В соседней с Дариором квартире жили юные сёстры-двойняшки, работавшие в ближайшей парикмахерской. Однажды ночью одна из них вломилась к Дариору и, чуть ли не падая в обморок, сообщила ему о смерти своей сестры, которая стала очередной жертвой кровожадного убийцы. Дариор, неплохо знавший девушек, был глубоко поражён произошедшим и поклялся приложить все усилия к поимке преступника. Теперь он работал не покладая рук, даже взял отпуск в исследовательском центре. И вот однажды, спустя долгие дни размышлений, его осенила одна незаурядная догадка, освещавшая путь к неприступному убийце, который так долго скрывался во мраке. Однако историк так и не успел довершить своих умозаключений. Под утро, в его маленькой квартирке на набережной раздался телефонный звонок. Лейтенант Банвиль торопливым и беспокойным голосом просил Дариора срочно приехать. Полиция наконец-то выяснила временное нахождение преступника, и теперь Дариор, что было сил, мчался к Булонскому лесу. На сиденье его автомобиля лежала старинная книга в ветхом переплёте. Взгляд молодого историка то и дело сверлил её встревоженным взглядом.
Раннее декабрьское утро выдалось чрезвычайно туманным, и покатые крыши домов призрачно мерцали в его серебристых сгустках. Небо практически исчезло, прикрывшись пышным занавесом. На узких улицах Булони лишь изредка мелькали одиночные жители, в большинстве своём рабочие-итальянцы. И все как один указывали пальцами вслед шафрановому «рено», тормоза которого почти не работали, а двери открывались на каждом повороте.
Ровно в шесть часов утра автомобиль подкатил к Булонскому лесу. Было еще очень темно, но, несмотря на столь раннее время, вокруг царило небывалое оживление. Пять или шесть полицейских автомобилей стояли прямо посреди дороги, перегораживая путь. Повсюду сновали люди в форме. Кое-где появлялись и прохожие в штатском, но Дариор сразу понял: это агенты Сюртэ Националь. Заметив приближающийся гражданский автомобиль, двое патрульных бросились вперёд, перегораживая дорогу. Невысокий сержант средних лет откашлялся и просунул голову в окно.
– Простите, мсье, но вам сюда нельзя. Отправляйтесь по объездному пути… – начал было он, но Дариор, напустив на себя вид уязвлённого аристократа, злобно зашипел:
– Какое безобразие! В столь ранний час! Да вы знаете, кто я?! Ваша фамилия? Помяните моё слово: не успеет взойти солнце, как вы будете уволены!
Несмотря на столь бурные угрозы, сержант пренебрежительно хмыкнул и смерил недоверчивым взглядом жалкий автомобиль Дариора.
Увидев это, Рено перешёл к более смелым действиям. Высунувшись из окна, он крепко схватил сержанта за шиворот и хорошенько встряхнул, осыпая пылкими ругательствами:
– Солдафон! Ещё не знаете, с кем связались! Можете считать себя трупом! Немедленно позовите комиссара Мортена – скажите, что приехал его брат!
После таких слов недоверчивость как ветром сдуло с лица сержанта, и он в благоговейном ужасе отскочил в сторону, освобождая дорогу. Через минуту мнимый брат комиссара остановился напротив небольшого двухэтажного дома, вокруг которого неустанно сновали группы людей в форме. Пятеро или шестеро полицейских нервно курили у выбитой двери, а из самого дома доносились яростные вопли, громовым эхом сотрясавшие всю улицу. Дариор выбрался из машины, бережно взял ветхую книгу и поспешил к дому. Некоторые агенты сдержанно кивали, завидев молодого человека.
Внезапно из дверей, словно ошпаренный, выскочил Банвиль. И не успел Дариор спросить, что случилось, как вслед за лейтенантом появился комиссар Мортен – высокий худощавый человек с пышными седыми усами и стальными чертами лица. Гордая походка, благородная седина и выправка придавали ему вид благородного рыцаря. Однако первое представление разрушалось, как только комиссар открывал рот:
– Упустили? Мерзавцы, тупые бездельники! Вот возьмусь я за вас – выпотрошу получше, чем Парижский Демон! Банвиль, ко мне!
