– И вас, батюшка, – оглянувшись на ревизоров, пробормотала та. На мгновение ему почудилось, что она их знает. Подсадная? Будет его раскручивать, чтобы потом сдать?
– Какие грехи за собой ты ведаешь, покайся, и все они отпущены тебе перед святым причастием будут.
– Плоть моя слаба, – опустив глаза в пол, сказала Женя.
– Плоть у нас у всех слаба, – кивнул Сергей, – хоть и у каждого по-своему. Веруешь ли ты в бога единого? Не творишь ли себе ложных богов.
– Истинно верую. В бога нашего, в Свет его неколебимый. Всем сердцем. Знаю, что он есть, и только он защищает нас в этой тьме кромешной.
– Радостно, хотя чего уж кромешной? Желаешь ли ты чужого? Кошелька ли, тела ли?
– Нет, чужого мне не надо, своего хочу. Чтобы рядом был, как маленькое солнце грел. Освещал путь в жизни. В трудности и в радости.
– Отчего же не привела ты его с собой? Или изменяет он тебе и на чужое зарится?
– Знаю, что в мыслях изменяет. Но прощаю ему это. Да даже если бы телесно изменял, все равно готова терпеть, лишь бы со мной был!
– Так, ладно, это мы без него не решим. Тут двое нужны, – покачал головой поп. Такие девушки ему нравились больше всего. Если, конечно, тем самым единственным был он сам, а не другие. Но может, удастся ее переключить? Потом, все потом. – В чем же ты тогда исповедоваться хочешь?
– Смерти другим желаю, – едва слышно прошептала Евгения. Ну, вот вам и повод. Да, наверное, хотела бы поубивать всех женщин, что ее любимого окружают. Частный случай ревности. С этим вполне можно работать, главное, развернуть как надо.
– И кого же ты хочешь раньше времени на тот свет отправить?
– Врагов всех, видимых и невидимых. Тех, кто недоброе замышляет и готовится жизнь мне отравить, – с каждым словом она говорила все увереннее, будто давно не могла произнести вслух то, что думала, и только сейчас решилась. – Гадов, что хотят забрать у меня самое дорогое, что есть…
Она все продолжала говорить, а Сергей подумал вдруг, что не слышал ничего более искреннего, с тех пор как поработал капелланом в успешной афганской операции. Смерь, боль, месть, жажда крови. Все это буквально сочилось в словах крепкой красивой девушки, сидящей сейчас перед ним. Но откуда в ней столько злобы?
Они в Сахалинске. В одном из самых спокойных и быстро развивающихся городов мира. Множество смешивающихся культур. Торговые центры и кинотеатры. Развлечения на любой вкус и размер кошелька. Ближайшая война за тысячи километров. На Филиппинах. А у них в полном смысле этого слова остров спокойствия. Странно все это. Надо бы докопаться. Может, и вправду сможет ей помочь разобраться с проблемами.
– …именем его отпускаю сей грех великий, – проговорил он, глядя, как огонь в глазах девушки постепенно угасает, – приходи ко мне каждый день на исповедь и, возможно, тебе станет легче. Нет таких демонов, которых нельзя было бы изгнать. Главное, упорство и открытость.
– Спасибо, батюшка, но мне один как раз и нужен. Чтобы был рядом.
– Не дело это, желать, чтобы враги бога кружились рядом, – с укором покачал головой Сергий.
– О, он не враг, он несет его Свет, – грустно улыбнулась Евгения, – можно прямо сказать, что он господу служит. – В странном взгляде ее он рассмотрел некоторую жалость. Вот только к кому? Неужели к себе самому? К настоятелю храма?
– Подходи на причастие через пяток минут. Господь смилостивится, и все хорошо будет.
Девушка склонилась и вышла. А следующим показался молодой человек в джинсовке. Вид у него был хмурый. Будто парень на заклание шел. Сергий был уверен, что не помнит его, но мужчина сел на стул, будто делал так уже сотни раз.
– Отпустите грехи, святой отец, – пробормотал он вполголоса.
– Как зовут тебя, сын мой, и в чем твой грех?
– Егор, – устало сказал парень, – и грех мой в унынии. Каждый мой день ничем не отличается от предыдущего. Он скушен до безобразия. И мне уже начинает казаться, что я никогда не смогу из него вырваться.
– Рад, что ты пришел, ведь вчера тебя здесь не было. А значит, что-то в твоей жизни изменилось. Стало иначе. – Сергей продолжал говорить, и мужчина впервые поднял на него глаза, в которых проскользнуло какое-то странное чувство. Кажется, это была надежда. Настоятель, не удержавшись, улыбнулся. Вот что делает простое слово, когда оно приходится к месту. – Приходи ко мне почаще, и все у тебя выровняется. Найдешь и смысл в жизни и…
– Да не в этом дело, – грубо оборвал его Егор, – вы! Вы помните, что было вчера?
Глава 2
– Конечно помню, – в замешательстве ответил отец Сергий. Мужчина поерзал на своем месте, по выразительной мимике было видно, как он пытается подобрать слова для выражения мысли.
– А что было позавчера? – осмелев, спросил тот.
– Слушай, сын мой. Мы говорим не обо мне. Для причастия ты должен сказать господу о своих проблемах. О мыслях мирских и высоких. Ведь грех это, по сути, что? Неудовлетворенность. Отсутствие счастья в той жизни, которая тебе дана… – подбирая слова, настоятель пытался найти ключ к одному из немногих прихожан, но отклика в его душе не видел. А потому решился спросить напрямую: – Что мучает тебя? Что гложет?
– Если мы сегодня проиграем, то опять все начнется сначала. А меня этот цикл уже порядком достал. Каждый раз одно и то же. Они врываются, перекрывая пути к отступанию. Мы деремся до последнего, а потом взрываем весь храм, чтобы он им не достался.
– Хорошо, – задумчиво проговорил Сергий. Еще на службе он понял главное правило беседы: с психами не спорят, особенно с полностью уверенными в своей правоте. – И кто же на нас нападет? Террористы? Оппозиционеры?
– Не помню, – честно признался Егор, – мы так часто бились, что я уже забыл, как их называют.
– Может, демоны? – шутливо спросил настоятель, стараясь перевести беседу в юмористическое русло. Не помогло. Парень еще больше сжался, закрылся. Понял, что ему не верят. Ну и черт с ним. Пусть пожертвований от него теперь не добьешься, но…
– Они горят неземным светом, – сказал вдруг мужчина. Отец, уже и не рассчитывающий на продолжение беседы и занесший руку для крещения, замер. – Нападают в ночи. Всегда в темноте. Но сами светятся, будто они не люди, а огромные ходячие прожекторы.
– Ангелы? – уточнил Сергий, выловив образ из своей головы.
– Разве что смерти, – криво усмехнулся Егор, – они рушат все преграды, что встают на их пути. В прошлый раз, когда наступила ночь, мы сражались с ними на лестнице к колокольне. Казалось, что даже сможем их сдержать. Но потом вы не выдержали и призвали господа. Все вспыхнуло: и они, и мы.
– На лестнице, говоришь? – настоятель точно помнил, что колокольня чисто номинальная, там на самом деле стояли мощные колонки, а колокол был нем. Доступ туда, естественно, был закрыт для посторонних. Во избежание инсайда. А то разнесет какой-нибудь сетевой журналист, что все прогнило настолько, что даже колокола ненастоящие. Скандал будет. – И как же она выглядит?
– Как? Ну… – парень, не ожидавший вопроса, замялся, – маленькая такая. Винтовая. Перила из пластика. Очень узкая и крутая, даже одному подниматься тяжело.
– Все верно, – с заминкой проговорил Сергий, – и как ты узнал? Кто-то из послушниц проводил?
– Что? Да нет же! Сражались мы на ней! В последний раз! – в отчаянье вскрикнул мужчина. Начал активно жестикулировать, пытаясь передать свои воспоминания: – Была ночь. Эти твари зашли в храм, одна с главного входа, одна с заднего. Начали крушить все. Искать что-то, переворачивали все вокруг. Иконостас на куски расщепили. Потом начался пожар. Все полыхало, а мы смогли укрыться… – Егор захлебнулся словами, беззвучно водя руками в воздухе. Потом обернулся к окну. Взгляд его замер и остекленел. Губы задрожали и, показав пальцем, он сдавленно произнес: – Тьма пришла. Опять.
– Да брось, – отмахнулся настоятель, но, взглянув в окно, замолк. Он мог поклясться всем чем угодно, что такого просто не бывает. Это же утренняя служба, мать ее. Рассвет, солнце должно бить прямо в окно! – Как? – только и смог пробормотать он, вставая со стула.
– Вы уже закончили? – спросил Костя, заглядывая в исповедальню. Не обращая внимания на ошарашенное лицо попа, он подошел к настоятелю вплотную. – Надо б причастие провести, а то все ждут.
– Хорошо, – Сергий помотал головой, стараясь выкинуть из нее дикую мысль, что все слова, сказанные мужчиной, – правда. Может, тучка большая набежала? Всяко же бывает. Выйдя в общий зал и встав к иконостасу, он обратился к пастве: – Братья и сестры. В этот день, дарованный нам самим господом… – он старался отрешиться от посторонних мыслей. Вести себя как обычно. Но даже тысячу раз произнесенные слова теперь имели немного иной смысл. Служки и хоровые послушно вышли ко всем. В зале стало хоть немного больше народу. Он перестал казаться совершенно пустым. – …и сын его пожертвовал собой ради нас, грешных… – И все равно ощущение нереальности происходящего, возникшее после того как батюшка выглянул в чернеющее окно, не спешило уходить. – Во имя Света и сына – его духа. Аминь.
Десяток человек повторили за ним, завершая молитву. И только ревизоры стояли в стороне, молча глядя на обряд очищения. Но стоило настоятелю положить первой девочке из хора на язык просфору, как они зашевелились. Бывший военный толкнул локтем лысоватого, и они пристроились в конец очереди. Что ж, их ждет разочарование. Обрядом пренебрегать не позволено никому. Будь то старый, молодой или начальник. Обойдутся без божьего хлеба и крови.
С удовольствием посмотрев, как Евгения проглатывает плоть бога, не жуя, далеко высунув язык и широко открыв рот, он с сожалением отпустил девушку. Ситуация была совершенно неподходящей, но ряса все равно оттопырилась. Надо бы снять напряжение позже. Дав Егору запить просфору разбавленным вчетверо вином, настоятель благословил его и закрыл оставшиеся хлебцы крышкой.
– Не понял, – в замешательстве остановился перед алтарем Илья. – А?..
– Прошу прощения, но обряд причастия един для всех, – с улыбкой сказал настоятель. – Вы можете причаститься завтра. После исповеди.
– Да как ты смеешь? – набычившись, пошел на него Михаил, но старший остановил его рукой.
– И все же нам хотелось бы получить хлеб и вино сейчас, – настойчиво проговорил он, подходя вплотную. Сергей чуть отшатнулся под таким напором, но тут же взял себя в руки.
– Никаких исключений. Наш бог един для всех, и способ к нему обратиться тоже един. Вначале…
– Чушь, – рассмеялся клерк. – Свет не настолько дик, чтобы ставить ритуалы выше нужд и зова его детей. Мракобесие!
– Ну, раз так, то и общайтесь с ним напрямую, – сказал, пожав плечами, Сергей. Он передал чашу с вином и просфорами послушнице. Чтобы она отнесла их в кельи. Но Илья схватил девочку за плечо, почти вырывая атрибуты святой литургии из ее рук. – Что вы себе позволяете? – возмутился настоятель, помогая служке высвободиться. Однако дары божьи остались в руках ревизора.
– Что за черт, – пробормотал бывший военный, разжевывая пластинку, – это же обычный хлеб.
– Может, дело в вине? – не унимался Михаил, отпивая из чаши. – Да нет. Тоже самое заурядное.
– Не смейте так говорить, варвары, – гневно оборвал их Сергей. – Кто вы вообще такие?!
– Как же мне надоел этот болван, – вздохнул клерк, подходя к настоятелю. – Может, пора уже?
– Да, пожалуй, мое терпение тоже на исходе. – Мгновенно оказавшись рядом, Илья схватил попа за рясу на груди: – Отвечай, где ядро?
– Что? Какое еще ядро? Вы что, с ума сошли? – слабо отбиваясь, спросил настоятель.
– Прибей его, и дело с концом, – с улыбкой сказал Михаил. – А то потом гоняться за ним по всему храму. Еще сбежать надумает.
– Тоже вариант, хотя начинать все сначала не очень хочется, – военный задумчиво склонил голову набок. – Но, кажется, в пятый раз его смерть ничего не решила, – он кивнул сам себе и отвел руку в замахе. Мешкать больше было нельзя. Это вам не уличные хулиганы, такой хорошим ударом и прибить может.
Поджав ноги, Сергий вывел противника из равновесия и перекинул его через себя прямо на алтарь. Золоченый постамент скрипнул и погнулся. А противник, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги. Хотя настоятель был уверен, что после такого никто бы не поднялся. Минимум перелом позвоночника. Вот только спина Ильи оказалась прочнее металла. На ходу развернувшись, военный ударил в голову ногой, исполнив образцовую вертушку. И только чудом Сергею удалось уклониться, уйдя в сторону.
– Отче, сюда! – крикнул Костя, выглядывая из-за иконостаса. – Быстрее!
– Догонят! – отрицательно мотнул головой Сергий, хватая железный подсвечник и тыча оплавленным воском в лицо напирающего врага. Ревизор даже не замедлился, отбил удар ладонью, будто муху отогнал. А вот настоятеля, который держался за основание, сдуло в сторону вслед за импровизированной дубиной. Сражаться с таким противником и вправду было выше любых его сил. Бросив в того бесполезную железку, он прыгнул за дверь, которую тут же запер помощник.
– Хорошо, – сказал, довольно кивнув, парень. Тяжелая металлическая дверь содрогнулась, но выдержала. – Нам нужно продержаться еще восемь часов. Вряд ли этого гада хватит еще на пять минут. А потом уж как-нибудь выберемся.
– Какие пять минут, и почему ты их так вольно в часы превращаешь? Что происходит? – набросился на помощника с вопросами настоятель, но тот лишь отмахнулся.
– За мной, быстрее! Эта дверь их надолго не задержит, – обшивка створок и в самом деле уже была сантиметров на пять вогнута от ударов. Еще пара минут – и замок сорвет.
– А как же служки? А паства?
– Им ничего не грозит, они не важны, – крикнул уже на бегу Костя. Настоятелю ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Через минуту они были отделены от противника несколькими рядами стен и прочных дверей. Оказавшись в центральной келье, из которой шло несколько путей в разные стороны. – Отлично, пока оторвались. Жаль только территории маловато. Но пусть хоть час они сюда попробиваются. Нужно двигаться дальше.
– Слушай, что за сумасшествие тут происходит? – не отставая от парня, спросил Сергий. Он хотел бы выяснить все, что возможно, до того как действовать. Но и торчать в одном месте, когда тебя пытается убить бессмертный маньяк, это тоже непозволительная глупость.
– Если вкратце, нас взламывают. Вернее, вас, повелитель, простите уж за панибратство, – впопыхах ответил парень. – Внешнюю защиту пробили сразу. Потом отрезали нас от общей сети. Теперь вот пытаются найти и взломать ядро.
– Ты бредишь, – коротко сказал настоятель, замедляя бег. Помощник тут же схватил его за руку, не давая остановиться.
– Вовсе нет. Пусть мне тут и приятно находиться, общаться с вами на равных, жить как люди. Но все это мираж. Искусственное. Приходящее.
– Ну, так чего ради ты тогда горбатишься? Если это все нереально, может, ну его к черту? Ущипнуть себя да проснуться?
– Как вам не стыдно, отче? Ругаться и вспоминать нехристя в храме божьем, – усмехнулся Костя, таща его за собой, – не все так просто. Проиграем здесь – ваше тело в реале достанется одному из них. И все. Без вариантов.
– А если выиграю? Вернусь в свой храм?
– Если захотите, – замялся парень, – ну и, если откопаете его под снегом. Все же апокалипсис прошел. На дворе минус пятьдесят.
«Не спорь, с безумцами надо соглашаться», – проговорил про себя Сергий. Вот только, что если все происходящее реально? Как говорится, если тебе раз сказали, что ты лошадь, не обращай внимания. Два – можешь послать куда подальше. Но если три – стоит задуматься о покупке седла и партии овса заранее. Если на секунду допустить, что они все говорят правду. Что эта жалось в глазах Евгении и надежда у Егора действительно относятся к нему. Что тогда?
– Как нам победить их? – спросил Сергей на бегу.
– Никак, – просто ответил Костя, – мы в их власти. На их территории. Чем больше мы сопротивляемся, тем быстрее они получат, что хотят. А уж если еще раз поймают, тогда все – конец.
– Нет противника, которого невозможно одолеть, нужно только знать оружие и способ.