– Алло?.. – он внимательно оглядел компанию и, хотя губы его улыбались, взгляд остался не по-праздничному серьёзен. – Да, это мы… Приезжайте, мы уже готовы. Ага, я понял, понял… Конечно открою, какой вопрос?..
Веселье набирает новые обороты! Откупорились новые бутылки, насадились на вилки новые закуски. Паша уже не льёт в себя коньяк, как в бездонный колодец, но и просто так старается не сидеть. Сеня напротив опрокидывает рюмку за рюмкой, в глазах его уже пляшет муть.
– Ох, ну и сложно с этим японцем… – промямлил Стёпа хмельными губами, глаза его причудливо скосились один к другому. – Он мне все мозги уже высушил! Вот сейчас, ребят, знаете, о чём он трындит?..
С показной серьёзностью Паша заявил:
– Конечно! У меня же докторская по японской и английской лингвистике. Разве ты не знал?..
– Да я не об этом! – Стёпа пьяно отмахнулся. – Я о том, что он у нас гнать начинает. Сечёте?
В этот момент азиат обратился к Стёпе на родном языке, что заставило всех на него оглянуться. Сообразив, что говорит на японском, он повторил на английском, коряво жестикулируя и корча гримасы.
– Вот и сейчас! – Степа тяжко вздохнул и всплеснул руками. – Опять! Надоел он мне!
Сеня не выдержал:
– Да что он говорит-то?!
– Он говорит, что за ним охотятся японские бандиты. И что они его, может быть, скоро найдут!
Паша спросил недоумённо:
– Якудзы что ли?..
– Ну, типа того… – Стёпа скривил губы и обернулся к азиату. – Are you being hunted by the Yakuza? Ох, правильно, чтоль, говорю?..
Японец сбито закивал, его движения тоже уже расшатаны алкоголем. Они обменялись со Стёпой парой фраз, после чего последний снова тяжко вздохнул и встал из-за стола.
– Всё, сами с ним разговаривайте! – возмутился он, выходя из зала. – А я устал! Ну как ребёнок! Ему вообще пить нельзя! Я покурить…
Сеня хотел Стёпу остановить и потребовать, чтобы тот выспросил у азиата всё, пока у того развязан язык… но что-то его остановило. Может, желание заняться этим на трезвую голову, а может уверенность, что когда Стёпа вернётся, их разговор продолжиться и можно будет узнать что-то просто подождав.
Только Стёпа вышел, японец будто воды в рот набрал. Избегая смотреть другим в глаза, он отвернулся к телевизору, где развязывается сейчас финальная сцена между героем и антигероем.
– Слушай, Сеня, ты прав был, – произнёс Паша, не отрывая глаз от фильма. – Пойду я, пожалуй, прилягу. Что-то меня рубит. Вставать завтра рано ещё…
Гарик с улыбкой удивился:
– А как же девочки? Что, свою любимую рыжуху уже и не встретишь что ли?
– Отправьте сразу ко мне в комнату, – с твёрдым, настырным намерением Паша всё-таки поднял себя с дивана. – А я пойду, мурчать завалюсь. Пускай сама меня разбудит.
Прикрывая зевоту, он лениво двинулся в обход стола к комнате, где ждала его не заправленная ещё с утра кровать. Гарик с Сеней проводили друга удивлённым взглядом, потом переглянулись и обменялись хитрыми ухмылками.
Вернулся Стёпа и снова сел рядом с японцем, однако тот вовсе не спешил откровенный разговор продолжать, а Стёпа и рад был его не слушать. Сеня какое-то время ждал и следил, к выпивке почти не прикасался. Может быть что-то и заставило бы азиата заговорить снова, но тут прозвенел телефонный звонок.
– Алло? – Гарик поднёс трубку к уху. – Приехали? Ага, Сейчас открою. Секунду подождите… Приехали! – произнёс он для всех, убрав телефон. – Уже в подъезде ждут. Пойду, дверь отворю…
– Иди, – Сеня охотно кивнул. – Проследи только, чтобы они в коридоре не свинячили.
– Девочки! – Стёпа вожделенно улыбнулся. – Ну наконец-то, а то вечер уже начинает казаться скучным!
– Про японца не забыл, надеюсь?.. – взгляд Сени стал требовательным. – Помоги ему выбрать, если он, конечно, захочет… Ты мне его не оставляй, понял?
