Свят же между тем продолжает свой рассказ. – То, что я иду по следу преступника и вынужден действовать рефлекторно, ещё не значит, что он идёт впереди меня. Он только в одном опередил меня – в своём преступлении. Но теперь у него нет того, что есть у меня – времени. И если я могу не спеша на месте преступления всё исследовать, то у него уже нет ни времени, ни возможности всё переменить, а это ему, даже в случае идеального преступления, как никак хочется – он раз за разом перематывает перед своими глазами все моменты своего преступления и начинает замечать те свои ошибки, которые он сразу на месте преступления не заметил. И это требует от него немедленных действий. – Свят перевёл дух и подвёл итог этой мысли. – Такое поведение характерно для преступника на третьем этапе преступления. И вот тут на свет появляется последовательность Каина, со своими этапами пути. – Свят для перехода к следующему блоку рассказа, сделал выдох и продолжил. – Ведь преступление состоит не только из самого преступления, а оно представляет из себя замкнутый на себе цикл обращения составляющих элементов преступления (без них всё может выйти в трубу паром), и включает в себя целый комплекс мероприятий: мотивировка со своей подготовкой, само преступление и подытоживание его результатов.
– И если первые два этапа для нас остаются в пределах домысливания, то на завершающей цикловой стадии мы имеем возможность вмешаться. – Свят решил сделать короткий перекур, который благодатно подействовал на Фому, решившего, что Свят успокоился и возможно уже забыл о его выходке с передразниванием.
Свят же, дав себе таким странным и достаточно небезопасным способом перевести дух, продолжил посвящать Фому в тайны своего метода. – Так на первом этапе, после своего преступления, преступник находится в состоянии некой эйфории от совершённого им преступления. И он ещё до конца не может поверить в то, что он совершил, и неужели он отныне не тварь дрожащая, а человек стоящий, хоть и весь дрожит и его от каждого шороха подбрасывает. И так пока это его состояние постепенно не перетекает во вторую стадию, с обуявшим его страхом, который полностью подчинил его и взял в свои тиски, и его сейчас заботит один только вопрос – найдут, не найдут. Но время умеет успокаивать и следом наступает третья стадия, и преступник начинает терзаться и мучиться в сомнениях в необходимости того, что он сделал. Хотя нет. Вначале он начнёт себя укорять за допущенные им ошибки и досадные промахи на месте преступления, которые он только сейчас обнаружил, перематывая события знакового часа. Но со временем, когда преступник начинает привыкать к действительности, где уже ничего им не изменить, то наступает четвёртый этап – принятие им всего как есть. – Здесь Свят специально для подчёркивания кульминационного момента делает паузу, и как только Фома по предположительному мнению Свята, оказался готовым выслушать финальную часть рассказа, перешёл к ней.
– Ну и как всему итог, преступник забывает об осторожности, а может, не забывает, а просто желает убедиться в своей неуязвимости, и специально лезет на рожон. И вот здесь-то, если раньше следы к нему не приведут, нам предоставляется наиболее удобный шанс взять его. – С таким взглядом, как будто прямо сейчас Свят схватил преступника, завершил он свой рассказ. Но Фома, даже несмотря на то, что он так и находился спиной к мрачному подземелью, не оценил его метод по достоинству и попытался найти в нём изъяны, спросив его:
– А не будет слишком поздно? Вдруг он ещё чего-нибудь натворит или вообще скроется с концами.
И судя по ответной реакции Свята, то он не то чтобы удивлён занятой позицией Фомы, а чуть ли не изумлён им. – Что-то я совершенно не пойму, на чьей ты стороне. На правильной, на стороне закона, или на не правильной, на стороне преступности? – так и читалось на лице Свята, угрожающе сжавшего свои руки в кулаки. Но видимо ещё не закостеневшее в такого рода преступных мыслях лицо Фомы, давало надежду на своё исправление, и пока что не кулаком в нос, а через словесное назидание, и Свят, так и быть, решает дать ему шанс на это исправление.
– Запомни одну главную вещь. – Заговорил Свят. – Преступление не считается законченным, если оно не завершило свой полный цикл пробега, что не касается случаев, если в них замешены люди характера поспешного и рецидивного, и с другого рода психологической хренью. И пока в конце всего дела из своего кокона не вылупиться своя фигуральная бабочка, то преступник не опасен для нас. Правда, это только теория вероятности.
