Вячеслав Васильев
Сфера влияния
Перехват
Серия «Боевая фантастика»
Оформление обложки Станислава Дудина
Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону
© Вячеслав Васильев, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
– Пойдём, – стоявший чуть позади барон тронул Белецкого за рукав. – Все уже разошлись.
– Да, пора… – Егор, с трудом оторвав взгляд от с нежностью глядевших друг на друга держащихся за руки мужчины в военной форме с лейтенантскими погонами и хрупкой темноволосой девушки в лёгком платье, огляделся по сторонам. – Пора.
И снова обратил печальный взор на, казалось, не замечающую ничего вокруг себя парочку.
Но нет, замечали… Мужчина и женщина оторвались друг от друга и почти синхронно взмахнули руками в прощальном приветствии. Егор автоматически махнул рукой в ответ, сглотнул подступивший к горлу ком и торопливо зашагал вслед за фон Стиглицем, уже катившим по дорожке в своей медкапсуле-экзоскелете. Самостоятельно передвигаться барон всё ещё не мог – ранение, полученное в операции по захвату эсэсовского «Спрута», было слишком серьёзным. Если бы не медблок, поддерживавший жизнедеятельность организма командира контрабордажников, пока не прибыла помощь с линкора, то сейчас на Мемориальной стене СИБ добавился бы ещё один портрет.
Проводив взглядами Белецкого и фон Стиглица, офицер и его девушка снова обернулись друг к другу и продолжили свою беззвучную беседу.
– Как, интересно, его вдова отнеслась к такому месту упокоения? – пробормотал барон, стараясь не глядеть по сторонам. Казалось, здесь царил праздник. Кругом толпились нарядно одетые люди: военные, гражданские, мужчины, женщины, пожилые, молодые, в одиночку и группами… Все улыбались, многие оборачивались вслед двум военным, являвшимся на данный момент единственными живыми людьми среди этой многотысячной толпы призраков.
– Не знаю, – пожал плечами Егор. – Может, обиделась. А может, поняла…
Белецкий тоже старался смотреть строго прямо перед собой. Сегодня общаться с местными призраками не хотелось. Раньше – да. Было даже интересно…
Конечно, он находился в таком месте далеко не в первый раз. Продолжительность жизни в Империи была очень высока, но смерть победить пока не удавалось, несмотря на продолжающиеся уже который век бодрые заявления медиков, что, дескать, «вот-вот…». А кому-то приходилось умирать и молодыми. Издержки практически непрекращающейся войны. Так что провожать в последний путь близких и знакомых молодому человеку уже приходилось. Да и потом, после похорон, он время от времени навещал их последнее пристанище. Как правило – раз в год вместе с родными в родительский день.
В такие дни ему обычно было интересно неспешно пройтись среди динамических голограмм, трудно отличимых от реальных живых людей. Такие голограммы с незапамятных времён использовались в Империи в качестве надгробий. Учитывая то, что во многие надгробия были вмонтированы ещё и искины со слепками личности усопших, с некоторыми из призраков можно было даже поболтать о делах давно и не очень минувших дней… Казалось, что прикасаешься к истории, что эти люди не умерли… Или умерли «не совсем»…
Однако сейчас Егору было не до бесед с мёртвыми: всё здесь напоминало ему о недавней утрате командира и товарища, а также о том, что он и сам чудом избежал сомнительной чести пополнить ряды местных жителей.
Нет, наверное, правильнее было бы – местных обитателей. Называть жителем покойника… Как-то не так.
И – да. Именно ряды. Кладбище – оно и есть кладбище. Все здесь, и военные, и гражданские, располагались строго рядами. Каждый призрак над своей могилой.
Егор глубоко вздохнул. Да, на этот раз пронесло. Смерть прошла совсем близко, но удостоила своим вниманием не его. А что будет в будущем… Будущего лучше не знать. Эту истину молодой человек, благодаря последним произошедшим с ним событиям, осознал и усвоил предельно чётко.
– Зато теперь они наконец-то вместе, как он и мечтал всю жизнь, – покачал головой фон Стиглиц.
