– Да, я стремлюсь к этому, – подтвердила я.
– Я вам верю. Ведь если бы вы не освоились, у вас не дошло бы дело до непрошеного творчества.
Ну вот, приплыли.
– Извините.
– За что вы извиняетесь? – равнодушно осведомился Гедеонов.
– За то, что сделала то, о чем меня не просили.
– Это инициатива, и она в моем доме не наказывается. Лучше скажите мне, кто подсказал вам эту идею.
– Никто.
– Вы все придумали и сделали сами?
– Да. Это было несложно: букет очень простой, а я раньше занималась флористикой.
– Он совсем не простой, не кокетничайте, – усмехнулся Гедеонов. – Он гораздо сложнее всего, что появлялось за эти годы в моем доме. Почему именно сегодня, Августа Стефановна?
– Я не знаю… Просто так получилось, мне захотелось…
Понимаю, когда кто-то мямлит, это звучит неубедительно. Но иначе у меня не получалось, Гедеонов словно давил на меня. Это его непроницаемое лицо, мертвый взгляд… ну почему нельзя надеть очки?
Я быстро замолчала, понимая, что мои объяснения ему и так известны безо всякого ясновидения. Я ждала его решения.
Он не улыбнулся мне, и его голос звучал все так же отрешенно.
– Это была удачная инициатива. Вы продолжите приглашать флориста, но теперь вы каждую неделю будете делать вместе с ней один букет и отправлять его в мою спальню с горничной. Вам входить сюда запрещено. Букет должен быть составлен по тому же принципу, что и этот, но не быть таким же. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.
– Да, я понимаю…
– Вот и славно. Можете быть свободны, уже поздно.
Я вышла оттуда, пытаясь понять, что это вообще было. Меня будто облили шампанским – дорогущим, французским… Но какой от этого толк, если его вылили мне на голову?
Конец ознакомительного фрагмента.