– Ну, эту, твою бывшую свистульку. Как ее? – спросила она Рината.
– Полетова.
– Вот, Полетову.
– Хорошо, приеду через час. Но пусть он ждет у дома.
Клара Макаровна вернула телефон оперативнику:
– Юрочка просил ждать его через час у нашего дома. В квартире не хочет разговаривать с вами. Он у меня такой заботливый, боится огорчить свою мамочку.
– Хорошо, я подожду во дворе, – сказал Ахметов, мечтая как можно скорее убраться из этой квартиры.
– Да, да, идите. – Калинкина проводила его до двери и села возле открытого окна.
Ринат, выйдя из подъезда, позвонил Аветику:
– Сделай доброе дело, подъезжай скорее, – он назвал адрес, – только ко мне не подходи, следи издали за парнем, с которым я буду разговаривать, а потом проведи его до квартиры, в которую он вернется.
– Как скажешь, – отозвался Аветик и отключился.
Юрий приехал позднее, чем через час. Он вошел во двор, огляделся, подошел к Ахметову:
– Вы, что ли, меня ждете?
– Я, если вы Юрий Калинкин.
– Он самый, но только идемте в сквер, а то тут мать уже сидит, как кукушка на часах, и все уши настропалила.
Ахметов не стал спорить, и они вскоре оказались в крохотном скверике с небольшим фонтаном, окруженным березами и лавочками под ними.
– Что вы хотели узнать? – спросил Калинкин.
– Почему вы расстались с Аллой Полетовой?
– Не сошлись характерами, – пожал плечами Юрий.
– А поточнее?
– Ей не нравилось, что у меня нет постоянной работы, что я не строю карьеру, – фыркнул Калинкин, – как будто карьера – это цель жизни.
– Для кого как, – обронил оперативник.
– Вот именно!
– Полетова пыталась изменить вашу точку зрения?
– Мягко сказано, – хмыкнул Юрий, – всю плешь проела.
– И тем не менее она вас устраивала?
– Можно сказать и так.
– То есть инициатором расставания была Алла?
– Она.
– Почему же Клара Макаровна утверждает, что не Алла бросила вас, а вы ее?
– А что я должен был сказать матери – что меня бросила девушка? – ощетинился он.
– Почему бы и нет?
– Ну, знаете!
– Вы не соглашались на разрыв отношений?
– Нет, я считал, что нам неплохо вместе.
– Но она настаивала?
– Да!
– Что говорила вам Полетова?
– Сначала взывала к моему разуму, – он кисло усмехнулся, – потом просила, уговаривала, говорила, если жених узнает, что она встречается со мной, то убьет обоих.
– Вот как? И кто же жених?
Юрий пожал плечами.
– Какой-то нувориш.
Оперативник не стал разубеждать Калинкина и не сказал, что жених Аллы банкир…
– Где вы были вчера?
– В какое время?
– С пяти вечера и до ночи?
– С Зинкой был весь день.
– Наедине?
– Можно сказать и так.
– Шаткое у вас алиби, Юрий Сергеевич.
– Это еще почему?!
– Зина любит вас?
– Еще бы!
– А любящая женщина подтвердит что угодно. Так что идите и вспоминайте, может, вам кто-то звонил или вы на балкон выходили покурить, а на соседнем в это время соседка белье развешивала.
– Я не курю! – взвился Калинкин. – А в доме, где живет Зина, белье на балконах не развешивают.
– И что же это за дом такой? – небрежно поинтересовался Ринат.
– Элитный дом! Там живут уважаемые люди, не чета… – зло проговорил Калинкин, но вовремя остановился.
Ахметов сделал вид, что ничего не заметил и спросил:
– Чем же Зина заслужила возможность жить в таком доме?
– Ее отец Исаак Абрамович Браушвейр – крупный ученый. А дядя Вениамин Абрамович Браушвейр – владелец страховой компании «Синица в руках».
– Прозаичное название, – лениво вздохнул оперативник.
– Зато доходы у семейки не прозаичные. У дяди с тетей детей нет. Так что моя Зиночка – единственная наследница.
«Надо же, как парень губы раскатал», – насмешливо подумал Ринат, а вслух спросил:
– Возможно, вам кто-то звонил?