– Да, – тихо ответил Белецкий. – Теперь вместе. Навсегда…
Наконец казавшаяся бесконечной центральная аллея кладбища закончилась. Снаружи на пустой стоянке неподалеку от ворот одиноко приткнулись к бордюру две машины. На бортах одной из них – небольшого белого фургона, были нарисованы красные кресты. На другой – легковушке салатного цвета, красовались чёрные шашечки такси.
– Ну что ж, до встречи, – протянул Белецкому ладонь фон Стиглиц. Пожалуй, правая рука на данный момент была единственной его работающей конечностью.
– Надеюсь, что встретимся, – Егор осторожно пожал протянутую руку. Работала-то она работала, но всё же лучше не рисковать. А то ещё проваляется барон в госпитале на несколько дней дольше…
– Ты, смотрю, в этом не уверен, – хмыкнул барон, пристально глядя на лейтенанта. – Стал пессимистом, однако.
– Реалистом, – поправил его Белецкий.
– Ну, хорошо. Пока, реалист! Но надеяться всё же надо на лучшее! – с этим словами фон Стиглиц лихо развернулся на своём мини-транспортном средстве и по откинувшемуся наклонному пандусу въехал в медицинский фургон. Пандус тут же поднялся, створки дверей сдвинулись, и фургон с тихим шелестом плавно тронулся с места.
Проводив его взглядом, Белецкий вздохнул и молча уселся в предупредительно поднявшее дверь такси. Обычно при посадке надо было называть адрес доставки, но эта машина знала, куда надо ехать, лучше своего пассажира. Дверь плавно закрылась, и такси начало набирать скорость, переведя остекление в непрозрачный режим. Причём непрозрачными стёкла стали как снаружи, так и изнутри. Так что Егор и сам не знал, куда ехал.
Да не очень-то и хотелось. Конспираторы, блин. Сказали бы просто, что маршрут – военная тайна, и он бы всё равно физически не смог никому ничего разболтать. После того, что с ним сделали… Егор прикусил губу. Он до сих пор так и не смог до конца принять того, как бесцеремонно в штрафбате влезли в его голову.
С другой стороны, если бы не влезли, он бы не познакомился с Тимофеем.
Салатное такси въехало в длинный тёмный тоннель, выходивший на кольцевую автостраду. Кстати, автострады в Империи вообще не освещались. Только тротуары и пешеходные дорожки. Искинам автомобилей, с их набором всевозможных датчиков, освещение в видимом диапазоне было ни к чему.
Через минуту с другой стороны тоннеля выехала совсем другая машина. По крайней мере, с виду. Изменились и цвет, и модель, и регистрационные данные, периодически запрашиваемые у неё стационарными сканерами, густо натыканными вдоль дороги.
В принципе, изменение цвета транспортного средства не было чем-то из ряда вон выходящим. Как и изменение формы кузова. Это всё могла проделать любая легковушка. Но не за минуту, а часов за шесть. И новая форма кузова могла быть только из перечня стандартных вариантов для данной модели. Само собой, и регистрационные данные оставались прежними.
Так что машина, в которой ехал Белецкий, отнюдь не была серийным изделием отечественного автопрома. Хоть и успешно под него маскировалась.
Но её пассажир этих метаморфоз не видел. Да и не до них ему было. Пока приплюснутый каплевидный серебристый аппарат уносил его по шоссе прочь от столицы, Егор пролистывал в памяти только что прошедшие похороны, на которых ему довелось присутствовать.
Очень необычные похороны. Нет, для какого-нибудь генерала они, возможно, были бы вполне нормальными, но для простого прапорщика…
Начать с самого факта проведения похорон на столичном кладбище. Вот уже полвека сюда мог попасть далеко не каждый усопший. Вообще далеко не каждый мог быть погребён на поверхности планеты, да ещё и в гробу, а не в виде урны с прахом. Если бы всех так хоронили, планета уже давно бы превратилась в сплошное кладбище. Поэтому большинство покойников в Империи кремировалось, и пепел хранился либо в подземных, либо в орбитальных мемориальных комплексах. Правительство вообще мечтало, чтобы пепел просто развеивался по ветру, но Церковь была против, и из этой затеи ничего не вышло.