– Бабочка говорите. – Задумчиво сказал Фома и, в забывчивости отступив назад, само собой споткнулся и полетел вниз в этот подвал. И не успел Свят и глазом моргнуть, как Фомы уже перед ним и нету. И ему теперь приходится, а это так на него не похоже, интересоваться судьбой своего помощника, обращаясь к этой темноте с вопросом. – Ну, ты как там?
Ну а Фома пока сам ещё не понял как там ему, и поэтому он пока что игнорирует этот служащий для занятия паузы вопрос Свята. А Свят между тем вдруг решил опровергнуть все эти несправедливые наветы на него: «Он думает только о себе», – со стороны бывших напарников, которых вначале угораздило стать его напарником, а затем в ловушку своей мнительности, приведшей их к падению себя в глазах Свята и главное в выгребную яму или чего похуже, и он, закурив сигарету, тем самым пытается осветить Фоме его бедственное положение.
И Фома по достоинству оценил эту помощь Свята, пару раз чертыхнувшись в его сторону: «Чёрт тебя возьми!». При этом, чтобы Свят не подумал, что Фома так его благодарит, он всё это замаскировал под своё спотыкание на грязных ступеньках, которые зачем-то решили противодействовать его подъёму и Фома пару раз споткнувшись, чуть было заново не упал. И только благодаря своему безжалостному отношению к своим рукам, которые Фома не побоялся сунуть вниз, в самую грязь, он не скатился ещё ниже, третий раз чертовски сильно поблагодарив Свята за его отзывчивость.
Правда третий раз всё же случился, но на этот раз Фома не стал выражаться, а как это делают нашедшие что-то достойное внимания открыватели, интригующе заворачивает: «Ого!», – и тем самым привлекает к себе внимание Свята, который всё же иногда бывает любопытен.
– Чего ого? – посмотрев в эту темноту, спросил Фому Свят, и тут же получил ответ на свой вопрос вылетевшей из этой темноты кроссовкой, которая упала у его ног. Свят же присаживается на корточки и изучающее смотрит на этот цвета бирюзы кроссовок, а как только на свет появляется Фома, то говорит. – А вот и второй. – После чего приподымается на ноги, смотрит на Фому и спрашивает его. – Ну и что ты насчёт всего этого думаешь?
– Бежала так, что ног не чувствовала. – Сказал Фома.
– Скорей всего да. – Почесав затылок, согласился Свят. – Но это уже последствия её встречи с кем-то. – Рассудительно сказал Свят. – А вот узнай мы, была ли эта встреча случайной или заранее с кем-то обговорённой, то это на многое бы открыло глаза.
– Мне кажется, что для неё она точно не была случайной. – Сказал Фома и Свят согласился с ним.
– Ну так что, как будем вести расследование? – после небольшого раздумья, задался странным вопросом Свят. В результате чего сумел удивить Фому. – А что, есть варианты? – спросил его Фома.
– Конечно. – Как само собой разумеющееся сказал Свят, усмехнувшись. Ну а Фома, уже не понимая, шутит или нет Свят, опять его спрашивает. – И какие?
– Можно пойти простым путём, – с умным видом заговорил Свят, – через поиск свидетелей, улик, следов и другого рода вторичных признаков существования человека, будем искать этого предприимчивого гада, а можно применить и нетрадиционные (нет, не те, на которые наводит мысль, услышав это слово) методы для его поиска. И Фоме бы сейчас поподробничать со Святом насчёт второго эксклюзивного метода, но он вдруг испугавшись за то, что Свят вдруг возьмёт и передумает раскрывать перед ним свой новаторский метод, – уж больно любопытен этот Фома, так глядишь раскроешь перед ним все секреты, а он поспешит их присвоить и разболтает кому не следует, – сразу же цепляется за такую возможность расширить свои знания в криминалистике.
