– И не интересно? – усмехнулся брат.
Ответ знал, но смотрел пристально, с прищуром, пока она не воспроизвела его вслух:
– Интересно, но это – дело Влада. Разберется, расскажет – узнаю. Не расскажет…
– И в кого она такая умненькая? – насмешливо протянул Руслан, украдкой бросив взгляд на отца.
– В меня, – буркнул тот, поднимаясь. – Я сегодня поздно, ты уж как-нибудь сама.
О том, что рано домой он возвращался лишь в дни рожденья жены, детей, племянника и невестки, игнорируя свой собственный и брата, напоминать никто не стал.
Ритуал. В их семье следование строгому порядку создавало нужный настрой на целый день.
***
Проснулся он, как и уснул – сразу. Сначала просто расслабился, «отпустив» мышцы, затем – напрягся, «подбирая». А между тем и этим – несколько часов, пронесшихся, как одно мгновение.
Не открывая глаз, прокачался дыханием, прогнав его по всему телу, потом скатился с постели, тут же приняв вес на руки.
Окончательно разбудил себя ритмичными движениями под мощную работу легких: вверх – вниз, вверх – вниз… выдох – вдох, выдох – вдох…
– Завтракать будешь или как обычно? – заглянул в комнату бодрый до безобразия Шульц.
– Как обычно, – убрав одну руку за спину и потянув тело вниз, выдохнул Роман.
– Сок и кофе, – бросил кому-то Шульц. Пройдя мимо, подошел к окну: – Старк вычислил твою незнакомку.
– Тоже мне, нашел проблему, – медленно, чтобы не сбить раскачку, прокомментировал его слова Роман.
– Яровая Карина Станиславовна. Следователь регионального Управления розыска.
– Генерал Яровой… – Роман «завис» в нижней точке. Разрисованные венами мышцы бугрились…
– Ее отец, – Шульц с интонациями шефа не ошибся. – Она бывает в этом клубе время от времени, так что действительно случайность.
– Старку померещился очередной заговор? – Роман, «поднявшись», сменил руку.
– Он должен был проверить, – ровно произнес Шульц. Повернулся: – А вот чего тебя туда понесло?
– Ностальгия, – вместе с движением, протянул Роман.
– Эта та, которая по наследству? – хохотнул Генрих, намекая, что сам Соболев не только родился в империи, но и до тридцати пяти лет находился там безвылазно.
– Ничего ты не понимаешь, – смешком все-таки сорвал дыхание Соболев. Поднялся, легко уйдя от шутливого удара Генриха. – Ностальгия – она не в голове, а в крови. А кровь у меня…
– Помню, помню, – поднял руки Шульц. – Лайнер вошел в зону космопорта. Через полчаса встанут на досмотр, – резко сменил он тему.
– Понял, – кивнул Роман, направляясь в ванную. – Поднимай ребят. Готовность – пятнадцать минут.
– Раньше чем через два часа не пропустят, – Шульц свел брови к переносице.
– Через час, – не оглянувшись, бросил Роман. Открыл дверь и, все-таки обернулся: – Пропустят первыми. Пойдут по зеленому.
– Так бы и сказал, – хмыкнул Шульц. Взгляд дернулся, выдавая намеченное движение, но обманул: – Ты не говорил, что у тебя есть здесь контакты.
– Это старая история, – качнул головой Роман.
То, как он скривился, вспоминая эту самую, старую историю, Генрих уже не увидел. Возможно, к лучшему.
У каждого из них имелось, что вспомнить вот так, до рвущегося из груди стона.
У родителей Глеба был вид на жительство. И – работа. Очень серьезная работа по приглашению медицинского центра, занимавшегося генетической реабилитацией. Длительное пребывание в космосе, экзотические планеты с условиями, далекими от привычных, разработки высокомутагенных полезных ископаемых… Пока не думали о детках, на изменение генного статуса мало обращали внимание, а вот стоило вспомнить о продолжении рода, как проблемы и всплывали.
Время экспериментов с человеческим генокодом, что радовало, безвозвратно прошло, не в теоретических выкладках, а на практике доказав, что созданные эволюционным отбором системы имеют большую стабильность и способность к выживанию, чем сотворенные теми, кто посчитал себя равным Мирозданию.
