Кошмар продолжался. Наконец, он начал стонать, а Оксану вырвало.
– Куда, дура, на ковер-то! Давай, убирай.
Оксана трясущимися руками стала затирать тряпкой прозрачную вонючую слизь какой-то тряпкой. Перед глазами все плыло.
В соседней комнате Богдан огрызался:
– Не, Димон, во всяком случае, не сейчас. Самому нужна. Ничего такая, свеженькая. Другую тебе найдем. Отвези-ка, Витька, ее домой.
Не поднимая глаз, Оксана прошла мимо изучающих ее парней, вышла из подвала, повалилась на заднее сиденье рядом со школьной сумкой. В молчании доехали до дома.
Прошел месяц. Каждый день после школы после получения записки она бежала, но теперь уже не в подвальные комнаты мини-борделя, а в садовый дом Богдана. Чем-то она зацепила этого развратного циника. Уже на третьей встрече он протянул ей таблетки:
– Будешь пить по инструкции, чтобы залета не было.
Сначала ее мутило то ли от лекарств, то ли от всего, что теперь происходило в ее жизни. Дома ни о чем не догадывались и, слава Богу! Но вскоре, она окрепла, привыкла и даже стала находить некоторый интерес в ситуации: она встречается и встречается тайно с самим Богданом! Если бы девчонки узнали, лопнули бы от зависти, но она крепко держала язык за зубами. Правда, несколько смущало то, что у Богдана были ее фотографии, и он мог бы принудить, как других работать на него, встречаясь с толстыми, старыми дядьками. Теперь она знала все о его бизнесе, также видела тайную фототеку. Там было полстаницы и знакомые девчонки из соседних станиц. Подрастали новые девушки, приходили в клуб, знакомились с Богданом или с его подельниками, а дальше – фотографии; и девчушки, не смея отстаивать свои права, не думая о своей судьбе, опасались только одного, чтобы никто не узнал об их позоре. Несколько из них покончили с собой, напившись снотворного. Но в своем большинстве, они были легкой и безропотной добычей.
Как-то Богдан предложил ей вина, но она отказалась:
– Что ты, если отец учует, не сносить мне головы!
– Тогда попробуй это, – и он протянул ей зажженную самокрутку.
– Что это?
– А ты попробуй.
Оксана осторожно втянула в себя пахучий дым. Сначала она ничего не почувствовала, а потом ей стало весело-весело. Она хихикала и снова потянулась к самокрутке.
– Э-ээ, хватит тебе на первый раз!
В этот раз секс был, как никогда острым. Вообще, она неожиданно для себя стала находить в нем чувственную радость. Богдан был приятно удивлен.
– Ух, ты, горячая моя! С тобой, прям, за силы свои опасаюсь!
– А ты не опасайся! – смеялась Оксана – Если что, помогу!
– Да ты, и вправду мастерицей становишься!
– А то!
– А хочешь фильм один интересный посмотреть? «Счастливые трусов не надевают»?
– Порнушку, что ли?
– А ты уже смотрела когда-нибудь?
– Да, нашла один раз у отца. Включила, а там такое! – у Оксаны заблестели глаза.
Теперь во время встреч они курили травку и повторяли экранное действо.
Наступила весна. Богдан, как и прежде, по-своему ценил Оксану: не позволял другим парням приближаться к ней и, в отличие от остальных девушек фототеки, заниматься сексом с клиентами. Да, ей было отведено особое место. Она привыкла к этому, и даже, втайне гордилась.
Тем удивительнее стало для нее, что однажды Богдан, задумчиво разглядывая трещинки на потолке, произнес:
– Оксана, тебе надо выйти замуж за Кирилла.
Сначала она подумала, что это шутка; но раньше ей уже приходилось видеть холодный блеск в его глазах, поэтому стало понятно, что тут шутками и не пахнет. Богдан, как никто другой, умел быть жестким, циничным, безапелляционным.
– Хорошо, – осторожно согласилась она, покусывая губку, – только как же я пойду за него, я же не девочка…
– А ты не спи с ним до свадьбы.
– А потом что?
– А потом, суп с котом!.. Не дрейфь! Дам я тебе адресочек, заштопают перед свадьбой, пойдешь, как новенькая!
– Ты серьезно?
– Серьезней некуда, рыба моя!
– Я тебе надоела?