Отчитав лейтенанта за нерасторопность, комиссар повернулся к Дариору и замер на полуслове. Его и без того сощуренные глаза сузились до щёлок, а изо рта раздалось свирепое шипение. Полицейские и агенты, находившиеся поблизости, попятились, боясь попасть под гнев разъяренного начальника. Банвиль прижал голову к плечам, словно провинившийся ребёнок, и испуганно засеменил ко входу в дом.
– Стоять, Банвиль!
Затем Мортен повернулся к Дариору и зарычал, словно рассерженный шакал:
– Так-так, очень хорошо! Вернее, ничего хорошего! А вы-то, мсье книгокопатель, что здесь делаете?!
– Решил ещё раз взглянуть на ваши грандиозные успехи в сыскном деле, – не дрогнув ни одним мускулом, сказал Дариор. – Никаких успехов нет? Ну что же, комиссар, не отчаивайтесь – ведь это ваша не первая ошибка! Хотя, по-моему, вашей первой ошибкой было решение стать полицейским.
– Хо-хо, какие слова! Думаете, унизили меня?
– Да нет, боюсь, я унизил вас одним своим приходом – ведь в прошлый раз вы пообещали застрелить меня при следующей встрече, но почему-то до сих пор этого не сделали.
На миг над улицей повисло напряжённое молчание. Полицейские замерли, ожидая неминуемого гнева комиссара. Из окон соседних домов глазели встревоженные жители. В какой-то момент Дариору показалось, что Мортен действительно выхватит револьвер, однако комиссар взял себя в руки. Он неотрывно глядел в немигающие глаза историка своим уничтожающим взглядом. К счастью, в этот момент сержант Римускье разрядил обстановку:
– Комиссар, весь дом обыскан – ничего не найдено.
– Никого не найдено! Вот в чём проблема! – рявкнул Мортен и уже собрался было уходить, как вдруг позади раздался требовательный голос Дариора:
– Если вы позволите, комиссар, я хотел бы кое-что сказать.
Когда Мортен повернулся, его глаза буквально вываливались из орбит от ярости. Сжав кулаки, он шагнул к молодому человеку и завопил так громко, что жители домов отпрянули от окон:
– По-моему, вы уже много чего сказали!
– И всё-таки, – невозмутимо воскликнул Дариор, – вы прибыли сюда, узнав, что здесь скрывается всем известный парижский преступник. Но оказались, как говорится, у разбитого корыта. Естественно, преступника тут уже не было.
– И вы знаете почему? – вызывающе осведомился Мортен.
– Естественно. У меня даже есть версия о причине совершения им этих убийств.
– Версия?! Вы, мальчишка-книгокопатель, хоть знаете, что это такое? – расхохотался Мортен. Полицейские угодливо засмеялись.
– Так вот, у меня есть предположение…
– Мне плевать на ваши догадки, – перебил комиссар, – я забочусь о своём городе!
– Скорее о своей карьере, – тихо пробормотал Дариор, но так, что все его услышали.
И снова лицо комиссара побагровело от гнева. Скрестив на груди руки, он шагнул к Рено так близко, что тот увидел в его зрачках своё отражение.
