Чёрная волна - Лагно Максим Александрович 6 стр.


«Винтовка Гибридно-Инверсионной Конструкции» (ВГИК) была разработана специально для устранения австралийских бронированных авионов, которые не брали даже ракеты.

Убойная сила ВГИКа была такова, что пуля, пробивала навылет не только австралийскую броню, но и многочисленные стены здания, неизбежно настигая жертву. От винтовки, оснащённой инфракрасным и ультразвуковым локаторами, практически не было спасения.

После войны большую часть винтовок утилизировали, остальные хранились на армейских складах. Правда, их произвели так много, что никто толком не знал, сколько стволов утилизировано, а сколько осталось неучтёнными.

ВГИКи стали популярным оружием у бандитов и у ПВК, которые нуждались в таком оружии для устранения неугодных политиков и дельцов. В ответ на это Парламент принял закон о запрете продажи винтовок этой модели в частные руки.

Схема доставки опасных винтовок в Империю была такой: оружие похищалось с армейских складов коррумпированными интендантами и переправлялось в Санитарный Домен. Глава всех выживанцев, некто по имени Двунадесять, устраивал фиктивный налёт на пункт экоконтроля на границе. Заранее подкупленные пограничники делали вид, что отбили свирепую атаку.

«Воюющие» стороны стреляли друг в друга, пока боестолкновение фиксировалось на камеры слежения для отчёта. Потом выживанцы «в панике» отступали, бросая оружие, среди которого, были те самые бронебойные винтовки.

Конфискат доставлялся в Жандармерию, где Иван Лавинь проводил ревизию, после которой количество конфискованных ВГИКов уменьшалось до нуля.

Вместе с остальным оружием винтовки увозили на утилизацию. По дороге бронепежо делали крюк мимо апартаментов Ивана. Его самого, конечно, на месте не было. В прихожей, воспользовавшись гостевым паролем, обычно ждали клиенты. Проверив, что всё оружие на месте, перегружали его и увозили.

Банковские счета всех участников схемы увеличивались на порядок. У шеф-капитана Жандармерии – на два. А где-то, под прикрытием бронированных стен, под охранной целой армии ПВК, вдруг умирал заказанный кем-то человек.

Конечно, Иван Лавинь иногда задумывался, что однажды из такой винтовки могут прихлопнуть и его, и даже Императора… Поэтому с оружием старался иметь дел как можно меньше, налегая на чёрную пудру. Как на её продажу, так и на её потребление.

Итак, аромат духов с феромонами намекал на то, что его ждали.

В прихожей, на низком диванчике, сложив тонкие руки на худых коленях, сидела девушка в короткой юбке и чёрных сетчатых колготках. Прикрыв глаза с густыми чёрными ресницами, она откинулась на спинку дивана. Или спала, или притворялась. Короткая блузка открывала ровный животик, а сквозь ткань виднелись соски.

Прихожая бы до одури заполнена испарениями духов с феромонами.

Стараясь дышать ртом, Иван Лавинь остановился напротив гостьи. Невежливо ткнул носком ботинка по её туфлям на высоком каблуке:

– Кто тебя прислал?

Девушка так долго имитировала пробуждение, что ясно – притворялась. Густые ресницы затрепетали. Взгляд больших голубых глаз поднялся на Ивана.

С плохо разыгранной невинностью девушка подумала немного и ответила:

– Я сама пришла. По велению сердца.

Ему понравился цвет её глаз. Значит, белокурые волосы не подделка. Хотя голубые глаза тоже не проблема подделать.

Иван Лавинь перебрал в памяти свои недавние дела. Обещал ли ему кто шлюху-инфетку в подарок? Но вроде бы долгов ни за кем не было.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Слышишь, кому ты врёшь? Тебе минимум тридцатник. Ты думаешь, я не отличу инфетку от реальной малолетки?

– Как тебе угодно, папочка.

– Как зовут?

– Как тебе хочется?

– Ни ума, ни фантазии… – сплюнул Иван Лавинь. – Тридцать лет, а мозгов нет. Это инфанная терапия так действует? Как мне звать-то тебя?

Шлюха попробовала надуть губки и похлопать глазками с накладными ресницами:

– Ну, Эллен.

Иван Лавинь приложил палец к замку. Дверь открылась, и он прошёл в квартиру:

– Чё встала, Нуэллен? Проходи.

