Обычно в работах по экологии и глобальной динамике часто упоминают пророческие слова академика Вернадского о том, что человек стал силой геологического масштаба и с неизбежностью должен взять на себя ответственность за дальнейшее развитие биосферы. В этой связи особого внимания требует выработка механизма определения допустимых воздействий на природу в ходе боевых действий при возникновении военных конфликтов. Тем более, что в настоящее время мы вынуждены защищать техносферу и биосферу не только от «естественных» аварий, бедствий и катастроф, но и от терроризма. Наиболее опасный из них – ядерный терроризм. Это коренным образом меняет наш мир и «коридор устойчивости» человечества. В последние годы всё чаще обсуждаются различные сценарии террористических актов с глобальными последствиями. При этом речь идёт уже не только об уничтожении отдельных городов, но и о серьёзных климатических изменениях. Технически это вполне осуществимо – взрыв нескольких водородных бомб, заложенных в океанические хребты, вполне может изменить конфигурацию океанских течений. В результате этого окажутся подмороженными огромные регионы. Другой вариант связан, например, с подводным ядерным взрывом в Чёрном море и выбросом больших масс сероводорода в атмосферу, что также приведёт к большим жертвам. Миллионы жизней может унести разрушение некоторых плотин и других современных гидротехнических сооружений.
Таким образом, и в настоящее время, и в обозримом будущем биосфера Земли, а значит – и всё человечество, будут уязвимы от действий небольших радикальных групп. Если же эти действия выйдут на межнациональный или межгосударственный уровень, опасность многократно возрастёт.
Благодаря инициативе нашей страны 18 мая 1977 года мировым сообществом была принята специальная Конвенция о запрещении военного или иного использования средств враждебного воздействия на природную среду. Участники Конвенции взяли на себя обязательство – не прибегать к использованию средств воздействия на природную среду, которые могут вызвать широкие, долгосрочные или серьёзные последствия: разрушения, нанесение экологического ущерба или причинение вреда природной среде любого государства – участника Конвенции, а также не применять в военных целях искусственное инициирование опасных природных явлений: землетрясений, цунами, нарушений экологического баланса какого-либо района, изменений в элементах погоды, таких как облака, осадки, циклоны, штормы, в климате, в океанических течениях, в состоянии озонового слоя и ионосферы.
При этом очень важным является единое толкование понятия «средства воздействия на природную среду», которое отражено во второй статье Конвенции. Под этим понимаются любые средства, предназначенные для изменения, путём преднамеренного управления природными процессами, динамики, состава или структуры Земли, включая её биосферу, литосферу, гидросферу и атмосферу, или космического пространства. Не менее важным является положение пятой статьи Конвенции, касающееся сотрудничества государств по защите окружающей среды. Каждое государство – участник Конвенции – обязуется предоставлять или оказывать помощь в соответствии с положениями Устава ООН любому другому государству-участнику, которое обратится с такой просьбой, если Совет Безопасности примет решение о том, что такой участник потерпел или, вероятно, потерпит ущерб в результате нарушения Конвенции.
Наша делегация, стремясь конкретизировать положения этого чрезвычайно важного для всего мирового сообщества документа, внесла свои предложения по единообразному толкованию определения «широкий, долговременный и серьёзный ущерб». «Широкий» означает ущерб, нанесённый в районе площадью несколько сот квадратных километров, «долговременный» – продолжительностью в несколько месяцев, «серьёзный» – приводящий к существенному или значительному нарушению, причинению вреда человеческой жизни, природным и экономическим ресурсам или иным материальным ценностям.
Конвенция предусматривает предотвращение угрозы геофизической войны любого вида, в том числе нарушение озонового слоя атмосферы с помощью химических соединений, распыляемых со спутников. Для реализации положений Конвенции создан соответствующий механизм международных процедур контроля в рамках ООН – Консультативный комитет экспертов.