– Звонил? – Калинкин задумался, потом хлопнул себя по лбу. – Точно, мне Димыч, дружок мой, звонил около шести вечера, и мы трепались больше получаса.
– Почему вы так уверены?
– Так Зинка начала ныть, что телефон занимаю, ей тетя должна была позвонить.
– Вы говорили по городскому телефону?
– Ну. А что, нельзя, что ли?
– Почему, можно. Но учтите, что мы проверим распечатку звонков.
– Да на здоровье.
– Звонил ли еще кто-то?
– Мне никто больше не звонил. Зато к Зинке в седьмом часу приперлась ее подружка и просидела у нас до позднего вечера.
– Она видела вас?
– Конечно, видела! Она ж не слепая, а я не невидимка.
– Имя, фамилия, телефон подруги?
– Райка Машкова. Телефон не знаю.
– Позвоните своей Зине и узнайте.
– Да вы чего, оборзели совсем, что ли?! – возмутился Калинкин. – Если я буду интересоваться у Зинки телефоном подруги, она мне такой скандал устроит!
– Хорошо, где она живет?
– Кто?
– Раиса Машкова.
– А, на Туземцева, 88, квартира 15.
– Пока, Калинкин, вы можете быть свободны.
– Что значит пока? – набычился тот.
– Если вы нам понадобитесь, то мы с вами свяжемся.
– Вы что же думаете, это я убил Аллу?
Оперативник не ответил.
– Да зачем мне это надо?! – закричал Калинкин. – У меня есть Зина, и я намерен жениться на ней!
– А она намерена выйти за вас замуж?
– Что-то я не понимаю, куда вы клоните.
– Пока никуда, – отмахнулся от него как от надоедливой мухи Ахметов, – идите, Калинкин, отдыхайте.
Юрий вынесся из сквера и остановил первое попавшееся такси. Следом за ним, лавируя в автомобильном потоке и пропустив несколько машин вперед, повел свой автомобиль Аветик Григорян.
Калинкин вышел возле элитной высотки с охраной в подъезде. Аветик видел, как он протянул что-то охраннику, и его пропустили. Подождав, пока Калинкин войдет в лифт и начнет подниматься, Григорян зашел в подъезд и показал удостоверение сотрудника полиции преградившему ему путь охраннику.
– И чего надо полиции? – не переставая жевать резинку, спросил охранник.
– К кому только что прошел молодой мужчина?
– Калинкин, что ли? – хмыкнул охранник.
– Он самый.
– К Зиночке Браушвейр.
Глумливая улыбка не покидала лицо парня.
– Я вижу, вы к господину Калинкину без уважения относитесь? – спросил оперативник.
– К господину? – гоготнул охранник.
– Как же еще можно назвать жениха дочери уважаемого человека?
– Браушвейр точно человек уважаемый, – кивнул парень, – да только Калинкин никакой не жених.
– А кто же?
– Дед Пыхто.
– А поточнее?
– Муж на час, – снова заржал охранник. – Вот приедет папаша Зинаиды Исааковны или еще раньше дядя прознает про ее шашни и турнет этого искателя зеленых шуршиков.
– Каких шуршиков? – удивился Аветик.
– Зеленых, а может, и розовых, – продолжал веселиться парень и, видя недоумение Григоряна, вздохнул: – Ну и дремучая у нас полиция, про валюту я толкую.
– Это у нас сторожа элиток дремучие, – широко улыбнулся Аветик, блеснув белоснежными зубами. – Наступает эра юаня и рубля, а вы все про шуршики толкуете.
Охранник не успел ответить, как Аветик уже оказался на улице, сел в автомобиль и, позвонив Ахметову, сообщил улицу и номер дома, в котором проживает девушка Юрия Калинкина.
– Ладно, квартиру узнать будет нетрудно. Говорят, ее дядя – сам Вениамин Абрамович Браушвейр, владелец страховой компании «Синица в руках»…
– Только охранник сказал, что не быть Калинкину зятем Браушвейра, и я уверен, что он не ошибается.
– Выходит, Юре опять не повезло.
– Думаешь?
– Угу, – хмыкнул в трубку Ахметов, – Браушвейры своих дочек и племянниц безработным искателям сокровищ в жены не отдают.
– Может, она так влюблена, что бросит богатство и пойдет за любимым на край света босиком, – предположил Аветик.
