Владимир Васильевич Гриньков
Только для мертвых
Глава 1
Пятнадцать миллионов долларов. Воронцов скользнул взглядом по цифре – в ней было много нулей – и едва сдержался, чтобы не улыбнуться самодовольно. Ленард Бэлл, похожий на примерного школьника в своем аккуратном синем костюме и таких же аккуратных очках, сидел напротив, демонстрируя кротость. Он уже поставил свою подпись под контрактом.
Воронцов размашисто расписался, еще раз посмотрел на сумму контракта. Он впервые в жизни распорядился такими деньгами.
– Ну, поздравляю! – пробасил сидевший рядом с Бэллом Богдан и хлопнул англичанина по спине своей широкой тяжелой ладонью. – Живи, Европа! Гуляй на наши денежки!
Бэлл виновато и настороженно улыбнулся. Он так и не успел привыкнуть к богдановским манерам. Чтобы сгладить неловкость, Воронцов пожал англичанину руку и с чувством произнес:
– Поздравляю! Но это только начало нашего сотрудничества, мистер Бэлл.
Англичанин опять заулыбался и закивал головой.
– Ему нравится, – сказал простодушно Богдан. – Еще бы не нравилось – пятнадцать миллионов «зеленью» как с неба упали.
Жаргонные словечки были не очень понятны англичанину, он обернулся к Богдану, глядя на того недоумевающе, и это позволило Воронцову незаметно погрозить Богдану кулаком за спиной Бэлла.
– А чё? – оскорбился тот. – Я что-то не так сказал?
Но надолго расстраиваться он не умел и через минуту уже заигрывал с воронцовской секретаршей Светочкой, которая принесла в кабинет шампанское и фужеры. Светочка всегда очень страдала, когда в кабинете находился Богдан, и в этот раз все было как обычно. Пока Воронцов разговаривал с Бэллом о том о сем, Богдан успел ущипнуть девушку и даже пытался усадить ее к себе на колени, отчего произошел некоторый шум. Бэлл оглянулся, и опять из-за его спины Воронцов показал Богдану кулак. Пунцовая от смущения Светочка выпорхнула из кабинета.
– Поднимаешь волну, Богдаша, – пропел с доброй улыбкой Воронцов. – Не на свое заришься.
Бэлл опять ничего не понял. Слова все были русские и вроде бы ему знакомые, но он никак не мог уловить общий смысл.
– Выпьем! – предложил Богдан.
Он разлил шампанское по фужерам. Бэлл с фужером в руках никак не смотрелся. Хотелось спросить о его возрасте – не рановато ли молодой человек прикладывается к спиртному. Богдан рядом с ним выглядел человеком пожившим и видавшим виды.
– За нашу сделку! – провозгласил Воронцов. – За партнерство!
– И за здоровье королевы! – вдруг вспомнил Богдан. – Ленард, ты королеву свою видел?
Бэлл кивнул с обычным выражением виноватости на лице, словно за королеву ему было неловко.
– Она мне как-то не глянулась, – объявил Богдан. – Приезжала к нам, видел я ее по телеку. Ничего особенного. У меня соседка точно такая же, на лавочке все время сидит. И чего вы носитесь с ней?
Бэлл терпеливо слушал. Богдан за эти дни стал для него досадной неизбежностью, от которой было невозможно избавиться. Это надо просто перетерпеть. Дождаться обратного авиарейса до Лондона, и только тогда можно будет укрыться на родном туманном острове от этого невыносимого русского.
– А вот Тэтчер у вас – это да! – проявил познания Богдан. – Вот ее я уважаю. Классно она вами командует.
– Она уже не командует, – буркнул Воронцов.
– Почему? – изумился Богдан.
– У них другой премьер. Уже давно,
Бэлл кивнул, подтверждая.
Богдан опечалился. Воронцов использовал возникшую паузу для того, чтобы повторить свой тост. Вновь выпили шампанского. Бэлл, правда, до конца не допил, но тут Богдан всполошился и заставил англичанина осушить фужер.
– Теперь водочки, – оживился Богдан.
Бэлл опять виновато улыбнулся и протестующе замотал головой.
– В Англии будешь командовать, Ленард, – сказал ему Богдан. – А здесь мы сами знаем, что делать. Все должно быть по-человечески.
Через пять минут на столе стояли три бутылки «Кремлевской», баночное пиво «Хольстен» и закуска – тонко нарезанные ломти копченой колбасы. На Бэлла было больно смотреть. Он совсем побледнел.