Специалистами Русановы были высококлассными – ценили их не только на словах, но и в материальном плане, так что поселилось семейство не где-нибудь, а в одном из престижнейших районов Медарьяра.
Школа, в которой они с Глебом познакомились, тоже была соответствующей. Среди учеников оба императорских отпрыска и три их сестры.
Первое появление юного Русанова прошло не сказать, что удачно – нашлось, кому поглумиться над выглядевшим тогда нескладным парнишкой, но закончилась очень даже ничего. Заморыш, как сразу прозвали новенького, оказался весьма шустрым и в драках толк знал. Роман в первый момент даже растерялся. Вроде как встал на защиту, да защищать не пришлось, бил парень коротко, жестко и эффективно.
Но порыв души Глеб оценил, как только зрители разошлись, уведя с собой и зачинщика разборок, протянул руку, благодаря за поддержку.
Для кого-то рукопожатие так и осталось бы лишь формальностью, для них же стало событием, многое определившим в жизни. С тех пор и повелось – где один, там и второй. Русанова-младшего даже в «Имперские соколы» записали, лишь бы не мешать крепкой дружбе.
Затем был Командный подготовительный колледж, куда Глеб попал уже по настойчивой просьбе Соболева-старшего, имевшего определенное влияние на начальника военизированного курса. Потом…
А потом была попытка переворота и семьдесят два часа, в клочья порвавшие будущее в том виде, каким они его себе представляли.
Империя для имперцев!
Глеб Русанов и его родители в этот лозунг никак не вписывались.
Отец Романа сумел сделать невозможное – вывез Глеба и его мать из эпицентра резни и посадил на хоршевский лайнер, шедший курсом на Альянс.
Спасти старшего Русанова он уже не успел. Центр, имевший статус международного, был уничтожен среди первых.
***
– Я же сказал раньше обеда не приходить!
Встретились они у лифта. И ведь смотрела, но появление шефа стало для Карины полной неожиданностью.
Впрочем, ничего удивительного. Полковник Виталий Сергеевич Горбушин. Оперативный псевдоним – Борец, данный ему не только за весьма примечательные габариты заматеревшего, налившегося силой хищника, но и за стойкость характера.
В розыске почти тридцать лет, начиная с оперативной работы и заканчивая вот этим… руководством отдела тяжких и особо тяжких преступлений регионального Управления. Базовая, еще до профильной Академии, подготовка – десантно-штурмовая бригада, разведрота.
О чем еще говорить?!
Помянув недобрым словом и отцов-командиров, когда-то сотворивших из стоявшего напротив мужчины спеца по маскировке, и Его Величество Случай, явно ему благоволивший, Карина легко улыбнулась, надеясь, что подобная непосредственность сработает, как срабатывала уже не раз:
– Выспалась.
Горбушин глубокомысленно хмыкнул, но промолчал. Пропустил ее внутрь кабины, сам вошел следом, нажал кнопку их тринадцатого этажа.
– Генерал с утра бухтел?
Карина вскинулась, но, встретившись взглядами в зеркальном отражении, кивнула:
– Так… слегка.
– Кому больше досталось? Мне или Старпольскому?
– Предлагаете заложить отца? – посчитав, что и эта гроза прошла стороной, засмеялась она.
– Предлагаю внести ясность в ситуацию, – тут же перефразировал Горбушин.
– Тогда – Владу, – добавила Карина уже другим тоном. – Но не без гордости за собственные кадры.
– Генерал суров, но мудр, – с оттенком беззлобной иронии заметил Горбушин.
– Мне ему так и передать? – Карина вопросительно приподняла бровь.
Подобный диалог с теми или иными вариациями они вели не единожды. С кем другим вряд ли решилась бы на столь серьезную степень откровенности, но Горбушин когда-то служил под началом старшего из Яровых, да и саму Карину ему довелось няньчить, так что разговор шел скорее в русле родственного общения, чем по вертикали: начальник – подчиненный.
– Передай, передай.
Прозвучало довольно добродушно, но Карина не обольщалась. Знала, с кем имела дело.
Так и вышло:
– Через двадцать минут жду в кабинете с отчетом по делу Марика. И парней прихвати, – добавил Горбушин, заметив, как Карина закатила глаза, – нечего одной отдуваться.
Дело Марика было их большой головной болью. Четыре года, двадцать четыре жертвы. Женщины, мужчины, даже двое подростков. Не те, которые в условных, после полной физической реконструкции и психологической реабилитации, возвращавших потерянную в бурной жизни молодость, а, действительно, подростки тринадцати и пятнадцати лет.
Сначала разработку вели периферийщики, потом – они же, но совместно с нравами, расследовавшими преступления на сексуальной почве, в которых пострадали несовершеннолетние. Когда количество трупов перевалило за двенадцать, ситуацию взял на контроль генерал Яровой, после короткого разбирательства скинувший проблему на Горбушина. Ну а тот думал недолго, отыграв с подачи на Карину.
С одной стороны – честь, такие дела только за фактуру не дают, а с другой… Висяк – не висяк, но особых зацепок у них так и не было, только тела, при взгляде на которые отводили глаза и повидавшие многое патанатомы.
Тяжелые вирты. Но не добровольно, как в притоне, а следуя чужой воле и для чужого же развлечения.
Посчитав, что отделалась легким испугом – вряд ли Горбушин спал, пока они с Бесом резвились, Карина вытянулась, выставив грудь вперед:
– Как прикажете, мон колонель!
Ростом пониже, так что взгляд четко уперся в подбородок стоявшего напротив полковника. А вот Горбушина, направленный сверху вниз…
Это шеф в форме, с застегнутым до упора кителем, а она… в строгом соответствии с требованиями Правил внутреннего распорядка, но на той грани «скромности», когда и придраться сложно, но и глаз не отвести.
Парни в отделе давно привыкли, да и знали, что за излишнее рвение можно и огрести по шее, а вот те, кто не в курсе с кем имели дело, ловились, принимая это показушное, за реальность.
– Ох, и доиграешься когда-нибудь, – не сказать, что весело, качнул Горбушин головой.
Продолжения реплика не предполагала, да и не получилось бы. Лифт плавно остановился, дверцы разошлись… и Карину «смело» бы, откинув к стенке, не успей она уйти с траектории чужого движения.
– Господин полковник…
– Кто-то с утра в экстазе, – ворчливо протянула Карина, пока мужчины обменивались приветствиями.
Зыркнула исподлобья, тут же поймав в ответ лукавый взгляд:
– Я бы на твоем месте…
Чтобы сообразить, откуда подобный кураж, Карине хватило и этого:
– В точку? – скорее выдохнула, чем спросила она.
– В точку, – чуть улыбнувшись, кивнул Влад. И пояснил, уже для полковника, чтобы избежать наводящих вопросов: – Вирты из ночной партии и те, что использовал Марик, изготовлены в одной лаборатории.
– Вот даже как! – не без удовлетворения протянул Горбушин. Посмотрел на прищурившуюся от открывшихся перспектив Карину: – Интуиция?
Та, улыбнувшись, качнула головой:
– Скрупулезность. По моей просьбе проверяли всё, что попадало в руки.
– Так даже лучше, – согласился Горбушин. – Объединяем и… – Он обвел довольным взглядом многозначительно замолчавших Карину и Влада. – Через пятнадцать минут у меня. С идеями.
Лифт как раз остановился, так что даже если кто и собирался, что сказать, не успел. Да и стоило ли говорить, когда и так понятно, как им повезло. А раз так… нужно было тянуть, пока все по горячему.
***
Ирвин не хотел шумихи, потому и предпочел неофициальный формат своего визита. Роман ее тоже не хотел, но контролировать стремившуюся покинуть лайнер толпу было не менее сложно, чем свирепствующих журналюг.
С компромиссом помог Глеб, с которым они продолжали дружить, несмотря на время, расстояние и обстоятельства. «Зеленый коридор». Исключение из правил, доступное либо по статусу, либо…
Подставлять Роман никого не собирался, потому запрос на предоставление поблажек подал в четком соответствии с регламентом пограничной службы Альянса. Русанов лишь проследил, чтобы тот не застопорился на каком-нибудь уровне, пройдя все инстанции в кратчайшие сроки.
– Затягивается, – Старк изменил своему привычному для всех образу великовозрастного шалопая, демонстрируя ту самую, чуть рассеянную собранность, которую отличали психотехники боя.
