Мер сидела перед ним не двигаяся, совершенно не реагируя на вопросы подруг. Появилась очередная трансляция об открытии новой Всемирной научно – технической школы для одаренных детей. Короткую поздравительную речь произносил сам Верховный президент Единой Лиги – Орландо Ли. Он говорил о покорении космических и земных глубин, о новых временных и межпространственных путешествиях, об изобретении совершенных аппаратов, которые позволят их совершить. Но Мер, словно очнувшись, вдруг твердо произнесла:
– Случилось что – то очень серьезное. Он не просто расстроен, он находится в полном смятении. У нас, в высшей школе был курс физиогномики, когда по выражению лица, мимике и другой жестикуляции, можно было определить внутреннее состояние человека, полноту испытуемых им ощущений. Я этим очень увлекалась, да и сейчас использую иногда в работе. Очень полезно знать каким идет твой специалист на сложнейшую операцию. Так вот, случилось что – то серьезное. В его глазах и жестах – растерянность и тревога, как у человека, спускающегося в бункер перед бурей. Неизвестно каким встретит его этот мир после катаклизма!
– Послушайте… – вступила Лиза.
– Кое что я уже поняла. Каролина обладала очень важной информацией, причем информация эта на сегодняшнем заседании Единой Лиги должна была стать общедоступной. Что у нас скрывают от всеобщего эго? Новое оружие, новые открытия грандиозных масштабов, способные повлиять на ход развития человечества, может даже на его уничтожение. Так что можно сделать промежуточный вывод. Во – первых, Каролина действительна пропала, как и ее леолет с экипажем и охраной. Во – вторых, вместе с ней исчезла уникальная секретная информация. Неизвестно где она сейчас, и в чьих руках может оказаться завтра. И в – третьих, из своих источников я узнала, что созданные сразу после пропажи Кэр, две следственные группы, уникальные по опыту и составу специалистов, пришли к единому выводу – это не случайная трагедия, ошибка или сбой в работе. Это спланированная, тщательно организованная акция. Да и место выбрали специально – океан, что – бы дольше искать! О сенсациях не слышно, думаю, именно этой цели добивались захватчики, значит Кэр жива – скорее всего, жива…
– Прекрати Лиз, не надо так – перебил ее нервный голос Мерлин и тут – же оборвался.
– Продолжай – попросила Йола.
– Простите девочки, я пытаюсь нам помочь – уже не так уверенно и с грустью произнесла Лиза, но вывод напрашивается один – Керол похитили. Похитили люди, обладающие уникальными, не известными еще обществу технологиями, способными испарить, унести, сделать невидимым огромный предмет – воздушное судно, причем движущееся. Кто знает, чем они еще обладают!
– Сделать невидимым говоришь? Мы должны узнать над чем работала Кэр! – вновь вступила Мери.
– Я пробую, мой обещал помочь, принц все – таки. Иоланда обхватила голову руками и продолжила:
– Мне страшно подумать, что такие средства могут находиться в руках неприсоединенных. Лучшие умы Лиги столько бьются над совершенством форм защиты, а здесь такое! А связь, ее видеофон, или хоть что – то, хоть что – то!
– Бесполезно, информация в широком доступе – все видеопраймы, цифровики, вообще все импульсо носители найдены в океане, по–видимому на месте исчезновения леолета. Я не знаю что делать, но делать что – то нужно, время уходит. Захватчикам необходимо получить от Кэрол что-то определенное, и как только они добьются своего …
– Я знаю! – взволнованная Йола не дала Лизе закончить.
– Я знаю, необходимо получить доступ к космическому мониторингу места исчезновения с трех сторон изображения – обычное, тепловое и системно энергетическое. В ландшафтной инженерии есть такой прием – называется визуальная картография. Мы накладываем друг на друга множество последовательных снимков одного участка, сделанных за определенный временной промежуток , как в старых мультиках. Затем полученный монолит раскладывается на голографические квадраты и моделируется. Таким образом, можно увидеть некоторые скрытые первоначально от человеческого глаза особенности данного участка.
– Ты думаешь, еще не смоделировали? вновь вступила Лиз
– Давно! Раз молчат, значит ничего не нашли.