– По чуть-чуть, – сказал успокоительно Воронцов. – Нам необязательно пить все, Ленард.
Богдан при этих словах хмыкнул. Он уже сбросил пиджак, и его ярко-оранжевые подтяжки пламенели на синем фоне рубашки.
– Мы же теперь компаньоны, Ленард, – сказал он. – Посидим, покалякаем. Ты нам про Англию расскажешь. Житуха у вас, я слышал, ничего. А? Вот только туманы…
Богдан налил водку прямо в фужеры. Ленарду – столько же, сколько и остальным. Англичанин следил за происходящим остановившимся взглядом, но вмешиваться даже не пытался. У себя дома, наверное, будет рассказывать о России жуткие истории. И все время у него перед глазами будет маячить лицо Богдана. Страшилка для взрослых.
– Ну, давай! – предложил Богдан и протянул Бэллу наполненный водкой фужер. – Чтоб ты не мерз в своей холодной Англии.
Зазвонил телефон. Воронцов снял трубку. Это был Кочемасов.
– Здравствуйте, Павел Константинович, – сказал в трубку Воронцов, и Богдан тотчас же присмирел, будто Кочемасов был не где-то далеко, а прямо здесь, в воронцовском кабинете.
– Какие новости? – спросил Кочемасов.
– Подписали, – коротко ответил Воронцов.
– Англичанин еще у тебя?
– Выпроваживай его поскорее и приезжай. Расскажешь подробности.
– Хорошо.
Воронцов положил трубку. Богдан с видимым облегчением откинулся на спинку кресла.
– В общем, за тебя пьем, Ленард, – повторил он тост.
– В следующий раз, – объявил Воронцов. – Нас ждут.
– Кочемасов?
– Да.
Не то чтобы Воронцов так уж спешил к Кочемасову, просто ему было жаль Бэлла. Англичанин это понял и оценил. Он торопливо поставил на стол фужер с водкой и благодарно улыбнулся Воронцову.
– Я жду вас в Британии, Алекс, – сказал он. – Как мы и договаривались.
– Билет у меня на двенадцатое число, – кивнул Воронцов.
Поднялись, пожали друг другу руки, прощаясь. Богдан хлопнул Бэлла по плечу. Тот ответил своему мучителю жалким подобием улыбки.
– Где это он тебя ждет? – спросил Богдан Воронцова, когда они остались одни.
– Я лечу в Англию двенадцатого. Бэлл пригласил меня в гости.
– А почему только тебя? – обиделся Богдан. – А я?
– Потому что я – президент «Дельты». А ты – всего лишь начальник отдела, – сказал безжалостно Воронцов.
– Начальник отдела безопасности!
– Мне в Англии ничего не грозит, – широко улыбнулся Воронцов. – Спокойная страна, мирные люди.
– Вот сука! – сказал в сердцах Богдан.
– Кто?
– Бэлл, кто же еще. Игнорирует.
– Просто он тебя боится.
– Ты так думаешь?
– Уверен.
Глава 2
Пропуска были заказаны на обоих: и на Воронцова, и на Богдана. Милиционер в вестибюле привычно проверил документы, показал в сторону лифта:
– Пятый этаж, направо.
Они сами знали и про пятый этаж, и про то, что направо, – к Кочемасову наведывались пару раз в месяц, а бывало, что и чаще. В лифте они были одни. Богдан мрачно разглядывал в зеркале свое отражение и теребил яркий галстук. Наверное, волновался. Как-никак к хозяину идет… Боялся он Кочемасова, и Воронцов об этом знал.
– Не дрейфь, – покровительственно сказал он Богдану.
Тот судорожно вздохнул и промолчал. Он сам на себя был сейчас не похож.
В приемной секретарша встретила их без улыбки, сухо кивнула в ответ на приветствие и скрылась в кочемасовском кабинете. Через несколько секунд появилась опять и с прежней холодностью во взгляде пригласила:
– Проходите. Павел Константинович ждет вас.
Кочемасов утопал в огромном кожаном кресле.
Ему было там так уютно, что он даже блаженно сложил на животе руки. Идиллическая картина, сплошное благолепие – если бы не кочемасовский взгляд, всегда подозрительный и недовольный. Богдан теперь уже совсем смешался, не знал, куда деть руки, и Кочемасов прикрикнул на него:
– Чего руками-то сучишь, деревня?
«Деревня» – это было очень обидно, и если бы не Кочемасов это произнес, а кто-то другой, Богдан уже давно размазал бы этого наглеца по стенке, но сейчас он только побагровел и отвел взгляд.