– Да как вы смеете… – начал Мортен, но Дариор его прервал:
– А как вы смеете называть меня книгокопателем?! Признайтесь, комиссар: полиция зашла в тупик! Так оставьте свою вечную гордыню и примите помощь со стороны! Мы все убедились, что это не просто преступник, а изощрённый маньяк! Он убивает совершенно разных людей… Никакой системы! Единственная характерная особенность – это отсутствие крови в телах жертв. А я нашёл мотив, докопался до корней… – Дариор отдышался и продолжил с новой силой: – Итак, помните первое преступление, схожее по почерку и официально причисленное к нашему кровожадному персонажу? Жестокое, оформленное ужасными пытками убийство английского писателя Джона Фишера. Этот человек выпустил книгу о приключениях талантливого лондонского инспектора, расследующего череду кровавых преступлений. По данному роману спустя год вышел фильм. Но ровно через месяц после убийства писателя погибает актёр Томас Клиффорд, сыгравший главную роль в вышеупомянутом фильме. Официально смерть произошла в результате бандитского нападения, но я путём некоторых умозаключений пришёл к выводу, что это убийство было совершено именно парижским маньяком. Вслед за Клиффордом погибает Оливия Патерсон, сыгравшая второстепенную роль в киноленте. В этом случае в авторстве убийства никто не сомневается, однако, несмотря на все старания лондонской полиции, преступнику удалось ускользнуть. Ну а теперь, если предположить, что мои утверждения верны и все три упомянутых мною убийства совершены одним человеком, а именно – парижским маньяком, то чем же связаны между собой жертвы преступника? Что их объединяет? Книга! Именно книга, написанная Джоном Фишером. Идём далее: следующее убийство произошло через год в Париже. Хочу заметить, складывается впечатление, что у преступника неплохая сила воли. Я бы сказал «железная». Поймите: для маньяка, тем более такого сорта, выдержать целый год, не совершая своего излюбленного ремесла, – настоящая выдержка! На самом деле, видимо не было книги сюжет которой побудил бы его к новым зверствам. Но вот наш знакомый перебирается в Париж. В Лондоне стало небезопасно, британская полиция подобралась к нему совсем близко – и он выбирает другую крупную столицу. В один ужасный день не выдерживает и убивает Жанну Скорсезе, причём не просто убивает, а производит некий ритуал. За этим убийством следуют новые. Дело в том, что в 1921 году в свет вышла книга «Абстракционист», повествующая о маньяке, совершавшем убийства девушек. Заметьте: и в книге, и в случае с Жанной Скорсезе, несомненно, присутствуют сходные черты. Например, отделение от трупа девушки прядей волос и прочего, о чём я в целях приличия и уважения к умершей умолчу. А теперь – вывод: убийства совершены на почве возникновения у преступника зависимости от книг. Читая произведение, он настолько вживался в него, что, дочитав, просто не мог жить без кровавого продолжения. Тогда, в Лондоне, не выдержав, он проникает в дом Джона Фишера, жестоко пытает его, принуждая выпустить продолжение полюбившейся книги, но, не добившись этого от испуганного писателя, убивает его. Далее он решает сам создать продолжение, только не в книге, а в реальной жизни. В конце фильма, по роману Фишера, главные герой и героиня чудом спасаются от убийцы. Наш маньяк изменил концовку, убив актёров и тем самым создав продолжение истории. То же произошло и в случае с «Абстракционистом». На автора, создавшего книгу, маньяк в этот раз не покусился, а решил сам стать героем его романа, воплотив в своём следующем убийстве весь характер преступлений, совершающихся в «Абстракционисте». Все деяния Парижского Демона отследить не получится, но я уверен: они произошли на той же почве, то есть по мотивам книг!
Словно очнувшись от своего собственного рассказа, Дариор огляделся вокруг и убедился, что все полицейские смотрят на него с раскрытыми ртами, а Мортен и вовсе держится руками за голову. После долгого молчания комиссар произнёс:
– Одно из двух: вы либо работаете в Сюртэ, либо просто ненормальный. С чего вы всё это взяли? Объясните!
– Но как вы об этом догадались? – неожиданно спросил молчавший до этого Банвиль. Ответил ему Мортен:
– Ты что, веришь в эту чушь?
– Мне не важно, верите вы или нет, – бесстрастным голосом перебил его Дариор. – Я хочу сказать другое. Мне известно, где сейчас находится убийца…
Не успел Дариор договорить, как из дверей снова показался сержант Римускье.
– Мы нашли это за шкафом, – сказал Римускье и протянул комиссару старинную монету.
– Что это? – удивился комиссар.
– Видимо, монета, – предположил Банвиль.
Мортен усмехнулся:
– Да ты что! Я бы никогда не догадался!
– Это средневековый ливр, – вмешался Рено. Он взял в руки монету и с интересом провёл по ней пальцем. – Очевидно, времён Столетней войны. Точнее сказать не могу – монета в отвратительном состоянии.
– Откуда вам это известно? – недоверчиво сощурился Мортен. – Объясните!