Ахметов рассмеялся и ответил:
– Даже если ты, Аветик, прав и Зиночка такая наивная девушка, то нашему Калинкину босиком на краю света она не нужна.
Когда Ринат передал все добытые сведения Наполеонову, тот тоже согласился, что Калинкин и на этот раз пролетел мимо, но вряд ли это он убил Аллу Полетову. Хотя, конечно, алиби стоит проверить, и для этой цели к подруге Зинаиды Браушвейр Раисе Машковой был отправлен оперативник Дмитрий Славин. Ореховые глаза этого блондина были способны свести девушку с ума за каких-нибудь пару минут. Были, конечно, исключения, но Машкова попала под правило…
Открыв дверь и увидев удостоверение сотрудника полиции, она поначалу удивилась: что у нее может быть общего с полицией? Но когда Славин сказал, что хотел бы поговорить о женихе ее подруги Зинаиды, девушка весело рассмеялась и пригласила его в дом.
Дмитрий догадался, что квартира была двухуровневой, но хозяйка провела его в гостиную, расположенную на первом уровне. В этой гостиной, выдержанной в гамме профессионально подобранных оттенков слоновой кости, они и расположились беседовать и пить кофе с тающими во рту печеньями и швейцарским шоколадом.
– Вы совсем не похожи на полицейского, – улыбнулась Рая.
Дмитрий поблагодарил ее за сомнительный комплимент и хотел перейти к делу, но девушка быстро перебила его:
– А кто ваши родители?
Славин вздохнул, поставил на столик чашечку с кофе и ответил, мило улыбаясь:
– Мама – детский психолог, а папа владеет небольшой художественной галереей.
– Боже, как интересно! – всплеснула девушка пухлыми руками. – А какой именно?
– «Вишневой рощей».
– Это что на улице Гоголя?
Дмитрий кивнул, положил в рот крохотное печенье и глотнул кофе из чашки.
– Я вот всегда думала, – проговорила девушка, не сводя с Дмитрия широко расставленных серых глаз, – почему «Вишневая роща»? Разве такие существуют?
– Конечно, существуют, – пожал плечами Славин, – у Алексея Константиновича Толстого такая роща даже в стихах упоминается.
И он процитировал наизусть:
– Но все равно, хотя вы, наверное, правы…
– Не я, поэт, – лукаво улыбнулся девушке Славин и, тотчас став серьезным, сказал: – А теперь вернемся к вашей подруге и ее жениху.
– А я думала, что вы скажете: давайте вернемся к нашим баранам, – прыснула Рая.
«Смешливая девушка», – подумал оперативник, но не дал сбить себя с толку.
– Вы вчера навещали Зину?
– Навещала, – кивнула девушка.
– Калинкин был дома?
– Был.
– Он никуда не отлучался?
– Нет, – вздохнула Рая.
– А вы бы предпочли, чтобы он дал вам с подругой поговорить о своем, о девичьем, наедине? – подмигнул ей оперативник.
– Конечно, предпочла бы! – воскликнула девушка.
– Но, наверное, вам придется привыкать к его компании, – сочувственно проговорил Славин.
– Это еще зачем? – недоуменно спросила она.
– Ну, он же жених вашей близкой подруги.
– Жених, как же!
– Разве нет?
– Нет, конечно, кто же отдаст за него Зину!
– Сейчас не старорежимные времена, девушка сама решает, за кого выходить замуж.
– Ага, – усмехнулась Рая, – а деньги?
– Какие деньги?
– Папенькины, – рассмеялась девушка.
– Зачем им папенькины деньги? – равнодушно проговорил Славин. – Калинкин сам заработает.
– Ой, вы меня просто уморили! – Рая всплеснула руками. – Калинкин заработает? Не смешите.
– Что, нет?
– Ясно, что нет, он балабол и лодырь, не знаю, что Зинка в нем нашла. Но недолго ей осталось с ним тешиться, скоро родители приедут. А то еще раньше дядя прознает и вышибет его коленкой под зад.
– А он не знает?
– Дядя? Нет пока.
– И вы ему не говорили? – Славин прищурил глаза.
– Нет, – печально покачала головой Рая. – Разве я стану выдавать подругу? Раз уж он ей по вкусу, пусть поиграет до приезда дяди Исаака и тети Сары.