– Что так долго? – спросил недовольно Кочемасов.
– Буквально только что контракт подписали, Павел Константинович.
Кочемасов резко и требовательно протянул вперед руку, и понятливый Воронцов положил перед ним на стол папку с контрактом. Кочемасов читал контракт долго и вдумчиво, после чего бросил его на стол и опять поднял глаза на своих гостей.
– И что дальше? – спросил он.
– Пара дней уйдет на то, чтобы устроить все бумажные дела, – ответил Воронцов. – Потом сбрасываем деньги на счет в Англии. Сразу после этого Бэлл начинает отгрузку оборудования. Через десять дней после получения от нас денег оборудование уже придет в наш порт.
– Значит, две недели как минимум?
– Да, Павел Константинович.
– На заводе все готово?
– Там уже ждут оборудование. Как только транспорт из Англии прибудет, завод приступит к монтажу.
Кочемасов повернулся к Богдану:
– Твои люди готовы?
– Да.
– Смотри у меня, чтоб без неприятностей. Под охрану груз бери сразу же, как только он пройдет таможню. Если хоть один болтик пропадет, я тебя… – Кочемасов сжал пальцы в кулак так, что даже хрустнуло.
– Все будет нормально! – вытянулся в струнку Богдан.
Кочемасов отдал еще кое-какие распоряжения, не без любопытства расспросил о Бэлле и вскоре дал понять, что аудиенция окончена. Воронцов и Богдан дружно поднялись.
– Работайте, работайте, – напутствовал их Кочемасов.
Он выглядел вялым, и казалось, что он заснет сразу, едва за гостями закроется дверь.
– Я на несколько дней уеду, – сказал Воронцов.
– Куда?
– В Лондон, к Бэллу. Он меня пригласил.
Кочемасов широко раскрыл глаза, будто проснулся от подобной новости.
– С какой стати? – осведомился он. – У тебя разве нет работы?
– На пару дней я могу вырваться.
– Не можешь! – жестко отрезал Кочемасов.
Возникла пауза. Воронцов не знал, что и сказать. И Кочемасов тоже молчал, глядя на собеседника почти враждебно. Под его взглядом Воронцову даже жарко стало. Богдан преданно таращился на Кочемасова, не совсем понимая, что происходит.
– Бэлл меня пригласил, – повторил наконец Воронцов. – Я обещал, что приеду. Неудобно получается, Павел Константинович.
Кочемасов расцепил на животе руки и почесал ухо.
– Ты поедешь, Саша, – произнес он неожиданно доброжелательным тоном. – Но не сейчас. Позже… – Выдержал паузу. – Когда придет отгруженное Бэллом оборудование.
Он говорил вроде и добродушно, но что-то нехорошее в его интонации послышалось Воронцову, а что – Воронцов еще не мог понять.
– Я не люблю неожиданностей, Саша. Ты меня понимаешь? До тех пор пока отправленные согласно подписанному тобой контракту деньги не вернутся к нам в виде оборудования, ты останешься в России.
Вот что? Заложником, стало быть. Чтоб не исчез, переправив предварительно за границу пятнадцать миллионов долларов.
– Я не ожидал такого от вас, – оскорбился Воронцов.
– Э-эх, Саша, мы много чего друг от друга не ожидаем – до поры, – все так же добродушно сказал Кочемасов, а глаза смотрели настороженно. – Дружок твой, Зубков, тоже ведь ничего плохого никому прежде не делал…
При упоминании о Зубкове Воронцов дернулся и процедил сквозь зубы:
– Во-первых, он мне не друг, а просто знакомый…
– А все остальное – и во-вторых, и в-третьих, и в-десятых – верно, – сказал с усмешкой Кочемасов. – Мальчик сделал нам ручкой, всех облапошив.
– Если вы мне не доверяете…
– Знаешь, чего я особенно не люблю? – перебил его Кочемасов. – Когда ты в позу обиженного встаешь. У тебя тогда из ушей дым идет и выглядишь ты очень потешно.
Богдан за спиной Воронцова хмыкнул, словно тоже увидел этот самый дым.
– Если вы мне не доверяете, я уйду из «Дельты», – все-таки закончил свою мысль Воронцов. – С завтрашнего дня.
– Никуда ты не уйдешь, – отчеканил Кочемасов, и вдруг его лицо стало совсем каменным. – От меня просто так не уходят.