Второй странностью было присутствие на церемонии большого количества высших армейских и флотских чинов – вплоть до генералов включительно. Хотя когда Егор увидел многочисленные награды, которые почётный караул нёс на подушечках перед лафетом с гробом, то пришёл к мнению, что на похороны такого человека не зазорно было бы прийти и более высоким чинам.
Оказалось, что прапорщик был при жизни награждён почти всеми воинскими наградами Империи. В том числе он был полным георгиевским кавалером, а значит, автоматически получил личное дворянство.
Кроме того, как следовало из приказа, зачитанного командиром штрафбата во время торжественной церемонии, Шелехову посмертно было присвоено звание лейтенанта. Это автоматически означало, что он, а точнее, в данном случае точнее – его потомки получили потомственное дворянство, а вместе с ним и кучу привилегий. И обязанностей, конечно. Куда же без них…
Закончив с оглашением приказа, майор выступил с неофициальным прощальным словом. Затем с короткими речами выступили ещё несколько офицеров в званиях от капитана до генерал-лейтенанта. Потом была церемония прощания, сухой треск залпов воинского салюта и опускание гроба в могилу под торжественную мелодию государственного гимна, исполнявшегося военным оркестром.
А потом… Потом все разошлись. Остался только заваленный цветами памятник. Рядом с памятником той, кого прапорщик любил всю свою жизнь…
Машина, по ощущениям Егора, заметно снизила скорость, немного попетляла и остановилась. По крайней мере, покачивания кузова – характерная примета движения, прекратились.
Ощущения не подвели: дверцы плавно взлетели, подобно крыльям чайки, и перед взором Белецкого предстал уже виденный сегодняшним утром подземный гараж. Вздохнув, Егор покинул успевшее к этому времени ещё раз изменить свою внешность транспортное средство, и по привычной зелёной линии направился к проявившемуся в левой стене проёму.
Продолжались суровые будни.
По прибытии «Императрицы Анны» на Землю, точнее – на околоземную орбиту, группа штрафников-контрабордажников, несмотря на то что с честью выполнила поставленную задачу, немедленно попала в оборот СИБ. Точнее, в «близкие контакты второго рода» с Имперской Безопасностью вляпались трое из них: Белецкий, Карлаш и Левинзон. Фон Стиглиц сразу был направлен в госпиталь, и в отношении него дознаватели пока ограничились снятием информации с накопителя тактика. Шелехов и Похмелов погибли, причём если первый был с почестями похоронен на столичном кладбище, то урна с прахом второго отправилась на один из орбитальных воинских мемориальных комплексов.
Каждому своё. Даже после смерти.
Встроенных БИУСов у погибших не было, потому для следствия их останки не представляли никакого интереса.
Пантелею с Василисой сразу по прибытии на Землю предоставили отпуск, и они убыли в неизвестном направлении, тепло попрощавшись с напарниками и вызвав у этих самых напарников чёрную зависть.
Карлаша и Левинзона промурыжили недолго – через три дня обоих восстановили в звании и отправили к месту прохождения дальнейшей службы. Так что Егор остался в гордом одиночестве. Офицерские погоны ему вернули, но выпускать молодого лейтенанта из своих крепких объятий контрразведка не спешила. Хотя обвинений никаких не предъявляла.
Условия жизни были нормальными, особенно после штрафбата. Предоставленная для проживания комната была почти такого же размера, как на «Змеееже». Даже чуть побольше. Вселившись, Егор тут же оформил своё новое жилище в том же стиле, что и каюту на транспортнике. Доступ к Сети на приём информации ограничен не был. И, как выяснилось через неделю, когда на просьбу посетить похороны Шелехова был получен положительный ответ, ограничение на внешние перемещения тоже было не очень строгое. Хотя, с другой стороны, с родными и знакомыми общаться пока не позволяли, да и похороны боевого товарища разрешили посетить только при условии, что он не будет общаться ни с кем из присутствующих, кроме фон Стиглица, и наденет «личину» – оптическую систему, формирующую ложный облик.
С чем была связана такая секретность, Егору напрямую не объясняли, только туманно намекали на продолжающийся научный эксперимент. Действительно, медицинские исследования приходилось проходить чуть ли не каждый день. Как и отвечать на вопросы дознавателей. Иногда исследования с допросами шли по очереди, иногда – совмещались. Даже в невинных вроде бы перекидываниях парой слов с персоналом базы ставшему последнее время очень подозрительным молодому человеку чудился подвох.
В свободное от медиков и дознавателей время Егору было скучно, грустно и одиноко. Друзей рядом не было, рысей тоже, Вейтангур с полностью разряженным блоком питания пылился где-то в одной из ячеек хранилища Базы вместе с остальными личными вещами. Возможно, это и хорошо, что он разрядился. У следователей будет меньше вопросов.
Начальник СИБ был не в духе. Внешне это практически ни в чём не проявлялось. То же добродушное выражение лица, те же ленивые движения… Но присутствующие на сегодняшнем совещании люди слишком давно и хорошо знали своего шефа, чтобы понимать, что сейчас ему под руку лучше не попадаться. Он и в хорошем-то настроении далеко не сахар, а уж сейчас…
– Итак, как там поживает наша красавица? – обратился глава Имперской Безопасности к одному из сидящих за столом.
– Хорошо, – осторожно доложил тот. – Поправилась. Теперь у неё со здоровьем всё в порядке. Но после нашей операции активность поубавила. Можно сказать, легла на дно.
– Это плохо, что хорошо, – уголок рта добродушного толстяка чуть заметно дёрнулся. – Было бы лучше, если бы было плохо. А что «легла на дно»… Канал связи так и не установили?
– Увы, – поднявшись со своего места, развёл руками начальник технического отдела.
– Увы, – эхом отозвался шеф. – Увы, я вынужден вынести вам предупреждение о неполном служебном соответствии. Копайте… Копайте лучше! И раскопайте мне её связь, чёрт побери!
Присутствующие вжались в спинки кресел – оказывается, настроение начальства ещё хуже, чем предполагалось. Трудно было представить, что должно было произойти, чтобы шеф дошёл до такого состояния. Но представлять было некогда: сейчас нужна была предельная собранность. Не до мечтаний.
Однако пока начальство, похоже, крепко вцепилось в «научника» и ослаблять хватку не собиралось.
– Так что у вас там за проблемы по этому транспортнику, точнее по его останкам?
– Обнаружены необъяснимые лакуны в бортовом журнале. Можно бы было объяснить их повреждением памяти бортового искина при абордаже, но вы же сами знаете – многократное дублирование… Что-то где-то да сохранилось бы. А тут… – научник ещё раз развёл было руками, но, спохватившись, прижал руки к туловищу и вытянулся в струнку.
– А что искин? – глава СИБ снова взял себя в руки, и теперь даже самые проницательные его подчинённые не могли ничего прочитать на лице своего начальника.
– Искин сам ничего не понимает. Утверждает, что запись велась в штатном режиме. Дублирование производилось согласно инструкциям. Логи это подтверждают. Мы, конечно, его демонтировали и сейчас исследуем, но пока ничего выяснить не удалось.
– И как вы можете всё это объяснить?
– Собственно, есть две версии, – начальник научного отдела попытался пожать плечами, но вовремя вспомнил, что такой жест сейчас будет явно несвоевременным, в результате со стороны это смотрелось, как будто его плечи вздрогнули. – Первая – это всё-таки повреждения, полученные искином во время боя, в результате чего он дал нештатную команду на уничтожение определённых массивов информации, так сказать, не отдавая себе в этом отчёта. Если имел место одновременный отказ всех серверов, то после восстановления с бэкапа искин, естественно, ничего не помнит о том, что происходило в промежуток его «беспамятства». Который, по нашим оценкам, мог длиться всего доли секунды. Справедливости ради, должен заметить, что такой вариант почти невозможен. Но вероятность всё же отлична от нуля…