Тут папа хитро мне подмигнул, а я закатила глаза. Ну все, мать сейчас пойдет в разнос.
– Кстати, про женихов. Твой малахольный Валера не хочет забрать свои удочки? – ехидно поддела меня она, – Мы с папой ездили в город за удобрениями, и я его на рынке с какой-то Мессалиной видела. Неужто канцер дал ремиссию?
Тут надо пояснить, что Валера как раз и был моим последним бойфрендом. Теперь уже с пометкой «экс». Продержался он не в пример другим – целых полгода. Когда я наконец поняла, что он – герой не моего романа, Валера уже успел перевезти свои вещи в мою квартиру, поэтому я стала много работать и реже бывать дома. Работал он следователем в местном отделении милиции и был приставуч и придирчив до крайности. Если в его работе такие личные качества, возможно, и приветствовались, то в быту они делали его просто невыносимым занудой. Кстати, на его работе мы и познакомились, когда у Машки, в один из её приездов ко мне в гости, украли телефон (говорю же, Маня – человек-косяк). Правда, потом выяснилось, что она просто забыла его в маршрутке, но дело уже успели завести. Я проявила бдительность и сразу же обратилась в милицию. Повторяю, Валера был чрезвычайно въедливым типом, и к тому времени, как водитель маршрутки обнаружил Машкин телефон под сидением и позвонил с намерением его вернуть, благородный рыцарь в погонах по Машкиной наводке уже вышел на злоумышленника. Точнее, на показавшуюся ей подозрительной бабку со стеклянным глазом, которая сидела рядом с нами всю дорогу. Короче, история вышла скверная, бабка грозилась проклясть меня, Машку и Валеру, но дело удалось замять, потому что на квартире у бабки обнаружились буйные заросли конопли. За поимку злостной нарушительницы порядка Валера премировал меня походом в ресторан (Машка к тому времени уже уехала), после чего задержался в моей жизни на целых 12 месяцев. Телефоны в моей семье больше никто не терял, Валера мне надоел хуже горькой редьки, потому я прозрачно намекнула, что не худо бы и честь знать. Мой сердечный друг обозвал меня жадной хищницей, которая хочет себе миллионера, потом заявил, что я развратница, раз меня не устраивает его средний, но достойный размер. А потом ещё и пришел к выводу, что сама я не так уж и хороша. Напившись в тот вечер, он даже попытался всплакнуть и намекнул, что у него рак. И посему, скоро он покинет сей бренный мир. Я была неумолима, поэтому Валере пришлось собрать вещички и вернуться к маме. Было это три года назад, после чего жизнь Валеры, насколько мне известно, была чрезвычайно насыщена женщинами всех мастей и возрастов.
То, что он жив-здоров до сих пор, не вызывало сомнения, раз уж мы с ним жили в одном районе и частенько виделись. Спустя год после расставания я даже поздравила его с прошедшим днём рождения. После этого мы снова стали приятельствовать и даже частенько пили вместе пиво. Оказалось, как друг Валера вполне себе ничего. Конечно, иногда он занудничал и жаловался мне на всех женщин мира, но зато его весёлые истории про жизнь замечательных людей нашего района (бомжей и алкашей) под пиво заходили просто на ура. Сейчас Валера проживал у какой-то очередной девицы с экзотическим именем Лаура. И то, что мамуля назвала ее Мессалиной, подтверждало мои худшие опасения. Не сегодня-завтра Лаура, в простонародье именуемая не иначе как Лариска, его бросит и утешать его придется мне. Может попытаться свести его с Маней? А что, это же благодаря ей мы познакомились. Может Купидон просто слегка промазал и, на самом деле, судьба Валерки сидела чуть левее… Хотя нет, сестрице такое счастье не упало. Да и с её характером… Она же его просто в клочья порвёт, а Валерка мне все-таки тоже не чужой. Пока я размышляла о судьбе несчастного Валерки, папа потрусил в спальню и принес оттуда ключи от машины.
– Вот, бери мою ласточку, дочь. В ней все детали поменяны, до моря долетите на всех парах.
– Папа, а как же вы? – растерялась я от таких щедрот. Папин Фиат был его любимым детищем, которое он никому не доверял. Даже маме, которой не доверить что-то было смерти подобно. И тут такой жест…
– Мы с мамой посидим на даче. А если припрет куда-то ехать, на автобусе отправимся, вспомним молодость, – отрезал папа и надел очки, давая понять, что разговор окончен.