– А я попробую, все равно попробую – Йола уже хотела было обидчиво отвернуться, но вдруг почувствовала легкую вибрацию на шее. Глаза ее, расширенные от удивления и восторга, продолжали в упор смотреть на Лизу, а рука моментально метнулась к маленькой золотой рыбке и повернула коронку у нее на голове. Тут же появился более различимый звуковой сигнал. Испуганная вначале странным взглядом подруги Лиза, наконец, поняла суть произошедшего, причем одновременно с Мер. Громкий женский визг соединил девушек в крепких объятьях, и привлек к себе недоуменные взгляды посетителей нижнего зала. Но подругам было в тот момент совершенно не до посторонних. Несколько мгновений они, обнявшись визжали и скакали на месте, пока Йола не пришла в себя и не прокричала резко:
– Тише, тише, я не могу разобрать, тише!
Повторять не потребовалось. Девочки замерли на лету, боясь громко дышать. А Иоланда слушала где – то минуту, может две, а затем все еще дрожащим голосом начала произносить вслух:
– Срочно, передать в Высшую Лигу, сохранить алмаз…, спасти камень, он в опасности, институт Верджаля, Франция 027, лавандовые поля, в камне – жизнь, без него мы погибнем… – и так по кругу.
Записав сообщение , женщины попытались вызвать Кэрол на обратную связь, но ничего не вышло, ее рыбка молчала, скорее всего была отключена. Первые пять минут Лиза и Йола возбужденно спорили, решая кому сообщить о случившемся вначале, но вернувшаяся из задумчивости Мерлин, прервала их неожиданно спокойным и твердым голосом:
– Срочно вызывай Назира Йола, мы летим во Францию, остальное решим по дороге!
Уже через четверть часа их ожидал на ближайшей стоянке спец леолет аравийского принца, и теплый Рим провожал ветреным ароматом ночных улиц. Абсолютно невидимый, если бы не сигнальные огни прозрачно стальной лайнер будущего, бесшумно взлетел ввысь. Звездная ночь приняла его в свои объятья, и плавно понесла в наступающее неведомое.
2178 Мистер Ли
Мистер Ли – верховный председатель Единой Лиги Наций смотрел на туже самую ночь, только с другой стороны света. В результате последних событий бессонница совсем расшалилась и не дала сомкнуть глаз даже на полчаса. Ему предстоял тяжелый выбор – продолжать молчать или открыть людям правду. Опасность, возникшая в результате исчезновения Каролины, совершенно сбивала с толку. С одной стороны чудо – алмаз, безусловно, являлся частью всеобщего мирового достояния. И он сам физически, и вся информация о нем должны были быть доступны мировому сообществу. Но с другой стороны, разглашать сейчас данные сведения, тем более после случившегося, все равно, что выставить бесценное сокровище на обзор множества нечистых на руку людей. Алмаз не просто живой, он обладает силой, несравненной силой. Ах, Кэрол, она знала что – то большее, что – то очень важное, но не успела сказать…. Если она под ударом, значит и сияющему камню грозит опасность. На секунду Мистер Ли реально увидел, ощутил, как лохматые черные тени, превращаясь в когтистые лапы, обволакивают свет камня, пытаясь скрыть в своей глубине. Что же ты узнала Кэрол, что? Нет, меры охраны института, изучающего алмаз – беспрецедентны. Да и на поиски Кэр брошены лучшие люди. Есть первые результаты, следователи установили, что воздушный правительственный леолет был захвачен невидимым объектом, абсолютно не поддающимся никакому рентгену, и не реагирующему ни на какие сигналы, как с земли, так и с космоса. Был определен и маршрут следования этого объекта, правда, предположительно, без стопроцентной уверенности. А самым страшным было как раз то, что обрывался он над местом хранения живого камня. Что только не пробовали, вплоть до радиационной сетевой бомбардировки воздушного пространства над институтом. Никаких результатов, невидимый объект был неуловим для любых видов существующего земного вооружения. Наконец сошлись на единственном простом решении – круглосуточному дежурству воздушно космических сил и установлению над изучающим центром сенсорного физионепроницаемого купола. Но на сердце у седовласого старца легче не становилось. Опасность была столь реальной, что впервые в жизни, он думал о будущем с неуверенностью и страхом. Вдруг они сумеют преодолеть крепчайший экран, вдруг нанесут несколько ударов сразу. Неужели неприсоединенные решатся на такое? Для чего? Непонятно, совершенно непонятно.
Алмаз, кому – то очень нужен алмаз, а Кэрол, похоже, нашла ключик к его открытию. Меня же предупреждали, что камень на фоне остальных выделил ее сразу. Надо было усилить охрану, троекратно усилить. Скорее всего – это совершенно не помогло бы, но сделать было необходимо. Что же, пути Господни неисповедимы, алмаз не просто так проявился в наше время, у каждого своя дорога, главное устоять, не сойти с пути. Кэр не сойдет, я уверен в ней. Надеюсь, все будет хорошо, она вернется, и озвучит, наконец, миру его силу.
2014 Сергей
Сергей проснулся, когда солнце сияло в зените. Голова не болела, но в горле пересохло и очень хотелось пить. Микола лежал не соседнем диване, он нервно ворочался и храпел так сильно, что казалось, звенит посуда на столе. Серьга подошел к витражной стене. Солнечный диск, проглядывающий сквозь мутное марево, глаз не слепил. Приоткрыв окно, он вдохнул влажный воздух и громко произнес:
– Все, хватит валяться в духоте, поехали на море. Думаю, время пришло. Микол, ты слышишь, вставай, кофе сделаю сам, а ты давай в душ, умывайся и в дорогу!
– Серег, ну что ты опять придумал? – пробормотав это, Мик перевернулся на другой бок и продолжил сон.
– Не гунди, вставай, надоело мне тут! Воздуха свежего хочу, да и тебе он не помешает. Посмотри на себя – небритый, опухший как бомж. Где мой Микола? Не вижу! Микола, ты где?
Мик неохотно повернулся и полежав еще несколько минут, не спеша двинулся в душ. Сергей же в это время принялся за уборку стола. Руки машинально мыли, натирали посуду, а голова окунулась в привычный мыслительный процесс. Иногда он и сам замечал, что созревание особо важного решения сопровождалось несколько истеричной деятельностью всего организма. Ему просто необходимо было что – то мыть, чистить, натирать, или, например, заняться спортом. Мозг не торопясь вырисовывал грандиозную схему нового масштабного проекта. Конечно, это были лишь первые наброски, но даже осмысление небольших деталей, вызывало в сердце настоящий ажиотаж.
Микола вышел из ванной совсем другим человеком – выбритый, бодрый, подтянутый.
– Море говоришь, я не против. Море, так море. А где обещанный кофе?
– Извини, заработался немного, сейчас заварю.
– Давай, а я пока пойду переоденусь и вещи соберу.
Когда Николай, а по-русски его имя звучало именно так, вернулся, дымящиеся чашечки стояли на столе. Сергей сидел рядом, рассеяно поглядывая по сторонам.
– Говори, вижу ведь, что – то задумал, рассказывай!
Сергей лишь улыбнулся в ответ и взял свою чашку со стола. – «Не спеши, Коля, не спеши» – так он называл друга в редкие моменты душевной благодати.
Тот, в ответ чуть поперхнувшись, еще раз переспросил:
– Что-то совсем удивительное?
– Не знаю, пока только собираю, посмотрим, что получится.
Дорога им предстояла довольно продолжительная, где – то около четырех часов. За рулем сидел Микола. Ехали, как ни странно легко, без пробок. Вылетев на загородное шоссе, Сергей совсем отключился от мелькавших за окном пейзажей и полностью ушел в себя, а Мик по привычке окунулся в постоянно преследовавшую его в последнее время, боль.
Субтропическая растительность Тайланда мало напоминала широкие просторы Украины. Ее золотые пшеничные поля, ее бездонное чистое небо, ее воздух, наполненный родным, непередаваемым запахом. Он часто вспоминал, как приезжал к бабушке в деревню под Луганском. Играл с местными ребятами в войну. Штаб у них был в посадке за селом, и они чумазые и загорелые с утра до вечера лазали по деревьям и прятались в переливчатых пшеничных морях. Теплый ветер обнимал сразу и снаружи , и внутри. Сухая дорожная пыль лучше всяких лекарств залечивала раны и ссадины. Бодро вышагивая по ней, в тени могучих деревьев, он много раз представлял себя то партизаном, то раненным танкистом, выходящим из окружения, то пехотинцем, бегущим в атаку. Кто бы мог подумать, что те, кого они считали своими врагами, очень скоро войдут в ранг освободителей. Как незаметно еще тогда, в его юности со средних классов, а сейчас, наверное, с детского сада стала вливаться в головы детворы одна незамысловатая мысль: «Россия – это враг, захватчик, оккупант!».
Прошло двадцать лет, детки растут и им даже не приходит в голову, что введенное им в мозг, не более чем хорошо организованный, лженаучный бред. Зачем что – то читать, проверять, искать истину. Сама мысль об этом выжигается из голов националистическим ажиотажем. Кому то очень нужно, что – бы истина осталась забитой и растоптанной внизу, под ногами. Кому – то очень нужно вырастить одну часть людского массива, воспитав ее должным образом, и направить, натравить на другую часть этого массива. Кому – то очень нужно было превратить в кровавое месиво одну часть страны, и запугать другую настолько, что те в безволии допустили возложение на себя полной ответственности за убийство первых. Глупо думать, что они не знали и не предполагали последствий майданных событий. Мало того, скорее всего именно это являлось их промежуточной целью.
Больно видеть, как твою родину безжалостно втискивают в жесткий фашистский сюртук. Больно видеть, что в кои – то годы, доставшаяся им, по большому счастью страна, на глазах раздиралась по живому, без обезболивания. Маленькая островная Галиция, сколько бы крови она не пролили, сколько бы злобы не фонтанировала, фактически не может удержать под собой огромный разнонациональный массив людей, по большей мере православных, обладающих определенной общностью, разъединить которую – дело неблагодарное, и рано или поздно, обреченное на провал. Сколько – бы не жгли и не взрывали храмов, вера в сердце от этого не угаснет, напротив, станет ярче и надрывнее. Русскоязычное единство не выжить двадцатью годами лжи. Не сломить, не забить битами, не сжечь заживо, как было в любимой Одессе. Русскоязычное единство глубоко в сердце, и не за горами тот день, когда оно сольет в едином порыве три истока единой Нации всего одной простой мыслью – А что нам делить? Один Бог, одна вера, одна земля – огромная, бесконечная – вся наша, живи и радуйся! Душа одна – одинаковая, и никто лучше нас друг друга не поймет. У захватчиков внутренний код другой, не совпадает. Они могут пытаться помочь, могут пробовать учить чему – то, но понять, войти в духовное состояние – никогда!
Родившись от одной матери и отца, прожив вместе много веков, куда ты убежишь друг от друга? Куда бежать, зачем, к кому, для чего? Кто нибудь сможет объяснить подобное хоть логикой, хоть душой? Думаю нет, никто, поэтому то и нагнетается национальная истерия, как наркотическое опьянение. Что разберешь в пьяном угаре.
А что касается Западенцев, их тоже можно понять. Внутренняя совместимость с Европой там гораздо ярче, теснее. Поэтому в том виде, в котором Украина есть сейчас, страна может сохраниться только в качестве федерального государства. Соединить разные по духу и культурному наследию части и стать мостом, объединяющим всю Новую Европу, от Лондона до Владивостока. Но такого результата панически не желают те, кто подпалил Майдан. Все знают, все видят, но специально, под заказ сжигают страну дотла. На пепелище попробуй, определи объем наворованного. Когда нажрутся суки! Хорошо, что мама с бабушкой в Крым успели уехать. Лежа ли бы сейчас в разгромленной хате, и похоронить по – человечески не смог бы!
– Микол, ты что молчишь? Все нормально? За два часа ни слова не сказал?
– Нормально, про Украину просто думаю.
– Опять, я ж тебя просил, не грузись, потерпи. Все устроится. Думаешь, мне не тошно? Это война. Такая сейчас методика захвата и порабощения! Ничего, я кое – что придумал. если повезет, и Украине поможем.
Девочки 2178
Леолет, в котором летели подруги, спокойно рассекал ночную мглу. Назир – супруг Йолы, сумел добыть секретный адрес научного института, чью работу последнее время курировала Кэрол. Больше пока не удалось узнать ничего. Девушки решили направиться именно туда. Иоланда сидела перед двумя мерцающими экранами. Один, прямо перед глазами выдавал поступающие файлы, другой в виде светящейся горизонтальной доски воссоздавал структуру изучаемого ею пространства. Лиза и Мерлин пытались было помочь, но получили четкие указания не мешать. Они тихонько переговаривались на разложенных сиденьях.