– Давайте второй вариант. – Сказал Фома. На что Свят ведёт себя совершенно для Фомы непонятно. Он, делая недоумённый вид, его переспрашивает. – Какой, такой второй вариант? – Ну а Фома не дурак, чтобы подыгрывать Святу, начав путаться в ответе, не понимая, чего от него добивается Свят. И Фома только зло отмахивается от него и говорит. – Раз нет второго варианта, то и не надо. – Что делает своё дело, и Свят идёт на свою попятную, и даёт свой ответ. – Уж больно ты быстр. А как же насчёт всего того, что настраивает собеседника на нужный лад и развязывает его язык. – И опять Фома своим вопросом: «Вы это о чём?», – проявляет не просто недальновидность, а какую прямо-таки слепоту к своему непосредственному начальнику, чей живот даже вздулся от возмущения за такое его непонимание нужд близ стоящего человека.
И Свят ему бы сейчас так душевно, с пониманием ответил, если бы вой сирен сопроводивший выезд машины скорой помощи с трупом девушки внутри, не отвлёк на себя его внимание. И Свят, сопроводив взглядом автомобиль скорой помощи, задумчиво задался вопросом. – А теперь-то куда спешить?
На что Фома мог бы возразить, что на распределение вакантных мест в рай, – в ад такой спешки не наблюдается, и даже наоборот, все те, за кем там забронированы места (вот такой там налажен сервис), стараются как можно дольше оттянуть свой исход туда, – но он промолчал, увидев нечто большее во всей этой спешке.
ГЛАВА 2
Дела аппетитного и не очень характера
– Не знаю почему. – Глядя на то место, где раньше лежала мёртвая девушка, и где теперь усердно работал ветер, задувая следы её присутствия, задумчиво проговорил Свят. – Может я не такой как все. – Как-то совсем не вопросительно, а чуть ли не жизнеутверждающе сказал это Свят, продолжая смотреть туда, куда смотрел, и заодно краем глаза на стоящего сбоку Фому (на этих его словах Фома оценивающе посмотрел на Свята, и не удивился, увидев на нём неприкрытое самолюбование, со своим подчёркиванием собственной значимой самобытности). – Но как бы то ни было, а у меня почему-то от всего этого разыгрался непомерный аппетит. – Сказал Свят, теперь уже открыто и при этом как-то заинтересованно посмотрев на Фому.
Ну а Фома к своему потрясению, совершенно неожиданно для себя, даже несмотря на подходящее для этого обеденное время, вдруг почувствовал в себе точно такое же желание, и это непомерно его удивило, заставив по-быстрому задаться к себе несколькими актуальными вопросами.
– С чего бы это? – вопросом на вопрос откликнулся Фома, услышав со стороны своего желудка такого рода вопросительное бурление, означавшее, что там внутри у него живо интересуются, когда же он, наконец, будет вовремя, а не в самый неподходящий или того хуже, последний момент, о собственном благополучии думать.
– А может во мне действительно что-то такое есть, что… – и новый вопрос Фомы не прошёл своего многоточия. А он, будучи перебит ворчливым поведением всё того же желудка: «Человек есть то, что он ест, и точка!», – не смог закончить это своё вопрошание. При этом Фома и возразить на это ничего не может, он и сам придерживается точно такой же точки зрения – а его желудок этим пользуется.
Но Фома в тоже время и в дискуссии вступать не собирается, его сейчас крайне заинтересовала одна мысль, которая и родила последний, но не по степени важности вопрос-ответ. – Неужели это знак? И я сам того ещё не осознавая, становлюсь сыщиком? Ведь у меня по ходу дела, такие же точно привычки, пристрастия, а может и нюх к справедливости, что и у Свята. А это уже что-то да значит. – Фома от всех этих своих мыслей так взволновался, что не удержался от улыбки, которую Свят заприметив, интерпретировал по-своему.
– Да ты, как я посмотрю, и сам не прочь за обе щёки натрескаться. – Усмехнулся Свят, глядя на Фому. – А это мне нравится. И хоть я и не люблю делать поспешные выводы, но если ты сейчас отведёшь меня в приличное и недорогое место, чтобы отобедать, – и чтобы оно было недалеко, а близко, – то я предположу, что мы с тобой сработаемся. Ну а Фома, получив такой шанс на доверие, конечно не имел права ударить в грязь лицом, хотя залезть в неё туфлями он уже умудрился, и он не ударил, ударив только по своим рукам и, заявив, что он знает отличное место неподалеку. – К тому же это заведение находится от места преступления так буквально близко, что даже подозрительно. – Многозначительно сказал Фома, вслед добавив. – И, пожалуй, не помешает опросить персонал заведения, что они может быть слышали или видели подозрительное, что указывало бы на это преступление. А не скажут, то пусть пеняют на себя.