– Да-да… – Стёпа закивал без особого воодушевления. – Конечно, Сень, как скажешь. Мы ему…
Наступила гробовая тишина. На пороге в зал остановился высокий и тяжёлый, как каменная башня, мужик. Восточное лицо отсвечивает загаром. Недельная щетина покрывает изрытые оспиной щёки. Черные короткие кудряшки взвиваются и блестят, словно немытые, а нос смотрит набок, как у старого боксёра. В руке он угрожающе сжимает арматурный прут, перевязанный у ладони тряпкой.
– Ну что, щенки? – пробасил он, смиряя всех жутким, обещающим смерть взглядом. – Девочек захотели? Сейчас вам будет кое-что покруче!
Мужик вошёл в зал и следом за ним ворвались бандиты в кожаных и спортивных куртках, размерами и грубостью уступающих лишь первому чудовищу. Сеня пьяно закрылся, когда на него обрушился страшный удар! Железо разорвало кожу и оголило мясо на руке, там показалась розовая кость! Бандиты накинулись на Стёпу, один схватил японца за шиворот и поволок, слабо вырывающегося, к выходу.
– Да вы что, суки?! – заорал Сеня свирепо. – Ублюдки!
Не чувству в хмеле боль, он улучил момент и схватил прут, несущийся прямо на его голову. От удара пальцы всё же заныли, но Сеня упёрся спиной в диван и со всей силы саданул пяткой великану между ног.
Напавший взревел, его глаза налились кровью.
– Сука! Убью!
Уже слабо соображая, Сеня схватил вилку и ткнул ею врагу в лицо, метя в глаз.
– А-а-а! – великан защитился арматурой, свободной рукой ударил Сеню по голове, от чего тот завалился на бок. Предвкушая победу, великан высоко занёс железный прут и с злобой обрушил его на голову жертвы. В страшное мгновение Сеня умер.
Японца вытолкали из зала. Двое пинают Стёпу, тот корчится на полу в уже растекающейся под ним луже крови.
– Вы чего творите, дурни?! – заорал великан и быстро, как кошка, оказался рядом с ними. – Сдурели?!
Оба «дурня» были отброшены, будто котята. Великан схватил Стёпу за грудки, но тот уже пускает пену в предсмертной агонии, закатывает глаза и корчится.
– Идиоты! – в бешенстве великан отшвырнул тело несчастного, словно скомканный бумажный лист. – Что вы натворили?! Это же переводчик! Его надо было вести вместе с япошкой!
– Да нам сказали… Ну… – пролепетал один, растирая ушибленное плечо.
– Заткнись! – взревел великан, пуча налитые кровью глаза. – Если Агаян скажет тебя порешить – я лично тебе шею сверну!
Шаркнули подошвы. Все разом оглянулись на пришедшего из соседней комнаты человека. Парень лет двадцати встал в дверном проёме в одних трусах, губы его дрожат, в вытянутых руках хищно чернеет поднятый пистолет.
– Стоять, мрази! – крикнул он, истерично разевая рот. – Не двигаться!.. Кто вы?!
Великан переглянулся с дружками и сделал кивок на новенького. Оба бандита заколебались, но когда заметили нарастающую злость в глазах главаря, кинулись вперёд обгоняя друг друга.
– Стоять! – Паша не ожидал, что люди побегут прямо на оружие и начал палить, как придётся. Его босые ноги сделали несколько растерянных шагов назад.
Один бандит схватился за грудь – на его куртке ближе к шее возникла новая некрасивая дырка. Сзади, страшно сверкая глазами, его тут-же подхватил второй и спрятался за ним от пуль. Грохочут выстрелы, шум разлетается по комнатам и проникает в стены, будит соседей. Паша отходил и стрелял не целясь. Прикрывшийся дружком бандит подступил и бросил стонущее тело на противника, опрокинул того на пол.
– Ну и кто мразь?! – заорал он, принявшись пинать побеждённого. – Кто?! А?!
– Т-т… ты! – прохрипел Паша сквозь боль в рёбрах. – Ты!!!
Пистолет в руках всё ещё придавал ему уверенности а бандита заставил остановиться в страхе и изумлении, что он совсем о нём забыл!
Выстрел! Выстрел! Выстрел!
– А-а-а… – с жалостливым стоном напавший свалился рядом с умирающим кентом, его дрожащие руки зажали краснеющую на животе куртку. – А-а-а…
Паша уже хотел вскочить, когда на него пала тень – приблизился великан. Его рука сжимает покрытую кровью и волосами чёрную арматуру…
– Да пошёл ты! – выкрикнул Паша, сам не зная почему. – Пошёл отсюда!
