Фома-неверующий, унылый пессимист.
Наследник
Давно Фома с деревней распрощался,
Квартира в городе получена им в срок,
Но кто бы из родни не обращался,
К себе не пустит даже на порог.
А тут внезапно сам в село приехал.
Домчал автобус – к отчему двору,
Где встречи щедрой выдалась потеха –
И хлеб ему подали, и икру!
Друг детства навестил его – Ерёма.
Узнать: – Зачем визит тот предпринял?
Ему Фома, прям на крылечке дома,
Как на духу, все толком рассказал.
Мол, в телевизор дедушку увидел –
Снят репортаж был к праздничному дню,
Что был в работе тот – колхозной лидер,
Теперь живет на пенсию свою.
Фома и понял: – Почести напрасны,
Коли нельзя в карман их положить!
А дедушка был партизаном красным
И мог бы в городе, а не в деревне жить!
–За тем приехал, чтобы прав добиться, –
Сказал Фома и строго губы сжал. –
Просить себе не смог раз дед решиться,
Так я заступником для ветерана стал!
Всё получилось – лучше не бывает:
Для партизана ордер выдан был,
Но он в селе, как прежде, проживает,
А о приезде внука позабыл.
Пока Фома не выбрал день приезда,
Теперь явился в собственном авто:
Купил его, продав квартиру деда,
И вот опять хлопочет за него!
Второе лицо
Немало символов имеется двуличья.
К примеру – Янус с двойственным лицом.
Одним он в будущее смотрит для приличья,
Другим на то, минуло что с концом.
Но не нужны нам мифы не простые,
Чтоб раздвоенья разглядеть полёт.
И в современности имеются такие,
Кто разноликим часто предстаёт.
…Был макияж основан Древним Римом?
Не важно – в Греции ль придуман тон для скул.
Зато культура ежели под гримом,
Тогда кричать пристало: – Караул!
Специалист с «Дипломом» уважаем
В селе и в городе, на службе и в быту.
Но всё же – по поступкам провожают,
Хотя встречают часто «по посту».
Определитель есть таким натурам.
Зовётся очень просто – «Телефон».
Лишь речь завел и видно – нет культуры,
А так же то, что явный пустозвон…
Упрёков полон разговор различных.
А то и в крик безудержный пойдёт.
Так что без слов – площадных, неприличных
До валидола точно доведёт.
Таких персон, на счастье, не громада,
Но и одна – «всё стадо подкузьмит!»
А потому следить за речью надо
В прямой беседе или кто звонит.
Иначе не помогут и белила
Скрыть скверный нрав и хамское нутро.
Как бы за то, чем «мама наделила»
Ответить время вдруг не подошло!
Звонок без подписи
Фома о многом знает «точно»,
А что не знает – так приврёт.
– Для связки слов, а не нарочно!
Всяк говорун его поймёт.
Но суть не в том, что знает малый,
А в том, что не хранит слова.
Случись лишь повод мелкий самый –
Его раздует до слона!
Тем более, что ротозеи
Готовы слушать и внимать,
Не зная – ловко как затеи,
Фома умеет излагать.
Не с глазу на глаз, все ж вещает:
По телефону, в основном.
Вот и не каждый понимает,
Принёс, что телефона звон.
Фома начнёт, как весть, от печки:
– Желаю всем, мол, лишь добра…
Во мраке он, подобен свечке,
Какую, любит мошкара.
Вдруг, да возьмут всерьез, на веру,
Все сообщенья от него:
– Знакомый спёр кусок фанеры,
А этот – стырил долото!
Соседка самогонку гонит.
Мужик её – в ночную темь
Кормов чужих не проворонит…
И в том же духе дребедень.
Ведь, мер принять на эти вещи,
Никто не сможет, так и знай.
Фома, ведь, фактами не блещет –
Без доказательств краснобай.
А чтоб пол локотки не взяли,
За клевету не привлекли,
В «сигналах» нет одной детали,
Хоть ей не зря пренебрегли.
Фома свой адрес не озвучит:
– Сказал, что люди говорят!
«Отбоя» слышен звук певучий,
Когда представиться велят.
Прошло у анонимок время:
Читать такое – не резон.
Не пишет писем пустомеля,
Зато изводит телефон!
Цветовод
Цветок в руке – серьёзней даже стопки.
С ним поздравленье – круче и щедрей!
А потому успешней нет наводки,
Чем адреса любых оранжерей.
– Да вот беда – кусаются цветочки!
Давно в том убеждается Фома.
Не счесть того – в рублёвых сколь листочков,
Ему на праздник «выльется» жена!
Вот отчего не ждал прихода марта,
Ещё по осени на рынке прикупил
Семян цветочных. Посадил с азартом
И гидропонику к горшкам соорудил.
Свет – из окна. Вода – бежит по трубкам.
Вот-вот бутоны можно ожидать.
Жаль, только нос привык давно к «зарубкам» –
Не смог тревогу вовремя подать.
К Фоме нагрянули и обыск учинили.
Он, оказалось, вырастил на дню,
То, что давно и строго запретили:
Мак и его подружку – коноплю!
Рассаду вредную изъяли. И не только.
Дверь опечатали в ту комнату, где он
Цветы выращивал, о чем жалеет горько
И ждет суда, как самый страшный сон.
Ерёма-друг в свидетели подался
И на процессе доказать сумел,
Что друг-Фома для праздника старался
И злого умысла нисколько не имел.
Защита эта помогла серьёзно.
Был и с работы добрый ходатай.
И приговор звучал совсем не грозно:
«Штраф государству только лишь отдай!»
Был очень счастлив бывший подсудимый,
Что миновала лагеря межа.
Но вновь проблема: – На цветы любимой
В заначке не осталось ни гроша…
Вновь спас Ерёма и не взял монету.
Он из штрафной квитанции скрутил
Такую оригами что букету,
Ни в чём его цветок не уступил!
Вошел Фома поздравить дорогую.
Но без того лучится счастьем та,
Ведь зелень нарвала в горшках такую,
Какую нужно было для стола!
С тех пор жене Фома берёт на рынке
Голландские роскошные цветы.
На подоконнике его ж, как на картинке
Растут к восьмому марта – огурцы!
Семечек кулек
Коль разговор заходит о культуре,
Фома находит нужные слова.
Отмалчиваться – не в его натуре,
А мыслями – забита голова.
Так и случилось около «Сельмага»,
Где ждали продавщицу земляки:
– Чтоб не опаздывала, мы пошлём бумагу,
Пусть прохлаждаться будет не с руки!
– Пусть пропесочат, милочку, в газете! –
Продолжила старушка с костылём.
– А то молодки попривыкли эти
Бродить всю ночь под песни с женихом!
– Поднять пора торговую культуру! –
Поддакнул конюх, в ожиданье зол.
– Не зря сдавал я сам макулатуру,
Как мне велел когда-то комсомол!
– Газета точно – выручит, поможет!
Народ пришел к консенсусу в конец.
И лишь Фому сомненье нынче гложет:
– Зря, бабы, так! Ведь, гласности – конец!
Насторожились односумки разом,
С кем в очереди мужичок стоял.
– Я собственным всё это видел глазом!
Фома всё в том же духе продолжал.
– Теперь не пишут про дела колхозов,
Не критикуют магазинный люд,
Не скажут, сколько вывезли навоза –
На поле, где подсолнухи цветут…
– А что же есть на полосах газетных? –
Спросил старик, ушей нацелив мхи.
Слов несколько тот вымолвил заветных:
– Печатают теперь одни стихи!
И в доказательство достал он из кармана
Измятый лист газетной ширины.
– Одни стихи! – он произнёс упрямо.
– Нет ничего! Кругом одни стихи!
Тут продавец, полемику нарушив,
На собственный рабочий пост пришла.
Не била девушка в то утро, ведь, баклуши –
Товар свежайший людям принесла!
Газеты – пачкой, прямо на прилавке.
Их быстро расхватал честной народ:
– Вот новости о – молока поставке!
А вот про то, колхозник как живёт!
Смущён Фома, что оболгал газету –
Весь номер целиком он не читал,
Обрёл страницу со стихами эту,
Когда в ней семечки на рынке покупал…
Солдатская еда
Есть день такой, когда любой мужчина
Орлом себя считает и звездой,
И даже есть конкретная причина –
Ему вручить подарок дорогой!
Вот и Фома с Ерёмой – не раззявы!
В колхозе к ним все отнеслись с душой:
Друзьям открытки дали и халяву –
Набор на праздник – с красною икрой!
Все остальное прикупили сами.
И по пути к тому, кто ближе жил,
Вдруг, увлеклись до хрипа словесами.
Заспорили: – Важнее кто служил?!
Фома в танкистах исполнял «Уставы».
А потому броня ему милей,
Чем ежедневные «конхветки и какава»,
В штабах, чем забавляли писарей…
И у Ерёмы те же все привычки –
Заискивать пред теми не готов,
Кто не перловку ковыряет спичкой
После обеда из своих зубов.
– Я, брат, в окопе молодость потратил!
Фоме поведал он как на духу.
– В пехоте мы все были словно братья,
Шинелку не меняли на доху…
За разговором, приняли, что было,
Подарочным набором закусив,
И оценили: – Разве это диво –
Икра и прочий дармовой мотив?
– Вот бы умять тушенки с концентратом,
Как повар наш один умел варить!
Сказал Фома и тут же – на попятный:
– Хоть забывал, порою, посолить.
– А наш хозяин ротной хлеборезки
С консервами так супчик нам варил,
Что лишь звенели за обедом ложки! –
Вздохнул Ерёма и слюнку проглотил.
Но есть конец всему, как и тропинке –
Фома к Ерёме погостить зашёл.
А там – обещанная загодя картинка –
Супруги их накрыли общий стол.
И щи сметаной радуются щедро,
Чуть видно под котлетами пюре.
Да, что сказать, живут в селе не бедно,
Кто на колхозном трудится дворе!
За разносолы оба чинно сели.
Подняли тост: – За кухонный наряд!
А женщины с улыбкою смотрели,
Как их защитники про службу говорят!
Чистый двор
Зимою снега у Фомы не просят.
И этот факт ему не по душе.
Весь двор – в сугробах, что метель наносит
До дверцы на чердачном этаже.
Так что жалеет, что снежок – не сладость,
А потому – не нужен никому.
Но самому лопату взять – не в радость.
И снег кидать не хочется ему.
Сосед Ерёма (что уж тут лукавить),
Вмиг оценил, проблемный сей момент:
– Опять весной во двор к нему направит
Свои ручьи беспутный элемент…
Сам он такого позволять не смеет:
На огород снежок стаскал давно,
Чего Фома никак не разумеет,
Хоть наблюдал за этим он в окно.
Тогда как солнце не даёт надежду
На то, что припозднится вдруг весна.
Уже в демисезонную одежду
Принарядилась с улицы толпа.
Но вот однажды, в час послеобедний
Раздался стук. И уж Фома не спит.
В окошко глянул на своих соседей,
А там Ерёма короб мастерит.
Листы фанеры сшил он аккуратно.
Не пожалел гвоздей на стенки он.
Затем на крышке адресок обратный
Написан был роднейшей из сторон.
– Зачем, приятель, ёмкость из фанеры
Тебе такая, срочно вдруг нужна?
А тот ответил хитреньким манером:
– Заказан ящик из-за рубежа!
Там гонки лыжные наметили по плану,
Да только снег не выпал. Хоть – убей!
Я им по почте за большую плату
Сугроб и вышлю без больших затей!
– А можно мне немножко бандеролей
Туда ж отправить лучшего снежка?
Спросил Фома и словно шайка троллей,
Набил он снегом тридцать три мешка!
Чист двор как стёклышко – сугроб вошел в программу.
Но огорчил соседа кислый вид:
– Пришла, мол, от буржуев телеграмма:
«Снег им не нужен. Свой – кругом лежит!»
Но похвалил за «бандеролей» груду:
– Они для грядок – лучшие дары…
И засмеялся: – В половодье будут
У нас с тобой, сухие, друг, дворы!
Подарки
Когда галантный весь товар сметают,
Совсем не нужно в численник смотреть.
– 8 Марта! – всякий муж смекает. –
И без подарка тут не уцелеть!
Фома с Ерёмой были холостыми
Давным-давно, что тут уж говорить,
А потому заботами своими
Кого угодно могут прослезить…
Вот как случилось прошлою весною
Поздравить жён заботливым мужьям:
Была дорога за подарками прямою,
Пока не встретился Зелёный змий друзьям.
…Пошел Ерёма, вытряхнув копилку,
По магазинам, где подарков – тьма!
А тут навстречу, сжав в руках бутылку,
Идёт обратно радостный Фома.
Ерёме пьянство – не всегда желанно
И колобродить нынче не с руки:
– Подарок, ведь, не куплен, окаянный,
Как сделали другие мужики…
– Ты не боись! – Фома ж и успокоил.
– Давай, за праздник выпьем от души,
Я, брат, давненько истину усвоил –
Как выпьешь – все подарки хороши!
Поллитра быстро донце показала.
Ещё друзья сходили за одной.
Когда ж и той им показалось мало,
Уж ночь была – вся в звёздах и с Луной.
Про то, как праздник проходил семейный,
Не скоро им рассказывать пришлось.
Фоме попал по голове сотейник,
Ерёме чайник выдержать пришлось.
Обиженная женщина – тигрица,
Еоль пьяный муж подарок не принёс.
За праздник свой такая будет биться,
За феминизм расквасит, точно, нос!
…Год пролетел в трудах, а не в горячке.
Раскаялись друзья – от сих, до сих!
И вот уже они опять заначку
Пошли на жён потратить дорогих.
Фома купил её мягкую игрушку,
Набор посуды пластиковой взял,
На голову пуховую подушку
С утра 8 Марта привязал.
Ерёма поступил совсем иначе:
Сковороду жене решил купить,
Чугунную – на всё, что сам заначил:
– А что бояться, если бросил пить!
Скайп и мусор
Любому мусору одно присуще свойство –
Накопится и некуда девать!
Так что Фомы понятно беспокойство:
– Он в чистоте желает проживать…
И тратиться не хочет на оплату,
В село приезжих, мусорных машин.
От них калитку запер на лопату.
А ночи ждать – причина из причин.
Едва стемнело, на крыльцо выходит.
Калитку открывает широко.
Пока Луна за тучами лишь бродит,
Несёт свой мусор тропкой за село.
Там свалка – всем, как притча во языцех:
– Есть и запрет, и штраф берут сполна!
Да только наберешься ли полиций,
Столь, чтоб пресечь, таких вот, как Фома?
Вот и теперь побрел он как лунатик,
В привычный – «тайный свалочный поход».
Но прямо у калитки: – Вот вам! Нате! –
Стоит, чужим наполненный мешок!
Подумав с неприязнью про соседей:
– Подкинули, мол, мусор свой ему!
И куль второй отнёс, где был намедне,
Где пакостить – нет права никому…
Опять Фому не видела деревня.
Вернулся чин по чину в дом к себе.
А днем случилась горькая обедня –
Пришли со штрафом к ушлому Фоме!
Как оказалось, мусорную кучу
Пополнил ночью, кто-то, втихаря,
Оставив там компьютерную штучку,
Способную снять даже глухаря…
С веб-камеры сигнал скачал Ерёма
И разглядел, как мусорил Фома.
Так что того и навестили дома,
Послушать, чтоб, раскаянья слова.
А у Фомы – уж шишки на затылке.
Как оказалось, тёща для него
С автобусом отправила посылку,
Чтоб в скайпе зятя видеть своего.
Водитель, торкнувшись в калитку на запоре,
Мешок оставил прямо на земле…
Есть штраф, и тёща тоже будет вскоре –
Без скайпа высказать всё бедному Фоме!
Каскадёр
Своя машина многому научит,