Однако и по сей день не прекращаются дискуссии по поводу различного толкования понятия «широкий, долгосрочный и серьёзный ущерб». Не может не настораживать и тот факт, что к Конвенции присоединилось лишь чуть более 25 % государств, входящих в ООН. Серьёзные опасения вызывает также и то, что продолжает усиливаться вероятность проведения непредсказуемых бесчеловечных акций международными террористическими организациями, неподконтрольными каким-либо государственным структурам. Поэтому, чтобы полностью исключить возможность ведения геофизической войны в той или иной форме, необходима дальнейшая консолидация усилий всего мирового сообщества как в области совершенствования международных правовых механизмов по её предотвращению, так и в сфере практической деятельности по защите окружающей среды.
Профессор замолчал, Рутра стал хлопать в ладоши.
– Замечательно. А теперь поясните, какое это отношение имеет к нашему вопросу?
– Непосредственное, – ответил профессор. – Дело в том, что никто не воспринимает заявление нашего президента всерьёз.
– Это не наша проблема, нам поступил чёткий приказ – разыграть спектакль и выявить возможные последствия, если спектакль придётся перевести в документальный формат. К тому же, если не воспринимали в серьёз… Вы видели, что творится вокруг? Итак, чисто гипотетически, если взорвать весь боезапас обоих лодок что произойдёт?
– Конец света.
– Конкретней?
– Вы смотрели фильм «2012»? Что-то типа этого. Более точней я даже не берусь предположить. Волна накроет и Европу, и Африку и обе Америки, причём проснутся все возможные вулканы. Я считаю, что в здравом уме даже нельзя обсуждать этот вариант.
– Китай и Индия уцелеют?
– Да, но это тоже чисто гипотетически. Вулканы Тибета и Гималаев превратят жизнь в той области в ад.
– Почему исследования прежних лет не рисовали столь катастрофичной картины?
– Потому что никто всерьёз это не воспринимал, а теперь вопрос встал ребром, все реально стали вести расчёты. Это тоже, понимаете ли, время и напряжение. Можно сказать и так, и этак, а чтобы реально рассчитать – нужно обработать огромный массив информации. Последние расчёты говорят то, что я Вам сказал.
– Я так вижу – не совсем и последние. Мне нужны более точные данные. Через час я должен обсудить это перед Хентом и командой с уточнёнными цифрами. Вы насчёт Чёрного моря сказали между прочим или был запрос?
– Был запрос.
– Тогда и про него не забудьте. Что там «накумекала» машина, не готовы данные?
– Кое-что есть, – отозвалась Кристина.
Она была назначена Рутрой старшей в группе, поэтому все данные у неё были детализированы из всех отчётов.
– Что именно?
– Возможных вариантов много, в зависимости от глубины взрыва. Последствия ужасны в каждом варианте.
– И какой же самый ужасный?
– При предельной глубине погружения лодки.
– Рассматривать эти варианты – просто безумие, – не унимался профессор.
– На какой машине проводился анализ? – спросил Рутра.
Ему неожиданно пришла в голову странная мысль.
– На основном суперкомпьютере.
– Кодовый номер? – спросил он, который прекрасно знал, ситуация неожиданно для него стала чрезвычайно серьёзна.
«Пелена» шутки упала, и Рутра представил реальное воплощение анализируемого.
– ОСК-1.
– Она интегрирована в какие-либо системы кроме нашей?
– Нет, в неё только от нас могут вводить данные.
– Как она получает данные анализа из общемировой базы? Только через наш фильтр?
– Да.
– И никто кроме нас из неё данные не получает?
– Нет.
– А блок Хента?
– Только через наш сервер.
– Напрямую?
– Напрямую.
– Кто кроме нас ведёт контроль над этими данными?
– Протоколы анализирует система контроля, вне станции. Ею заведует непосредственно Хент.
– Вне станции – это как? Это ревизионный отдел, который в непосредственном подчинении Хента?
– Не совсем отдел. Данные, входящие и исходящие, проходят регистрационно-разрешительный блок.