Мамуля неодобрительно взирала на него, помешивая борщ на плите, но перечить почему-то не решилась. Я воспользовалась временным затишьем, забрала ключи и документы и побрела поливать помидоры.
Глава 2
Утро понедельника продемонстрировало все свои худшие качества одновременно. Было как-то серо, сыро, пасмурно и даже немного прохладно. Не иначе, природа ощущала приближение урагана Мария. Прибытие иностранных гостей в лице Машки и её тараканов в голове ожидалось в первой половине дня, потому я заранее отпросилась на работе, чтобы придать своей маленькой двушке приличный вид. Уборка никогда не была моим коньком, потому провозилась я часа два: путающийся под ногами Санька не только не помогал, но ещё и активно линял в процессе, так что мы малость завозились. Звонок в дверь застал меня врасплох. Распахнув дверь, я тихо охнула от открывшегося мне великолепия: Марья в широкополой шляпе и умопомрачительном мини весело скалилась, подпирая гигантский чемодан на колесиках. Санька издал утробный вой и поспешил скрыться за диваном, а мы смачно расцеловались.
– Ну и видок у тебя, – хмыкнула сестрица, втаскивая в квартиру чемодан и свое бренное тело. Надо сказать, от этого габариты квартиры как бы сразу уменьшились наполовину. Росту сестры позавидовала бы любая модель, при этом телосложение Машкибыло не то чтобы крепким, но пышущей здоровьем её можно было назвать без колебаний.
– Нормальный видок, – обиделась я, стаскивая косынку и передник, заляпанный мукой. – Я, между прочим, к твоему приезду готовилась, ночей не спала, пироги пекла, пряжу пряла, баньку топила. Пошли, что ли, отметим явление тебя народу?
Сестрица радостно закивала, вытащила из сумки бутылку мартини и поспешила за мной. Пока я накрывала на стол, она успела принять душ и сейчас восседала за столом в моем махровом халате, поглаживая, выуженного ею из-под дивана, кота. Тот выглядел совершенно несчастным и Маня загрустила:
– Вот, все мужики так, чем больше их холишь, лелеешь, гладишь – тем они быстрее в кусты. А если и сидят рядом, то вид такой, что в любую минуту готовы дать драпака.
Тут она и вовсе опечалилась, хлопнула свой бокал мартини и дала Саньке легкий подзатыльник. На мой взгляд, он заслуживал леща потяжелее, потому что активно воровал колбасу с Маниного бутерброда, пока она толкала речь.
– Ладно, что это мы о грустном. Короче, чтобы ты не беспокоилась, у меня все ок. Я свободная, как ветер, и всё ещё очччень ничччего! – пропела она и принялась хохотать. В этом вся Маня: от слез до смеха – всего ничего.
Я поняла, что на личном фронте у сестрицы тоже глухо, потому решила временно эту тему не развивать. Мы пили чай, болтали о пустяках, обменивались сувенирами, смотрели фотки и попутно обсуждали общих знакомых. Внезапно я поймала себя на мысли, что мы с ней словно и не расставались вовсе. Всё как в детстве. И даже кухня та же, бабушкина. И чашка, и Манино противное сербание, и эта её дурацкая привычка болтать ногой. И как я могла не радоваться её приезду и мечтать пролежать весь свой отпуск на диване? Тут я глянула на часы и ахнула:
– Систер, мне пора на работу. Я же только до обеда у Горыныча отпросилась.
– Шел бы твой Горыныч к чёрту, к тебе сестра приехала, – заныла Маня, допивая остатки чая из чашки. – И вообще, я что-то не поняла, ты что, отпуск ещё не оформила? Я же тебе строго-настрого…
– Ой, все! – перебила я её, – не начинай свои нотации. Отпуск пока не взяла. Думала: вдруг ты передумаешь? А мне потом…
Маня сурово покачала головой и на всякий случай даже покрутила пальцем у меня перед носом.
– Не мечтай! Мы едем на море и точка. Искать приключения и хороших мужиков. У нас во Франции с этим глухо, там мужик не тот – всё «сильвупле» да «бонжур». Тоска. А мне нужен такой, настоящий: могуч, вонюч и волосат! И вообще, должна же молодая красивая девушка летом побывать на море?