Последняя, отделявшая их от семейства Кляйнов дверь, словно именно этой реплики и ждала. Створка мягко сдвинулась…
Роман неторопливо выдохнул, избавляясь от готового сорваться с губ приветствия.
– Тесты на экзотику чистые, – подошел к ним Глеб.
Заметив легкое нетерпение, которое Соболев скрывать и не собирался, понимающе усмехнулся. Ждать и догонять…
Даже когда умеешь и то, и другое, все равно нервирует.
– Еще минут десять. Заканчивают досмотр.
– А причем тут тесты? – сдвинувшись, поинтересовался Старк.
Глеб посмотрел на Эдвина, потом, по траектории возможного перехвата, перевел взгляд на Соболева, тут же вопросительно приподняв бровь. Мол, это то, о чем я подумал?
Роман, так же, молча, кивнул. Старк умел добавить ситуации драматизма.
– Вчера в порту Вилены выявили лихорадку Деборы-Суровски, – тем не менее, ответил Глеб. – Взяли уже на выходе, на входе сканеры не отреагировали. Пока разбираются с причиной сбоя, проверяем по старинке.
– Дерьмово, – прекращая придуриваться, качнул головой Старк.
Лихорадка Деборы-Суровски, названная так по имени двух врачей, независимо друг от друга не только описавших это заболевание, но и доказавших, что к лихорадке Тирсона, считавшейся довольной безобидной, эта напасть не имеет никакого отношения, была еще не самым страшным вариантом. Из всех отягчающих факторов – значительная контагиозность и осложнения, приводившие к слепоте и глухоте.
С другими было все значительно мрачнее. Длительный латентный период, высокая вирулентность. А уж последствия… На Лакее и Берси до сих пор в качестве страшилок рассказывали истории о генетических мутантах.
– Могло быть и хуже, – невесело усмехнулся Глеб. – В карантине всего пару сотен. Рейс внутренний, с Ироны.
– Шахты? – на миг нахмурившись, уточнил Старк.
– Да, и это – хреново. Раньше эту заразу там не фиксировали.
– Все когда-то случается в первый раз, – философски заметил Роман. Потом поинтересовался: – Твоя откровенность тебе боком не вылезет?
Глеб, покосившись на Старка, хмыкнул:
– Все такой же порядочный? Как тебя только в СБ держали? – Ответить не дал, тут же продолжив: – Принят совместный меморандум об обмене сведениями по экзотикам, так что информация уже в открытых источниках.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Роман. Вроде напрямую и не касалось, но кто его знает…
– Досмотр завершили, – взгляд Русанова на миг «слетел» на поле визора. – Принимай. – И отступил в сторону, вроде как, он свое дело сделал.
– Я с тобой свяжусь, – кивнул Роман, уже направляясь к двери.
Та открылась, когда ему осталось шагов десять. Дернулась, легко скользнув в сторону.
Первым в помещение вошел офицер досмотровой группы, в такой же, как у Глеба, темно-зеленой форме. Цепко «взял» расклад встречающих, и невозмутимо направился в сторону Русанова.
Следующим появился Артур Барлинг, третий из заместителей, возглавлявший группу сопровождения. Знакомы они были еще по СБ, вместе пришли, вместе – ушли. Проблемы Романа его никак не касались, но…
Везло Соболеву на друзей. Везло!
– Господин Кляйн, – приблизившись, остановился Соболев. Чуть склонил голову. – Ричард, – кивнул сыну Ирвина, с которым они были накоротке.
Младшенький – Роберт, удостоился лишь взгляда, но многообещающего. В рамках той самой сделки, по которой хорошее поведение вознаграждалось поблажками.
А вот девушке, вот уже полгода значившейся подружкой Роберта, легко поцеловал протянутую руку, продолжая начатую не им игру. Милену его знаки внимания совершенно не трогали, Роберта – держали в тонусе. Полезная вещь, когда вокруг одни хищники.
– Совсем без журналистов не обошлось, – покончив с приветствиями, Роман пристроился сбоку от Ирвина, – но слить удалось осторожно. В курсе только «Ньюс» и «Виктори». За доступ к телу обещали ограничиться парой нейтральных вопросов.