– Не начинай бабских разборок! Терпеть не могу!
Оксана молчала. Богдан прервал затянувшуюся тишину:
– Ты должна узнать все о его делах. Он давно на тебя запал.
– А, может, другую к нему отправишь?
– Мог бы, отправил! Ты что, замуж не хочешь?
– Я с ним спать не хочу.
– Подумаешь! С тебя не убудет. Ты меня уже так загоняла! Помощник – явно будет не лишним, – и Богдан заржал.
– Хорошо, – неожиданно твердо сказала Оксана, – но у меня будет условие.
– Какое?
– Ты отдашь мои фотографии.
Богдан подумал, а затем протянул:
– Да, забирай!
– Ты серьезно?
– Конечно. Вот и посмотрим, из-за чего ты сюда бегала, может, только из-за фотографий?
– Нет, не только.
Богдан впился в нее глазами и ждал признания в любви. Но его не последовало. Как была, нагая, Оксана подошла к небольшому шкафчику и вопросительно посмотрела на парня.
– Ключ?
Богдан достал ключ из кармана джинсов и бросил ей. Девушка открыла шкаф, достала обувную коробку, где хранилась фототека, выбрала свои фотографии, аккуратно сложила остальные, замкнула замочек и вернула ключ.
– Зажигалка на кухне?
Не дожидаясь ответа, пошла на кухню, взяла пустое жестяное ведро, сложила фото домиком и подожгла. Оксана думала, что теперь она свободна, что больше ей не грозит разоблачение, позор, что теперь она может одеться и уйти отсюда навсегда. Немного защемило сердце: еще два месяца назад она была чистой и была незнакома с этой стороной жизни, можно сказать, с изнанкой. Хотя, безусловно, ей повезло куда больше, чем другим из той самой фототеки. «Овцы потому что!», – неожиданно зло подумала она и вернулась в спальню.
Богдан все так же, испытывающее смотрел на нее.
– Завтра придешь?
– Конечно.
– По первому зову?
– Конечно.
– И все будет по-прежнему?
– Конечно.
Понемногу холодный блеск стал уходить из глаз Богдана.
Попили чай, покурили травку, поставили фильм.
Уже расставаясь, Богдан сказал:
– За что ценю тебя, за то, что ты – умная.
Она поняла эту фразу через некоторое время, когда Богдан рассказал ей, что вот так же позволил уничтожить одной курице ее фотографии, а та, глупая, стала орать на него, что она теперь свободна, и чтобы он шел в ж….
– Дура, что скажешь! Я ее отдал Пашке с Колькой и таких новых фоток наделал, что она теперь за десять процентов работает и помалкивает. Девки – дуры!
Так, Оксанка узнала, что секс-рабыни местных сутенеров все таки получают деньги за свои услуги, а ставка некоторых «особо пользующихся спросом» доходила до пятидесяти процентов. Ей же доставались небольшие подарки от Богдана, и те приходилось прятать дома подальше от любопытных глаз. Конечно, отец давал дочерям деньги на карманные расходы, но суммы были мизерными и не смогли бы объяснить появление золотого колечка или фирменного парфюмерного набора.
В школе теперь Оксана смотрела сверху вниз на своих одноклассников. Она и раньше не отличалась доброжелательностью по отношению к тем, кто был из семей победнее, одевался скромнее или был стеснительным от природы. Она привычно насмехалась над ними, могла и серьезно оскорбить. Себя же она относила к школьной элите, возле нее терлись девицы «ее круга», тем она льстила в глаза и охотно сплетничала о них же в их отсутствие. С парнями у нее ранее складывались несколько иные отношения: на них, всех без исключения, она оттачивала мастерство кокетства. Не мудрено, что парни вились вокруг нее, создавая ей ореол первой красавицы школы. С тех пор, как она пала жертвой Богдана, она почувствовала, что знает о жизни гораздо больше, чем все эти мальчики и девочки, что все они – дети по сравнению с ней. Тайная жизнь заставила ее быть сильнее, изобретательнее, умнее. Одноклассники чувствовали перемены, произошедшие в ней, но, не зная истинной причины, сами подняли ее на некий еще более высокий пьедестал. Они искали ее дружбы, даже несколько заискивали перед ней, девчонки хвалили прическу, маникюр, манеру одеваться. Только одна девушка из параллельного класса бесила ее своей независимостью. И Оксане была известна причина этого поведения.
Как-то, в очередной раз, столкнувшись с соперницей, Оксана задела ее плечиком:
– Привет! Давно хотела узнать, что это ты так заносишься? Уж я-то знаю кое-что о тебе, моя рыбонька. Так что, нос-то не задирай!
Вика окинула Оксану взглядом, и с высоты 177 см роста, взгляд ее показался особенно презрительным:
– И откуда ты получила свои сведения? Уж не Богдан ли в теплой постельке рассказывал тебе? Дура ты, Оксана, станица-то маленькая! Смотри, как бы до твоего отца слухи не докатились, а то, говорят, крут он на расправу!
Оксана от неожиданности не нашлась что ответить, она хотела поставить на место эту зазнайку, но совсем не думала, что Вика может что-нибудь знать о ее собственной тайной жизни. Она резко развернулась и пошла прочь.
Дома, обдумывая события последних трех месяцев, она пришла к твердому решению: выйти замуж за Кирилла, – тем более, что проблема с потерянной девственностью, как оказалось, была решаемой. «Убью двух зайцев», – думала она, – «тем более, что один из зайцев, сам этого хочет. А другой, если приложить ум и усилия, никуда не денется. Как ни крути, а Кирилл – жених завидный». И она взялась за дело всерьез.
Страсть вторая (также станичная)
Если бы Кирилл знал, что на него объявлена охота! Его обложили по всем правилам, но он еще ничего не подозревал. Слава первой красавицы школы, а также отточенное умение кокетничать, сделали его легкой добычей для Оксаниных коготков. А, кроме того, это здесь в станице, парень был на виду. Но он уже полгода жил в студенческом общежитии, без папиного прикрытия, среди разбитных шустрых парней и несколько растерял уверенность в себе. В присутствии незнакомых девчонок он вовсе становился немногословным, и даже внешние данные не могли поправить положение: его считали тюфяком и не воспринимали всерьез.
Поэтому, когда по выходным Оксана стала попадаться ему на глаза то тут, то там, при этом, оказывая ему прозрачные знаки внимания, он быстро сдался. Подступающая весна и гормоны довершили дело. И крепость пала! Причем, настолько быстро, что девушку это даже несколько разочаровало.
Теперь по выходным они встречались. Ходили в обнимку по асфальтовым тротуарам станицы, целовались в сумерках. Кирилл приглашал в кино, в кафе, клуб, часто дарил цветы. Но для Оксаны встречи были пресными: не было привычной для нее радости физических наслаждений, не было травки; и разжигающих кровь фильмов, под которые она продолжала практиковаться с Богданом, тоже не было. Кирилл трепетал от объятий и поцелуев, она же снисходительно позволяла ласкать и любить себя. А то, что парень был влюблен, в этом она уже не сомневалась. От ее холодности, он еще больше терял голову. Поэтому, когда она заговорила о том, что неплохо бы им пожениться, как только ей исполнится восемнадцать, Кирилл воспринял эту идею с жаром, как свою собственную.
Кажется, Оксана исполняла все, что хотел Богдан: дело с женитьбой продвигалось, но парень был недоволен:
– А не увлеклась ли ты? Что-то толку от тебя, Мата Хари, пока немного.
– Уж не ревнуешь ли ты, Богдан?
– Ты что, дура? Я для чего тебя туда посылал? Чтобы ты о делах его узнала! А что тебе удалось узнать?
– Да, нет у него никаких дел…
– Это я уже понял. Значит, надо узнать все о связях его отца.
– Ну, подожди, войду в их дом, сближусь с родителями и узнаю.
Оксана замялась.
– Богдан, ты мне деньги обещал и адрес…где, ну, оперируют, чтобы девственность восстановить.
– Что, не терпится в постельку с Кирюшкой прыгнуть?
– Я не собираюсь спать с ним до свадьбы. Но я должна быть уверена, что к этому дню у меня все будет в порядке, – твердо закончила она, глядя Богдану прямо в глаза.
– Ну, ты ж понимаешь, что тогда путь сюда тебе будет отрезан до самой свадьбы. А вот после: у жены – ножки, у мужа – рожки. Или ты хочешь закончить наши отношения а-ля романтик?
– Нет, не хочу. Просто мне надо заранее иметь деньги и адрес на руках. Чтобы в любой момент воспользоваться.
– Ну что ж, держи!
Богдан достал ключ из кармана джинсов, открыл все тот же шкафчик, кинул ей пятьсот долларов и нацарапал на листке бумаги телефон. Телефон оказался не городской.
– Так, это что же, у нас делают?
– Нет, в Пластуновской, надумаешь смотаться, Витька тебя подбросит.
– Спасибо.
– Да, не за что, пользуйся моей добротой. Я своих телок не обижаю. Кому деньги помогаю зарабатывать, а кого – замуж выдаю, как тебя. Кстати, больше трех сотен за операцию не давай: двести пятьдесят хирургу и пятьдесят анестезиологу. Вот тебе еще деревянные, их будешь давать медсестрам и нянькам.
– Так тут еще двести долларов остается.
– Сто на всякий случай, вдруг наш эскулап цену заломит, ну, а сто тебе – за моральный ущерб, так сказать.
– Понятно.
С некоторых пор Богдан стал задумываться на тот счет, что место работы отца может измениться. Конечно, родственные и прочие связи останутся, но кто знает, как поведут себя все эти люди, когда отец перестанет быть во главе администрации? Явно, что он уже не сможет прикрывать криминальную составляющую дел сына. Значит, надо переходить на легальный бизнес. А какой? Конечно, торговля. Но с продуктами связываться не хотелось: сроки годности, различные проверки, всех надо кормить, и крышу тоже. В городе проще: продаешь себе стройматериалы и всегда есть спрос. А в станице остается только один вид доходной и менее хлопотной торговли – одежда и обувь. И вот тут-то возникала проблема в виде отца Кирилла. Денис Олегович – конкурент серьезный. Его бизнес начал развиваться сразу в начале девяностых. Все было схвачено: дешевый опт, выгодное месторасположение точек реализации, специально прикормленные люди. При этом, его торговая сеть охватывала многие станицы и понемногу распространялась на новые рынки сбыта в соседней Ростовской области. Богдану хотелось найти уязвимые места потенциального конкурента. Он намеревался действовать через сына. Сведения, добытые Оксаной, были по своему, ценными: не стоило терять время и усилия на Кирилла. Пока он вне отцовских дел. Ну что ж, отрицательный результат – тоже результат. Может, потом, когда Оксана войдет в семью и заслужит доверие отца парня, он посвятит в свои дела такую способную и симпатичную невестку. Кто знает? – Может, еще и свекра охмурит. Бывает, что седина в бороду…
А Оксана почувствовала себя невестой. Мысленно, девушка уже выбирала свадебный наряд, думала, где они станут справлять свадьбу, регистрироваться им в городе или в станице, кого приглашать на торжество? И, конечно, обязательно должен быть белый лимузин!
Дома и в школе она всячески подчеркивала, что встречается с Кириллом и намекала, что отношения у него самые серьезные. Девчонки отчаянно завидовали ей! И только Вика из параллельного класса, по-прежнему, презрительно усмехалась. «Как бы ни отомстила!», – всерьез опасалась Оксана, – «не выболтала бы все Кириллу. Хотя, какие у нее доказательства?» – успокаивала она себя.
Наконец-то, она смогла не скрывая, носить золотое колечко, пользоваться дорогой парфюмерной водой, выдавая дома подношения Богдана за подарки, полученные от Кирилла. Сестры и отец были польщены, что станут родственниками местного торгового воротилы. Зато мать пыталась поговорить со старшей дочерью на тему: любит ли та своего избранника. Оксана с удивлением посмотрела на эту тихую, рано постаревшую женщину:
– Мама, вы-то, наверное, по любви с отцом женились?
– Конечно.
– И что тебе лично дала такая жизнь? Он о тебя ноги вытирает, а ты терпишь.
Мать отшатнулась, как от удара. Молча, развернулась и вышла из комнаты дочери.
Через некоторое время, отец стал спрашивать, почему же Кирилл не засылает сватов, как положено? Время шло, а парень до сих пор не попросил у него руки дочери. Пора было определяться с датой, чтобы начать подготовку к свадьбе и вплотную заняться приданым. Но на все вопросы девушки, Кирилл отмалчивался. А через месяц исчез вовсе, перестал появляться в станице, на звонки не отвечал.