Я не стала уточнять, какую именно девушку она имеет в виду, и почему, мечтая о вонючем и волосатом, сидит во Франции, потому что разговор затянулся бы до вечера. А я нещадно опаздывала. Быстро натянув джинсы и рубашку, я схватила ключи от папиной машины и рванула на выход. Марья увязалась за мной с целью обозреть любимый город, заскочить на кладбище к родным и сделать необходимые покупки к поездке.
Отпуск, а также скудные отпускные на работе мне выдали без проблем. Благо, я заранее предупреждала кадровичку. Горыныч уточнил, куда я еду и даже умудрился дать мне поручение. Оказывается, в курортном городе, куда мы собрались ехать, у него жила тёща и ей срочно нужно было передать какую-то справку для пенсионного фонда.
Остаток дня Маня протаскала меня по центру, заглянув во все мыслимые и немыслимые магазины. Зачем-то она зашла даже в Зоо-лавку, правда, ничего путного там не прикупив. Я же вспомнила о своем коте, которого собиралась завозить родителям и приобрела его любимый корм с запасом. Также нами были куплены крема для загара, купальники, шлепанцы и прочая дребедень, без которой ни одна уважающая себя леди не отправится на курорт. Под конец, нагруженные пакетами, мы ещё забрели в продуктовый, опустошив там полки и прихватив коньяка на вечер. Приезд родни всегда отмечался с размахом.
– Ну что, кого позовем в этот раз? – обречённо пыхтела я, топая к машине. Обычно Марья звала в гости всех своих друзей, одноклассников и просто хороших людей, имевших несчастье проходить мимо.
– Не знаю, – задумчиво вздохнула она, залезая в машину. – Как-то настроения нет. Может, на пляже отметим? Заодно и мой приезд, и наш. На море.
– Чего это ты? – испугалась я, потому что такая меланхолия Мане была совсем не свойственна. – Часом не заболела?
Сестрица фыркнула, демонстрируя свое отношение к болезням, и изрекла:
– Устала я просто. Посидим тихо, по-семейному. Хочешь, позови этого своего Валеру. Я не против.
– Валера, хоть мне и друг, но к моей семье не имеет никакого отношения, – заволновалась я ещё больше, потому что такая её щедрость души меня напугала. Валеру она видела всего два раза в жизни: во время задержания бабки и на свадьбе тётки, куда я имела глупость отправиться вместе с ним. И теплыми их отношения я бы могла назвать лишь с большой натяжкой. И это я ещё не желала напоминать Мане случай, при воспоминании о котором Валера всегда боязливо поджимал ногу. На эту самую ногу моя систер умудрилась ему наступить на свадебном танцполе, что повлекло за собой перелом мизинца и стойкую нелюбовь к ней моего, уже бывшего, возлюбленного. Однако Валера был легок на помине и нарисовался сам, позвонив мне на сотовый, когда мы едва-едва ввалились в квартиру.
– Ну что, приехала твоя боевая подруга? – ехидно осведомился он, что-то жуя в трубке. Как по мне, эти работники полиции всегда что-то жуют. Не удивительно, что преступность растет, как животы у наших доблестных сотрудников. Всё это я и сообщила Валере в язвительной форме, но он не обиделся и деловито сообщил:
– Я зайду через час, только с одним наркошей закончу. Прикинь, таскался по городу с трехлитровой банкой сушеной конопли. Придурок.
– Тащи её сюда, – пророкотала в трубку сестра, приклеившая ухо в самом начале разговора. – Банку в смысле. Ну, и задницу свою тащи. Только по дороге купи пирожные. Я виски привезла из дьютика.
Валера застонал и отключился. Видно, мысли о виски придали ему ускорение, и к нам он заявился в рекордные сроки. Без конопли, но с тортом под мышкой. Маня критически его осмотрела и вынесла вердикт:
– Валерик, скоро тебя бросит и твоя Мессалина. Пузо начало расти, костюм помятый. Что за халатность?
Валерик заныл, стал жаловаться на непомерные труды и тяготы жизни, но под шумок вымыл руки и ужом проскользнул на кухню. Мы оставили его там сторожить накрытый стол от посягательств кота и пошли складывать сумки. Ехать мы собирались на неделю, потому решено было много вещей не брать. Сойдясь во мнении, что всё забытое можно прикупить на месте, мы ограничились двумя небольшими чемоданами с ручкой, которые упаковали в рекордные сроки. Нам тоже хотелось поскорее приступить к трапезе и виски.