– Пусть, – согласился оперативник и стал прощаться.
– Вы уже уходите? – удивилась девушка.
– Служба, – улыбнулся Славин.
– Да, понимаю. Но, может быть, мы с вами еще увидимся. Я бываю в галерее вашего отца время от времени.
– Может быть, и увидимся, – согласился он и направился в сторону двери.
– Подождите, пожалуйста, – догнала она его.
– Да?
– А почему вы стали полицейским?
– Не знаю, – пожал он плечами, – скорее всего, захотелось сделать мир чище.
– Понимаю…
– До свидания, милая девушка Рая.
– До свидания, ореховые глазки. – Она снова стала смешливой и озорной, но в глубине ее серых глаз промелькнул лучик грусти.
Прошло четыре дня. Одна за другой, как наконечники стрел в бою, ломались версии, выдвигаемые следствием. Наполеонов решил снова поговорить с безутешным женихом.
Вадим Кустодеев охотно согласился встретиться и сразу же спросил:
– Что-нибудь нашли?
– Увы, – отозвался следователь.
– Что, ни одной зацепки?
– Пока нет. Поговорили с бывшим женихом Аллы и с парнем, с которым она встречалась перед вами.
– И что?
– Пусто. У обоих алиби и нет мотивов.
Плечи Вадима опустились, и он уставился в одну точку.
– Вы знали, что Алла продолжала общаться со своим бывшим парнем, когда уже встречалась с вами? – спросил Наполеонов.
– Нет, тогда не знал. Я верил Алле.
– Когда же узнали?
– Вчера…
– От кого?
– От Саши.
– От Плетнева?!
Вадим кивнул.
– А откуда это известно Плетневу?
– Ему Настя сказала, Светлова. Аллы больше нет, и беречь секреты подруги стало необязательно, – грустно улыбнулся Вадим.
– Почему она сказала об этом Плетневу?
– Не знаю, – пожал плечами Вадим, – но кажется, они сблизились.
– Вот как?
– Что удивительного в том, что люди понравились друг другу и стали встречаться?
– Ничего, – согласился Наполеонов.
– А этот парень, с которым Алла встречалась, он сожалеет?
– Не думаю, – вздохнул Наполеонов.
– Как это?
– Эгоист он махровый, не знаю, почему ваша Алла не разглядела этого сразу.
– А вы уверены, что он не мог…
– У него есть девушка пообеспеченнее Аллы, и потом, весь день он был на глазах двух свидетелей.
– Понятно, – уныло произнес Вадим.
– Я звонил в больницу, ваша несостоявшаяся теща все еще в тяжелом состоянии.
– Я знаю, – вздохнул Кустодеев, – я ходил к ней, но при виде меня она так зарыдала, что ей стало хуже, и врач попросил меня не приходить.
Наполеонов понимающе кивнул.
– Я уже всю голову сломал, думая о том, кто осмелился убить Аллу.
– И никаких идей?
– Никаких. У Аллы не было врагов. У меня, собственно, тоже.
– Скажите, Вадим, вы не знаете, почему рядом с вашей невестой лежала алая роза?
– Выронила, наверное, когда падала.
– А что, у Аллы была такая роза в руках?
– Вообще-то нет, – задумчиво произнес Кустодеев, – но может, кто-то подарил ей ее.
– Мне не хотелось бы устраивать переполох среди ваших родственников и знакомых, не можете ли вы сами попытаться узнать, кто ей подарил эту розу и зачем? Все-таки невесте полагается белая роза…
– Хорошо, – кивнул Вадим, – я постараюсь разузнать и позвоню вам.
Спустя два дня Кустодеев позвонил следователю и заявил, что опросил всех, кто был на свадьбе, и никто ни одной минуты не видел Аллу с алой розой в руках. Настя уверенно заявила, что, когда Алла пошла в дамскую комнату, в ее руках не было никаких цветов.
Вечером Наполеонов сокрушенно пожаловался Мирославе, что впал в маразм.
– И какие признаки? – спросила она.
– Мне не дает покоя алая роза, найденная рядом с телом.
– На свадьбе бывает много цветов.
– Да, но никто не видел Полетову с алой розой в руках.
– Бывает, что и более существенные детали ускользают из поля зрения свидетелей.