– Нет, дружок… – великан покачал головой. – Это ты сейчас пойдёшь. К праотцам!
Арматура взмыла вверх и понеслась на голову жертвы… В кратчайший миг Паша кувыркнулся, как в детстве учили в секции самбо… и застрял в ногах у врага. По спине садануло железом! Боль заставила сжать зубы так, что Паша смог бы раскусить и грецкий орех. Великан растерялся, а когда ему во второй раз за ночь ударили в пах – от боли на его глазах выступили слёзы.
– Ах ты гнида! – завопил он и к собственному стыду услышал, что голос его звучит тонко и ломано – не дай бог кто-то из братвы сейчас услышит…
Воспользовавшись моментом, Паша протиснулся и вскочил, поковылял с подгибающимися коленями. Не думая головой, соображая в такой панике исключительно инстинктами он понёсся к окну в зале, молясь, чтобы оно открылось быстро.
– Куда?! – крикнул великан вслед и дёрнулся, но боль в паху не дала сделать и шага. – Стоять! Убью!
Занавеска запуталась, Паша безжалостно рванул её, чем только усложнил дело: на страшные мгновения она упала ему на голову и закрыла глаза!
– Давай! – зарычал он с перекошенным в страхе лицом, его руки терзали и пытались сбросить ткань в сторону. – Ну давай же!
Великан попробовал шевелиться и у него слегка получалось. Делая шажок за шажком, силой воли заставляя себя не прикрывать ладонью ушибленный пах он двинулся на Пашу со злой решимостью.
– Да ну давай же ты быстрее! – закричал Паша занавеске, будто она живая.
Полотно наконец-то спало, и хотя обычно справиться со шторой есть дело трёх секунд, сейчас это время показалось смертельно долгим. Оконная ручка повернулась на середину. От бешеного рывка рама влетела бы в комнату, если бы была не была вмонтирована в кирпич.
– Не уйдёшь! – зарычал великан, подступая. – Всё равно достану!
Паша прыгнул в окно не глядя, как прыгают в бассейн с пружинящей доски. В живот больно ударило, треснула рвущаяся ткань. Паша вытянул руки, надеясь выполнить перекат – в эту секунду он благодарил судьбу, что квартира всего лишь на первом этаже! Руки ударились о твёрдое, неудачно согнулись и в спину больно садануло. Паша обнаружил себя на холодной земле, грязной от мусора и окурков, выбрасываемых из окон. На трусах зияет огромная рваная дыра, они еле держатся и вообще не прикрывают срам.
– Лови его! – из окна над головой высунулась морда великана. Его глаза горят злобой, а изо рта летят слюни, как у лающей собаки. – Ловите его, идиоты! Скорее!
Сообразив, что поблизости могут быть чужие, Паша вскочил и дал дёру, не обращая внимания, что бежит босой, что на нём только порванные трусы и что его может сейчас кто-то видеть. Страх придал ему необыкновенной прыти.
Арсен попытался выпрыгнуть из окна следом, но быстро передумал. Зря он вообще закричал, зря поднял шума больше, чем уже поднято. Наверняка кто-нибудь из соседей уже позвонил в ментовку. Оглядевшись по сторонам, он посчитал трупы, пригляделся к каждому, не дышит ли кто тихонько, не притворяется ли мёртвым. Нет… Все холодные, даже последний, с прострелами в животе… Отбросив прут, Арсен спешно двинулся из зала. По дороге он брезгливо обошёл лужу крови. Проходя мимо стола, он прислушался, нет ли в квартире кого из своих – и стащил с тарелки кусок курятины.
Остановившись в дверях, великан оглянулся на квартиру – так просто, без умысла – и ушёл, исчез в ночи. А всего через пять минут после его ухода в опустевшую, не запертую квартиру ворвался наряд полиции. Но пять минут – это вечность в делах подобного толка.
Глава 3
В гостях у старика
Прошло несколько дней с момента, как в квартире по улице Пензенской обнаружили трупы. Сказать, что соседи были в ужасе – это ничего не сказать. С самого раннего утра весь квартал узнал, что ночью совсем рядом с ними произошла какая-то кровавая разборка. Сотрудник, отвечающий за секретность и не допуск посторонних в этот раз крупно облажался – репортёры со второго канала ловко просочились на место преступления и засняли всё ещё до того, как тела увезли. Новость взорвала местное телевидение. В масштабах страны такое сущий пустяк, но для самого города – бомба! Люди ходили по Пензенской и показывали на злосчастный дом пальцем, спешили поделиться с другими услышанными и надуманными подробностями. Эта новость стала даже более интересной, чем авария на загородной трассе с участием усевшегося под кайфом за руль водителя. Но там погиб только он, а тут – целых четверо!
