– Потому что я ее спросила, – растолковала девушка, так и продолжавшая протягивать руку к нему, и повторила приглашение: – Раз все равно ничем нельзя успокоить ваше состояние, вы ничего не теряете, если попробуете то, что я хочу вам предложить.
– Нет, не теряю, – согласился Марк, но предупредил: – Когда боль становится совсем…: – Он запнулся, не зная, какое дать определение: –… тяжелой, это не очень красивая, скорее даже физиологически отталкивающая картина. Всякое бывает.
– Ничего. Я не стану вас конфузить. И если у нас не получится вам помочь, мы прекратим эксперимент до того, как все станет… совсем физиологичным, – пообещала она и третий раз настойчиво тряхнула рукой.
И Марк, изучив взглядом эту тонкую девичью ручку еще какое-то непродолжительное время, все же принял предложение и, осторожно, словно сомневаясь, взял ее ладошку.
– Пошли, – тут же распорядилась девушка.
Доверившись ей, он не стал тратить силы на контроль за происходящим и не обращал внимания, куда они идут, сосредоточившись исключительно на том, чтобы не поддаваться все нарастающей с каждой минутой боли, накатывающей то волнами, то одним сплошным потоком.
Она усадила его на пассажирское место в автомобиль, потом они не так чтобы быстро куда-то ехали, а вскоре покатились совсем медленно, преодолевая ухабы, – машина переваливалась с боку на бок, как баркас в шторм, и их обоих мотыляло из стороны в сторону и вперед-назад, как консервы в незаполненной банке, и эти тряски лишь распаляли боль в его многострадальной голове.
Но длилась эта пытка недолго, и вскоре остановился. Девушка выскочила из машины, открыла багажник, возилась там с чем-то, шумно шуршала какими-то вещами и пакетами, при этом успокаивая его торопливой скороговоркой:
– Я сейчас только возьму тут кое-что, и пойдем. Тут совсем не далеко. Рядом.
Громко хлопнул, закрываясь, багажник, девушка ойкнула, извинилась, распахнула дверцу с пассажирской стороны, взяла его под локоть и потащила.
– Идемте, Марк, тут немного осталось пройти.
Он выбрался из автомобиля, посмотрел на нее изучающе, думая, во что он дал себя втянуть этой энергичной не в меру Клавдии, но все же повиновался ее настойчивому требованию и пошел, увлекаемый девушкой, которая так и продолжала держать его за локоть.
Далеко это или нет, Марк не понял, поскольку старался ни о чем не думать, не подвергать анализу слова и обстоятельства, а делал лишь, как она говорит, раз уж доверился ей, и внимательно смотрел под ноги. Они прошли сколько-то вверх по пологой горке, потом по прямой тоже сколько-то, бог знает, потом перелезли через бревно, продрались сквозь колючий кустарник, сделали еще несколько шагов веред, когда она заявила с явным облегчением:
– Всё, пришли! Постойте чуть-чуть, я сейчас…
Девушка чем-то пошуршала сбоку от него, снова прихватила его за локоть и потянула за собой.
– Сюда проходите и садитесь, – указала она на расстеленный у края обрыва поролоновый коврик.
Он сел, куда она ему указала, и вопросительно посмотрел на сосредоточенную на какой-то своей задумке девушку. Она села рядом с ним, повозилась, устраиваясь поудобней, и спросила заботливо:
– Вы как?
– Терпимо, – прислушавшись к себе, ответил Марк. – Пока в четком сознании.
– Марк, – совсем иным, каким-то внезапно проникновенным голосом обратилась Клавдия к нему и прихватила двумя своими тонкими ладошками его большую, крепкую ладонь. – Вы, пожалуйста, слушайте меня и постарайтесь делать то, что я вам скажу. Ладно?
– Ладно, – пообещал он.
– Закройте глаза, – велела она.
Он послушно прикрыл веки, чувствуя, как немного дрожат ее чуть прохладные ладошки, видимо, от нервного напряжения.
– А теперь постарайтесь по возможности расслабиться и хоть немного отвлечься от своей боли.
Марк честно попробовал исполнить то, о чем она просила, со всем тщанием, на какое сейчас был способен, но предательская боль все нарастала и нарастала, хотя он все же попробовал ее преодолеть.
– Дышите медленно, размеренно, спокойно. Вот так: вдо-о-ох, на десять счетов, непродолжительная задержка дыхания и долгий выдох. Вдо-о-ох и вы-ы-ыдох, – повторяла и повторяла она счет, под который он мерно дышал, словно читала колдовское заклинание, а он слушался и дышал под ритм, задаваемый ее голосом: – А сейчас вы повернете голову в сторону реки и, когда я скажу, откроете глаза и не будете ни о чем думать. Вообще ни о чем, – заговорила она вдруг совсем уж чарующим, тихим, низким, с еле уловимой хрипотцой, но четким голосом.
Конец ознакомительного фрагмента.