– Да ты, как я посмотрю, шустрый малый. – Покачав головой, засмеялся Свят. – Не прочь совместить приятное с полезным.
– Не прочь. – Согласился Фома и в ответ на последующее заявление Свята: «Веди», – выдвинулся на выход из этих задворок парадной жизни людей, живущих по другую сторону этих домов. Тогда как для кого-то это было совсем не так. Да для того же вызвавшего службу спасения бомжа Силыча, ставшего на это время ответственным и неравнодушным гражданином, а так он всю свою жизнь вёл себя безответственно, что в результате и привело его сюда, на эту парадную бомжатской жизни.
Фома же тем временем, не просто ведёт Свята, а отвечает на возникающие по мере хода вопросы Свята. Ну а Свят между тем, хоть и ведущий оперативник их отдела, но всё же простой человек, и в немалой степени подвержен влиянию любого рода бытия – как вот например сейчас, когда его так припёрло с разгоревшимся аппетитом. И поэтому он не может без того, чтобы как-то обходиться без влияния на ход своих мыслей со стороны своего нутра, которое по мере своего голода, имея на него всё возрастающее влияние, начало себя вести к нему чрезвычайно требовательно.
– И чего это мы еле ногами передвигаем? – Сразу сходу, достаточно звучно пробурчал внутри Свята вечный возмутитель его спокойствия, его имеющий немалый вес желудок (Фома как оказывается, очень верно для себя заметил, что у него много общего со Святом). И не успевает Свят выразить только надежду (для его желудка не существует оправданий для его голодности) на своё оправдание, мол, это будет в глазах его стажёра выглядеть не слишком прилично, как этот голодный субъект своего права, с далёким посылом заявляет Святу:
– Ну, хорошо, смотри на этого Фому и поступай так, как он на то тебя напрягает, но при этом знай. – Здесь следует тревожно убийственная пауза. – Чем дольше ты идёшь, тем больше аппетит у меня разыгрывается. А тебе ли не знать, к чему это, как правило, ведёт. – Стальными нотками в голосе проговорил желудок.
– К чему? – с дрожью в голосе, явно прикидываясь, что он ничего не понимает, а этому уже противоречит его дрожащее поведение, спрашивает Свят. На что его жестокий и голодный до всего собеседник отвечает не прямо, а через заковыристый вопрос. – А ты деньги дома, случаем не забыл?
– Да вроде бы нет. – Похлопав себя по карману пиджака, где прощупывался портмоне, ничего не понимая, дал ответ Свят.
– Тогда смотри, чтобы хватило. А то я сегодня, а всё ты виноват, раз так оттягиваешь неизбежное, так голоден, что готов, сам знаешь, кого съесть. – И не успевает Свят заверить себя в том, что вроде бы денег должно хватить, как желудок, услышав это его «вроде бы», немедленно взрывается бурлением, предупредительно заявляя Святу:
– И смотри Свят, если сегодня ты меня не послушаешься и решишь на мне сэкономить, то я тебе этого на этот раз не прощу. Изжогой, гад, замучаю.
И Свят, оказавшись в таком, даже не незавидном, а в почти что тупиковом положении, где всё внутри него восстало против его здравомыслия, пока ещё не стало поздно и он не оказался перед фактом смотрящего на него непомерного счёта с чека, решает уточнить у Фомы, насколько дорого ему будет стоить посещение этого заведения. И куда может быть стоит зайти, лишь для того чтобы только по долгу службы опросить персонал; а не как в личных потребительских целях.
И Свят заходит со своего далека. – Слушай, а как там всё-таки кормят? Стоит тех денег, которые они за это запрашивают? – Ну а Фома не слишком далёк и всё сказанное Святом принимает на свой нежадный счёт. – Всё-таки Свят не без недостатков. Не прочь сэкономить на своём желудке и на мне. Как будто не знает, что на желудке и на учениках не экономят. – И Фома от таких своих мыслей не сдержался, с осуждением покачав головой. Правда Фома, пока это его качание головой не вызвало у Свята своих вопросов, спохватывается, и даёт ответ: