– В «ежедневке», выходящей по вторникам, средам, субботам и воскресеньям, ориентированной в основном на мужчин, главной считается информационная составляющая. Это новости, события, комментарии. Рекламы здесь мало. Зато ее предостаточно в «толстушке», то есть еженедельной газете, выходящей по четвергам. Эта газета ориентирована в основном на женщин среднего возраста. «Толстушка» – как ты понимаешь, стирка грязного белья на глазах у всего народа, то есть скандалы со звездами. Но есть и особая колонка со статьями нашего знаменитого специального корреспондента Антона Правдина о проводимых им журналистских расследованиях. Поэтому ее покупают все без исключения.
Запах кофе и бумаги, мелькание лиц, слившихся в единую массу под многообещающим названием «коллектив», короткие любопытные или насмешливые взгляды, вот даже чье-то подбадривающее подмигивание, и снова сосредоточенность на работе.
Сегодня верстается на четверг «толстушка». Непривычные слова и непонятные термины, а также суета такая, что голова кругом, а мысли в ступоре: неужели она когда-нибудь это освоит, запомнит и вольется наконец в слаженный процесс создания коллективного детища – ее величества газеты.
– Тебе тоже придется сегодня хорошо поработать, так что запасайся терпением. Завтра отоспишься. Я пристрою тебя к нашему корректору Мельниковой Ульяне Львовне. Ты у нас девушка грамотная, вот и будешь у нее на подхвате.
Мельниковой Ульяной Львовной оказалась симпатичная девушка почти одного возраста с Асей. Она занимала большой отдельный кабинет с несколькими длинными столами, заполненными сверстанными страницами. Отчества она не признавала, поэтому сразу перешла с Асей на «ты», словно они уже давно были знакомы.
– Зови меня Ульяна или Уля, как больше нравится. Моя работа – а на сегодня и твоя – заключается в предотвращении проникновения ошибок в тексты, выходящие на газетные полосы. Это касается не только орфографии и пунктуационных ошибок, но и неувязок смыслового и стилистического характера.
Ульяна выложила перед Асей материал, предварительно просмотренный ею и помеченный кое-где красным фломастером знаками вопроса.
– Если что-то обнаружишь, можешь ставить свои знаки вопросов черным фломастером.
И Ася приступила к работе.
«Грабеж средь бела дня», – прочитала она заголовок, набранный крупно, а ниже – лид, выделенный жирным: «Самый лучший способ ограбить банк – стать в нем управляющим, привлечь граждан заманчивыми процентами, затем перевести все деньги за рубеж и скрыться в неизвестном направлении. Именно так, скорее всего, и собирается поступить управляющий коммерческим банком «Солли» Л. В. Берлицкий, оставив вкладчиков без средств, но с надеждой на суд, с помощью которого они, может быть (а может, и нет), вернут свои деньги».
Ася залпом прочла крайне смелую, на ее взгляд, статью Антона Правдина и немедленно прониклась к автору уважением. Затем принялась за другие материалы. Она так увлеклась вычиткой текстов, что не замечала, как быстро бежит время.
– Ася, бросай работу, – услышала она над ухом голос Ульяны. – Пойдем в столовую, пообедаем. Да и глазам не мешает отдохнуть.
У Аси перед глазами с непривычки и в самом деле мелькали мушки. Это было странно, так как обычное чтение – не дни и ночи напролет, конечно, – никогда не приводило к подобному эффекту.
Они сидели за небольшим столиком и ели бесплатный комплексный обед, который предоставляла сотрудникам фирма. Салат «Французский» с ветчиной и горошком, суп-лапша грибной со сметаной, куриное филе, запеченное с луком и перцем, выпечка с соком. Неплохо-неплохо.
– Очень удобно, правда? И никуда не нужно выходить. Да и куда пойдешь, если перерыв всего полчаса. Зато довольно вкусно и питательно. Для своих холдинг расстарался.
«Ну да, – подумала Ася. – Лишь бы работали, не поднимая головы и не разгибая спины. Зарплату не зря платят. Наверное, выжимают из сотрудников все соки. А потом куда – выбрасывают на свалку?»
И чего она разбухтелась? Тепло, светло и кормят хорошо. И зарплата, о которой не преминул упомянуть Следопыт, вполне приличная. Уж во всяком случае больше, чем получала она, когда работала экономистом. Значит, есть за что платить. Это и по статье Антона Правдина видно.
Хотя другой материал в «толстушке» ее несколько разочаровал – не газета, а сплетница какая-то, собравшая с миру по нитке и теперь, сидя на лавочке с другими старушками и выпучив для пущего эффекта глаза, выдающая шепотом полученную якобы из самых наисекретнейших источников информацию. Хотя, если взять во внимание потрясающую статью Антона Правдина, то «толстушке» вполне можно простить ее огрехи.
– Ульяна, ты не знаешь, куда из газеты ушел Антон Правдин?
– Антоша? С чего ты взяла, что он ушел? Как работал, так и работает.
– А можно с ним познакомиться?
– Об этом мечтают все журналисты. И я тоже. Но это невозможно, так как наш любимый и весьма плодовитый на горячие сенсации Антоша лишь псевдоним. А кто скрывается за этим знаменитым и обожаемым читателями именем, никто не знает. Журналисты посматривают друг на друга с любопытством и в то же время таинственно, пытаясь, видимо, себе присвоить лавры Антоши. И правильно делают. При таком отношении к нашему анониму его никто и никогда не вычислит. Некоторые считают, что это Зацепин, который опасается последующих расправ, потому и не считает нужным раскрываться. Впрочем, кое-кто намекает даже на самого Мастеркова Геннадия Петровича.
Вернувшись в отдел, где на длинных столах были разложены распечатанные колонки текстов будущей газеты, девушки продолжили работу. Ася еще раз пробежалась по непривычно смелой статье Антона Правдина. Однако как жестко и открыто он ставит вопросы перед властями и правоохранительными органами!
Куда же все-таки мог подеваться Антон Правдин? Не расплата ли это за статью? Или его никогда и не было? А если кто-то из журналистов прячется за этим именем? Тогда почему теперь Ася должна приступить к расследованиям вместо него? Нет, Антон Правдин – не Зацепин. И уж тем более не Мастерков. Иначе тогда зачем брать кого-то на освободившееся место?
Она почувствовала, как по телу бросились врассыпную перепуганные до смерти мурашки: а если его убили?! Тогда получается, что Зацепин осознанно подвергает Асю опасности? Нет! Этого не может быть! Ведь он же говорил, что ей даже особой смелости для этой работы не понадобится, так как всю ответственность он берет на себя. Асе же придется лишь собрать материал, сделать соответствующие выводы и передать компромат ему. А если Антона убили, когда он готовил материал для следующей статьи?
– Что с тобой, Ася? Ты в порядке? – услышала она голос Ульяны, прорвавшийся сквозь толщу оглушающего ужаса.
– Да. Просто здесь немного душновато.
– Так давай включим кондиционер?
– Лучше не надо. От него, говорят, бывает воспаление легких.
– Тогда я открою окно. Признаться, и сама недолюбливаю кондиционер: то он дует не туда, куда нужно, то от него какой-то запах идет. Ну как, тебе лучше? А давай-ка мы с тобой немного отвлечемся и попьем кофейку, пока журналисты статьи дорабатывают.
Ульяна заварила и разлила по чашкам кофе, вытащила из стола печенье.
– Пей, пока горячий. Такие чайно-кофейные пятиминутки – которые поневоле могут растянуться и на десять, а то и на пятнадцать минут, если начальство поблизости не стоит над душой, – нам разрешаются. А знаешь, как я нашу редакцию называю? Про себя, конечно, негласно. Чтобы никого не обидеть. Никогда не догадаешься. Но попытку тебе я предоставляю.
– Осиное гнездо, – не раздумывая, выпалила Ася.
Ульяна даже замерла на мгновение.
– Ну ты, подруга, даешь! Ты, случайно, мысли на расстоянии не читаешь?
– Нет. Просто угадала.
– Вот куркули, вот эгоисты, – влетел в корректорскую взъерошенный молодой человек. Именно он подмигнул Асе во время экскурса, устроенного Зацепиным по кулуарам редакции. – Запахи такие, что хоть слюной изойдись, а никто на кофеек не пригласит.
– Семочка, дорогой, ты не в том месте разбрасываешься обвинениями. Я всегда готова тебя напоить кофейком. Присаживайся и знакомься с нашим пополнением.
– Очень рад. – Молодой человек театрально приложил левую руку к груди, а правую чопорно протянул Асе. – Семен Вениаминович Беркут, фотокорреспондент.
– Арсения Фомушкина, Ася, – представилась девушка, подавая руку.
– Семочка, ты запамятовал: мужчины женщинам руку не подают.
– Отстань со своими поучениями, я и сам знаю, – прошипел тот, скосив губы в ее сторону. – Она просто забыла, – обратился Семен с обворожительной улыбкой к Асе, – что если мужчина пытается пожать руку женщине, это означает, что она ему приглянулась. Так сказать, проявление повышенного желания понравиться ей и войти в доверие. Особенно если задерживает ее ладонь чуточку дольше.
– Семочка, некоторых женщин это может испугать. Так что смотри не переборщи.
– Ну не с объятиями же и поцелуями к ней подступаться, в самом-то деле? А так хоть за ручку подержаться, приложиться к ней. Пока есть такая возможность. Вот когда вы прославитесь и станете знаменитостью, будет уже поздно. – Семен отпустил руку Аси.
– А почему я должна стать знаменитостью?
– Ну как же «почему»? Потому что плох тот солдат, который не примеряет мундир генерала. Только вместо штыка на его винтовке – острое перо прессы. Вы же тоже мечтаете пронзить им своих противников, не так ли?
Ася смотрела в умные, чуть прищуренные в насмешке глаза фотокорреспондента, и ей казалось, что он знает о ней нечто такое, чего ему знать не полагается. Или это его обычная манера общения с людьми, словно ему о них известно даже то, чего они сами о себе не знают? Что ж, тогда Асе лучше на всякий случай вести себя так, будто и она в курсе его самых сокровенных тайн, которые, так и быть, обязуется никому не выдавать.
– Есть такие мыслишки. Только время еще не пришло. – Ася почувствовала, как защипало в носу – первый признак подступающих слез – и опустила голову, уткнувшись в свою чашку.
– Ну-ну! Понадобится помощь, зови. Вмиг оседлаю персонального Пегаса и прилечу на крыльях вдохновения.
Справившись со слабостью, которую ни в коем случае не следует демонстрировать незнакомым людям, чтобы не стать предметом любопытства, Ася снова взглянула на Семена. Лукавство из его глаз исчезло, а умный и участливый взгляд словно пронизывал Асю насквозь. Она не могла избавиться от ощущения, что они понимают друг друга с полуслова, с полувзгляда и теперь у них на двоих одна общая тайна.
– Семочка, пей скорее кофе и выметайся, нам не до тебя.
Фотокорреспондент занялся кофе, задумчиво глядя перед собой.
– Семочка у нас парень неженатый, положительный с любого боку, с какого ни глянь. А потому ты, Асенька, обрати на него особое внимание. Жених из него получится хоть куда.
Семен даже поперхнулся печеньем, которое запихал в рот целиком. Кое-как откашлявшись – даже слезы выступили на глазах, – недовольно просипел севшим голосом:
– Слушай, нельзя же про такие серьезные вещи да под руку! Ведь, не ровен час, и угробить могла молодого человека, который никому не причинил никакого вреда. Ну кому мешает то, что я живу и радуюсь жизни?
– Вот ты погляди на него! – возмутилась Ульяна. – У нас в редакции одиннадцать прекрасных незамужних девчат, я двенадцатая, а ты, Ася, выходит, уже тринадцатая. А он как ходил свободным, так и продолжает невозмутимо оставаться холостяком. Вот где справедливость?
– Большущее спасибо за кофе! А еще за то, что все-таки не уморили! Хоть и имели, похоже, насчет этого далеко идущие планы. Но бывалого воробья на ваших печенюшках не прикормишь, поэтому спешу откланяться. Бывайте здоровы! – И Семен мигом выпорхнул из отдела, оставив после себя шлейф тонкого парфюма.
– Просто неисправимый холостяк… Ну что тут у нас? Кажется, все, что могли, сделали? Нет, даже и с тем, что не могли, успешно справились. И закончили благодаря тебе гораздо раньше. Пойду доложу Зацепину. Пусть нас хоть по головке погладит. Другого-то от него все равно ничего не дождешься.
За окнами давно наступила ночь, а работа в редакции только-только закончилась.
– Ты теперь будешь в основном в бегах, – сказала на прощанье Ульяна. – Но заглядывай, как появится минутка. Посидим, кофейку попьем, посекретничаем ни о чем, если такая охота появится.
«Ну да, как же, – думала Ася. – Вряд ли мне будет до секретов. А жаль. Ульяна, кажется, свой человек. Но секретничать мне теперь придется только со Следопытом. А может, ну ее, эту работу? Устала так, что до кровати бы только доползти».
Ася вошла в кабинет редактора. Зацепин сидел, устало разглядывая записи в ежедневнике.
– Как дела, Оса? Уморили сивку крутые горки? Ничего, завтра придешь в себя, а послезавтра снова сюда примчишься. Потому что работа эта затягивает, как никакая другая. И скоро ты это сама поймешь.
– Следопыт, а что стало с журналистом, вместо которого ты меня берешь?
– Разве я тебе не говорил? Ушел в другую газету, на повышение. Так как у меня свободной вакансии заместителя нет, а свое место я пока что уступать никому не собираюсь. Еще вопросы есть?
– Нет, – ответила Ася, но подумала: «Если ты не хочешь говорить о нем откровенно, я узнаю сама. Вот только зачем мне все это надо? В качестве гарантии собственной безопасности, что ли? Но в таком случае не проще ли вообще отказаться от предлагаемой работы? Именно так я и сделаю. Но только завтра. Так как сейчас аргументировать свой отказ язык не поворачивается. К тому же очень не хочется зря обижать Следопыта, пытающегося помочь. Все-таки родственник».
– Я хочу домой. Ты меня отвезешь?
Глава 3
На следующий день, хорошо выспавшись, Ася сходила в церковь, поставила свечки за упокой и за здравие и, вернувшись домой, принялась разглядывать старые фотографии. Там, где она маленькая с отцом, матерью, Следопытом. Сколько воспоминаний о счастливых годах…
А вот целый пакет с фотографиями, которые Ася сделала в шестнадцать лет. Возраст, когда заканчивается детство. Снимков так много, что она собиралась поместить их в другой альбом, но что-то помешало. Они так и остались ждать своего счастливого часа в конверте. Ася вынула любительские фотографии.
Следопыт подарил ей тогда на день рождения цифровой зеркальный фотоаппарат со сменными объективами, заявив, что берет ее к себе в газету внештатным фотокорреспондентом. И Ася от радости снимала все подряд, надеясь, что хоть пара-другая снимков ему понравится.
Не получилось тогда из нее не только фотокорреспондента, но даже более-менее приличного фотографа. Оказалось, что объять необъятное невозможно даже с самым новым фотоаппаратом, который отказывался фиксировать изображение окружающего мира таким, каким его видела Ася.
Большой перепад освещения на фотографируемой сцене – и детали терялись: вместо голубого неба с пышными облаками на снимке отражалось лишь белесое пятно, а люди в тени превращались в невнятные темные силуэты, сливающиеся с окружающей обстановкой. Заниматься же кропотливой работой по подбору индивидуальных надстроек для каждого снимка Ася считала лишней тратой времени и нервов, а потому объявила Следопыту, что увольняется по собственному желанию.
Так как работы Аси, за исключением нескольких фотографий, не представляли никакой художественной ценности, она охладела к этому – ну явно не ее – виду деятельности и снова окунулась в прекрасный волшебный мир книжных героев. Там у них все было ярко, красиво, захватывающе и понятно. Снимки так и остались лежать в плотном бумажном конверте. Вот и сейчас пусть туда отправляются. Еще на одиннадцать лет.
Она снова полюбовалась на удавшуюся фотографию отца и закрыла альбом, так как навернувшиеся слезы размывали изображение, искажая и делая его неузнаваемым.
– Асенька, пойдем пообедаем, – заглянула в комнату мать. – У нас с тобой с утра даже росинки маковой во рту не было. Хоть и нет аппетита, а есть надо. Чтобы сил хватало. Не только на терпение, без которого не выжить, но и на дальнейшее существование.