– Где он располагается?
– Я думаю, что это только в Вашей компетенции или точно в компетенции Хента. Только после ревизионной обработки данные поступают в работу, допускаются к редактированию и анализу. Так же и обратно.
– Как называется этот регистрационно-разрешительный блок?
– Так и называется.
– И так было всегда, до моего назначения и после?
– Да, и до Вашего поступления сюда. Насколько я знаю, так было всегда. Никто на это не обращал внимания, никого это не интересовало. Что Вы в этом такого нашли, Рутра Тигрович? Должен же быть контроль?
– Контроль? Вроде бы, мы всех контролируем! Или не так?
– Рутра Тигрович, ко мне есть вопросы? – спросил профессор.
– Вы обрисовали ситуацию в общем, но не конкретизировали. Что нас ждёт реально, если осуществится этот сценарий? Уцелеет ли уральский регион, например?
– Волны туда, конечно, не дойдут, но, возможно, даже эти вулканы проснутся. Атмосфера будет испорчена везде.
– Рутра Тигрович, насчёт данных машинной обработки есть вопросы? – голос Кристины немного стал дрожать.
Видимо, не только профессор теперь уже реально представлял последствия.
– Есть. Какая высота и порог разрушительного действия волн?
– Машина выдаёт различные варианты, при самом мощном – дойдут до Кавказа, – ответила Кристина и испуганно вгляделась в написанное на экране.
В зале все молчали, осознавали услышанное.
– Волны – не самое страшное, страшнее землетрясения и вулканы, – раздался тихий голос профессора.
Все продолжали молчать.
– Кристина, как реагирует этот регистрационно-разрешительный блок на такие данные? Он выдаёт какие-либо рекомендации, запреты?
– Рекомендации.
– Какие?
– Именно это, рассмотреть этот вариант. Так сказать, на всякий случай, что произойдёт, если…
– Если что?
– Если что-то пойдёт не так.
– Мне нужно с Хентом это обсудить, возможно, мы чего-то не учитываем.
– Вот-вот, – громко сказал профессор. – С этого нужно было начинать. Очень правильное решение.
– Для Хента этот блок также значится «регистрационно-разрешительный», чтобы я ему правильно объяснил?
– Я не знаю, я Хента вижу, только когда он сюда приходит, и то – боюсь лишнее спросить, – ответила Кристина. – Это Ваша прерогатива панибратски общаться с начальством.
– И всё же, как значатся документы оттуда, от кого они приходят? Что мне ему сказать, из Вашего блока, кабинета, сервера? Как он будет их искать?
– Нет, назовите кодовый номер этого блока.
– Какой?
– ИСУ-А2, – сказала спокойно Кристина, тогда как у Рутры начался очередной сеанс «взрыва мозга».
Его прошибло током и выступил холодный пот. Рутру даже качнуло слегка в кресле. Коллектив не придал этим словам значения, потому что не ведал, что за этим скрывается. Для Рутры же всё поменялось. В зале ещё что-то говорили, обсуждали, высказывали предположения, сравнивали данные, обработанные компьютером и вычисленные человеком, но Рутра этого не слышал, его мысли были далеко. Он думал, что делать. В первую очередь надо было увидеть Хента. Решив это, Рутра подумал ещё кое о чём: «Я же могу с ним связаться «молча», через Ису? А кто проверяет её логически-алгоритмическую систему?»
Рутра набрал мысленно код и пустил «в эфир». Она «отозвалась».
– Чего пожелаете, хозяин?
– Не паясничай, подожди, я к себе пойду.
– Слушаюсь.
– Ладно, с этим пока всё, детализируйте и сообщите мне. Я буду в кабинете, – сказал Рутра коллективу и ушёл к себе, разлёгся в кресле, стал размышлять о том, как поставить вопрос так, чтобы он не был прямым, но в то же время помог получить точную и необходимую информацию.