В полиции громко объявили о поиске преступников. Пресс-секретарь МВД по Самаре заявил, что будут предприняты самые жёсткие меры, будут задействованы самые лучшие оперативники, а самое главное – силы правопорядка во всём разберутся!
В общем, история вышла яркая… но жизнь продолжается, а потому через два дня на слух уже встали другие события, иные происшествия. Только жильцы дома по улице Пензенской продолжили судачить о случившемся да поплёвывать через левое плечо.
Как раз в один из таких дней над Самарой снова, как и тысячи раз до этого, уступая небо луне а улицы – фонарям, садилось солнце. Темнота заставляет город светиться множеством красок: автомобильные фары, огоньки сигарет, экраны телефонов… Свет ламп накаливания смешивается с люминесценцией ионных вывесок. На одной из таких, очень крупной и заметной, написано «Ivory», а под буквами красуется настоящий бивень, срезанный у какого-то несчастного слона. Под вывеской кованая чернёная дверь, закрывающая вход в ресторан, сделанный из старого склада, построенного в Железнодорожном районе города ещё в ранние послевоенные годы. Узоры на двери рисуют фрагменты охоты, когда главным оружием людей были ещё лук и копьё. Рисунки стремятся в разные стороны, напоминая человеку с живой фантазией лучи солнца. Всё одноэтажное здание выполнено в похожем стиле: ковка и камень, минимум пластика и широкая плиточная дорожка вокруг, по которой могут, взявшись за руки, пройтись трое.
Рядом с дверью дежурит мужчина в классическом костюме. У него короткие с редкой проседью волосы и худое, как у монаха-подвижника, лицо. Руки сомкнуты у живота, бдительные глаза ощупывают всякого проходящего.
Для местной публики «Ivory» уже давно место статусное, так как помимо роскоши всего, чего не коснись, тут можно заказать и самые редкие блюда – и ваше желание будет исполнено! Можно также попробовать привычную кухню и понять, насколько паршиво было всё, что вы ели раньше. Разумеется, «Ivory» собрал у себя весь цвет российских поваров. Болтают, что за некоторыми из них даже ездили в столицу, уговаривали проявить талант в этом, казалось бы, вовсе не пафосном месте. Знающие, приближённые к хозяйским делам люди могут при случае шепнуть, что даже официантов местных нет, за исключением одного молодого дарования, расторопностью и внимательностью к деталям превзошедшего, наверное, всю остальную свою городскую братию.
Но даже не всё вышеперечисленное является бриллиантом этого места. На самом деле оно не особенно прибыльное, не смотря даже на космические цены и постоянную занятость всех столиков. Особенность ему придаёт его хозяин, почитаемый среди братвы авторитет Цыган. Известный далеко за пределами Самары, более сорока лет уже любимый одними и ненавидимый другими, бессменный «банкир» и судья для всех, кому требуется вмешательство третьей стороны… и последние несколько лет держатель нейтральной территории, на которой могут встретиться любые, даже самые недружественные друг другу люди без опасения получить пулю в лоб. Цыган, а по паспорту – Цыганков Иван Андреевич.
Кто-то шептал, что Цыгану когда-то предлагали короноваться, но он отказался по причине, сейчас уже никто и не вспомнит, какой. Однако в те времена никто не посчитал отказ оскорблением.
Человек у входа бросает косые взгляды на прохожих. Время от времени он глядит на часы, кстати, «командирские» наградные, и посматривает на дорогу. Его ожидание оказалось вознаграждено: без пяти минут одиннадцать показался чёрный «Мерседес». Тихий, как тень, он подплыл, шерша колёсами. Пассажирская дверь открылась и наружу вышел мужчина в классическом полосатом костюме – тройке, которые были модны годах в восьмидесятых. Синий галстук выделяется на белой рубашке, на волевом подбородке видна ямочка. Высокий лоб говорит об уме, а зачёсанные набок волосы отсвечивают лёгкой проседью. Из-за очков зорко смотрят карие глаза, один из которых, если приглядеться, чуть скошен – это протез, хорошо замаскированный под живой глаз.