Девушка проскользнула внутрь. Из-за высоких каблуков фигура казалась ещё тоньше.

«Тридцать, так тридцать, бог знает, какие таблетки она принимала, чтоб так выглядеть» – подумал Иван Лавинь и показал на дверь ванной:

– Не надо мне этих вонючих духов, слышишь? Смой гадость. Если хочешь меня обслуживать, то запомни: я ненавижу ваши мерзкие духи. На них пейзане только ведутся, а у меня – аллергия.

– Как скажете, мосье, – сказала инфанка и пошла в ванную, на ходу стягивая блузку.

Пока инфанка стояла под душем, явно наслаждаясь бесплатной горячей и чистой водой, Иван Лавинь опустился на колени и достал их секретного сейфа под кроватью второй коммуникатор. На нём он вёл контроль и учёт своих коррупционных дел. Включил и убедился, что новых сообщений нет.

– Ладно, Жан-Люк, – пробормотал он. – Специально намекаешь так грубо? ну, так и я могу намекнуть…

Спрятал коммуникатор обратно в сейф. Подошёл к двери и постучал:

– Хватит тратить мою воду. Пора работать.

Глава 10.

Настоящая тварь или случай из жизни Ивана Лавинь, рассказанный им самим

Давно это было, слышишь?

После Академии Жандармерии я получил назначение на работу участковым следователем, в Острогогвардейский округ Моску. Был такой, был. Не перебивай меня, пута, а то больно сделаю.

Сейчас там всё снесли и застроили многоэтажными домами, а тогда это была окраиной города. Через Острогогвардейский округ, местные его называли коротко – Острог, проходила часть Имперской трассы на Старославль и дальше к берегу Океан-моря, связывая Империю с городом-государством Мизур.

И сейчас, и тогда Мизур, слышишь, был территорией курорта. Сотня квадратных километров пляжей, казино, публичных домов, кабаре и фехтовальных стадионов, на которых мизурские власти разрешали биться насмерть.

Владельцы города не жалели денег на поддержку инфраструктуры. У них до сих пор самые мощные в мире водоочистные сооружения. Ну, не считая австралийских, те, понятно, далеко нас всех обогнали. Мизурцы фильтровали воду Океан-моря так, что, вот те крест, её пить можно. А купаться – одно удовольствие.

Ну и, само собой, все имперцы гоняли по трассе к Мизуру через Острогогвардейский округ.

Мизур пускал к себе только богатеньких. На границе нужно предъявлять выписку из банковского счёта, что у тебя не менее пяти тысяч эльфранков.

Ну, и да, таких шлюшек, как ты, пускали по специальной рабочей визе. Слышишь, нигде не видел, чтобы столько красивых девочек в одном городе было собрано! До сих пор люблю туда ездить, хотя в наши дни город-государство облюбовали мужеложцы. Тьфу, не понимаю, зачем охота одному мужику жарить под хвост другого? Хорошо, что в Империи эта мерзость под запретом.

Но тогда мне было двадцать один год, младше, чем ты сейчас. Работал я, значит, в пригородной помойке Острога участковым следователем. Преступления там были неинтересные. То лавку грабили, да ящик алкоситро выносили. То ветераны, по пьяни или обнюхавшись, начинали фехтовать на саблях. Соседи меня, участкового, вызывали их разнимать. То снасильничают путу-алкоголичку, которая сама потом не могла опознать насильников.

Я мечтал о большом расследовании, которое позволило бы мне вырваться из этой дыры и начать настоящую карьеру. Я, слышь, ещё верил тогда в честную Жандармерию. Грезил, что буду ловить бандитов и делать наш город спокойным местом.

Тебе смешно, шлюха, а я таким и был. Идейным.

Кстати, пута, почему на тебе чёрные колготки? Тебя не предупредили, что я люблю белые? Плохо работаете с клиентом, Нуэллен…

Вот, слушай, про клиентов. Я тогда считал, что Жандармерия должна работать как сервисное учреждение. Как магазин с вежливым персоналом. Нашими клиентами должны стать потерпевшие граждане, а товаром – помощь и спасение.

Я и сейчас, слышишь, так думаю. Именно при мне люди стали немного уважать Жандармерию, а раньше просто боялись.

Что ты там бормочешь, шлюха? Коррупция? Ты, пута, это слово без ошибок научись произносить!

Ладно, слушай дальше.

На трассе сбили насмерть местного жителя. Чёрт его знает, зачем он перелез через ограждения и попёр напролом, а не через подземный переход. Говорю же, район населяли бедняки, да ветераны. Что одно и то же.

Ну, ясно, что виновник скрылся с места преступления.

Я сразу понял – мой случай! Во что бы то ни стало, найду преступника.

И сразу же возникли трудности. Странным образом, все данные с камер наблюдения пропали. Дорожная служба заверила, что именно в этот день и час именно эти камеры меняли на новые и запись не велась.

Ладно, допустим…

Я устно опросил свидетелей. Все видели красный пежо-рапид с открытым верхом. Одни говорили, что за рулём сидел парень с бородой и длинными волосами, другие утверждали, что за рулём была баба.

Узнал и важную деталь: водитель пежо-рапиды пытался затормозить. Сбил пешехода и врезался в бетонное ограждение. С минуту сидел, мотая головой. Посмотрел на труп, отлетевший на десяток метров. Завёл мотор и на ещё большей скорости скрылся в сторону, противоположную той, куда ехал. Значит, кто-то нёсся в Мизур, но после аварии повернул обратно.

Отлично, есть зацепка.

Слышишь, я опросил больницы Моску, не поступал ли в такое-то время кто-либо с травмами, характерными для аварии, когда водитель о руль ударяется? Да, ответили мне врачи, обращались. Перелом челюсти. Отлично. Имя?

И тут очередное невероятное совпадение: недавно, за час до моего звонка, случились неполадки в медицинской ординатёрной системе. Архив восстановили, но безвозвратно утеряны данные с адресами пациентов за последние три дня.

Совпадение? Не думаю… Явно кто-то подчищал следы.

Я ещё больше возбудился, слышишь, шлюха? Прижать к ногтю высокопоставленного преступника? Это же какой резонанс! Уже грезил, как шеф-капитан Жандармерии наградил бы меня и сделал бы своим аджюданом.

Я вернулся на место аварии, осмотрелся. Неподалёку лишь одно строение – лавка подержанной электроники. Зашёл туда, корочкой светанул. Продавец, как сейчас его помню, амбал с широкими надбровными дугами, а ямочка на подбородке такая, будто у него там овцебычьи яйца выросли.

Так, мол, и так, спросил я, запомнили номера пежо-рапид, что человека сбил?

Продавец яйца подбородочные почесал и нагло ответил:

– Я уже всё рассказал, что видел. Ни номеров, ни водителя. Вы ведь, мусье, уже спрашивали?

– Появилось подозрение, что тебе мешает вспомнить не короткая память, а длинный эльфранк. Заплатили за молчание, признавайся, слышишь?

– Обижаете, начальник. Я честно тружусь, взяток не беру.

Пригрозил ему, что всё равно доберусь до правды.

Вышел на трассу. Посмотрел на след удара в бетоне, на розовые следы крови на дорожной разметке… Грустно мне стало. Ни одной зацепки.

Тут слышу в небе звук. Поднял голову – бес-пилоты кружат. Я быстро набираю диспетчерскую Жандармерии, запрашиваю, чьи аппараты в этом районе работают? Оказалось – из Института Военно-воздушной Аутомоции. Молодые пилоты тренируются над трассой захватывать быстродвижущиеся цели. Факультет бес-пилотной истребительной авионавтики.

Иронично, да? Богачи, мчащиеся на юг, – это учебные цели для военных лётчиков.

Что? Что ты там бормочешь, шлюшка? Ты рот освободи, если сказать что хочешь. Ага. Говоришь, у тебя парень курсант из «лётного»? Ну-ну. Только не вздумай травить байку, что стала путой, чтобы больную маму лечить. Ты, Нуэллен, любишь трахаться и любишь деньги. Все вы такие. И старые и молодые.

И я такой. На, займи свой рот и слушай дальше.

Поспешил я, слышишь, в Институт Военно-воздушной Аутомоции. ИВА, «Ивушка», как его кличут в народе.

Требую встречи с начальником училища по лётной подготовке. Тот меня вежливо принял. Хороший начальник, усатый, не жирный, как я сейчас. Настоящий лётчик, ветеран одной из мясорубок в Нагорной Монтани.