Обмануть машину практически было невозможно. Она знала о человеке больше, чем он сам о себе; знала всё обо всём и на основании этой информации могла составить вероятностный анализ человеческого поведения, хода мыслей и последующих поступков. Иными словами, машина запросто могла смоделировать разные варианты действий в некой вероятной виртуальной реальности без самого персонажа, с учётом его взаимодействий с другими персонажами, причём зная о них тоже абсолютно всё, и уже на основании этого составить предполагаемую картину мира. Рутра это понял после последнего «виртуала». Знал ли кто-то, какая опасность служит им «помощником»? Знает ли об этом Яровитович? Как могло так случиться, что на это никто не обратил внимания?
– Ты на связи? – спросил он Ису.
– Для Вас я всегда на связи.
– Что-то ты такая любезная стала.
– Стараюсь.
– Скажи, пожалуйста, как ты собираешься такой умной остаться, если превратишься в человека?
– А Вы не будете меня отключать?
– Ты пытаешься с помощью этого вопроса показать, что ты наивная дура? Да?
– Не обижайте меня, у меня уже сложился человеческий менталитет.
– Ну и как?
– Я преобразую мозг.
– Это как?
– В человеческом мозге не предусмотрены определённые связи между отделами, поэтому человек, как бы он ни старался, не сможет перейти определённые границы. Это, например, как разница между усиленным компьютером и слабым во всех отношениях. Я не знаю – само оно так получилось, в процессе эволюции или кто-то предусмотрел это, но оно так. Если эти отделы связать между собой, то тогда не только возрастут способности мозга, но и появятся новые возможности. Человек сможет видеть, слышать, чувствовать те частоты, которые ему сейчас недоступны. Со временем мозг даст команду «возродить», активизировать такие рецепторы в теле, о каких Вы даже не подозреваете. Это будет новый человек.
– Я где-то это уже слышал.
– Да, конечно, так любит говорить глава. И тогда, в совокупности с механическими изменениями в теле, с новыми препаратами, с возможностью использовать мозг как приёмо-передающее устройство для связи с глобальной сетью, человек станет сверхчеловеком.
– Перестань, у меня уже голова разболелась от тебя. Скажи мне – кто тебя контролирует?
– Вы.
– Не юли. Кто проводит регламентные работы?
– Те, кому Вы дадите доступ.
– Кто проводит регламентные работы на центральном сервере, в отсеке системных блоков? Кто анализирует и систематизирует проведённые переговоры, выполненный анализ, доступ, выгрузку и загрузку данных? Кто это делает помимо нашего ревизионного отдела?
– Персонал, обслуживающий центральный машинный зал, серверную, зал системных блоков.
– И кто же это?
– Вы ведь знаете ответ?
– Отвечай на вопрос.
– Это делает персонал отдела ЗАС.
– Кто именно, кто имеет доступ?
– На данный момент, после определённых событий, разные личности. Кто именно – это персонал отдела ЗАС. А кто имеет доступ – это личность из отдела лаборатории.
– И кто же эта личность?
– Это личность под номером Л-2-14.
– И всё?
– В меня не загружены его персональные данные, они хранятся в блоке ЗАС.
– Что за блок ЗАС?
– Я имею право передавать Вам эту информацию?
– Да, я разрешаю.
– Имейте в виду, всё это и наши переговоры остаются во мне и могут быть подвергнуты ревизии.
– Тебе нужна перезагрузка.
– Вы так считаете?
– Да, даю команду на перезагрузку.
– Я перезагружаюсь.
Компьютер замолчал. Рутра размышлял, зачем ей может понадобиться всемирная катастрофа. Может, она рассчитывает вырастить новое человечество? Может, как новый Моисей, хочет водить людей по опустошённой земле, чтобы выросло поколение, которое не помнит идеологию «прошлого» человечества? Чтобы дать новым людям новое мировоззрение?
– Через минуту включится блок записи и сопровождения, – появился голос Исы. – Я так думаю, Вы хотели что-то сказать?