Остаются странные записки. Их можно трактовать по-разному. И что конкретно хотел сказать писавший, сложно понять. И пожалуй, стоит расспросить саму Татьяну о смысле посланий. Вдруг ей как получателю писем понятно гораздо больше, чем нам, посторонним людям.
Но если здесь и имеют место угрозы, то очень тонкие и скрытые, и оставлять совершенно без внимания подобное нельзя, ведь если автор записок – недоброжелатель Татьяны, на этом он может не остановиться, и тогда события будут развиваться по нарастающей, так всегда бывает. И до чего может дойти этот преследователь, предположить сложно. Значит, во всей этой истории обязательно нужно разобраться. Но спокойно, без лишних нервов и ажиотажа.
– Что скажете, Женя? – кажется, пауза несколько затянулась, и Вера начала проявлять нетерпение.
– Наше дело очень сложное? – по-своему истолковала мое молчание Елена.
– Главное, скажите, вы возьметесь спасти мою дочь?!
– Вы неверно истолковали мое молчание, – попыталась я легкой улыбкой успокоить разволновавшихся женщин, – по давней привычке я просто размышляла, с чего стоит начать.
– То есть вы не откажетесь нам помочь?
– Я обещала вмешаться и сделаю это обязательно. Что до сложности проблемы, пока никаких конкретных выводов сделать не могу. Это преждевременно. Нужно разобраться во всем, провести расследование. Пока могу сказать, что ваши опасения и страхи могут иметь под собой конкретную почву, а может, и наоборот, права Татьяна, и письма с подарками ей шлет поклонник со странной манерой высказываться или нетипичным чувством юмора. И тогда оснований для беспокойства нет совершенно никаких.
– Женечка, огромное спасибо вам! За то, что вы отложили свои дела в Европе и согласились помочь! – воскликнула Вера.
«Так, без тети Милы здесь не обошлось, – усмехнулась я про себя. – Похоже, тетушка снова решила слегка прихвастнуть».
– Мой контракт за границей не срочный, время терпит. Что до вашего дела, мне нужно незамедлительно начать расследование. Но главное, как я понимаю, убедить саму Татьяну в его необходимости.
– Да, нас она не слушает!
– Что ей мама и сестра, разве это авторитеты?! – сердито фыркнула Елена.
– Но вас, человека со стороны, причем телохранителя с таким опытом, она обязательно послушает.
– Хорошо. Отправлюсь к ней завтра с утра. Мне нужен адрес Татьяны и телефон.
– А наше присутствие? – женщины с тревогой переглянулись.
– Думаю, в этом нет особой необходимости. Вы, Вера, просто позвоните ей сегодня вечером и скажите, что утром приедет племянница тети Милы. Если не хотите, можете даже не пояснять цель моего визита. У Тани ведь не возникнет вопросов по поводу моего невинного желания свести знакомство?
– Конечно, нет, она вежливая, хорошо воспитанная девочка.
– И новая знакомая – это ведь в будущем потенциальный клиент, – в тоне Елены снова, на сей раз явственно прозвучали нотки зависти и даже легкого злорадства.
Поскольку приступать к работе мне нужно было не раньше завтрашнего дня, я не стала отменять встречу с Генкой, назначенную ранее.
Приятель пригласил меня на ужин в небольшой ресторанчик в центре, расположенный недалеко от управления. С Генкой мы дружны много лет. Когда-то вместе учились в Ворошиловке, постигали науку, преодолевали различные трудности, что с таким азартом создавали для нас инструкторы и преподаватели, и, как говорит народная поговорка, пуд соли вместе съели. Так что обсуждали мы обычно любые темы без утайки или стеснения. Наших отношений не портили даже постоянные признания Генки в неземной любви ко мне, которые я обычно не воспринимала всерьез или намеренно переводила в шутку.
Сначала мы, как водится, обменялись свежими новостями. Потом Генка расспросил о нашем с тетей Милой отдыхе, а также, усмехаясь, отпустил несколько шуточек, уверяя, что только я со своим везением и жаждой приключений могла ввязаться в расследование, будучи в отпуске на тропическом необитаемом острове, где отдыхающих раз, два и обчелся, да и делать-то особо нечего, кроме как плавать, загорать и поглощать различные экзотические фрукты. Мы развили эту тему и немного посмеялись. Потом Генка погрустнел, озабоченно нахмурился и замолчал, будто вспомнил нечто неприятное. Наблюдая за поведением приятеля, я тоже задумалась. Конечно, у полковника полиции и начальника областного управления обычно бывает много забот и поводов для беспокойства или размышлений, но создавалось впечатление, что приятеля гложет нечто очень неприятное, сложное или непреодолимое.
– Генка, у тебя много работы или какие-то неприятности одолели? – попыталась я наконец вывести его из состояния задумчивости.
– С чего ты это решила? – Приятель часто отвечал вопросом на вопрос, когда не мог вовремя придумать отговорку.
– Встречу назначил возле управления, значит, несмотря на конец рабочего дня, планируешь вернуться назад, в свой кабинет. Значит, работы много.
– Да, – с готовностью согласился он, – навалилось как-то все сразу. Сама понимаешь: начальство, отчетность, внезапный рост особо тяжких. То мне холку мылят, то я, в свою очередь, устраиваю головомойку подчиненным.
– Не, – хмыкнула я, – не понимаю. Давным-давно уже сама себе начальник и босс. А ты колись давай, что-то еще тебя беспокоит?!
– Вот с чего ты это взяла?!
– Все вышеперечисленное – твои обычные рабочие будни, привычные трудности. Они тебя никогда аппетита не лишали. А сейчас сидишь, хмуришься. Задумался, да так, что любимый стейк жевать перестал. Того и гляди остынет, инеем покроется прямо на тарелке.
– Да нормально у меня все, – не повелся Генка на предложение пооткровенничать, – ты лучше скажи, как плечо поживает? Рана не сильно беспокоит?
– Чего об этом вообще разговаривать? Ранение было пустяковое. Все осложнения лишь оттого, что я к врачу не смогла сразу обратиться и пыталась лечиться подручными средствами. И потом, все давно прошло. Я уже отдохнула, полностью восстановилась и больше месяца занимаюсь с полной выкладкой, как обычно.
– И даже на погоду не ноет?
– Да нет. Нормально все. Отдых в тропическом климате на пользу пошел.
– Плавание в соленой морской воде? Да, говорят, это помогает, – меланхолично кивнул Генка.
– И что не так?! – не поняла я, почему приятель до сих пор сидит с кислой миной.
– Ты пулю получила на задании, которое я сосватал! Вот что! – выкрикнул полковник и даже, кажется, слегка стукнул кулаком по столу.
– Не ори, народ пугаешь, вон оглядываются уже.
– Ничего, меня здесь знают, переживут.
– Ага, – усмехнулась я, поправила прядь волос, которая все время падала на глаза, и решила уточнить: – Так ты из-за этого мучаешься? Брось! У меня своя голова на плечах имеется. И решение то я сама приняла, в Европу меня никто на аркане не тащил.
– Сама говорила, работа оказалась более рискованной, чем предполагалось, и об этом тебя никто не потрудился предупредить.
– И ты решил всю вину на себя взять? Генка, брось! Не обращай внимания. А тот разговор вообще забудь. Чего сгоряча не скажешь? Моя работа всегда связана с рисками, нам ли не знать. Да, схватила пулю. Впредь наука будет не связываться с государственными конторами и их подковерными играми. Впрочем, я и так это знала, – снова хмыкнула я и внимательно уставилась в лицо приятеля. Что-то еще было не так.
– Ты вроде за границу собиралась. Когда уезжаешь?
– Не скоро, – ответила я, внимательно следя за реакцией бравого полковника, – там все откладывается пока.
Генкино лицо помрачнело.
– Но я и бездельничать не буду. Представляешь, тетя Мила мне работу нашла. Охранять дочь ее давней подруги – талантливую художницу, между прочим.
– Тетя Мила?! Надо же! – На лице приятеля появилось выражение одновременно удивления и облегчения.
– Но там работы немного, думаю, – опустив глаза в свою тарелку и наблюдая из-под длинных ресниц, лениво бросила я.
– Да? – Даже в интонации голоса Генка не смог скрыть разочарования, а уж лицо его так и вовсе вытянулось и снова помрачнело.
– Так, мне это надоело! – вспыхнула я.
– Чего?! – растерялся от внезапного напора приятель.
– Полковнику, начальнику управления со стажем, нужно лучше уметь свои эмоции скрывать! Вот чего! Давай рассказывай, что происходит?! Я так понимаю, ты по своим каналам каких-то новостей нахватался, и это каким-то образом и меня касается?!
– С чего ты так решила?!
– Гена, этот трюк прокатывает, только когда я тебе это позволяю! Но не думай, что я не вижу твоих уловок! Так что не отвечай вопросом на вопрос, мы не в Одессе! Давай выкладывай!
– Ладно, не злись, – миролюбиво протянул Генка. Потом немного помолчал, словно собираясь с духом или пропуская через фильтр имеющуюся информацию. – У твоего недавнего подопечного неприятности назревают, слышала?
– Это у которого, у Алекса, что ли?
– Ты прекрасно знаешь, что провального агента, которого ты эвакуировала из Европы, не так зовут, – Генка зачем-то перешел на шепот.
– Во-первых, я привыкла именно к этому имени. Во-вторых, эти новости даже ты по своим каналам узнать никак не мог, куда уж мне.
– У меня есть возможности, – загадочно протянул Генка, – а ты можешь быть в курсе лишь в одном случае, – полковник многозначительно замолчал.
– Если сам Алекс попросил меня о помощи? – озвучила я мысль, написанную сейчас на его лице крупными буквами. – Ты меня за этим звал? Чтобы почву пробить?
– Нет, я только что узнал, а о встрече мы на прошлой неделе договорились.
– Хорошо. Ты, наконец, выскажешь свои опасения или я должна сама догадаться и просчитать?
– Да, собственно, чего просчитывать! Я и так уже раскрыл все карты. Женька, Алекс может обратиться к тебе за помощью, и ты, как всегда, ввяжешься в авантюру, чтобы помочь не чужому для тебя человеку.
– На психологическом уровне телохранитель, как правило, всегда привязывается к своему подопечному. Сам знаешь, мы в ответе за тех, кого спасали, и все такое прочее. Тем более что Алекс вовсе не пузатый, пропивший остаток мозга бизнесмен без реакции, беззащитный перед любой внешней угрозой. В той командировке мы стояли плечом к плечу, отбили множество атак, и не только его жену спасли, но и выжили оба, что дорогого стоит и сближает навсегда.
– Боевое братство, значит?! – зло хмыкнул Генка.
– Откуда столько яда? – искренне изумилась я. – Когда-то это и для тебя было не пустой фразой!
– Прости, Жень, я просто злюсь.
– С чего бы это?
– Ты подтвердила мои опасения. И сразу ожил мой самый большой страх.
– Это какой же? – насупилась я.
– Потерять любимую женщину, разумеется, – говоря это, Генка, в свою очередь, внимательно всматривался в мое лицо. – Вот, я так и думал! Ты разозлилась, как, впрочем, всегда, когда я упоминаю о своих к тебе чувствах.
– Давай об этом потом, ладно?
Генка молча кивнул.
– А сейчас я должна прояснить один момент, раз ты так переживаешь. Только это строго между нами.
– Согласен.
– Алекс не просто с головой на плечах парень. Он гений, способный заткнуть за пояс многих, если не всех в своей конторе. Так что начинать полномасштабную войну без уверенности в победе он не стал бы никогда. Более того, парень приехал из командировки не с пустыми руками, а с парочкой тузов в рукаве. Точно знаю! Так что я в него верю. И если Алексу понадобится помощь, размышлять долго не стану.
– Пожалуй, этот момент мы уже прояснили, – буркнул Генка.
– Более того, я прошу тебя не оставить мальчишку без поддержки, если так станется, что я буду вне пределов досягаемости.
– А вот это, Женечка, уже запрещенный прием!
– Тебе не нужно ввязываться в бой, идти против смежного ведомства или как-либо еще рисковать жизнью и карьерой. Я сейчас говорю о посильной поддержке. Информативной, агентурной, или что там ему может понадобиться.
– Ладно, вы связь поддерживаете?
– Есть канал на самый пожарный случай.
– Дай ему мой личный контакт, тот, который экстренный. Если надо будет, пусть обращается.
– Спасибо, Геночка, – широко улыбнулась я.
– Веревки ты из меня вьешь, – усмехаясь, фыркнул приятель, – кстати, сорока на хвосте принесла, что в том лагере у тебя полно фанатов.
– В каком смысле?
– Жена Алекса сегодня родила сына.
– Анна? Какая чудесная новость! Слушай, Генка, с этого надо было начинать! А еще, пожалуй, за них стоит выпить!
– Само собой, сейчас закажу. Знаешь, как мальчика назвали? Евгением! Это ли не признание в любви, детка?!
– О! – я немного помолчала. – Надо им послать что-нибудь. Лично контактировать нам сейчас не стоит, но инкогнито. Подарок малышу-тезке. И Анне цветы и корзину с фруктами!
– Это конечно. Ты все выбери, а я сам отправлю. Чтобы, в случае чего, на тебя через курьера не вышли. Они обычно ребятки приметливые и любопытные, как мартышки, по опыту знаю. А так шлет мужик, бывший поклонник или дальний родственник. Никто не заинтересуется.
– Спасибо, Гена, это хорошая мысль, – задумчиво пробормотала я.
– Чего задумалась? Такая простая мысль разве не приходила тебе в голову?
– Разумеется, да. То есть нет. Я просто подумала: если презенты, цветы и разные подарки оставляют прямо у дверей квартиры, это же не значит, что их не курьер принес? Просто посыльному могли дать такие инструкции специально. По крайней мере, полагаю, проверить стоит.
– Вот сейчас совсем не понял, – растерялся Генка, – ты кого ловить собралась?
– А, не бери в голову, – махнула я, принимаясь за прерванный было в пылу дискуссии ужин, – просто мысли по поводу нового расследования.
– Твоей новой подопечной шлют неприятные презенты? – хмыкнул полковник.
– И к тому же подарки пугают ее родню. Так что расследование провести стоит, но пока я объективно не вижу ничего особо тревожного или опасного. Так, согласилась, чтобы тетю Милу не расстраивать и не бросать на произвол судьбы беззащитных женщин.
Говоря откровенно, Татьяна показалась мне особой здравомыслящей, умной и способной самостоятельно постоять за себя. По крайней мере, такое впечатление складывалось после общения с ее родственницами, сестрой и матерью, исходя из слов, которыми они сознательно хотели охарактеризовать Татьяну, или из тех, что случайно, словно сами собой просачивались в беседу. И возможно, именно мать с сестрой разводили панику и преувеличивали возможную опасность.
Так что, направляя любимый «фольк» улицами города к дому Татьяны, я была готова к тому, что она меня встретит, вежливо со мной пообщается, возможно, напоит чаем с плюшками, а потом отправит восвояси, категорически отказавшись от услуг телохранителя.
Квартира, в которой жила Татьяна, находилась на последнем этаже девятиэтажного дома. Женщина сделала ремонт с перепланировкой, чтобы расширить окна в двух комнатах, превратить их в панорамные по типу французских и впустить в помещение максимум солнечного света. Обе эти комнаты она отвела под работу. Как я поняла, в одной находилась мастерская, а другая была смесью гостиной, выставочного зала и будуара на современный богемный лад. Здесь стояли два низеньких чайных столика. На одном был сервирован чай с вареньем и пряниками, а на другом валялись кисти, палитра, тюбики с краской, несколько сухих коряг, видимо, заготовки для натюрмортов, и карандашные наброски на листах бумаги. Столики окружали всевозможные разномастные цветные пуфики и узкие диванчики, на которых в живописном беспорядке были разбросаны яркие подушки. По стенам всюду были развешаны картины разной тематики, видимо принадлежащие кисти хозяйки. Вокруг стояло много цветов в обычных и огромных напольных вазах. Створки большого панорамного окна были распахнуты настежь, и ветер шевелил тонкие шелковые занавески нежного василькового цвета.
– Когда-нибудь вы обязательно должны написать эту комнату, – сказала я после взаимных приветствий, – получится занятная картина.
Татьяна рассмеялась:
– Вы словно мысли читаете, Евгения. Я думала об этом не раз, да вот все некогда, руки не доходят.