Он никогда не произносил каких-то конкретных угроз. Он будто и не угрожал вовсе. А все равно сразу становилось не по себе. Воронцов услышал, как тяжело задышал за его спиной Богдан. Его тоже пробрал, наверное, хозяйский гнев.
– Загранпаспорт у тебя с собой? – спросил неожиданно Кочемасов.
– Н-нет, – с запинкой ответил Воронцов, почему-то растерявшись.
– Дома?
– У матери. На прошлой неделе к ней ездил, паспорт выложил и забыл.
– Привезешь.
– Да, – кивнул Воронцов, все еще не совсем понимая.
– Ты не понял, наверное. Мне привезешь, – сказал Кочемасов.
Воронцов почувствовал, что его лицо багровеет. Но Кочемасов не собирался щадить его самолюбие.
– Пусть твой паспорт у меня полежит, – продолжал он. – Недельки две, потом заберешь.
– Мне еще к матери надо съездить, чтобы его забрать.
– Вот и съездишь. Завтра. Билет твой где?
– Какой билет? – не понял Воронцов.
– До Лондона. Ты ведь уже взял билет?
– Да.
– Где он?
Воронцов молча достал билет из кармана.
– Давай сюда! – требовательно протянул руку Кочемасов. – От греха подальше… Ого, на двенадцатое число. Быстро же ты засобирался.
Он сложил билет и небрежно бросил его в ящик стола.
– Я мог бы его сдать, – пробормотал Воронцов.
– Богдан его сдаст. А ты свой паспорт мне завтра не забудь завезти.
Кочемасов отвернулся к окну, давая понять, что им не о чем больше толковать.
Воронцов и Богдан вышли из кабинета.
– Да, Полкан сегодня не в духе, – сказал Богдан сочувственно.
Полканом он называл Кочемасова. Того звали Павел Константинович, если сокращенно – Пал Константиныч, и если и отчество подсократить, то как раз Полкан и получался. Воронцов скрипнул зубами. Такого унижения он давно не испытывал.
– Брось, – посоветовал Богдан. – Забудь. Просто он мужик очень жесткий.
«Не жесткий, а просто сволочь», – хотелось сказать Воронцову, но он не осмелился – замечал иногда, что Богдан Кочемасову нашептывает. Ему даже временами казалось, что Богдан специально и приставлен за ним, Воронцовым, присматривать.
Вошли в лифт, Богдан нажал кнопку первого этажа.
– Сейчас поедем в «Лас-Вегас», Шурик, – сказал он. – Водочки попьем – и все забудешь. Мало ли в нашей жизни огорчений. Да, а что это там Кочемасов про друга твоего говорил? – полюбопытствовал он.
– Про какого друга?
– Зубков, что ли, его фамилия? Что за человек?
– Это тот, который на три миллиона «зеленых» насобирал кредитов, отправил их за кордон и сам туда уехал, – неохотно пояснил Воронцов.
– И с концами, – вспомнил эту историю Богдан. – Да-да, было дело. Молодец кореш, своими руками кует собственное счастье. Он тебе не говорил перед отъездом, где собирается осесть?
– Да не знал я ничего! – взорвался Воронцов. – Для меня самого его исчезновение как кирпичом по голове!
– Ну-ну, не кипятись, – сказал примирительно Богдан.
Двери лифта открылись.
– В «Лас-Вегас», – сказал Богдан. – Я вижу, что ты в горячке и на подвиги готов. А там водочки попьем…
Они как раз проходили мимо дежурного милиционера.
– Хорошо водочки попить, а? – обратился Богдан к милиционеру.
Сержант опешил от такой наглости и на всякий случай сделал страшные глаза.
– Во, точно я сказал, – определил Богдан. – Там тоже живые люди, Шурик, – в милиции-то.
На улице они сели в богдановскую машину.
– Командуй, шеф! – усмехнулся Богдан и завел двигатель.
– В «Лас-Вегас»! – зло бросил Воронцов.
– Вот это я понимаю. Вот здесь ты молодец.
Глава 3
О «Лас-Вегасе» Воронцов не слышал ничего хорошего и поэтому никогда прежде в этом ресторане не бывал. Чутье его не подвело, оказывается: в полутемном зале ресторана сидели крепкие ребята с бритыми затылками, и все они были как на подбор – такие лица Воронцов не раз видел на милицейских стендах. Неприветливое место. Но Богдан был здесь своим. У него обнаружилось неожиданно много знакомых, и едва ли не с каждым из сидящих за столиками он перебросился хотя бы парой фраз.