В комнате было темно. Это из-за черных покрывал, полностью закрывавших все окна от солнечного света, мешающего ей спать днем.
Она не торопясь поставила босые ноги на прохладный пол, встала, чуть постояла и направилась к телефону, лежащему на столе.
–Хватит отдыхать! Сегодня выходишь – прозвучал знакомый голос в трубке и связь оборвалась.
Она взяла со стола начатую бутылку водки (той же марки, что тогда пил водитель), налила в рюмку и тут же осушила, сморщилась, посмотрела на часы и вернулась в кровать.
До выхода на работу было ещё три часа …
К вечеру пошел мелкий дождь.
Она стояла возле дороги под зонтом и смотрела на серые тучи. Ей нравилась такая погода, ещё больше ей нравилось сесть в такую погоду возле окна и пить горячий чай.
Да, раньше ей так нравилось….
Из-за угла показалась черная леворукая Тойота в старом кузове. Это за ней. Она несколько раз вдохнула в себя свежий дождливый воздух, будто пыталась надышаться им в последний раз.
Машина остановилась прямо перед ней, она сложила зонтик, дав дождю омочить свои волосы, и только потом открыла заднею дверь и села.
В машине было тепло. Сев, она тут же посмотрела на своего нового водителя, и он ей сразу не понравился. Молчаливый, чуть сутулый, он даже не обернулся, чтобы посмотреть на неё и познакомиться.
Антон не обернулся, он смотрел на неё сквозь зеркало заднего вида. Она понравилась ему сразу. Вьющиеся черные волосы, зеленые глаза, вздернутый носик и небольшие, но хорошо читаемые губы.
Толи почувствовав на себе взгляд, толи вспомнив про это зеркало, Анна посмотрела в него; там она увидела его голубые глаза. Их взгляды встретились, раздался писк.
Антон взял с панели приборов телефон.
Машина медленно тронулась с места.
– Куда? – спросила она.
– Лермонтова 17, квартира 5 – проговорил он.
– Опять к этому уроду – зло заключила она и повернула голову в окно – может музыку включишь?
– Какую? – сухо спросил он.
– На свой вкус – ответила она.
Он включил свою флэшку. Трек семь, звук на двадцать два.
Из колонок зазвучала гитара, обрывистый крик струн, потом к нему добавился грубый неотёсанный, но такой же одинокий мужской голос.
Струны гитары – тишина – голос – снова гитара.
Ей музыка сразу же понравилась, хоть она и не понимала ни одного слова.
– Что это? – спросила Анна.
– Блюз. Выключить?
– Мне нравится – ответила она и чуть приоткрыла окно.
Шум улицы ворвался в машину и придал этому одинокому певцу другой оттенок. Будто на ванильное мороженное капнули варенья…
Минут через тридцать они подъехали к нужному дому.
На улице начинало медленно темнеть, дождь прекратился, а вдалеке слышались раскаты грома, прохожие спешили домой.
Он остановил машину возле первого подъезда и посмотрел в зеркало заднего вида.
Она уже открыла дверь и поставила правую ногу на асфальт, когда заметила его взгляд в зеркале.
– Хочешь спросить, почему такая красивая и вдруг блядь? – спросила она. Этот вопрос ей задавал каждый мужчина, который узнавал об её древней профессии.
– Мне без разницы … Я просто не понимаю одной вещи – проговорил он, по его голосу было понятно, что длинные речи его очень тяготят – Как ты мне подашь знак?
– Знак? В смысле?
Раздался протяжный гудок машины, они оба обернулись назад. Её открытая дверь мешала проехать белой колымаги.
– Тебе там места, что ли мало, урод! – она выставила из двери руку со средним пальцем.
Раздался ещё один гудок.
Антон обернулся и посмотрел на неё.
– Закрой дверь – тихо сказал он.
Анна повернула голову к нему.
– Ты будешь указывать, что мне делать! – теперь она показала ему средний палец, затем вышла из машины, громко хлопнув дверью.
На улице Француженка снова показала водителю белой колымаги средний палец и демонстративно медленно пошла к нужному подъезду по проезжей части.
Антон смотрел ей вслед, а посередине панели приборов было приклеено три глупых правила его работы.
Толстяк что-то записал в блокнот, встал из-за стола, посмотрел на спящего Александра и вышел из подвала. На улице он подошёл к Васи, стоящему возле черного джипа.
– Отвезешь его домой – проговорил он, закурил и направился дальше.
Анна уже сидела за столом в плохо обставленной маленькой комнате, которая вроде как была залом. Шаркая ногами по полу, вошел маленький, лысый мужчина – хозяин квартиры. Она, увидев его, вынула из своей сумочки деньги и подала ему в руки.
Он тут же сунул их в карман халата.
– Комната в твоем распоряжение, когда будешь уходить, разбуди.
– Хорошо – ответила она.
Он ушёл, а она включила телевизор.
Тут не стоит лукавить. Раньше она спала с клиентами за деньги, но вот уже месяца два как сама платит им за то, чтобы не спать с ними…
ГЛАВА 3
СИМПАТИЯ
Ночь перевалила за середину. Почти во всех окнах многоэтажного дома погасли огни. Люди дремали в своих теплых постельках, а на улице моросил мелкий дождь.
С каждой минутой в машине становилось прохладнее, и Антону пришлось нарушить тишину и завести двигатель, чтобы согреться.
Тишина и еле слышимый стук дождя.
Ночь и одиночество.
Темнота и тоска.
В такие минуты он любил вспоминать прошлое, лежащее у него под самым сердцем.
Из внутреннего кармана куртки Антон вытащил небольшой сверток, развернул его на панели приборов. Там оказались аккуратно сложенные, но уже чуть пожелтевшие двенадцать писем от Михаила Проскудина, его младшего брата.
Он взял верхний конверт, вынул из него письмо …
ПИСЬМО ВТОРОЕ.
«Здорово брат! Я рад, что ты попал в хорошую часть. Очень рад, что ты в полном порядке.
Отвечаю на твой вопрос. Честно, только никому не говори. Я ещё не решил, кем хочу стать. Для меня будущее в полном тумане. Знаешь мне нравятся тысяча профессий, но душа лежит к режиссерской. Беда лишь в том, что когда я сажусь за сценарий, он пишется с трудом, с большой неохотой, а когда я выхожу из-за стола, в голову тут же влетают тысячи историй. Батя говорит, что мне не стоит прыгать выше головы. Мне кажется, он прав. В этой профессии правят династии, и мне, кажется, абсолютно не заслуженно. Их фильмы глупы и наивны. Только вот почему все это видят, но бояться им сказать.
Ну да ладно, об этом мы потом поговорим, когда приедешь. А пока вот я планирую поступать в технический институт, уже выбрал экзамены, какие буду сдавать. Сразу скажу, только тебе, что поступаю туда временно.
Аленка на том конкурсе заняла четвертое место. Её значит тут все стали ободрять. Мол, главное не победа, а участие. На что она ответила, что они все дураки, и в любом соревнование важна победа. Вот теперь за свой ответ сидит без телевизора, компьютера и красок. Наказали на неделю. Но я думаю, что она права. Батя с мамкой передают привет.
Ещё одна новость, касается тебя. Бабка Усачева ездила на суд. Толи её ограбили, толи она сама потеряла деньги, а потом сказала, что ограбили. Темная история, но дело не в ней. Она приехала и стала всем рассказывать, что якобы ты на самом деле не в армии, а в тюрьме за кражу. Эту новость ей вроде как знакомая судья поведала. Теперь все сельчане ходят и спрашивают, в какой ты тюрьме. Поэтому очень прошу тебя прислать своё фото в военной форме, иначе в скором времени батя всех прибьёт.
С письмо передаю копченое сало, коптил сам. Очень надеюсь, что в пересылке не испортится, на всякий случай сразу не ешь, понюхай.
И да чуть не забыл, с праздником тебя.
С уважением, твой брат Миша»
Лицо брата, вечно веселого черноволосого паренька, всплыло из памяти. Он закрыл глаза, чтобы не дать воли эмоциям.
Чуть успокоившись, Антон бережно вернул письмо в конверт, а сам конверт положил вниз стопки, всё это завернул и спрятал обратно в куртку.
На улице резко наступила тишина, как будто весь мир, все звуки взяли паузу, и лишь мотор тарахтел свою песню.
Но тишина была не долгой.
Кап-кап.
Тихо тихо послышались капли дождя.
Кап-кап
Дунул ветерок.
Кап-кап.
Резко на город обрушился сильный ливень. Крупные капли стали барабанить по машине, словно пули, выпущенные из пулемета. Где-то раздавались раскаты грома, и вдалеке было видно синеву молнии.
Как раз в это время Анна вышла из подъезда и встала под навесом. «Чертов дождь, а зонт в машине»
Она вытянула руку из-под навеса и замотала ей, прося, чтобы водитель подъехал ближе. Вероятней всего он просто не увидел её сквозь живую стену дождя.
Но она решила, что он просто не хочет её видеть, может быть даже, подумал, что она под дождем очистится от грехов.
Накрутив себя, Анна психанула, как только умеют психовать все женщины: быстро и ярко вспыхивают, как горящий порох, а потом так же отходят.
Она сняла туфли и босиком пошла до машины. Именно пошла, а не побежала. Возможно, вспомнила старую самурайскую поговорку, что коли дождь намочил, то сильнее уже не промокнуть. Хотя вряд ли. Она не знала, кто такие самураи.
Антон сидел в машине с закрытыми глазами и слушал дождь, внезапно для него задняя дверь открылась, он обернулся. Холодный воздух попал в машину, а вместе с ним и она.
– Чего смотришь? – зло, но не громко крикнула Француженка, увидев его удивленный взгляд.
Она закрыла дверь, и тут же дождь прекратился, будто его и не было.
«И ты против меня» – пронеслось у неё в голове.
Она откинулась на сиденье.
– Включай свою музыку и трогай.
В это время пьяный Александр рассказывал Васи о несправедливости жизни.
– Понимаешь, вот … У тебя ведь кажется есть дети?
– Да – ответил тот, поворачивая руль влево.
– А вот представь счастливая семья. А потом раз и всё! Жена не может тебя вспомнить, а её родственники винят во всем тебя. А я чё? Я ей в голове что ли, что то там нажал… Где вот она, эта справедливость? А? – Александр посмотрел в окно – Чё уже приехали?
– Да.
– Ладно. Держи краба – он протянул руку Васи – ты мужик.
Вася пожал руку, Александр вышел из машины.
– Это машину то – проговорил он на улице, смотря на свой уезжающий джип, потом махнул рукой и направился к подъезду.
А там возле самой двери на лавочке сидели несколько очень молодых людей обоих полов (в простонародье «малолетки»). Они пили водку, курили и спорили про уродов в спорте.
Александр остановился прямо напротив них. В состояние алкогольного опьянения, ему показалось, что девушки, сидевшие там, намного старше их истинного возраста.
– Девчонки, а че вы такие красивые, среди этих уродов третесь? – спросил он.
– Дядя, вали отсюда! – ответил ему кто-то из парней.
– Ой, у девочки голос прорезался!
Нет смысла долго описывать их прения; завязалась пьяная драка – четверо против одного. Они завалили его на пол, оттащили к двери подъезда, чтобы никто не видел с окон, хорошенько напинали (не жестоко), а потом героями вернулись обратно.
Неизвестно, сколько пролежал Александр, но он встал и вытащил свой пистолет, направив его на ребят. От выпитого рука ходила в разные стороны, он не мог нормально прицелиться, но все-таки нажал на курок.
Раздался выстрел. Молодые люди сначала посмотрели на него, а потом в один момент бросились бежать в разные стороны. А он продолжал стрелять, пока не кончились все пули, а потом направился домой.
На следующий день на новостном сайте написали, что он ни в кого не попал, и что это был не настоящий пистолет, а травматический. Но только что на это скажет хозяин черной девятки, обнаружив утром три дырки от боевых пуль в правой двери?
Антон остановил машину возле мед. центра.
Солнце медленно окрашивало небо в ярко рыжий цвет, серые облака сдвинулись в одну сторону, и видно было, как с них капал черными полосами дождь.
Он посмотрел на неё в зеркало заднего вида.
– Можешь меня не ждать, домой доеду сама – сказала она и открыла дверь
– Есть вопрос.
– Я не сплю с водилами за так – ответила она, уже давно привыкшая, что каждый её новый водитель пытается воспользоваться ей как женщиной.
–Я не про это. Мне нужен ствол. Не знаешь где взять?
Она улыбнулась, в этот момент он ей немного понравился, во всяком случае, мыслит интереснее.
– Знаю. На Бархатной есть цветочный магазин, такой серый. Лепестки называется. Зайдёшь в него, скажешь от Француженки, тебе продадут.
– Спасибо.
– Ерунда.
Она вышла из машины и зашла в здание, а он выключил двигатель и откинулся на сиденье, закрыв глаза.
Прошло примерно два часа.
– Сегодня нам стоит поговорить более откровенно – проговорила Алина, смотря на сидящую напротив неё Анну.
– Спрашивай?
– Ты меня не поняла. Это я хочу открыть тебе глаза. Только без обид.
– Какие обиды на врача.
– В прошлый раз я тебе поведала суть лечения. Ты не вняла моим словам. – Алина замолчала, выдохнула и продолжила – из этого я делаю вывод, что просто не могу тебя вылечить, потому что ты не хочешь лечиться.
– Не вылечишь, потому что я не хочу? Ха. А я ведь хочу, иначе, зачем я сюда хожу?
– Не знаю, но думаю, что ты просто тянешь время до события, которое, к сожалению не состоится. Тебе просто необходимо выбросить из головы эту мечту, выговориться и начать жизнь заново.
– Легко сказать – иронично проговорила Анна
– И на самом деле очень легко сделать.
– Легко? Тогда назови мне первый шаг к моей новой жизни.
– Влюбись.
– Чего?
– Влюбись. Тебе нужно эмоционально встряхнуться. А любовь – это первый помощник в этом.
– Да? … Ты ведь знаешь мою профессию, как ты себе это представляешь – проговорила Анна.
– Очень просто. Выбираешь человека, ищешь в нем плюсы, потом ежеминутно думаешь о нём и вуаля. Через два дня у тебя будет стучать сердце при виде его.
– Классный подход, вот только кого же из тысячи клиентов мне выбрать.
– Почему клиентов? У тебя ведь кажется новый водитель. Как тебе он?
Солнце уже вовсю грело землю. Стояла духота, какая обычно бывает после дождя, и собственно такая же предвещает этот самый дождь.
Анна вышла из здания и увидела черную Тойоту.
«Неужели ждал?»
Она постучала в заднее окно и открыла дверь.
Антон вздрогнул, резко пробудившись, посмотрел назад и завёл машину.
– Зачем ждал? – спросила Анна, сев на заднее сиденье.
– Теперь то, какая разница – проговорил Антон, крутя руль.
«Как тебе он?»
«Заботливый»
ГЛАВА 4
ВОПРЕКИ ВСЕМУ.
Со всех щелей (как бы грубо это не звучало) вылезли машины; они заполонили улицы, дымили своими выхлопными газами, словно заядлые курильщики на встрече и гудели на светофорах, как спорящие пьяницы в пивной.
Чтобы проехать весь этот хаос, творящийся в центре города, Антону понадобилось около часа времени и лишь потом ему повезло, он свернул на улицу Свердлова и наконец, смог вдавить педаль газа в пол.
Цветочный магазин «Лепестки» находился у крупного торгового центра «Океан». Это было маленькое серое здание, с нарисованными на окнах цветами и бледной вывеской. Выглядело всё ужасно, будто давно затонувший корабль подняли из моря.
Внутри магазин оказался ещё меньше. Справа и слева стояли большие вазы с различными цветами, впереди был прилавок, на нем лежали разные сувениры, за ним – белая дверь. А в углу возле окна сидела девушка и смотрела на улицу. При виде Антона она встала, неохотно подошла к нему. От неё разило дешевыми сладкими духами и сигаретами. На лицо она была уже не молода, с небольшими синяками под глазами, чуть обветрившейся кожей и красной помадой на губах.