И главная неотвязная мысль последнего времени. Что же это за парень? Уж очень с ним все странно. Назовем его Джон Доу… да, пусть будет Джон Доу – не оригинально, но привычно. Следит, не отступая, но ни договориться, ни убить не пытается. Не хочет шума? Хочет попробовать ликвидировать на Тратере? Нет, не то, там как раз скандала не избежать. Медлит, чего-то ждет. Чего? Почему он так уверен, почему ничего не боится? На что-то радикальное замахивается…
Дин посмотрел на часы, потом в окно – там тянулись всклокоченные серые облака – и заложил руки за голову.
Черри. Может быть, надо было плюнуть на все, потерпеть и не допускать расставания? Начинаешь перебирать причины, что-то сочинять, придумывать оправдания, составлять и репетировать речь для ее подруги, для ее матери, брата, черта лысого, все толково разъяснять, раскладывать по полочкам, театр одного актера, убеждаешь себя, все на полчаса, а вдруг пустяковая деталь, мелочь, и все сначала – как можно было такое допустить?
Дин поворочался, выбирая поудобнее положение для лопаток. Можно, конечно, поступить, как Шеп. Он ушел со службы, стал вольным стрелком, договорился с какой-то мафией, те дали ему деньги и корабль, еще больше и лучше прежнего. Теперь орудует по собственному усмотрению. Правда, и жить ему приходится на этом самом корабле, и отношения с законом на грани, да и с начальством еще черт разберет, что хуже – сенатская комиссия или теневые боссы. И те и другие здорово себе на уме, добрые до поры до времени, и с теми и с другими спорить не рекомендуется. Потом для такого дела необходим, как учит древний классик, большой запас жизнерадостности – Шепу тридцать с копейками, а это, я вам доложу, совсем другой разговор… А когда тебе шестьдесят с неведомым гаком? А левый глаз? А имплантированные позвонки? А бессчетно оперированные ахиллы? А плечо, приводящее врачей в ужас, который год ждет операции? Давно известно – здоровье как воздух, не замечаешь, пока есть. Мрачные итоги и одновременно хороший повод не откладывать дела – не сегодня завтра этот патанатомический оркестр грянет прощальное танго и быстро сменит тебе приоритеты.
«Да что за вздор, не обманывай сам себя, – вдруг сказал Диноэлу повидавший с ним виды шестизарядный «клинт» из левой кобуры – контактер давно свыкся с тем, что голос этого пистолета, обладателя саркастического, а зачастую и просто ехидного нрава, время от времени звучит у него в голове. – При чем тут Шеп? Ты начальник «Спектра», твой жетон позволял тебе указывать министрам и правительствам стран Договора, открывал двери таких лабораторий, о которых простые смертные слыхом не слыхали и даже вообразить не могли, что такие существуют. Ты мог днем и ночью запросто входить к людям, чьи имена уже сами по себе стали символами современного миропорядка, для тебя не существовало границ, армии любой страны без слов предоставляли корабли и самолеты, все эти ФБР и АНБ служили у тебя на побегушках. Какая мафия тебе это даст?
А ведь есть еще и другая сторона. Ты распоряжался бюджетом «Спектра». Да, этих денег всегда не хватало, да, каждая копейка была подотчетна разным сенатским хрычам, но у тебя под рукой были десятки миллионов. Ты мог строить станции и корабли, финансировать самые безумные исследования, конструировать самую нереальную технику. Кто тебе такое позволит?
Да ладно, это не главное. Главное в другом. Ты человек системы, винтик машины, какой из тебя, к черту, Робин Гуд, решил перевоспитаться на седьмом десятке? Да и совесть… Сам знаешь – не всякие деньги хочется брать в руки, и не из всяких рук хочется брать деньги».
Тут Дин поднялся, подошел к окну, посмотрел на колышимую ветром графику весеннего леса и дальше плюхнулся в громадное кресло, подаренное неизвестно кем и полностью скрытое покрывалом, или ковром, поди пойми, его почему-то именовали «кошмой», и купила его, после долгого тщательного выбора, сама Черри в одном из их путешествий. Она тогда подробно объясняла Диноэлу, чем натуральная шерсть отличается от синтетики, и потом сказала: «С кем бы ты потом на нем ни сидел, помни, что купила его я». То ли предчувствие, то ли пророчество, а теперь звучит как завещание.
