– отравили…, но закончила она его уже с улыбкой на устах. Страха не было, наоборот, пришло ощущение беспричинного счастья, эйфории. Женщина плыла в бушующем вихре сквозь мерцающую, разноцветную субстанцию, но вдруг она лопнула, как мыльный пузырь, и Керол очутилась возле ворот древнего каменного замка.
Все было совсем не так, как всегда. Каролина могла видеть, слышать, чувствовать, понимать, но у нее совсем не было тела. Произошедшее не напугало женщину, а воспринялось, как само собою разумеющееся. Прежде всего, поразила гармония окружающего пространства. Утонченная, спокойная красота наполняла все, куда бы не падал взгляд. Высокий, остроконечный замок, крепостная стена, множество дворовых построек и домов за стеной были сделаны из одного камня – теплого, немного шероховатого, отливающего серебром на солнце. Могучие стройные деревья полукольцами обхватывали замок со всех сторон, вплотную примыкая к синему, отражающему небо, озеру. Мягкая зеленая трава, усыпанная мелкими белыми цветами, словно бисером, застилала землю, плавно спускаясь от ворот к озеру. Не было ничего лишнего. Красота совершенной природы, плавно сливалась с красотой строений, мостов, беседок, и иных творений рук человеческих. И все это с высоты птичьего полета напоминало прекрасный цветок с двенадцатью лепестками, замком в сердцевине и идеальной окружностью стены, заключающей цветок в свои объятья. Кер беспрепятственно пролетела сквозь крепостные ворота и оказалась внутри двора. Именно беспрепятственно, удивительная возможность пролетать сквозь вещи и оказываться внутри, поразила женщину не меньше самого полета.
Было ранее утро, уже расцвело, но солнце едва показало свой диск на дальнем горизонте. Во дворе было пусто и тихо, все еще спали, только на кухне слышались зевающие голоса и скрежет кастрюль, да два закованных в кольчуги стражника стояли возле решетки ворот. Керол проникла вглубь замка. Высота и величие внутреннего убранства поразили ее не менее внешней красоты. Светло – бежевые, теплые, улетающие ввысь стены, были увешены серебряными чашами для огня и подобием канделябров для свечей. Изумительный, гладко отшлифованный орнамент, также залитый серебром, придавал величественному помещению уют. Свет уже проникал сквозь оконные витражные проемы и преображенный разноцветным стеклом, с нежностью озарял пространства вокруг – тяжелую массивную мебель, мягкие стулья, скамьи, обтянутые плотной тканью, красивую каменную лестницу, величественную огромную люстру, спокойно висящую на шести уходящих ввысь цепях. Поднявшись вверх, Каролина попыталась качнуть ее, но ничего не вышло.
Вдруг заскрипела одна из дверей среднего круга. Через секунду, в приоткрытой щели, появился маленький мальчик, лет трех, темноволосый, похожий на ангела. Мальчик быстро пробежал к соседней двери, с усилием открыл ее и вошел внутрь. Кер последовала за ним. В комнате, на большой кровати спали мужчина и женщина. Малыш, проворно пробравшись между ними, залез в середину и, поцеловав спящего отца, тут же безмятежно заснул. Спящая девушка, растревоженная вторжением, с улыбкой повернулась на другой бок и оказалась прямо перед Каролиной. Солнечные блики, струящимися потоками, упали на ее лицо. В них, словно в светящемся море плавали горящие искры – пылинки. Они скользили по лицу, по изогнутой руке, по тонкой ткани подушки и нижней меховой подстилке. Светло – каштановые, с позолотой волосы женщины, сливались с чуть более темным оттенком кудрей мальчика, а те безупречно гармонировали с еще более темной на тон, головой отца. То что рядом спали родители малыша, не вызывало ни малейшего сомнения. Утонченные черты матери словно отражались в лице мальчика, но это не мешало ему выглядеть точной копией своего отца. Они даже лежали в одинаковых позах. Как цветы на ветке – подумала Кер.
Наблюдая за счастливой семейной идиллией, Каролина неожиданно почувствовала ощущение непреодолимой давней утраты. Женщина вдруг поняла, что это именно она спит на широкой кровати, а рядом ее любимый сын и муж. Вспомнила имена. Ее звали Марианной, сына – Арки, а мужа Георг. Георг! Озарение пронзило мысли Кер. Вот почему он показался мне таким знакомым. Я не ошиблась, я знала его, знала! Это он! Точно он! Воспоминания обрушились лавиной водопада.
Мариана (Керол в той своей далекой жизни) выросла в степи. Она была младшей дочерью в княжеской семье одного удаленного восточно – европейского княжества. Согласно договору отцов, в молодости воевавших вместе против племен северо – запада, дети их должны были пожениться и объединить родовые кланы. Дерзкая, гордая, упрямая Мариана что только не делала, но так и не смогла убедить отца изменить решение. В четырнадцать лет она была отправлена в далекий неведомый край, встретивший ее с любопытством и неким замешательством. Первое появление во дворце, когда она уставшая и измученная дорогой предстала перед родителями жениха. Первая встреча с ним самим, когда нелепый случай столкнул их лбами на лестнице. Столько нелицеприятных «любезностей», юная Мариана, не отпускала еще никому. Безмолвное удивление, даже разочарование, когда вечером того же дня, во время официального, званного обеда, ребят представили друг другу. Шепот, насмешки, интриги двора по поводу предстоящей свадьбы. Сама свадьба, проследовавшая как долгий нудный сон. Отъезд во владения ново испеченного супруга. Первая брачная ночь, когда они, обидев друг друга взаимными обвинениями и колкостями, разошлись по разным комнатам. Все это только присказка – сказка началась немного позже, спустя несколько месяцев совместного проживания.
Избалованный всеобщим вниманием и заботой Георг, впервые видел женщину, относящейся к нему, как к какой-то неизбежной повинности. Удивленный ее равнодушием и холодностью, можно даже сказать раздосадованный, он с легкостью опустился в беззаботный, разгульный омут. Мариану же, казалось, его поведение совершенно не трогало. Она жила размеренной, спокойной жизнью, умудряясь отыскать новых друзей в малознакомом придворном окружении. В основном это были мужчины. Нет, не потому – что Мариана была молода и красива – красотой сердца не купишь. А потому что девушка обладала незаурядной силой – силой ума и силой духа. У мужчин, в этом отношении ревности меньше. Риск и смелость новой принцессы, также не остались не замечены. Степное счастливое детство под бездонным небом научило ее не только великолепно сидеть в седле, стрелять и играть в кости, оно научило быть открытой, не скрывать женственности, а гордится ею. Научило относиться к людям с теплом, верой и справедливостью. Потому большинство из многослойного окружения (и слуги, и высокие чины, и благородные сплетники) довольно скоро приняли ее и полюбили. Частые отлучки Георга не расстраивали, наоборот, располагали к свободе и действию, а тот с удивлением стал замечать возрастающий авторитет молодой супруги. Мало того, он и сам почувствовал непреодолимое желание быть рядом. Но Мариана по – прежнему пыталась отдалиться. С другими веселая, искрящаяся как солнечный лучик, но стоило только появиться Георгу – превращалась в натянутую струну. Возникающую напряженную неловкость чувствовали все, волей неволей одному приходилось удалиться. Так продолжалось всю долгую зиму, пока осведомленные кем – то родители супруга не приехали в гости. Они, с нетерпением ждали внука, наследника. Осознав, что ждать придется довольно долго, а может и безрезультатно, решили вмешаться в ситуацию, направив молодоженов в совместное путешествие к древнему святилищу.
Ехать они должны были вместе, в отдельной карете. Ночевать тоже приходилось на одной кровати, ничего не поделаешь, народ должен знать, видеть их рядом. Мудрость приходит с возрастом. Родители не ошиблись. Что – то неуловимое проскользнуло между ними в ту поездку. Разделяющая граница постепенно исчезала, превращаясь в дорожную пыль.
Сначала они ехали молча, за исключением редких саркастических извинений Георга, о том что причиняет неудобство супруге своим присутствием. Затем медленно, словно от первых солнечных лучей, молчание стало таять. Редкие отрывистые реплики завязались в легкий непринужденный разговор. Начался он с пейзажа за решетчатым оконцем. Лес окончился, и внезапно открылось широкое круговое пространство, сливающееся с небом у горизонта. Мариана, восхищенная распахнувшейся красотой, невольно заулыбалась. Георг не удержался и спросил:
– Скажите, что может превратить маленькую нахохлившуюся птичку в сияющую розу?
– Сияющую розу! Вы делаете мне комплименты!
– Нет, только хочу понять, что? – воздух, небо, простор…
– Я люблю простор, я выросла в степи, где от рассвета до заката ничто не мешает видеть бесконечность земли!
– А что еще вы любите? Расскажите о себе. Мы все таки муж и жена, а я не знаю совершенно ничего, о таком близком мне человеке.
– Опять ехидничаете. Только после вас – Кер намеренно замолчала и отвернулась к окну.
– Простите, не обижайтесь, само как – то получается, обещаю, больше не повториться. Расскажите, пожалуйста, мой рассказ будет следующим.
Мариана помолчала еще несколько минут, а затем то – ли от скуки, то – ли от нахлынувших воспоминаний, решилась и начала свой рассказ. Она описала свое детство, дом, родителей, братьев, сестру. Обычаи, царившие в их княжестве, страшные и смешные случаи из чудесной, такой, казалось, далекой и такой недавней жизни. Георг не перебивал, слушал молча, очень внимательно.
Керол закончила как раз перед остановкой на ночлег. После ужина, наследников проводили в комнату для сна, но о сне они даже не помышляли. Георг задумчиво стоял у окна и смотрел на далекие звезды, мерцающие в темноте. А Мариана, переодевшись в свободное домашнее платье, зажгла свечи. Устроившись поудобней на краешке кровати, она решительно спросила:
– Вы что, собираетесь ночевать стоя у окна? Я думаю, если судьба уже распорядилась таким образом, что мы обязаны быть вместе, значит и доверять мы должны друг другу гораздо больше чем сейчас. Так что ложитесь на свою половину кровати, спите спокойно, я постараюсь не причинить вам неудобств!
– Спасибо за приглашение – лукавый огонек загорелся в глазах молодого мужчины, но встретившись взглядом с Марианой, он, смутившись, прервался.
– Хорошо, надеюсь что и я не причиню вам вреда – с этими словами он снял с себя верхнюю одежду, и взбив подушки, закрыл глаза на противоположной стороне кровати. Оплавившиеся свечи давно догорели и погасли, а молодые люди так и лежали рядом, в полной темноте, без сна. Сердца их бились громко и отчетливо, а тишина эхом разносила звуки по комнате. Впервые мужское притяжение, неясным еще желанием, коснулось взволнованной Марианы. Георг лежал счастливо улыбаясь. Он напротив, словно человек окончательно затянутый в омут, лишился страха и ощущал бесконечную, как звездное небо, радость только от того, что эта молодая женщина лежит здесь рядом. Что она будет рядом всегда. Она жена его, она будущая мать его детей. Она сама – его будущее. Кто бы сказал еще пол года назад, что можно пьянеть только от мыслей, ни за что бы не поверил! Но это так. Ночь сплелась с ее дыханием в безудержный поток, и понесла, понесла в туманные владения сна. Мариана же, уснула только под утро, когда мягкая серая дымка сменила потухшие звезды в окне.
Утро пришло, застучавшими по деревянным лестницам, шагами. Новый день покатился по небосводу. Георг, проснувшись раньше, долго смотрел на спящую супругу. Острое желание дотронуться до ее лица, груди, тела, нервно дрожало внутри, мешая даже глотать. Чем больше хотел, тем больше боялся, раньше такого никогда не было. Толи от того, что была недоступна, не только физически, но и духовно, толи потому что чувствовалось в ней что-то настоящее, без притворства и фальши, толи просто взыграл собственнический мужской инстинкт, но так как он хотел прикоснуться к ней сейчас, он не хотел никогда и никого. К сожалению, раскрыть своих чувств Георг не мог. Гордыня не позволяла. Сначала он мечтал увидеть любовь в ее глазах, почувствовать дрожь в ее теле, услышать долгожданные слова нежности из уст. А дальше, как было со всеми остальными, просто позволить себя любить!
Не тут– то было. Мариана, как, впрочем, любая дама, интуитивно чувствовала, что нравится, нравится давно, но упорно старалась этого не замечать, не принимать к сердцу, чтобы не обжечься. Уж если таять в чьих – то руках, то прежде почувствовать точно, что руки эти живут и будут жить только тобой.
Новый день рассказал много нового о ее близком спутнике, о его победах, поражениях, о детстве и семье, об интересах, умениях, друзьях. Постепенно Мариана начала понимать смысл недосказанного, причины многих поступков, совершенных им ранее. Они счастливые, сами того не замечая, болтали обо всем подряд без остановки, и днем, и ночью. Напряжение ушло, их будто прорвало на встречу друг другу. Георг никогда не видел Мариану такой счастливой, сияющей необъяснимой родной добротой. А та, в свою очередь, после отъезда из дома перестала чувствовать постоянную опасность и одиночество.
Телесного сближения они еще не допускали, боясь и избегая нечаянных прикосновений, но совместное времяпрепровождение приносило явное удовольствие. Скрыть это было абсолютно невозможно. Разительные перемены заметили все, кто встречал вернувшихся. Естественно, что интересам некоторых приближенных, искренние симпатии принца совсем не соответствовали. Они начали плести новую игру, расставляя капканы. На очередной охоте, Георг был скомпрометирован одной из своих бывших любовниц. Она «случайно» упала и оказалась в его объятьях как раз в тот момент, когда мимо проезжала Мариана. Молодой человек, не успев ничего объяснить, был жестко остановлен ее испепеляющим взглядом. Мариана, в свою очередь, не нашла ничего лучше, как весело и непринужденно проговорить долгий ужин с одним из близких знакомых Георга – известным красавцем и сердцеедом.
Расходясь по своим покоям, пылающие ревностью влюбленные, наговорили друг другу много ужасных вещей. Слезы душили Мариану, она еле могла сдержаться, чтобы не разбить, не растоптать все, что попадалось под руки.
– Ненавижу, ненавижу, он там развлекается, а я тут с ума схожу. За что Боже, за что ты так со мной! Ей безумно захотелось кричать, громко, громко, изо всех сил, но и этого нельзя было сделать. В бессилии, она укусила сжатую в кулак руку с такой силой, что невольно застонала от боли. Тут же заскрипела распахнувшаяся дверь. Девушка решительно обернулась, чтобы выдворить непрошенных гостей, но это был Георг. Пять минут назад, он был взбешен, губы тряслись от ярости, а сейчас стоял бледный, испуганный и какой – то уставший.
– Я слышал ваш крик.
– Вас что, учили подслушивать под дверью, как слугу?
– Вы плакали и кричали, вы и сейчас вся в слезах.
– Со мной все нормально, я справлюсь, можете идти.
Но Георг, будто ничего не слыша, придвинулся совсем вплотную.
– У вас кровь. Что случилось, откуда кровь?
Он взял ее очерченную алой струйкой, руку и прижал к своим губам. Мариана стояла молча, не в силах произнести ни слова. Слепая злость сменилась другой, не менее могучей силой. Их магнитом потянуло друг к другу. Закружило в огненном поцелуе, в вихре бушующих ласок. Они не слышали своих слов, не видели ничего. Пьянящая, слепая, сладкая ночь смешала два тела в одно целое: пульсирующий, бьющийся, живой организм.
– Я люблю тебя! – его нежный волнующий голос бежал по ее венам…..
– Я люблю тебя – чуть слышный ласкающий голос разбудил ее на рассвете. Счастливым, завороженным пленительной ночью, взглядом, Мариана посмотрела в родные глаза мужа и ответила без стеснения, открыто:
– Я тоже люблю вас, люблю всем сердцем, всей душой.
Керол открыла глаза. Белая комната едва освещалась приглушенным матовым светом. Она лихорадочно еще раз перелистала в памяти увиденную картину.
– Что это было Боже, что это было. Так реально, Вот почему он показался мне таким близким. Я его знала! Я его знаю! Мысли тянули назад, в сон. Тело практически не болело. Чуть – чуть ныла спина.
– Интересно, сколько сейчас времени. Так хочется чаю с конфетой. Может попробовать встать. Кер пошевелила ногами – они послушались. Тогда Каролина еще раз напряглась и постаралась сесть – вышло, но с трудом. Руки и ноги были совершенно затекшие, словно ватные. Неожиданно в голову пришла мысль о детях.
– Маленькие мои! Любимые! Где они сейчас, что делают? А этот мальчик из сна! Он же тоже был моим сыном, я так его любила, даже сейчас чувствую!