Первую благодарность адресую, конечно же, родителям. Моим замечательным родителям, принимающим свою дочь такой, какая есть, и поддерживающим в любых начинаниях.
Выражаю искреннее признание Коршикову Роману, держащему руку на пульсе в самые тяжёлые творческие и жизненные минуты. Люблю тебя.
Благодарю Никифорову Дарью за неоценимый вклад в мир Бессветных, а также, как и обещала, за «кровищу». Эта книга посвящается тебе.
Глава 1
В предрассветной дымке разом погасли все фонари. Горячие плафоны обозначились в сумерках загадочными розовыми пятнами. Небо серело, местами проступали лиловые облака. Утро не было ранним, просто в этих краях даже с приходом весны ночь отступала неспешно.
Маршрутка ловко выруливала по лесному серпантину. Отсутствие света не являлось помехой: со всех сторон ясно проступили очертания деревьев и размытых ливнями бугров. Щетинистый шофер хмуро вслушивался в болтовню пассажирок.
Поёжившись от утреннего холода, Мэтис спустил длинные рукава как можно ниже. Ему посчастливилось ехать на привилегированном месте рядом с водителем, где было немного теплее. Это открывало широкий вид на пейзажи Залесья и избавляло от созерцания убогого салона и сонных пассажиров. Мальчик не только отвернулся от серой реальности, но и закупорил уши вакуумными наушниками. Мысли уносились вдаль под гармоничные переливы аккордов, где попадали во власть воображения. Сонное сознание то уступало место грёзам, то выхватывало знакомые строки. «So when the day comes in and the Sun won't touch my face, tell the ones who cared enough that I finally left this place»1.
Местный лес делил собой несколько городских районов. Один мало чем отличался от другого. Тихий промышленный уголок. Здесь производили сельскую технику, удобрения и мебель, имеющую спрос только в ближайшем округе. Номинальным центром считалось Прилесье, что уступало размерами ближайшему полису, однако являлось довольно крупным и самобытным городом. Там функционировало несколько престижных университетов, новейший исследовательский центр, ухоженная набережная и порт. В эту глушь приезжали любители суровой природы, творческие бездельники и огромное количество, в том числе иностранных, студентов.
Сам Мэтис в Прилесье бывал не часто. Дядя не возил семью в центр, да и сам племянник не очень переносил переезды. Родной город, ну или район, коим его называли местные, Залесье было разросшимся до размеров небольшого городка селением, в котором успели понастроить десятки пятиэтажек, обустроить действующий ледовый дворец и даже открыть собственный МакДональдс. По мнению Мэта, именно последнее давало этому месту статус города, а не захолустья.
Солнце величаво показалось на востоке, и синий от сумрака лес приобрёл причудливый рыжий окрас. Острые сосновые макушки увенчались коронами червонного золота. Утренняя прохлада ещё не отступила, но свет и цвет согревали не хуже уютного пледа. Завороженный Мэт поленился вернуть на место выпавший наушник.
Металлическая остановка встретила пассажира неприветливо. Бывает, холод сразу хватает за плечи, вонзаясь в хребет своим ледяным жалом, а бывает, неторопливо обволакивает ступни и уверенно карабкается выше, проникает в самую душу. Мэтис снова поёжился, озираясь по сторонам. Тихий пустырь среди леса. Мальчик сильнее натянул на кисти рукава и побрёл вдоль пустой дороги.
В нескольких минутах ходьбы угрюмым кирпичом выдавался из леса «Весёлый Дом». То ещё название. Либо это отсылка к ларьку близ остановки с вывеской «Весёлый час», либо непосредственный намёк на назначение данного заведения. Психоневрологический диспансер в этих краях был один. Располагался он так, чтобы из любого района до него можно было добраться в течение часа.
Идти на приём зверски не хотелось. Вся эта история с нервным срывом началась давно и никак не намеревалась заканчиваться. Мэтис больным себя не считал, просто несколько лет назад ему хватило детской наивности шагнуть на путь постоянного психического контроля. Теперь каждый год приходилось являться в диспансер, брать бюллетень и показываться психиатру. Однако на этот раз всё обстояло немного по-другому. Если прежде Мэтис сам проходил обязательный обход по направлению из поликлиники, то вчера его опекунам позвонили и назначили приём. Объяснялось это фразой «переходим на федеральный документооборот», что бы это ни значило.
Мэтис обернулся на пронёсшуюся рядом машину и снова вернулся к своим мыслям. Рука машинально потянулась к груди и сжала небольшой крест дешёвого металла, увенчанный петлёй. Анкх висел на чёрном шнурке, постоянно выбиваясь из-за горловины чёрного свитера, великоватого владельцу. «A little something to remind you when I'm gone»2 напела через наушник композиция, зацикленная на повторе. Ещё несколько машин прошуршали зимней резиной. Уже совсем рассвело.
Тьма, свет фар, шумное торможение, удар. Асфальт, звёзды, трава, еловые ветви, трава. Туман и темнота.
Разрушая наваждение, Мэтис отпрянул. Подобное происходило постоянно. От этих стремительных эпизодов было сложно оторваться, настолько реальными они казались. В такие минуты мальчик словно бы погружался в чужие жизни, которые поспешно прерывались. Ему было двенадцать, когда это началось, и первое же признание взрослым привело его в Весёлый дом. Тогда его всего лишь осмотрел доктор, оправдав всё нервным срывом. Возможно, так оно и было, только киноленты из прошлого не прекратились. Мэтис помнил взгляд дяди, когда тот слышал о призраках: лишённый веры и полный сочувствия. Именно этот взгляд заставил мальчика впервые соврать.
Верил ли Мэт в привидений? Ещё как! Он жил с ними бок об бок, и они постоянно рассказывали ему свои истории. Вернее, показывали. Он видел лица, не зная имён, видел их страдания, слышал стоны и крики. Тинэйджер не пропускал ни одной передачи про сверхъестественное, ни одного шоу, на которые приглашали известных медиумов и ясновидцев. Этот млеющий интерес смущал и расстраивал родственников, но те списывали его на подростковую эксцентричность.
В рюкзаке за спиной имелся неизменный набор исследователя: дневник-блокнот, фотоаппарат и фонарик. Мэтис не расставался с ним никогда, тем более сегодня ему предстояло побывать в одном из мест, отмеченных мистической репутацией. Дело в том, что диспансер образовался на месте старой лечебницы для душевнобольных. По данным из публицистики туда свозили сумасшедших со всей округи и, по уверению современников, никого не отпустили. Под заведением должны были находиться глубокие катакомбы старой крепости, обрушенной ещё в начале девятнадцатого века. Возможно, именно там нашли последнее пристанище сотни, а то и тысячи неудачливых психов. Во всяком случае, так предполагал Мэт. Юный медиум верил своему чутью и намеревался во что бы то ни стало добыть доказательства.
Старое здание встретило дешёвой зелёной краской и линолеумом неприятного цвета, который сложно было идентифицировать. Небольшой холл заканчивался гардеробом, в обе стороны уносились широкие коридоры, заворачивающие спустя десяток белых дверей и образующие огромную зону ожидания в виде буквы «П» с редкими лавками и комнатными растениями. Никаких окон, только одинаковые продолговатые лампы, источающие скудный жёлтый свет, позволяющий видеть пространство, но крайне непригодный для чтения. Людно и неуютно. Странное дело, в подобном заведении очереди не меньше чем в обычной поликлинике у терапевта. Кто мог подумать, что неврозы и расстройства встречаются с той же частотой, что и простуды. Мэтис не верил, что найдутся ненормальные, чтобы симулировать болезнь в психушке. А если такие и находились, то и верно психи и придутся к месту.
На правом повороте коридора юный исследователь взглянул на лестницу, что предлагала подняться на второй этаж или спуститься в подвал. Последний маршрут манил и подталкивал в спину. Оглянувшись по сторонам, мальчишка шагнул навстречу цели, как вдруг с лестницы стала спускаться тучная врачиха со стопкой бумаг. Крутанувшись на месте, искатель приключений продолжил путь по коридору. Сюда можно вернуться потом, после приёма.
За поворотом посетителя встретил другой линолеум: менее пёстрый, но более древний. Странный узор резал зигзагами пространство, а местами напоминал цепи, протянутые по полу от стены к стене по диагонали. Ассоциация заставила сбавить на мгновенье шаг, после чего растаяла, уступив место более существенным мыслям.
Здание диспансера состояло из двух корпусов, связанных между собою мостом и, возможно, подземным лабиринтом. Мэт пребывал в поликлинике, где на втором этаже находился дневной стационар. Второй корпус и являлся самой психушкой, правда туда подросток никогда не захаживал, но надеялся на подземный проход и настоящие катакомбы. Единственное место, куда ему хотелось попасть сильнее, крыша двадцатиэтажного торгового центра, откуда по словам очевидцев (или по их преувеличенному вранью) открывался вид на всё Прилесье, лес вплоть до Залесья и дальние горы.
Оказавшись у нужной двери, Мэт с тоской посмотрел на очередь, а потом на дисплей телефона. Он не опоздал, пришёл даже раньше на десять минут до начала приёма, а посетителей томилось в ожидании уже с дюжину. Заняв условную очередь, мальчишка подпёр стену и заткнул уши наушниками. По венам полилась дрожь от гитарного перебора и эмоционального припева. Песня повторялась снова, снова и снова, а народу всё пребывало.
Дверь отворилась, и в проёме показался молодой человек, тянувший на студента первых курсов, но никак не на врача. Его глаза округлились словно бы в испуге, и он нервно и суетливо заглянул в чёрный ежедневник, заложенный на нужной странице большим пальцем. С губ сорвалось два слова. Мэтис не расслышал, поэтому высунул один из наушников. Повторять «практикант» не стал. Из очереди поднялся полноватый парень и проследовал в кабинет. «Отлично, – сделал вывод подросток. – Вход по приглашению, а значит есть надежда, что быстрее отделаюсь».
По закону подлости, время ожидания не просто не сократилось, а увеличилось вдвое. Когда Мэта вызвали, он был уже на грани настоящего нервного срыва.
В кабинете находились двое. Слева сел за стол молодой практикант, приглашавший посетителей. Напротив сидел загорелый зрелый мужчина, внешность которого вела подробный рассказ о наличии восточной крови, а улыбка и манера держаться принадлежали опытному менеджеру, но никак не врачу. Оба незнакомцы. Халаты наброшены поверх деловых костюмов.
Пациент растерялся и застыл у только что прикрытой двери.
– А где мой доктор? – обратился к костюмам Мэтис, делая акцент на местоимении.
– У него выходной, – незамедлительно отозвался старший. – Проходи. Присаживайся. Телефон на беззвучный режим, – открытая уверенная улыбка. – Я доктор – Кристиан Ллойд, а это мой ассистент. Ты Мэтис Вайерд, полагаю?
– Да, – кивнул Мэт и протянул доктору помятый бюллетень. – У меня всё в порядке, я за подписью.
– Позволь называть тебя Мэтисом, – пропустил его слова доктор. – Спасибо за терпение. Ну и очередь сегодня, не так ли?
– Ага, – согласился пациент.
– Расскажи, чем закончился твой последний визит?
– Мне бюллетень подписали и отпустили, – вспомнил мальчишка и положил помятый лист перед доктором.
– Что ж, Мэтис, выглядишь ты вполне здоровым. Возможно, пришло время снять тебя с учёта?
– Правда? – растерялся подросток. От волнения у него бешено заколотилось сердце.
– А я похож на вруна? – улыбнулся мужчина открыто и искренне. – Тебя ведь ничего не беспокоит?
– Нет. Всё нормально.
– Чудесно. Если бы беспокоило, то ты бы не молчал об этом, потому как взрослый, и не хотел бы умереть от внезапного инсульта.
– Что? – вздрогнул мальчишка.
– Что? – участливо приподнял брови араб. – Мэтис, тебя что-то беспокоит?
– Нет, – мотнул головой медиум, зажимая в кулаки полотно рукавов.
– Ну и славно, – располагающе улыбнулся доктор. – Тогда сейчас я проведу осмотр, заполню твою карту и распишусь в бюллетене. Ты в Залесье живёшь?
– Да.
– С дядей по отцу?
– Да.
– В школе на Тополиной учишься?
– Да
– Тройки-четвёрки?
– Да.
– А голоса с двенадцати слышишь?
Медиум замер, а затем до боли стиснул зубы.
– Я не слышу никаких голосов!
– Замечательно! Я же говорил, что всё в порядке, да, Фор?
Последнее адресовалось бледному ассистенту. Тот сидел со стеклянными глазами, но, услышав своё имя, отмёрз, заморгал и кивнул.
Замаскированный под медика продажник на несколько секунд погрузился в раздумье и щёлкнул пальцем по новой клавиатуре. Только сейчас тинэйджер заметил, что на обоих столах стояли компьютеры не самой устаревшей модели, чего ранее в данном заведении не наблюдалось. Может, это и есть тот самый федеральный документооборот?
– Тут, – робко заговорил ассистент, – написано, что зрительные галлюцинации. Не слуховые. Без рецидивов.
– Или без повторных жалоб? – усмехнулся Кристиан, фокусируясь на мониторе. – Значит без голосов. Замечательно.
Взъерошенному тинэйджеру только и оставалось, как уткнуться взглядом в пол и начать бездумно болтать под стулом ногами. Ему хотелось поскорее уйти. Это место нагоняло на него тоску и вызывало самые неприятные воспоминания. Когда-то он сидел в таком же кабинете, бормоча себе под нос слова, воспринятые окружающими как бред. Теперь за эти слова приходилось каждый год расплачиваться. Случившееся не хотело оставаться в прошлом и преследовало мальчика по пятам.
– Ты пережил автоаварию, верно? – словно бы специально усугубил доктор. – Расскажи, как это произошло?
Мэтис поднял глаза. Рассказывать подобное совершенно не хотелось, но психиатр явно так просто не отстанет. Наверно, нужно ещё немного потерпеть, чтобы потом навсегда распрощаться с этим заведением.
– Дождь, скользкие дороги, плохая видимость. Мы въехали в фонарный столб на повороте дороги.
– Что ты чувствовал в тот момент?
– Я не понимал, что происходит. Потом испугался. А потом был в шоке и ничего не помню.
– Что ты увидел после аварии?
– Ничего. Мне показалось.
– Мэтис, я попрошу тебя подробно отвечать на мои вопросы. Понимаю, это было давно, и сейчас ты всё осмыслил и осознал. Но мне важно понять, что происходило тогда. Фор, как давно это было?
– Три года назад.
– Вот. Мне нужно воссоздать картину.
– Ладно, – тинэйджеру не нравился подход психиатра, но здесь всё происходило по его правилам. – Я понимаю, что вы хотите услышать о моих галлюцинациях. Просто я действительно плохо помню, что именно наговорил спасателям, – мальчишка решил спрятаться за маской жертвы, что всегда работало со взрослыми.
– Сколько тебе лет? Пятнадцать?
– Почти шестнадцать.
– Тем более. Ты взрослый и должен понимать, что я не смогу тебе помочь, если ты не будешь рассказывать.
– Не надо мне помогать! У меня всё в порядке, правда.
– Хорошо, если так. Но у тебя было сотрясение, Мэтис. Головной мозг пострадал настолько, что дал сбой. Мы не можем знать, насколько велик урон. Моя задача понять: ушла ли твоя проблема или же просто временно затаилась. Ты же не хочешь однажды упасть замертво только от того, что где-то в голове у тебя разорвался сосуд?
– Нет, – буркнул Мэт, хотя вовсе не боялся подобного.
Смерть влекла и будоражила юношу. В силу возраста он ещё не умел её бояться, а в силу одарённости не видел в ней прекращения жизни. Вечерами, лёжа на диване и рассматривая тенистый потолок, он представлял, как сам станет призраком и будет гулять по городу, не зная дверей и замков. Он будет знать все мировые тайны и с видом просветлённого старца хранить молчание. А может, он повстречает вот такого же юного медиума и поведает ему обо всех загадках человечества! Нет, убеждался Мэт, смерть – это не конец. Это начало нового приключения! Подобные мысли подсказывали вечерами, что ему и вовсе не хочется жить.
– Очень хорошо, – продолжил приём доктор. – Тогда помоги мне понять, что произошло. В карте указано, что ты несколько раз сбегал из дома на место аварии. Когда тебя находили, ты твердил «я должен их остановить». Что ты имел в виду?