Чокнувшись за приезд, мы с удовольствием приступили к еде и неспешной болтовне. Валера, подобрев к Мане за её виски, жаловался ей же на распоясавшихся наркоманов и их дилеров, Маня разглагольствовала о том, что все великие умы прошлого употребляли наркотики. И ничего, жили как-то. Я жевала лист салата и пялилась в окно, предвкушая отдых. Семь дней ничегонеделания на морском песочке теперь представлялись мне прекрасной идеей.
– Может и мне с вами поехать? – заканючил Валера, допивая вискарь. – Подождите денёк, я попробую отпроситься. А то, что вы одни, на самом деле?
– А Мессалина? В смысле – Лаура? – удивилась Маня и, видя недоуменное лицо Валерки, пояснила: – Анька трепло!
Я показала ей кулак, но тоже с интересом воззрилась на Валерика, а он только рукой махнул:
– Что Лариска? Ей вообще на меня пофиг. Говорит, если не повезу её на Канары – бросит. А откуда у меня деньги на Канары? Я же честный полицейский. Так что, считай, она меня уже бросила. Ну, так как?
– Нет, Валерик, ты извини, но у нас с Анькой планы, – развела руками сестра, – Загорим, похорошеем, выполним план по сексуальным похождениям на год вперед. А то у нас с этим в последнее время что-то не очень, чтобы очень…Ты нам там как тот самовар, что с собой не возят.
Валерик обиженно скривился и приналег на выпивку, Маня не отставала, попутно поучая его, а я снова ушла в себя и мысленно стала перемерять весь свой летний гардероб. К тому времени, как виски и коньяк закончились, вечер вовсе перестал быть томным и всем захотелось праздника. Я поставила на плиту чайник, а Марья с Валерой нашли в шкафу старый микрофон-караоке и затянули на два голоса «Мы пойдем с конем». Через пару минут в дверь позвонили. Я чертыхнулась, решив, что это противная соседка Варвара Степановна, потому что кот выпучил глаза и, взревев, кинулся прятаться. Я шикнула на распоясавшихся гостей и побрела открывать, заранее репетируя извинительную речь. Однако вечер не переставал радовать: на пороге стоял какой-то незнакомый мордастый парень в майке с совокупляющимися верблюдами, заправленной в шорты. Мое внимание сразу же привлекла толстая золотая цепочка на шее, а также дорогие на вид часы на запястье. Тапочки на ногах прозрачно намекали на то, что парень этот проживает где-то в нашем подъезде. Хотя лично я видела его впервые.
– Хозяйка, красавица, – весело начал он, а я поняла, что парень тоже изрядно навеселе, – давайте знакомиться. Я сосед ваш, с четвертого этажа. Вчера переехал, новоселье отметить надо бы. Слышу, у вас тут поют. Дай, думаю, загляну…
– Симоновы, наконец, квартиру продали? – удивилась я, пропуская гостя в квартиру и обратив внимание на бутылку коньяка в его руке. – Мы тут, собственно, уже закруглялись, сестра приехала в гости…
– Ничего не закруглялись, – бодро гаркнула Марья, выплывая из зала и зазывно улыбаясь гостю. – Анька зануда, ты её не слушай. Проходи на кухню, сейчас закуски подрежем. Я Марья, а там вон Валерик сидит. Он её друг, – поспешила добавить сестрица, активно мне подмигивая и давая понять, что мордастый – чуть ли не мужчина её мечты. Сосед остолбенел от явившейся ему красоты, а Марья, довольная произведенным впечатлением, гордо прошествовала в сторону кухни.
Я закатила глаза и потопала следом. Мужчины пожали друг другу руки, Марья нарезала колбасы и врубила музыку, а я притащила из зала стул. Вечеринка продолжилась в атмосфере дружбы народов и наций, а также активного братания. Словом, все были довольны друг другом и жизнью в целом. Соседа звали Коля, хотя через полчаса мы уже знали, что все друзья зовут его Кабан. С такой упитанной мордой это было и неудивительно. Валера же и до прихода к нам соседа был изрядно пьян, а после бутылки коньяка его и вовсе понесло. Осоловевшим взглядом он уставился на бутылку, из которой я разливала коньяк, и вдруг испуганно икнул: