Она запахнула пальто. Очень стильное длинное леопардовое пальто, не очень уместное ранним ноябрьским утром, оно очень ей шло, удлиняя и без того бесконечные ноги. Красивая была эта Катя, хоть и пошлая, но красивая.
– Пошла вон отсюда, – коротко бросил Молчанский. – Я тебе все сказал. Ключи от квартиры в почтовом ящике оставлю. И никогда больше не смей появляться рядом со мной. И не пугай ты ежа голым задом, ради бога. Поверь, что я – человек пуганый.
Именно в этот момент полотенце, обвивавшее бедра Молчанского, развязалось, упало на пол и явило миру тот самый голый зад, которым не надо было пугать ежа. Вера ойкнула и закрыла лицо руками, а Катерина гомерически захохотала.
– А она у тебя еще и скромница. Молчанский, а она вообще знает, как ты любишь? Ты же у нас мальчик с претензиями на острое, горячее и сладкое.
– Я сказал, вон пошла! – Не озаботившись, чтобы поднять полотенце, Молчанский, как был голый, подошел к Кате, крепко взял повыше локтя, решительно проводил до двери, распахнул ее и легонько подтолкнул девушку на крыльцо. – Вали давай.
Захлопнулась с оглушительным стуком дверь, повернулся ключ в замке, который обычно шеф предпочитал не закрывать, и Вера услышала его сердитый голос:
– Извини.
Зашаркали куда-то ноги в домашних тапках, заскрипели ступеньки лестницы, и стало тихо. Лишь сверху, из спальни, раздавались шаги. Вера рискнула открыть глаза, крепко растерла лицо руками, глубоко вздохнула и вернулась к приготовлению яичницы. В конце концов, шефа нужно было сначала накормить и вернуть к жизни, а уже потом испепелять взглядом. Да и не был он ни в чем перед ней виноват, по большому-то счету.
Спустя еще десять минут стало ясно, что заставить начальника поесть Вера не сможет. Он с видимым отвращением затолкал в себя два куска пышного омлета, который она сделала вместо яичницы, рассудив, что он легче «пройдет», скривился, побледнел и отшвырнул вилку. Вид у него был мученический.
– Пить – здоровью вредить, – назидательно повторила Вера, которой было начальника вовсе не жалко. Но тарелку убрала, поставив перед ним еще одну кружку очень крепкого и очень сладкого чаю, в котором плавало ярко-желтое солнышко лимона.
– Отпивайтесь чаем, что ли. И поедем. Какой у нас будет план?
Молчанский посмотрел на часы, которые показывали половину восьмого.
– Сначала к вчерашнему лекарю. Пусть прокапает меня еще раз, чтобы у меня были шансы дожить до вечера, а то чувствую я себя так, что всерьез в этом сомневаюсь.
Выглядел он действительно отвратительно. Кожа желтая, как будто Павел переболел желтухой, глаза ввалившиеся, под ними синева, на щеках – мелкие порезы, сразу видно, что, когда шеф брился, у него сильно дрожали руки. Они и сейчас тряслись, но все-таки не так сильно, чтобы проливался чай из кружки. И на том спасибо.
– Хорошо, я сейчас оденусь и позвоню, – кивнула Вера. – Потом?
– Потом к Костику, в больницу. Нужно понять, что это за чертовщина с наркотиками. Затем я к ребятам подъеду, в полицию. Нужно понять, кому понадобилась моя машина. Затем на работу. Ты, пока меня не будет, выясни у Ирины Геннадьевны, что именно нужно налоговой, собери все документы и вообще пошурши там по-тихому, гостей надо встречать во всеоружии. Тем более таких дорогих, как налоговая. – Он нехорошо усмехнулся. – И где я так нагрешил, что на меня все напасти разом свалились? Не знаешь? Как Касьян посмотрел, честное слово.
– Тьфу-тьфу. – Суеверная Вера поплевала через левое плечо. – Не будите лихо. В ваших неприятностях вы, извините, сами виноваты. Потому что они у вас из-за баб.
– Я так-то перед тобой извинился. В смысле, за Катьку. А воспитывать меня уже поздно, сама понимаешь. Вот только не верю я в такие совпадения. И Светке кто-то фотографии отправил, и налоговая пришла, и Костик с катушек слетел, и машина сгорела, и Катька сегодня с утра сюда явилась. Да еще и с Глашкой сплошные непонятки.
Глашка, Аглая, была старшей дочерью Молчанских. Лицом она была точной копией отца: довольно миловидная, с пухлыми губами и курносым носиком, вот только глаза не серые, а карие, темные, такие глубокие, что не видно зрачка, да и фигура похожая – невысокая, крепенькая, не тонкая в кости, но ладная. Еще пару лет назад девчушка немало переживала из-за своей «немодельной» внешности, но недавно ей исполнилось восемнадцать, и, как говорил Молчанский, по этому поводу она успокоилась, «переросла» и даже завела кавалера. С ним, что ли, неприятности?
– Да нет, с ним вроде все нормально, – пожал плечами Молчанский, когда Вера задала свой вопрос вслух. – Со мной она не разговаривает. Огрызается, шипит, как кобра, только что капюшон не раздувает.
– Из-за вашего конфликта со Светланой?
– Да нет, это еще за пару дней до того началось. У нее и Светка не в чести. Съехала в отдельную квартиру, знаешь, ту, что я ей на восемнадцатилетие подарил. И носу не кажет ни ко мне, ни к матери.
– Так, может, вы ее ругали за что-то, запретили куда-то идти или ехать?
– Да в том-то и дело, что не было ничего. Ну со Светкой она, бывало, цапалась, у той, сама знаешь, характер не сахар, но мы-то с ней всегда жили душа в душу. Ладно, давай собираться, время идет. Ты вот еще что, машину мне какую-нибудь организуй. Не могу же я тебя вместо такси использовать. У тебя и своих задач полно.
– Организую, но только не сегодня, – решительно сказала Вера. – Вы еще пока не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Поэтому я отвезу вас к врачу и позвоню Игорю. А завтра, если захотите, одну из служебных машин возьмете.
– Завтра я себе новую машину куплю. – Молчанский невесело усмехнулся. – Главное – чтобы оно было, это завтра.
До города доехали без приключений, хотя Вера отчего-то нервничала и то и дело посматривала в зеркало заднего вида. Молчанский ни о чем не спрашивал. Сидел на пассажирском сиденье, притулившись головой к дверце, и то и дело закрывал глаза.
– Если бы ты вчера не приехала, я бы, наверное, сдох, – сказал он вдруг, – хотя, может, это было бы и к лучшему.
Спорить Вера не стала, понимая, что сегодня Молчанский просто не может иметь оптимистичного взгляда на жизнь. Голова у него, похоже, прошла, по крайней мере, взгляд стал более осмысленным и менее страдальческим, он не тер все время виски, словно пытаясь выцарапать оттуда живущую там боль, и дышал не через стиснутые зубы. Уже хорошо.
Она высадила шефа у клиники, в которой работал вчерашний нарколог, позвонила на фирму, чтобы обеспечить начальника транспортом, дала короткие, но четкие указания, будучи в полной уверенности, что начальник «транспортного цеха» не посмеет ослушаться, позвонила в больницу, уточнила, в какой палате находится Костик и как его найти, сбросила эту информацию Молчанскому в смс и поехала домой, чтобы переодеться и повидать сына, который учился во вторую смену, а потому в это утреннее время был еще дома.
Дальнейший день шел по относительно привычному расписанию. Когда она появилась в офисе, навстречу ей выскочил растрепанный и почему-то красный Гололобов.
– Ну что, ты привезла Пашу? – накинулся он на Веру, даже не поздоровавшись. – Из налоговой звонили, что придут завтра. Я не знаю, что делать.
– Павел приедет, но позже, – уклончиво сказала Вера. – Информацию я ему передала, он ее воспринял, но особого волнения не проявил. Сказал, разберется.
– Ну конечно, он разберется! – Гололобов отчего-то начал рвать волосы на голове. Это выглядело жутко и нелепо одновременно. – Нет, я положительно с ума сойду в этом дурдоме! Ни на кого нельзя положиться!
Вера пожала плечами и пошла в бухгалтерию, где за столом, обложенном папками, восседала Ирина Геннадьевна. Сдвинув очки на кончик носа, она внимательно посмотрела на Веру.
– Ну что, нашелся начальник?
– Нашелся, – кивнула Вера.
– И что, правда пил?
– Правда, но я не буду это обсуждать, – спокойно, но твердо ответила Вера. – Если захотите, спросите у него, когда он приедет.
– А когда он приедет?
– Сказал, после обеда. Может, чуть позже. У него сын в больнице и дома неприятности. Так что приедет, как разберется.
– Наркотики – страшное зло, – покачала головой Ирина Геннадьевна, заметила Верин внимательный взгляд, осеклась. – Верочка, ты не подумай чего плохого. У меня племянница в детской больнице работает, вечером рассказала, что к ним мальчик поступил, Костя Молчанский, ну я и поняла.
– Я надеюсь, с другими членами коллектива вы не поделились своим пониманием? – холодно осведомилась Вера.
Больше всего на свете она ненавидела сплетни и досужие разговоры. Беда, попадая на чужие равнодушные языки, мельчала, стиралась, как затертая множеством рук монета, становилась отчего-то постыдной, превращалась в обнаженную гулящую девку, выставленную на жадное осуждение любопытной толпы.
– Ну что ты, Верочка! – Бухгалтерша смотрела заискивающе. – Конечно, нет! Что же я, не человек?
– В том-то и дело, что у нас теперь не поймешь, кто кому человек, а кто гиена, – вздохнула Вера. – Мне вот все покоя не дает, кто мог по нашей внутренней базе сообщения разослать. А главное – зачем? Ладно, Ирина Геннадьевна, давайте ближе к делу. Вы почему мне вчера не сказали, что к нам налоговая собралась? Я об этом от Гололобова узнала, а вы мне ни словечком не обмолвились.
Бухгалтерша удивилась так сильно, что у нее даже очки съехали на самый кончик носа. Всколыхнулась пышная грудь, зашелестела из-под стола тафтовая юбка.
– Верочка, так не боимся мы никаких проверок, тебе ли не знать? – задушевно сказала она. – У нас же все чисто и легально! Ну придет проверка, ну просидят они тут неделю. Поносят мои девочки им папки. И все. Попрощаемся до следующего раза. Мне и в голову не пришло тебе говорить, не заслуживает это внимания!
– А Гололобов чего так нервничает? Аж волосы на себе рвет?
Бухгалтерша удивилась еще сильнее.
– Вот уж не знаю. Но он в последние дни вообще какой-то нервный. Вчера с обеда как ушел, так долго не было, а потом приехал, глаза дикие, руки трясутся, я аж испугалась, что и этот в запой ушел. Думаю, увольняться пора, пропадет контора с таким руководством. Я ведь знаю, жизнь прожила. Как кто на дно стакана смотреть начинает, так все. Пиши пропало.
– Ирина Геннадьевна. – В голосе Веры снова появился тот знакомый сотрудникам металл, которого все в «М-софте» боялись. – Не надо хоронить фирму и записывать ее руководителей в алкоголики, хорошо? Вы точно уверены, что с проверкой неприятностей не будет?
– Так откуда им взяться-то, Верочка? – Бухгалтерша молитвенно сложила руки. – У нас же все совершенно прозрачно.
– Ну, значит, проблемой меньше, – сказала Вера, даже не подозревая, как сильно она в этот момент ошибается.
До конца дня она разбирала документы и разруливала локальные проблемы, то и дело вспыхивающие в разных концах офиса. На экскурсию в IT-центр для школьников пришли сразу два класса, и мест в малом зале не хватило. Вера быстренько разместила детей в большом конференц-зале, для чего оттуда пришлось разогнать сотрудников, усевшихся онлайн на большом экране следить за ходом крупной международной конференции. Еще нужно было быстро организовать в два раза больше чашек, сладкого морса и пирожных. Параллельно проверить, отправлены ли заявки на крупный конкурс по закупке компьютерных программ и антивирусов для правительства региона, потом оплатить курсы английского языка для Аглаи Молчанской и отменить на ближайшие две недели тренировки по плаванию для Костика.
В обед позвонила лучшая подружка, Юлька Асмолова. Она ждала ребенка, и счастье ее журчало в трубке, переливалось через край, освещало унылую хмарь за окном. Вера тихонько улыбнулась. Еще летом подруга была на грани развода, и Вера тогда даже одолжила ей денег на покупку деревенского дома, чтобы было куда сбежать от навалившейся тоски. Но все неприятности остались позади, и дом этот оказался счастливым, потому что именно там было дано начало новой жизни, и это тогда, когда подруга уже смирилась было с тем, что у нее не может быть детей. И муж ее, Олег Асмолов, оказался вовсе не мерзавцем, а тем хорошим парнем и верным мужем, которым Вера привыкла его считать за годы знакомства.
В общем, все у подруги было хорошо, и она звонила, чтобы позвать Веру на обед, поболтать о своем, о девичьем. Есть хотелось, и поболтать хотелось тоже, а еще больше – рассказать Вере о странностях, которые творились в офисе «М-софта» и вокруг его директора. И с Олегом хотелось поговорить тоже. О сгоревшей машине шефа, о наркотиках, на которые почему-то подсел спортсмен Костик… Вере все казалось, что это все неспроста, вот только она не могла решить, с чем связывать свалившиеся на Молчанского неприятности. Ну не с конкурентами же, нет у него конкурентов и быть не может!
Но на обед было бежать совсем некогда, поэтому пусть и с сожалением, но Вера от предложения отказалась, пообещав в самое ближайшее время забежать к Асмоловым вечером, обязательно вечером, чтобы Олег был дома.
– Вер, у тебя что-то случилось? – спросила Юлька, и голос у нее стал встревоженный. Все-таки она была очень проницательная, ее подруга.
– Что у меня может случиться, Юльчик? Я же вся сугубо положительная, рациональная и занудная, – заставила себя засмеяться в ответ Вера. – Вокруг, правда, много непонятного, но это касается не меня, а шефа. Так что просто хочу посоветоваться.
– Ну если шефа, то и ладно, не к спеху, – легкомысленно заключила Юлька, у которой из голоса сразу пропали даже легкие оттенки тревоги.
До Вериного шефа ей не было никакого дела, поскольку важным в Вериной жизни человеком он не был. То есть был, конечно, но не в том смысле, чтобы о нем волноваться. Юлька лучше, чем кто бы то ни было другой, знала, что к шефу Вера дышит совершенно ровно. Ну начальник, ну дельный, ну деньги платит. Не больше. Не будет этого начальника, появится другой. Вот если бы подруга была в него влюблена, тогда другое дело. Но Вера влюблена не была.
Офис «М-софта», выстроенный Молчанским в первую очередь для того, чтобы людям было комфортно работать, имел свою столовую. Поваров тут, конечно, не держали, просто в большом помещении стояли столы и удобные стулья, микроволновки, в которых можно было разогреть еду, чайники и кофеварки, шкафы с посудой и холодильники. К обеду всегда приезжала фирма доставки, сгружающая в холодильники судки с готовой едой. Салаты, супы, второе, нескольких видов, и всегда очень вкусное. Так как есть все-таки хотелось, Вера забежала в «столовую» и наскоро пообедала.
– Чего, Вер, шеф на работу глаза не кажет, боится осуждения коллектива? – подсел к ней за стол старший сисадмин Толик, хороший добрый парень с веселыми глазами. – Так мы ведь того, не осуждаем, мы гордимся даже. Старый уже, а все туда же. И телка красивая.
– Толик, ты же знаешь, я на такие темы не разговариваю. – Вера, вздохнув, доела куриную котлетку, выбросила одноразовую тарелку и вилку в ведро и встала, решив, что чай попьет в кабинете. Ей еще нужно было проверить сметы большого музыкального детского конкурса, который спонсировал «М-софт». – Шеф появится, вырази ему свое восхищение лично, договорились?
До конца рабочего дня она еще успела провести переговоры с зарубежным партнером, с которым Молчанский намеревался заключить крупный контракт, обзвонить все филиалы и собрать отчетность за прошлый месяц, а также промониторить Интернет, чтобы собрать все, что писали о фирме за то время, что она была в отпуске.
Последнее, впрочем, казалось ей пустой формальностью. Как правило, СМИ охотно брали пресс-релизы «М-софта», потому что они были интересными и живыми, и делали это бесплатно. Из уважения к Молчанскому и любви к ней, Вере. За это фирма два раза в год – зимой и летом – проводила выездные увеселительные мероприятия для городских СМИ, совмещая спортивные состязания на свежем воздухе с выступлениями полезных спикеров из центральных СМИ, которым за счет «М-софта» оплачивались дорога и гонорары. В общем, с журналистами фирма дружила, и подвоха от них Вера не ждала.