Он оглянулся на зеркало. Перед этим зеркалом они с Черри, бывало, занимались любовью, не успев добежать до кровати. Запавшие скулы, пряди закручиваются прямо в глаза. По крайней мере, не растолстел.
Да-с. Говенная ситуация с говенными перспективами. Старость не радость – все, все не то. Все чаще стал совершать ошибки, непростительные для дилетанта, а не то что для маститого профессионала экстра-класса. Опыт, правда, пока что позволял ему возмещать ущерб от этих огрехов, но ведь это до поры до времени. Найдется нахальный юнец, чина-звания не пожалеет… Не говоря уж о том, что в чисто спортивном отношении молодежь начала сплошь и рядом обходить его. Хорошо еще, что работа – не спорт, и мастерство, знания и многолетний тренинг все еще с успехом компенсируют ситуацию. Да, то, что некогда выходило легко и артистично, теперь получается с кряхтением и потом. Тревожные зоны в организме нуждаются во все большем внимании – будильники, адские машины, их час все ближе, только начни перечислять. Вот когда наконец он займется зубами? Да и изменщица-память стала все чаще подводить, чего с ним уж и вовсе отродясь не случалось – по мелочам, но понятно, что лиха беда начало.
Что ж, дотянув до седьмого десятка, похоронив дюжину самых лучших и верных друзей, повидав сверх всякой меры того, без чего свободно можно было бы обойтись, побывав бессчетно на грани смерти и за этой гранью, на грани и за гранью безумия, трудно остаться тем брызжущим энергией и оптимизмом весельчаком, каким ты был в двадцать лет. Редукция эмоций. Да и кто где видел жизнерадостного и оптимистичного контактера? Разве что в сумасшедшем доме.
К тому же есть еще и совесть – судья, с которым можно заключить сделку, но не всегда. Вдобавок – есть и такая мерзкая особенность – с годами срок таких сделок порой истекает, и вот тогда начинаются кошмары.
Простые истины, но действие их сокрушительно. Вот и вопрос – кто же ты такой, Диноэл Терра-Эттин?
Началось все со скандала с Зелеными Облаками – разумная свободноживущая диффузная космическая субстанция, занятая тем, что гений нашего жанра назвал «выращиванием информации». Кладезь знаний, о большем и мечтать нельзя, но вот беда – контакта со всезнающими носителями никак не получалось. Получалось нечто совершенно обратное. Конфликт вышел из-за безвестной захудалой планетки, чахлой луны, на полюсе которой собрались было строить станцию подкачки для очередной гиперпространственной линии. Неожиданно выяснилось, что Зеленые Облака тоже имеют виды на это уютное местечко, и затеи землян им тут вовсе ни к чему. Долгожданный контакт вдруг удивительным образом оживился, история переговоров достойна отдельной научно-фантастической (а местами и просто фантастической) книги. Возник чрезвычайно многообещающий проект «Посольство». В итоге Зеленые Облака представили Земле блок замысловато упакованной информации (единственное, чем они владели), который по расшифровке оказался схемой ДНК вполне конкретного человеческого организма, со всеми предохранительными системами, защищающими от шока появления на свет уже вполне взрослого человека.
Гром победы, раздавайся. Диноэл стал сенсацией и суперзвездой, еще даже не родившись: вот, ревело телевидение и все прочие, вот он, триумф мысли и единения разумов! Космос прислал нам переговорщика, и уж теперь-то, теперь… ну просто я не знаю, что будет. Мир в восторге затаил дыхание. На дворе были удалые двадцатые, о том, что близится война, еще никто не думал, шел «херефордский», романтический период истории Контакта, КомКон плыл над умами, как песнь над водами.
Увы. Гора, как это почти всегда и бывает, родила мышь. До сих пор остается загадкой, что же имели в виду наши зеленые друзья, но получившийся в результате всех чудес и усилий симпатичный парень лет не то шестнадцати, не то семнадцати (его точный возраст и день рождения и ныне толкуются очень разноречиво) никаких вселенских откровений представить не смог, да и, похоже, не собирался. Разочарование оказалось настолько велико, что многие отказывались верить его очевидной сути и по сию пору – мол, просто мы чего-то не поняли. Сами же Облака, внезапно потеряв интерес к переговорам, без всяких объяснений направились дальше в свой многовековой путь по таинственной, проложенной до начала времен орбите.
Таким образом, в распоряжении тогдашней Комиссии по Контакту оказался взбалмошный юнец весьма и весьма веселого характера (который изрядно подпортила обрушившаяся слава), впрочем, беззлобный и наделенный более чем незаурядными, хотя, к сожалению, отнюдь не сверхестественными способностями. Словосочетание «Диноэл Терра-Эттин» собралось по кусочкам, вырезанным из имен обоих авторов и руководителей бесславно почившего проекта «Посольство» – Дино Этельтерра и Элизабет Тинсколл.
При дальнейшем изучении удалось наскрести всего две особенности с отдаленным намеком на паранормальность. Первая – Диноэл дьявольски медленно старел, даже теперь, в свои шестьдесят с гаком, он выглядел едва ли на сорок с небольшим. Недоброй компенсацией за такую неуступчивость времени служил тот факт, что у него не получалось детей, хотя все психофизиологическое снаряжение для этого дела присутствовало в полном объеме. По картам диноэловских хромосом прогулялось немало электронных стрелок и лазерных указок, прозвучало множество научных терминов, но окончательным диагнозом служило пока что пожатие плечами под белыми халатами.
Второй диковинной стороной личности Диноэла стало то, что он оказался лучшим слипером современности. Слипинг – это известный с древнейших времен знахарско-шаманский способ подключиться к мифическому информационному полю. Сущность слипинга темна, неподвластна логике, но если говорить коротко (и, значит, неправильно), то схема такова: одаренного человека (который, как легко догадаться, не с улицы взят) загружают всеми существующими данными по предлагаемой нерешенной проблеме, затем при помощи специальной химии, электроники или гипноза погружают в особого вида транс, во время которого подопытный, блуждая в полубреду по бесконечным чертогам здания вселенских знаний, непостижимым образом находит ключ к решению – указывает направление исследований, называет имя, или место, или что-то в этом роде. Побочные эффекты от подобной деятельности, как правило, печальны и достаточно быстро приводят обладателя сверхъестественных талантов в известную палату.
Диноэл был наделен даром уникальным и, собственно, слипером именовался очень и очень условно. Ни в каких «погружениях» он не нуждался, разве что в самых сложных и ответственных случаях. Горсть разрозненных фактов, минута размышлений, а точнее сказать, отвлечения от текущей реальности, заменяющая мистический транс пророков и предсказателей былых времен, и он называл если и не окончательный вердикт, то уж точно путь дальнейших изысканий, который, по крайней мере, выводил из сложившегося тупика. Сам Диноэл именовал этот процесс «заглянуть под стол» – по аналогии с конторским служащим, который, беседуя с очередным посетителем, время от времени сверяется с постоянно лежащим в полуоткрытом ящике справочником. Правда, скрытая в недрах неведомых хранилищ шпаргалка частенько вела себя парадоксально, вещала нечто путаное и невнятное, вызывающее растерянность и у спрашивающих, и у самого ясновидящего, но Дин со временем успешно овладел искусством толкования собственных прозрений, и дальнейшее неизменно доказывало смысл и справедливость увиденных странностей. Но в большинстве случаев Дину было откровенно лень раскачаться даже и на такое усилие, и он руководствовался мимолетным интуитивным наитием типа «да» или «нет», или «верю» – «не верю». Впрочем, не было случая, чтобы даже такой легкомысленный подход хоть раз его подвел, и обмануть вундеркинда-контактера считалось невозможным.
Поговаривают, что давний противник Диноэла, его заклятый враг, гангстер и авантюрист Рамирес Пиредра творил вещи еще круче – мог извлекать информацию не только из фактов, а, скажем, из бреда случайного полусвихнувшегося забулдыги, или даже из едва уловимых интонаций и настроений. Так ли это, нет ли, выяснить невозможно – Рамирес никогда ничего не объяснял, поскольку действие у него не просто опережало мысль, но полностью ее заменяло.
У Диноэла, при всех чудесах интуиции, рациональное мышление было представлено в полной мере, и столкновение этих двух начал или даже просто переключение с одного на другое в немалой степени осложняло жизнь и ему, и окружающим – понять его иной раз было непросто, а на объяснения никогда не хватало ни терпения, ни времени. Интуитивно мыслящий человек живет в мире иных причин и следствий, и необходимость переводить для окружающих свое понимание вещей на язык общепринятой логики у него порой попросту вылетает из головы. Такие срывы коммуникации – порой даже с самыми близкими людьми (как тут не вспомнить разлад и развод с Черри?) – были, пожалуй, первой причиной, по которой Диноэл недолюбливал свое всевидящее внутреннее чутье. Второй причиной было то, что интуиция, при всех своих магических достоинствах, была практически необучаемой. Жизненный опыт никак не влиял на раз и навсегда утвержденный таинственный ход ее сигналов, и должно было произойти что-то страшное, чтобы внутренний голос учел то, что уже давным-давно открылось самому элементарному размышлению.
Собственно, этот талант и определил дальнейшую судьбу Диноэла – внимание к нему определялось его необычными способностями. Никакая инстанция не представляла себе, что с этим свалившимся на голову парнем делать дальше. Волей-неволей оказавшись в КомКоне на положении сына полка, он естественно и неизбежно получил контактерское образование, благодаря живому нраву превратился во всеобщего любимца и, будучи, согласно строгим нравам начала века, исследован вдоль, поперек, насквозь и даже глубже (наследники Лысого Рудольфа по-прежнему неустанно выискивали инопланетную бомбу, заложенную под человечество), отправился в скитания по бесконечным экспедициям, затеваемым в ту пору будущим СиАй по всем доступным и недоступным уголкам Вселенной. Общаясь с людьми рискованного ремесла, в атмосфере высочайшей социальной ответственности, он очень быстро повзрослел – как в хорошем, так и в плохом смысле этого слова.
Дин был юн, фантастически обаятелен, жизнерадостность бурлила в нем не то что ключом, а била фонтаном. Душа общества, заводила, организатор шумных застолий, неистощимый на выдумку мастер бесчисленных розыгрышей, звезда академского «Сачкодрома», он пел и блистательно танцевал. Ничего удивительного, что женщины всех возрастов были от него без ума, и отбоя от поклонниц у него не было. Временами на него выстраивалась целая очередь, и удивительно, что за все время никто не затаил на него обиды. Похоже, только за одну неподражаемую улыбку ему прощалось все.
Своим домом Диноэл считал Херефордский замок, самым прекрасным местом на свете – выходящий к реке парк с лугом и рощей, он был в диком восторге от тамошних лягушек, кузнечиков и стрекоз. Немного в Старом и Новом крыле Херефорда найдется вентиляционных шахт, подвальных катакомб и технических этажей, где юный исследователь не побывал, люков, которых он не открывал, и камер и лазеров систем слежения, которых он не умудрился обмануть. В этих норах Диноэл, случалось, пропадал на несколько дней – поначалу его увлеченно искали, потом махнули рукой. Он знал такие закутки и лазы, о которых не ведали ни ветераны внутренних служб, ни многочисленные схемы и планы.
В ту пору вполне серьезно и официально бытовало мнение, что профессия контактера законно включает в себя долю здорового авантюризма, некоторые даже говорили – здоровенную долю авантюризма. Главной считалась работа «в поле» – ах, эти золотые деньки довоенного романтизма, безвозвратно канувшие в Лету! В условиях этого удалого экстрима Дин мгновенно вышел в звезды первой величины, его чутье и прозрения в критических ситуациях на краю света десятки раз производили чудеса, спасали жизни и прослыли не то золотым ключиком, не то палочкой-выручалочкой Контакта. Именно в те годы к Диноэлу намертво приклеился ярлык живой легенды и ходячего символа.
Слава – штука приятная, но опасная. На пике своего проявления она, подобно доктору Франкенштейну, способна породить неконтролируемого монстра под названием «легенда». Живому человеку тягаться с легендой, во-первых, до крайности мучительно, во-вторых, совершенно не под силу, даже если он и есть герой этой легенды. Выход тут только один: незамедлительно умереть, что большинство героев и сделали. Но Дин принадлежал к числу редких исключений из этого печального правила – практически до конца дней он ухитрялся соответствовать легенде о самом себе.