– Вы записываете данные с учебных бес-пилотов? – спросил я.

– Конечно, все действия лётно-подъёмного состава фиксируются для дальнейшего обсуждения и разбора.

– Не находились ли ваши аппараты в воздухе в такое-то время над Имперской трассой Старославль-Мизур?

Начальник проверил расписание в ординатёре:

– Так точно, полёты выполняли кафедры навигации и динамики полёта.

– Мне нужны записи аварии.

Ветеран оживился:

– Да, да, видели, зафиксировали. Но разве с дорожных камер слежения не лучше видно будет?

– К сожалению, камеры в тот день не работали.

– Странно.

– Очень. Поэтому мне важно посмотреть ваши записи.

– Простите, но госбезопасность не позволит. Вам нужно получить разрешение.

– Так точно! – По военному ответил я.

Достал ординатёр-табло, составил запрос по форме и отправил на утверждение. Начальник позволил ждать ответа в его кабинете, нам чай принесли. Настоящий, не цикориевую водичку.

Я тогда, Нуэллен, молод был, робел перед военными. Не догадывался, что и они и мы, жандармы, одинаково рискуем жизнями. Слушал его рассказы о стычках с авионами Ханаата Поднебесного. Госпропаганда, шлюха моя ненаглядная, не всегда врёт. Наша авионавтика сильнее ханаатской. В большинстве конфликтов за Нагорную Монтань, слышь, воздух почти всегда наш был. Правда, на земле хишиги лупили нашу пехоту по всем фронтам.

Сидели мы, сидели в кабинете. Все темы для разговора иссякли. Начальник занялся делами какими-то. Я же радостно мечтал.

Наступил в душе какой-то момент овладения волшебными силами. Слышь, есть такие силы, что находятся во мне, в нас, в окружающем мире. С ними нужно научиться ладить. Тогда я этого не умел, позволял наивным мечтам полностью себя захватить. А сейчас таких сил не осталось. И надежды нет на то, что снова появятся, хотя… не исключаю такой возможности. Сейчас фантазии молодости сами по себе, а я сам по себе.

Думал, что почти раскрыл преступление. Беспокоился, что ответа нет. Успокаивал себя, что всякое бывает. Отлучился начальник куда-то. Сейчас придёт ответ и я всё узнаю…

Короче, Нуэллен, долго я сидел, коротко ли, но зашёл в кабинет мужчина. У него тогда волосы были. Кучерявые такие, барашком. Прошёл мимо меня, посмеялся. Я ещё не знал, что это самый дорогой адвокат в Моску.

Прямиком подошёл к начальнику училища. У того, кстати, вся бравада улетучилась. Старался не смотреть на меня. Принял какую-то бумагу от посетителя. Кивнул.

Посетитель развернулся, достал свой коммуникатор да вышел. Через пару секунд мне пришло разрешение. Я быстро начальнику сую табло с подписью.

Начальник поднялся:

– Вот вам ординатёр, сами ищите нужный файл синемы.

Я не обратил внимания на его изменившийся тон. Быстренько сел на его место и нетерпеливо стал шарить по директориям. Понял – что-то не то всё. Явно не хватало файлов с меткой времени аварии.

Самое близкое что нашёл: две секунды того, как потерпевший перелез через ограждение и полсекунды того, как красный пежо-рапид, смазанный до неузнаваемости, проехал по трассе в сторону Моску. Вот и всё.

Я робко поднялся:

– Простите, но тут не все файлы.

Лётчик отвёл глаза:

– Какие есть. Пардон, сынок.

Молод я тогда был, голос задрожал. Ещё немного и расплакался бы:

– Но вы обещали… вы говорили, что все файлы хранятся четыре года после того, как курсант закончит обучение…

Ветерану тоже не нравилось фальшивое положение, в котором оказался. Дёрнул себя за усы и гаркнул:

– У адвоката был приказ Имперской Канцелярии, ясно?

– Но вы обещали, – глупо повторил я.

– Пардон, сынок. Забирай файлы, что есть. Других у меня нет…

Что говоришь, Нуэллен? Жалко меня? Ты себя пожалей, я сейчас такое сделаю, что долго то место чесаться будет. И второе тоже.

Я тогда понял, что есть закон, а есть понятия.

Назад Дальше