иронично замечает водитель и добавляет: – Телефон со мной. Буду нужен – звоните.
И подозрительно косится на гостя. У Жени хорошая интуиция, именно потому он ни разу не попадал в аварии. За миг умудрялся тормозить, и сам не мог сказать, что его побудило сделать это. А в следующее мгновение либо выскакивала на встречку машина, либо из-за угла вылетал неуправляемый автомобиль.
Волков хлопает Евгения по плечу и покидает автомобиль, за ним к глухой металлической двери следует Долин. Артур на ходу звонит владельцу клуба, и двери распахиваются перед гостями, словно ворота в иное измерение. На мужчин обрушивается громкая музыка, всё внутри начинает содрогаться от басов, в глазах мелькает свет прожекторов, а в нос ударяет смешанный дух разгорячённых тел, неутомимого безумия и жажды приключений.
Администратор Николай провожает дражайших гостей в вип-зону, по дороге машет длинноногим полуголым девицам, и перед мужчинами уже возникают напитки, а на диванчиках, призывно улыбаясь, располагаются едва одетые танцовщицы. Алексей тут же приглядывается к той, кому кивает Волков. Как всегда, Долину нужно то, что само идёт в руки Артуру. Так повелось ещё с юности. И, похоже, аппетиты друга только растут, поэтому положить конец холодной войне можно лишь открытой атакой.
Тщательно подготовленной и продуманной, чтобы у врага не было ни малейшего шанса, а это архисложно, ибо Волков имеет дело с очень хитроумным противником. Настолько изобретательным, что смог развалить сильнейшее объединение. Несколько компаний при этом перестали существовать, часть едва сумели выплыть. Но хуже всего, что Долин пытался подвести концы к Волкову. И если бы Алексею это удалось, то не смог бы спастись никто. Артур вытащил часть объединения из кризиса лишь за счёт своей репутации и железного характера. О том, какой ценой далось избавление, Артур старался не думать. Этот долг ему никогда не отдать.
Он тянется к столу и берёт стакан, опрокидывает выпивку. Не ощутив вкуса, косится на Долина, на коленях которого, раздвинув ноги и тихо постанывая, уже сидит та самая танцовщица. Руки мужчины бесстыдно орудуют под её коротеньким платьишком, и Волков видит, как пальцы Алексея проникают в лоно девушки. Щёки танцовщицы розовеют, глаза закрываются, а тело выгибается от желания. Волков усмехается: настоящего ли?
Долин, не отрываясь, смотрит на друга, будто играет на живом инструменте для него. Но Волкову не нравится это безвкусное исполнение. Ему хочется прогуляться и немного отдохнуть от двуличного соперника. Извинившись, он покидает вип-зону, бредёт, не глядя куда. Думает о том, что до сих пор, несмотря на крайнюю осторожность Долина, удавалось вести его по ложному следу, но стоило это немалых усилий. И сейчас, когда вот-вот произойдёт катарсис, так хочется отвлечься от мозгодробительных игр и провести день как обычный человек. Или ночь.
Волков замирает у двери и, оглядывая её, хмурится: похожа на ту, куда привела его Забава в ту ночь, когда он подарил ей яркий оргазм, а она отблагодарила метким ударом. Благо между ног уже почти не болело. Возможно, он готов к новым… приключениям. Артур ухмыляется и заходит в тёмную комнатушку. Разумеется, он не думает, что Забава смиренно ждёт его здесь, но так приятно окунуться на мгновение в ту ночь. Хотя бы в воспоминание.
Глава 5
Разумеется, пришлось тащить их в клуб! А куда ещё вести подвыпившую подругу и приятеля, который свалился на голову? Я откидываюсь на спинку диванчика, ощущаю якобы случайно оказавшуюся здесь руку Дэна, морщусь и встаю.
– Я на танцпол.
Диана улыбается и, наполняя бокалы, игриво косится на Дэна. Тот сжимает челюсти так, что видно желваки, и тоже поднимается.
– Отличная идея.
– Да чтоб вас, – ворчит Диана, осушает бокал и говорит обречённо: – Танцевать так танцевать.
Мы пробираемся на танцпол, и я, чувствуя на спине горячую ладонь Дэна, передёргиваю плечами. Разворачиваюсь и шиплю:
– Хватит уже.
– Забавка, она меня хочет, – жалуется Дэн. – Это называется «сексуальные домогательства».
– Ну так вали обратно в свою Америку, чего прикатил? – сержусь я. – Видеть тебя худшее из зол.
– Да разве не понимаешь, – он обнимает, шепчет на ухо: – что я ради тебя приехал?
– Да чтоб тебя. – Наступаю ему на ногу так, что Дэн вскрикивает. Киваю на поникшую Диану: – Она тебя не съест. А я точно прибью!
Разворачиваюсь и пробираюсь сквозь толпу без цели, просто не хочу видеть Дэна. И не хочу, чтобы меня видели с ним. После случайной встречи в клубе с Волковым я должна быть осторожна. Столько сил потрачено на то, чтобы отомстить тому, кто уничтожил моего отца, и вот сейчас, когда мечта моя вот-вот сбудется, появляется Лебедев. А ведь должен сидеть за океаном. Идиот! Разве Дэн не понимает, что ему конец, если его заподозрят в связи со мной?
Оставить его с Дианой и сбежать? Да, так лучше всего. Вот только бежать мне некуда: друзья просто вернутся домой и вмиг найдут. И тут вспоминаю про комнатку, в которой целовалась с Волковым. Там я могу скоротать ночь, не боясь, что кто-то найдёт. Мишки и его друзей сегодня в клубе нет, а больше никто не знает, как открыть хитрый замок.
Прохожу в темноту, скидываю туфли и с удовольствием потягиваюсь. Запинаюсь обо что-то, шарю перед собой. В тусклом, проникающем через приоткрытую дверь свете замечаю железные ножки и перекладину с мягким матрацем. Похоже на короткую кушетку. Улыбаюсь: вот и кровать! Мишка молодец, наконец позаботился об этом. Только вот лучше перестраховаться. Достаю из сумочки влажные салфетки и тщательно протираю дерматин. Ну вот, теперь можно ложиться, не боясь что-то подцепить. Остаётся запереться.
Иду к двери, но та неожиданно распахивается, и передо мной вырастает тень. Я вижу лишь силуэт, а человек смотрит на моё лицо.
– Вот это сюрприз!
Узнаю голос и холодею от ужаса. Опять попалась! От безвыходного отчаяния пытаюсь повторить трюк, но босс отскакивает от меня.
– Не-а, – смеётся. – Второй раз не попадусь.
И меня накрывает темнота. Сердце от растущей паники бьётся так, что сейчас, кажется, вырвется из груди, ладони потеют. Босс меня запер, а сам где находится? Надеюсь, что снаружи. Ощущаю руку на своей талии и вздрагиваю: нет, он здесь! Волков притягивает меня к себе, впечатывает моё тело в своё, словно в камень. У меня сбивается дыхание, бёдрами чувствую явное желание босса.
– Я же вас ударила, – нервно говорю. – Уже всё прошло?
– Я согласен проверить, – отвечает хрипло, – с тобой. Мне кажется, это справедливо.
– Нет, – отталкиваю его, пытаюсь освободиться. – Отпустите меня!
Руки слабые и дрожат, голова кружится: я совсем не хочу, чтобы он меня отпускал. И от этого становится противно на душе. Я же ненавижу Волкова. Да, ненавижу. Ненавижу! И… я его хочу. С тех пор как увидела ещё девчонкой, когда ещё не знала даже, как целоваться, но уже пропала.
Ещё тогда, пять лет назад, в нашем доме, он уверенной походкой вошёл в кабинет моего отца, такой красивый и сияющий молодой человек. Остановился возле большого стола из красного дерева, но продолжал топтать моё сердце. Я же стояла за тяжёлой бархатной занавеской, где спряталась от противного приставучего сыночка Лебедевых, с которым отец приказал поиграть, сбежала от плаксивого Дениски.
Пряталась сама, а потеряла своё сердце. Отдала его чудовищу, который через несколько лет после того чудесного мгновения погубит бизнес моего отца. Увидев его, я в панике сминала тяжёлую ткань и сдерживалась, чтобы не выскочить и не закричать от ревности, потому что за мужчиной моей мечты в кабинет вошла женщина. Бесстыдно молодая, – лет на пять старше меня! – безумно красивая и отчаянно дерзкая. Она с улыбкой подошла к Волкову и впилась ему в губы таким поцелуем, от вида которого у меня опалило щёки.
Как же я мечтала, чтобы руки Волкова задрали моё платье, а не юбку разряженной красотки, на которой даже белья не было. Артур рычал, кусал её белую шею, оставлял отметины на нежной коже, впивался жадными поцелуями в алые губы. Я видела, как двигалась его рука под её подолом. Что он делал, я узнала лишь позже, а в тот день, едва дыша, наблюдала, как девушка выгибалась и громко стонала, будто ей было больно, но при этом смотрела на Волкова так, что мне хотелось её убить.
Я едва стояла на ногах, голова кружилась, а внизу живота росла странная горячая боль. Наверное, я упала бы в обморок, но за дверью раздались голоса (меня искали), и парочка быстро отпрянула друг от друга. Девушка поправила платье и медленным движением с очаровательной (до противного) улыбкой вытерла с губ Волкова следы алой помады.
В тот день у меня пошли месячные, и изменилось всё. Я начала по-другому дышать, я начала по-иному говорить и двигаться. Потому что я влюбилась. Мечтала ночами, писала стихи и трогала себя там, где ласкал блондинку Волков в тот день. Мне говорили, что я превращаюсь в красавицу, и я мечтала, что в один прекрасный день во время приёма гостей в нашем доме Волков приведёт в кабинет отца меня…
Но сказка закончилась, мечта разбилась, принц обернулся чудовищем, а я стала никем. Бесправной тенью с искромсанным сердцем, нищей бездомной, которая выжила лишь благодаря верным друзьям по колледжу. Пришлось зарабатывать деньги танцами и спать на полу у Мишки, слушая его стоны под очередным любовником.
И всё из-за этого чудовища, руки которого сейчас ласкают меня там, где я всегда мечтала ощутить их.
Надо оттолкнуть его, ударить, убежать, но я лишь стою и словно в эйфории вдыхаю запах дорогого коньяка с лёгким оттенком сигары. Ощущаю за ним приятный аромат мужского чистого тела и просто таю в руках Волкова. Он времени не теряет, задирает мою юбку, проникает пальцами под трусики. Я ненавижу сейчас и себя тоже, потому что хочу большего.
Облокачиваюсь на спину и, постанывая от удовольствия, растекающегося горячей лавой по моим жилам, беззвучно шепчу его имя. Она так же делала, та блондинка. Я потом узнала, что она никто. Говорили, что эта красивая девушка лишь чья-то незаконная дочь. Мало того – шалава, которая спит со всеми подряд. Я ненавидела её ещё сильнее, потому что она предала моего Артура, и одновременно обожала её за это. А сейчас я на её месте и не могу с него сойти. Теперь я никто и, как последняя нимфоманка, готова раздвинуть ноги.
Быстрые пальцы Волкова терзают мои влажные складочки, проникают между ними, вторгаясь в меня, пронзая вновь и вновь. А у меня от волн удовольствия, которые прокатываются по телу, дрожат колени и прерывается дыхание. Нет, я не девственница, но словно снова стала ей, а тот парень, с которым я «изменила» Артуру в отместку за его предательство, Волкову даже в подмётки не годится. Три минуты на заднем сидении автомобиля, а затем я неделю не выходила из подъезда одна, носила в сумочке шокер. Всё потому, что парень никак не мог взять в толк, что сердце моё мне уже давно не принадлежит, а потому не могу я отдать его кому-то другому.
Я цепляюсь за рубашку Волкова и, содрогаясь в спазме яркого оргазма, жалобно постанываю. Эта сладкая пытка не прекращается, и, казалось, я умираю, чтобы вновь воскреснуть, вновь желать, вновь хотеть большего. Мне уже всё равно, что сделал этот человек, и плевать на месть. Сейчас, когда нас свела затейница судьба, я принадлежу ему и хочу получить как можно больше в этот миг, потому что завтра мир рухнет. А я стану преступницей.
Притягиваю Артура за шею, шепчу:
– У тебя есть презерватив?
Мне ни к чему попадать в тюрьму беременной. Тем более что отец возможного ребёнка тоже будет отбывать свой срок. Волков смеётся мне в губы, вкладывает в мои пальцы несколько гладких плоских квадратиков. От предчувствия сладкого безумия у меня ёкает сердце. Забывая про гордость, говорю:
– Только попробуй не использовать хоть один. Откушу нечто стратегически важное!
– Хищница, – хрипло смеётся он и опрокидывает меня на кушетку.
Я вскрикиваю и ощущаю жадные горячие губы Артура на щеках, веках, губах. Он будто желает высосать из меня саму жизнь, целует так жадно, так неистово, что перед глазами у меня уже пляшут разноцветные круги, а лоно вспыхивает желанием снова и снова. Горячее переплетение тел, треск срываемой одежды, низкий гул басов тревожит стены вибрацией. Я схожу с ума и растекаюсь от терзающих ласк, взрываюсь пиком наслаждения и тут же снова завожусь. Кажется, Волков хочет моей гибели, потому что я уже скоро не выдержу потока наслаждения, разрывающего все клеточки тела. Я снова умираю, чтобы возродиться.
Попалась! Волков и представить не мог, что Забава окажется здесь. Как же чертовски приятно видеть её испуганное лицо, расширившиеся глаза, приоткрытый ротик. Как и в первую встречу, её стройное гибкое тело не скрыто невзрачными тряпками. Насколько можно рассмотреть, на ней нечто ультракороткое и вызывающее. Но как бы Волков ни хотел полюбоваться Забавой, насладиться ею он желает сильнее. И не может упустить удобного случая. Вталкивает её в комнатку и захлопывает дверь. Звуки музыки словно отрезает, слышно лишь дикие вибрирующие басы и прерывистое дыхание девушки. У Волкова член встаёт колом только от звука её дыхания! Он так заводится, что едва сдерживается, чтобы не взять её сразу.
Но удивительная взрывоопасная крошка достойна того, чтобы с ней обращались бережно, да и Волкову не стоит чересчур увлекаться после травмы, ей же и организованной. Артур приникает к её рту и упоительно наслаждается вкусом поцелуя, сминает рукой попку, прижимает податливое тело к своему готовому к подвигам члену. Забава стонет так, что по коже Волкова прокатывается волна колкого нетерпения.
Такая отзывчивая! Волков поглаживает складочки под трусиками, а девушка уже содрогается от оргазма. А ведь он только начал! Волков прижимает тело Забавы к кушетке, приникает к губам девушки. Как же сладко её целовать! Она отвечает с упоением, но совершенно неумело. Даже мелькает мысль, а не девственница ли она. Но Волков вспоминает, как девушка выглядела в свете софитов, когда он впервые увидел её танцующей, практически отдающейся при всех какому-то парню, и отбрасывает эту мысль. Так не извиваются те, кто не знал мужчины.
Сминает её лоно, терзает уже более настойчиво, требует раскрыться перед ним полностью, и Забава подчиняется, разводит ноги, хотя дрожит. От страха или возбуждения? Стон, который слышит Волков убеждает, что от второго. Тихий шёпот, похожий на дуновение ветра. Она его имя произносит? Просит? Нет, умоляет. Напоминает про презервативы? Да на входе их пихают во все карманы десятками! Может, не всем, а только вип-клиентам – неважно. Важно лишь то, что прекрасное и отзывчивое тело дрожит от нетерпения, а губы девушки просят его, зовут.
Темнота, в которой Волков почти ничего не видит, лишь раззадоривает его воображение и окрашивает удовольствие в такие яркие тона, что каждое прикосновение, как касание оголённых проводов, пронзает каждый нерв, будоражит и пропускает через тело дрожь наслаждения.
Волков переворачивает Забаву так, чтобы она лежала на кушетке животиком, приспускает брюки, легко расправляет на члене презерватив, и, наседая на девушку, проводит головкой по влажному лону. Пальцами ощущает, как раскрываются лепестки средоточия женственности, как зовут его вторгнуться в тесную норку, насладиться волнами удовольствия от каждого толчка. И Волков тихонько осторожно проникает в тело девушки.
Забава ахает и боязливо отодвигается, но Волков, рыча, сжимает ягодицы девушки, вторгаясь всё глубже. Она испуганно кричит, просит отпустить, шепчет, что он слишком большой. Но Волков находит пульсирующий бугорок клитора, и Забава вздрагивает. Толчок и поглаживание центра женского удовольствия, и крик девушки из протестующего перерастает в требовательный.
Волков не заставляет себя просить, насаживая её на себя снова и снова, проникая всё глубже, вырывая стон всё слаще. Наращивая темп, вбиваясь в женское тело всё яростнее, он сжимает руками талию Забавы, замирает на миг в бушующем океане пика наслаждения, слышит жалобные всхлипы девушки, ощущает, как лоно её сжимает член затухающими спазмами оргазма. Медленно и неохотно выходит из неё, но не отпускает.