– Я историк, – раздражённо ответил Дариор и ещё раз взглянул на монету. – Объяснить вам, откуда мне известно, что я историк?
– Нет, благодарю. Ну, и что же она делала в комнате убийцы? Может, вы и это знаете?
– Да, и скажу больше: это только подтверждает мою теорию. – Дариор достал из-за пазухи книгу и протянул комиссару.
– Хотите, чтобы я почитал её на ночь?
– Очень остроумно, – кивнул Рено, – но я о другом. Сейчас расскажу. Кстати, прошу меня не перебивать – мы и так теряем время.
Дариор откашлялся и заговорил, глядя в настороженные глаза комиссара:
– Я совершенно случайно наткнулся на эту книгу в своих исследовательских работах. Это рукопись времён Столетней войны, найденная в Тулузе. Её написал современник короля Иоанна Доброго. Как видите, она поразительным образом сохранилась, что говорит о хорошем содержании. Всё дело в том, что эта рукопись была выкрадена из исследовательского центра. И самое главное – через некоторое время её вернули обратно. Все решили, что главный смотритель попросту забыл, куда положил её. Но я сразу понял: книгу похитили. Я изучал эту рукопись, и когда началась новая череда убийств, пришёл к выводу, что сделал это именно парижский маньяк. Прослеживался определённый почерк. Остаётся только гадать, почему он выбрал именно это произведение. Но он вжился в новую роль – и снова начал убивать. Последние жертвы, как вы знаете, заколоты по-средневековому – мечом. На первом эпизоде, старинный меч, почему-то, остался на месте преступления. Видимо, что-то спугнуло маньяка. Но это улика! В дальнейшем убийца не заказывал у антикваров оружие, а пользовался настоящими экспонатами того времени, похищая их в музее, а потом возвращая на место. Это было очень важно, поскольку настоящее, древнее оружие передаёт атмосферу того времени, а для маньяка это чрезвычайно значимая черта. Очевидно, во время одного из таких походов в музей он и прихватил с собой эту монету. Для чего – очередная загадка! Вчера произошло последнее на данный момент убийство. Преступника в доме нет. Следовательно, если мы поторопимся, то настигнем его в музее, куда он поехал возвращать оружие. Думаю, он торопится, чтобы успеть до открытия музея. Поэтому советую всем следовать за мной и разрубить, наконец, этот гордиев узел.
– Бред, – сказал комиссар, но поспешил в машину.
Глава 2, в которой Парижский маньяк передаёт привет французской полиции
Когда полицейский кортеж, возглавляемый шафрановым «рено», подкатил к Историческому музею, часы показывали четверть восьмого. Одинокие улицы по-прежнему пустовали, но туман рассеивался. Влажный воздух отдавал еще осенними ароматами и был пропитан спокойствием.
Старинный темный музей казался совершенно пустым и безлюдным. Но стоило кортежу остановиться, как тишина мгновенно испарилась – над улицей поднялся небывалый гам.
Пять или шесть ажанов бросились к парадному входу, ещё двое блокировали служебный, остальные рассредоточились у входов со стороны бульваров. Римускье энергично отдавал распоряжения. Былое царственное спокойствие растаяло на глазах.
– Чёрт бы вас побрал, Дариор! – взревел комиссар, с трудом выбираясь из автомобиля. – Где вы взяли эту рухлядь, да к тому же жёлтого цвета?
– Я бы сказал «шафранового», – невозмутимо ответил Дариор.
– Мне-то какое дело? Да, пусть я послушал вас и приехал сюда, но если вы ошиблись (а я в этом уверен), – Мортен строго погрозил указательным пальцем, – пеняйте на себя!
Решив не препираться, Дариор захлопнул дверь автомобиля и поспешил к группе ажанов, окруживших парадный вход в музей. В окнах ближайших домов уже показались встревоженные зеваки.
– Ну, что ж, – потёр руки Мортен, – будем ждать, пока мерзавец появится. Ну, а когда он выйдет, мы его и сцапаем.
– Не думаю, что это безукоризненный план, – качнул головой Дариор и в следующий миг натолкнулся на разъярённый взгляд комиссара.
– Послушайте, молодой человек! Я приехал сюда послушав вас, однако позволять вам диктовать свои условия и раздавать приказы вовсе не намерен!
– Ничего подобного я и не делаю, – обречённо вздохнул Дариор, – хочу лишь заметить, что в здании есть окна и наверняка подвалы. Преступник, заподозрив неладное, может уйти через них. Следовательно, нам стоит взять его внутри.
– А если ему удастся уйти? Пресса тут же поднимет на смех всю парижскую полицию!
– Ваши люди перекрыли все выходы, – напомнил Дариор, – а мы будем действовать изнутри, так что не уйдёт.
– Ладно, чёрт с вами! – нехотя согласился Мортен и зарычал на всю улицу: – Римускье, Бернар, Луи и Регар, пойдёте со мной! Зададим этому бесу жару!
С этими словами он гордой походкой двинулся к парадному входу, но послышавшийся сзади невозмутимый голос остановил его:
– Боюсь, вы делаете опрометчивое решение, комиссар!
– Что на этот раз? – с нескрываемой досадой спросил Мортен.
– Думаю, не стоит отправляться на задержание в столь большом составе. Преступник услышит наше приближение издали и успеет скрыться. Так что хватит и двух человек.
– Отменно! – подпрыгнул Мортен, осенённый злорадной мыслью. – И одним из них будете вы!
– Простите, комиссар, – вмешался пухлый, похожий на дубовый бочонок ажан Бернар, – но ведь мсье Рено не полицейский!
– Ничего, – отмахнулся Мортен, – пусть разомнётся! А то языком молотить каждый умеет, а как до дела дойдёт – тут же даёт дёру. Верно, Дариор? И что за имя такое странное!
– А кто же второй? – поинтересовался Банвиль. – Позвольте, я!
– Вот ещё! – фыркнул Мортен. – За этим пройдохой, – он указал на Дариора, – глаз да глаз нужен! Так что с ним пойдёт самый опытный и надёжный из всех присутствующих здесь полицейских!
– Я? – осторожно спросил седовласый Луи.
Дариор весело хмыкнул, а Мортен взбесился пуще прежнего:
– Осёл! Кто здесь комиссар? Только я один смогу безукоризненно, как говорит наш сочинитель, справиться с этой задачей!
– Но, комиссар, – осторожно начал не блиставший сообразительностью Луи, – вас же не так давно ранили в руку. Видимо поэтому в прошлый раз вы не сумели одолеть бакалейщика с набережной. Мы все понимаем, что возраст даёт о себе знать, но…
После этих слов комиссар разразился такими ругательствами, что зеваки отпрянули от окон, а Дариор непроизвольно поморщился. Теперь каждый понимал, что пройдёт немало времени, прежде чем всё вернётся на свои места. Комиссар бушевал как никогда. Причём доставалось всем: ажанам, ненавистному Дариору, жителям местных домов и даже погоде! Но особенно Мортен ругал правительство, отказывавшее полиции в высоких зарплатах. Досталось и заварившему кашу Луи, но комиссар в скором времени перешёл на Дариора, который, по его мнению, был виноват всегда и во всём. Однако стоило Луи немного успокоиться, как Мортен снова взялся за него. Он принялся указывать ему на все возможные и невозможные недостатки, кричал без передышки, и самое главное – делал это с огромным талантом. Следя за ним, Дариор понимал, что, если чем-то комиссар и наделён от рождения, так это умением вовремя и не вовремя, а точнее – везде и всегда обругивать каждого попавшегося на пути: инспекторов, разносчиков газет и даже кошек, которые якобы всегда мешаются под ногами. Наконец, Мортен перешёл на излюбленную тему – обратил свой взор на ненавистных англичан. Досталось всем: памятной королеве Виктории, королю Георгу, лордам, Биг Бену и «шотландскому пойлу». После унижения Великобритании обычно следовало успокоение, но тут, как назло, комиссару подвернулся блуждавший рядом дворник. Вопли возобновились, и уже никто не мог ручаться за свою безопасность. Наконец, после того как Мортен научил дворника работать метлой, над улицей повисла благоговейная тишина. Тяжело дыша после великой тирады, комиссар, как ни в чём не бывало, зашагал к парадному входу.